§ 3. Брачно-семейное право

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Судебник Смбата уделяет большое внимание брачно-семейным отношениям. Им посвящен обширный § 72 и ряд последующих параграфов до 93 включительно. Отношениям между родителями и детьми посвящены §§ 97–98.

Основанные на каноническом и обычном праве эти параграфы рассматривают вопросы о заключении и расторжении брака, об имущественных отношениях супругов, о порядке наследования (§§ 94–97), об обязанностях мужа и жены друг к другу и к детям. Изучение этих параграфов дает основание для общих выводов, что Судебник стремится:

1) по возможности подчинить область брачно-семейных отношений государству и светской юрисдикции, тогда как по Судебнику Гоша они целиком находятся под юрисдикцией церкви,

2) смягчить условия для развода,

3) обеспечить господство мужчины над; женщиной.

Судебник Смбата подробно останавливается на вопросе о разводе, главным образом с точки зрения его имущественных последствий, т.е. расценивает развод и его последствия, поскольку в этом были заинтересованы светские власти. Религиозно-обрядовая сторона оставляется в ведении церкви. Судебник Смбата мало останавливается на обстоятельствах, разрешающих вступление в брак, указывая только запрещающие условия (например, слепота, болезнь и т.д.), при нарушении которых брак может создать те или иные затруднения для государственной власти.

Судебник не дает прямого определения понятию брака, ибо оно было установлено в армянском праве еще в IV в. в канонах Саака Партева[163]. Канон 27 Саака гласит, что брак – это добровольное согласие брачующихся, которые достигли брачного возраста; канон 27 угрожает наказанием священникам и родителям, заставившим молодых людей сочетаться браком вопреки их воле. Этот принцип нашел свое отражение в § 88 Судебника, который устанавливает брачный возраст в 15 лет. Вступивший в брак по принуждению до достижения этого возраста, после его наступления имел право расторгнуть брак. Судебник требует также взаимного согласия брачующихся, угрожая священнику, нарушившему это условие, лишением сана.

Вопросы брака и семьи в древней Армении, хотя и изучены довольно обстоятельно, но все еще имеют много неясных мест. Наиболее авторитетные ученые, В. Бастамянц, проф. И. Карст, Н. Адонц, X. Самуэлян, интересовавшиеся этими вопросами, различно подходят к их разрешению. Некоторые из них представляют себе армянскую семью как нечто идеальное и совершенно своеобразное. Эта тема еще ждет правильного освещения; основанного на марксистской методологии. Этот вопрос должен рассматриваться на фоне развития феодального общества и тех культурно-этических сдвигов, которые при этом совершались в армянском обществе.

Важнейшим, переломным моментом в данном случае явилось принятие армянами в конце III в. христианства. Новая церковь прививала в Армении общехристианские взгляды на брак и семью в духе римско-византийского учения. Затем общие начала этого учения периодически развивались церковными соборами в зависимости от эволюции данного общества, так что принципы нового вероучения стали элементами обычного права, санкционированными государственной властью.

Эти принципы нашли отражение в литературе христианского периода, причем многое, относившееся к языческому периоду, было предано забвению. Вследствие этого о браке у армян в дохристианском периоде многое остается неясным. У нас нет пока конкретных данных для выяснения таких вопросов, например, как многоженство и моногамия, похищение жен, «покупка» жен и т.д. Аналогия же не всегда дает возможность восстановить прошлое. Ссылка на одинаковый общественно-экономический строй недостаточна для решения конкретных исторических проблем. Например, в феодальных. Индии и Китае многоженство запрещалось законом[164], а в феодальных Аравии и Иране оно разрешалось. И даже в одной и той же стране, например, в Индии, институты брака и семьи отличались многообразием. В феодальной и христианской Европе существовало право первой ночи феодалов, в феодальной и христианской Армении его, по утверждениям армянских историков, не существовало.

До нас дошли сведения о том, что среди армян в языческий период практиковалось похищение жен. Имеется ряд указаний, в силу которых можно полагать, что в Армении институт брака в общих его чертах развивался таким же путем, как и в других странах. О том, что и у армян существовало многоженство, свидетельствует Мовсес Хоренаци[165]. Мнение В. Бастамянца о том, что многоженство практиковалось лишь среди имущих классов, не меняет существа дела: как институт семейного права оно существовало. Даже после принятия христианства оно еще практиковалось, и в первоначальных канонах мы не находим особых запретов его применению. Лишь постепенно церковь покончила с этим пережиточным институтом. Существовал также обычай похищения жен; канон 9 (гл. 30) Григория Просветителя объявил брак, совершенный похищением, незаконным.

