Морской зверобойный и пушной промысел
Добыча и вывоз мехов из русских владений в Америке были главной статьей доходов Российско-Американской компании. Промысел морских котов был важнейшим по количеству. Эти животные водились исключительно на островах Прибылова, Беринга и Медном. В 1842–1861 гг. в среднем в год добывали до 17821 котов, и, как отмечал ревизор С.А. Костливцев, «число это может быть удвоено и даже утроено без всякого вреда для промысла»{311}.
Исключительно на территории русских американских владений сохранился в 40–60-х годах XIX в. морской бобр (архипелаг Александра, полуостров Аляска, Алеутские и Курильские острова). Охотой на морских бобров занимались для компании «курильцы», алеуты, «коняги» (кадьякские эскимосы) и нерегулярно эскимосы-чугачи. Все добытые шкуры аборигены обязаны были сдавать по установленной таксе.
Для внешней торговли и для сбыта в России добывались также речные бобры (вывозились также отдельно бобровые хвосты), бобровая струя (ценное ароматическое вещество, применяемое в медицине), выдры, лисицы, песцы, медведи, рыси, соболи, а также моржовые клыки. Эта пушнина в основном выменивалась в редутах и одиночках у аборигенов. Шкуры выдр и рысей получали от Компании Гудзонова залива по условиям об отдаче ей в аренду русской территории на Американском материке вдоль архипелага Александра.
Большая часть шкур морских котов морем переправлялась в Петербург, другая часть также морем — в Шанхай и Нью-Йорк, 8 тыс. штук ежегодно — в Иркутск для обмена в Кяхте на китайский чай. Все добытые шкуры морских бобров отправлялись в Иркутск, часть из них оттуда — в Кяхту, наиболее ценные — в Петербург.
Бобры речные 2 тыс. штук шли в Кяхту, остальные — в Шанхай и в Северо-Американские Штаты; выдры — в Кяхту; лисицы — в Иркутск; песцы голубые — в Иркутск и Кяхту, белые — в Америку; шкуры медведей — в Петербург; рыси — в Иркутск; соболи продавались частично служащим в Ново-Архангельске, частично в Шанхае; в Ново-Архангельске продавались также выхухоли, норки и еврашечьи парки; моржовые клыки и бобровая струя переправлялись в Петербург; шкуры росомах и волков — в Михайловский редут, где их выменивали аборигены.
Данные о вывозе пушнины из колоний Российско-Американской компании за первые 24 года ее существования (включая время действия «Американской соединенной компании», 1797–1799 гг.), а также за последнее двадцатилетие ее деятельности могут быть сведены в таблицу.
В течение заключительного двадцатилетия добыча морских котов сократилась почти в три раза, морских бобров — почти в три раза, соболей — на 20 процентов. Одновременно возросла добыча речных бобров — в четыре раза, песцов — на 30 процентов.
Развитие пушных промыслов в колониях Российско-Американской компании[42]
1797–1821 гг. … 1842–1862 гг.
Морские коты … 72 894 … 25 899
Морские бобры … 1 232 374 … 372 894
Речные бобры … 34 546 … 1 57 484
Выдры … 14 969 … 70 473
Песцы (голубые и белые) … 40 596 … 54 134
Соболи … 17 298 … 12 782
Вполне справедливо, на наш взгляд, Г.А. Агранат отмечает, что сокращение добычи пушнины в период 1842–1862 гг. не свидетельствует об истреблении природных ресурсов Русской Аляски. Меры, которые Российско-Американская компания с 20–30-х годов XIX в. принимала по охране поголовья наиболее ценных пород морского зверя («запуски» — запрет на охоту в определенных местах на один-два года; запрещение охотиться на самок морских котов и бобров; запрет использовать огнестрельное оружие во время охраны, чтобы не отпугивать зверя, и т.д.), дали положительные результаты. Эти меры нашли отражение в деловой переписке главных правителей колоний Российско-Американской компании с управляющими отделов{312}.[43]
Уменьшение добычи ценных морских зверей было вызвано прежде всего сокращением числа рабочих рук в колониях. «При Баранове из одного только Кадьякского отдела снаряжалось ежегодно для промыслов до 500 байдарок, — отмечал капитан П.Н. Головин, — теперь же со всеми натяжками нельзя снарядить более 300 во всех колониях, т. к. число алеутов уменьшилось с того времени более чем на половину»{313}.
Морской и пушной зверобойный промысел подрывали также проникавшие в территориальные воды Российско-Американской компании американские китобои, которые выменивали у аборигенов пушной товар, китовый ус и моржовые клыки на ром, низкие сорта коньяка, табак, порох, огнестрельное оружие. На материке серьезным конкурентом была Компания Гудзонова залива.
Канадские меха вытесняли пушнину Российско-Американской компании с китайского рынка. Как показал Окунь, несмотря на высокое качество сырья, Российско-Американская компания получала меха среднего, а иногда и низкого сорта из-за скверной их обработки. Овладеть новыми рынками компании оказалось не под силу{314}. Сбыт мехов на внутреннем рынке в России также был подорван: серьезным ударом для Российско-Американской компании было введение барашковых воротников взамен воротников из речного бобра в обмундировании русской армии.
Несмотря на все льготы, предоставлявшиеся вплоть до середины 50-х годов XIX в. русским правительством Российско-Американской компании, отстранявшим с ее пути конкурентов в меховой торговле на внутреннем рынке, разрешавшим компании на льготных условиях ввозить из Китая обмененный на пушнину чай (компания ежегодно ввозила 30 процентов общего количества импортируемого в Россию китайского чая), финансовое положение компании резко ухудшилось, и к 1867 г. ее задолженность по пошлинам превышала уже 700 000 руб.{315}
Ухудшение состояния основного источника доходов — пушного промысла — не могло не отразиться на положении всех остальных отраслей хозяйственной деятельности Российско-Американской компании на Аляске. Трудности усугублялись перебоями в подвозе хлеба: в Калифорнии цены на зерно подскочили втрое из-за наплыва туда большого числа поселенцев после открытия месторождений золота в 1849 г.; доставлять хлеб на кругосветных судах мешали события, связанные с расстановкой сил различных европейских держав в Крымской войне.
Морской офицер Д.И. Неделькович, находившийся с 1860 по 1865 г. на службе Российско-Американской компании, писал в своем дневнике в Ново-Архангельске 24 июня 1865 г.: «По всему видно, что компанейские дела к настоящему времени не в блестящем положении: застой в главных товарах, мехах и чаях, которых, как слышно, навезено в Петербург различными путями огромное количество. Поэтому теперь компания старается соблюсти во всем наибольшую экономию, и даже есть бумага главному правителю: не прибавлять никому из служащих жалования раньше окончания срока, постараться скорее вычесть долги с задолжавших служащих и, по возможности, меньше выписывать товаров из Виктории и Калифорнии, которые, по случаю войны в Америке, дошли до громадных размеров… Тут и частные жители все страдают, через разорение имущества и оседлости и, кроме того, застой во всех внутренних произведениях… А теперь еще, как нарочно, и из России перестали многие предметы высылать, так что в настоящее время даже ржаной муки нет — предмета, по моему мнению, весьма необходимого для русского, в особенности-рабочего человека»{316}.