Кроме институтов многоженства и похищения, вернее наряду с ними, в языческий период развивалась и так называемая «покупка» (выкуп) жен. Об этом упоминается в армянских легендах: жених вносил «вардзанк», т.е. «плату» за невесту. Когда этот институт перестал действовать в Армении, установить трудно. Но в связи с тем, что с давних времен существовал институт «приданого» (dos) можно полагать, что еще в далеком прошлом вместо «платы» или «выкупа» за жену применялся обычай дарения. Когда женщина выходила замуж, она приносила с собой в дом мужа свое имущество в виде приданого. В чем же тогда смысл «покупки» или «выкупа» жены? Дело в том, что институт приданого дает жене самостоятельное имущественное положение в браке: если она вступает в дом мужа со своим имуществом, она не является объектом купли и не включается в famulus мужа. Ее положение еще более укрепляется, когда она получает брачный дар от мужа, также являющийся ее собственностью, подобно тому как это устанавливалось нормами «Русской правды». С возникновением института приданого «выкуп» жены заменился приношением – donatio propter nuptias.

Среди трудового народа дар и приданое имели весьма малое значение, так как брачующиеся почти одинаково участвовали в общем хозяйстве. Приданое имело большое значение, когда жена входила в богатый дом, где, разумеется, она не работала. Приданое (ожит) в этом случае компенсировало то, что жена не вкладывала непосредственного труда в обслуживание семьи.

Институт «выкупа» жены фактически терял свое значение еще и потому, что приданое, как правило, превышало дар мужа, причем оно должно было служить средством обеспечения жены.

В этом вопросе некоторые буржуазные ученые (например, Дарест, Колер и Карст), основываясь на эдиктах и новеллах Юстиниана 535 – 536 гг. о браке среди армян, но не верно понимая суть этих актов, делают ошибочные выводы. Они считают, что раньше у армян существовал институт «покупки» жен, превратившийся затем в институт дара. Поскольку последний имел обязательный характер, по существу оба эти института совпадали. Значит дар – это фактически цена жены. Институт же приданого, по мнению И. Карста, чужд армянам, и неизвестно откуда они взяли его.

Эта точка зрения неправильна. Правильно разъяснил этот вопрос Н. Адонц[166]. Он указывает, что институты дара и приданого давно известны у армян, как и у иранцев. Дар у иранцев назывался «дастиаром», приданое – «пишдатаем». В Армении соответственно «вардзанк» и «ожит». Армянский термин «вардзанк» означал плату, а потом дар. Таким образом, муж не уплачивал за жену определенной цены, а давал немного вещей в виде дара, а жена входила в дом мужа с приданым.

«Ожит» (dos, приданое) – не армянский термин, но институт «ожита» известен армянам давно.

«Вардзанк» и «ожит» не были закреплены законом, но санкционировались обычным правом. В течение веков для родителей институт «ожита» был неписаным законом, и они должны были серьезно беспокоиться о приданом своих дочерей. «Ожит» был фактически выделом доли дочери из наследства, которую она получала и вносила в дом мужа. Если бы муж покупал жену, «ожит» не играл бы такой роли.

Таким образом, Н. Адонц и другие установили, что «покупка» жены исчезла из быта Армении после принятия армянами христианства. Указание Юстиниана на то, что армяне будто бы в VI в. «покупали» своих жен, является не только недоразумением, но и вымыслом, находящим объяснение в отрицательном отношении Юстиниана к недопущению женщин в Армении к наследованию недвижимости и к получению при выходе замуж лишь «ожита». В Армении в VI в. действовал агнатический принцип наследования, в силу которого вотчины оставались за мужским потомством. Нахарарские дома оставались при этом цельными и сильными – обстоятельство, которое шло вразрез с политикой Юстиниана, стремившегося к подрыву мощи нахараров и потому добившегося приравнения армянских женщин в праве наследования к мужчинам, что способствовало бы дроблению вотчин нахараров и ослаблению их.

Формальный подход к этому вопросу европейских юристов привел к утверждению, что если женщина не наследует наравне с мужчиной, то при выходе замуж «без наследства муж «покупает» ее.

«Вардзанк» и «ожит» не были определенно-обязательными для брачующихся в Армении, как в высших кругах Византийской империи, где брак носил характер имущественного договора. В Армении, как указано выше, брак был соглашением сторон на сожительство брачующихся и ведение ими общего хозяйства. И чем меньше жена участвовала в хозяйстве, тем больший «ожит» она должна была вносить в него.

Так обстояло дело до образования Киликийского государства. В Судебнике Смбата приданое и дар приблизились по своему существу к соответствующим институтам византийского права. Нерсес Ламбронаци в своем переводе Сирийско-римского Судебника еще в 1197 г. употреблял греческие термины «пруйг» (dos) и «туайр» (donatio). Эти термины заменили армянские «ожит» и «вардзанк» и нашли почву в киликийском гражданском обороте. Смбат внес их в свой Судебник. «Пруйг» и «туайр» имеются и в Судебнике Гоша, но они были внесены в него позднее переписчиками и редакторами, на что правильно указали В. Бастамянц, Н. Адонц и другие. Эти институты не были известны Гошу, и поэтому он не мог применять их. Но даже если бы он и знал их, он не сумел бы внести их в свой Судебник в качестве обязательных норм, потому, что эти институты были чужды армянскому брачному праву. Они имеют римско-византийское происхождение. Древние эллины считали брак долгом перед государством и потомством. В древнем Риме и Византии брак обычно заключался по расчету. По Сирийско-римскому кодексу V – VI вв. он считался законным, если договор о нем, как обязательное условие, содержал «пруйг» и «туайр». На западе империи «пруйг» равнялся «туайру», а на востоке был в два раза больше него. Если та или другая сторона не могла немедленно внести обязательную сумму, то она давала другой стороне вексель, а при уплате получала расписку. «Туайр» вносился мужем перед браком как цена жены, а «пруйг» носил двоякий характер и определял:

1) имущество, вносившееся женой в дом мужа при браке,

2) имущество, получавшееся ею потом от своих родителей и родственников по наследству, в виде подарков и т.д.

Таким образом, термины и институты «пруйг» и «туайр», заимствованные из византийского права, по существу отличаются от армянских институтов «ожита» и «вардзанка». По византийскому закону «магр», «метр» (по-арабски – цена лица, дар жене) или «туайр», т.е. donatio ante nuptias, становился собственностью жены лишь после фактического сожительства с мужем (как это имело место и в самом недалеком прошлом среди мусульман). У Смбата, как видно из § 96 и последнего абзаца § 95, «мегр», или «туайр», как будто имеет обязательный характер. Закон требует, чтобы при разделе отцовского имущества сначала выделялся «туайр» холостых сыновей, а затем уже делилось остальное имущество. Таким образом, «туайр» – это дар в виде определенной суммы или имущества, приносимый мужем и переходящий в собственность жены. Но в отличие от византийского права, «туайр» у Смбата не всегда является собственностью жены. Например, согласно абзацам II и V § 72, если развод произошел по вине жены, муж не обязан выдавать ей «туайр». Если жена живет с мужем, то «туайр» является ее собственностью, а после нее остается ее наследникам. Если виновником развода является муж, «туайр» остается у жены. Таким образом, «туайр» в Судебнике носит характер обеспечения жены при разводе по вине мужа. Поэтому «туайр» не «цена» жены, а обязательный взнос мужа, его дар в обеспечение жены.

Не только «туайр», но и «пруйг» приобретает в Судебнике Смбата условный характер. По византийскому праву, «пруйг» (dos) – это доля женщины в отцовском имуществе, которая является ее собственностью и которую она вносит в дом мужа. У Смбата общий принцип- тот же. Но согласно абзацу V § 72, если развод произошел на почве «ненависти», т.е. семейного раздора по вине жены, муж имеет право не возвращать ей «пруйг». Значит и «пруйг» не является, по существу, безусловной собственностью жены. Согласно тому же абзацу § 72, если жена попала в рабство и находится в нем в течение семи лет, «пруйг» не возвращается ее родителям в том случае, если от нее у мужа остался ребенок. По абзацу VIII того же параграфа, если жена разводится по причине мужеложства или скотоложства со стороны мужа, то она получает половину «пруйга». Поэтому нельзя согласиться с заявлением проф. И. Карста, что «юридическое понятие армянского приданого полностью совпадает с греческим «пройгом»[167]. Несомненно, Смбат хотел ввести греческий «пройг» и «туайр» в армянское право, но это ему не вполне удалось, так как эти институты не нашли надлежащей почвы в армянском обычном праве. «Пруйг» и «туайр» действительно являются собственностью жены, и муж имел лишь ограниченное право пользования этой собственностью при продолжении мирного сожительства супругов. При разводе же по вине жены она лишалась права на весь «пруйг» и «туайр» или на часть их.

В заключение можно сказать, что «пруйг» и «туайр», но Судебнику Смбата, являются обязательными условиями законного брака, причем они, с одной стороны, обеспечивают прочность семьи и заинтересованность супругов в общем хозяйстве, с другой, – носят характер материального обеспечения жены, на случай развода по вине мужа или его смерти.

Хотя эти институты заимствованы киликийцами у византийцев и имеются в Судебнике Смбата, едва ли они применялись в народных массах, которые держались древнего обычая, по которому дар и приданое не имели такого определенно-обязательного характера. Во всяком случае эти институты были известны только в Киликии, где товарно-денежные отношения получили значительное развитие. Дар и приданое-институты, которые подробно рассматривали В. Бастамянц и другие исследователи, в «армянском обычном брачном праве оставались необязательными и неопределенными по своим размерам. Поэтому было бы ошибкой отождествлять армянский дар («вардзанк») с «калымом-мегром» или с «туайром». Эти институты категорически отвергаются Гошем, когда он говорит о браке среди армян. Ст. 121 I части Судебника Гоша гласит: «Брачный союз у магометан происходит иначе, (чем у нас). У них сперва определяют цену личности жены, и цена эта называется махр. Та же самая плата существует и у римлян под названием «туайр».

Затем определяют долю жены в родительском имуществе, каковая доля и называется «пройг».

После того как муж овладеет женою, махр переходит в безвозвратную собственность последней.

Муж же становится хозяином «пройга» жены, но никогда не махра, – лишь после рождения ребенка. Посему у них и постановлено, что, если жена родит ребенка, и как только услышат голос последнего, то с этого времени пройг переходит в распоряжение мужа, который, таким образом, быть может, приобретает имущество взамен махра, или туайра, который он выдал жене.

У нас же не так. Муж у нас не платит цены личности жены, а преподносит невесте немного подарков, называемых у нас «на смотрины» (ересацтес), жена же вступает в дом мужа со своей долей (из родительского имущества), и доля эта находится в распоряжении мужа».

Таким образом, брачующиеся до и после брака делали друг другу подарки. Жена же входила в дом мужа с «ожитом», а ее родители подносили зятю разные подарки. Жених и его родственники в свою очередь трижды давали невесте «ересацтес» («на лицезрение»):

1) до брака – небольшую сумму денег или вещи для приготовления платья и постели невесты,

2) в день брака, после церковного церемониала-вещи и деньги,

3) после брачного праздника, когда жених и невеста входят в «арагаст», т.е. в спальню, жених давал невесте «беранбацук», то есть какие-либо драгоценности, чтобы она соизволила говорить с ним.

Но все это, а также и подарки, которые родители жены дают своему зятю, имеет условный характер и зависит от состоятельности сторон. Брак для большинства населения – это в первую очередь сожительство и общее ведение хозяйства, а «дар» и «ожит» – это средства, идущие в помощь супругам.

Следует в заключение отметить, что вопрос о браке среди древних, армян все еще остается не вполне выясненным. Проф. X. Самуэлян пытается выяснить эволюцию брачных форм в Армении. Он считает, что брак похищением и покупкой существовал в Армении в условиях патриархальной семьи, где женщина, являясь рабочей силой, принадлежала мужу как его собственность. Против брака похищением боролась церковь. Например, церковный собор в Вагаршапате 326 г. считал брак похищением недействительным. О том, что похищение практиковалось, хоть и в форме пережитка, свидетельствуют те запретные нормы, которые устанавливались даже в XII – XIII вв. Эти пережитки, согласно этнографическим данным, замечаются среди армян вплоть до XIX в. То же самое проф. X. Самуэлян утверждает и о браке в форме покупки жены[168]. При этом он ссылается на известную XXI новеллу Юстиниана, утверждающую, что в Армении в VI в. практиковалась покупка жены. Однако проф. X. Самуэлян приходит к заключению, что обычай покупки жены со временем изжил себя и превратился в обычай приношения подарка жене. Относительно же выкупа и приданого он считает, что эти институты первоначально существовали одновременно и что приданое равнялось той сумме, которую вносил жених в виде выкупа. Однако институт приданого (ожита) постепенно вытеснил институт выкупа.

Таким образом, мы видим, что брак в форме похищения или же покупки жены оставался пережитком старого обычая. Закон, после принятия армянами христианства в 279 г., всегда преследовал и похищение, и покупку.

Союз супругов

На условиях, необходимых для вступления в брак, Судебник останавливается мимоходом. Смбата больше интересовали обстоятельства, препятствовавшие заключению брака, а также вызывавшие развод. Условия вступления в брак установила церковь. Некоторые из них не нашли прямого выражения в Судебнике Смбата, но представляются сами собой разумеющимися его автору.

1. Пол. Брачующиеся должны быть разных полов. Брак между лицами одинакового пола является незаконным и преступным.

2. Моногамия. Состоящий в браке не может вторично вступить в брак. Церковь преследовала тех, кто держал у себя наложницу.

3. Брачное совершеннолетие. Седьмой канон собора 1243 г. требовал, чтобы при вступлении в брак жениху было не менее 14 лет, а невесте – не менее 12 лет. Судебник (§ 88) установил. 15-летний возраст для вступления в брак и в ряды рыцарей. (Для сравнения можно указать, что у древних евреев возрастом половой зрелости для мальчиков считалось 13 лет и 1 день, для девушек – 12 лет и 1 день; у римлян – 14 и 12 лет; у греков – 15 и 13 лет).

В нарушении канонов бывали случаи, когда, исходя из политических (династических и других) соображений, не соблюдались минимальные законные сроки вступления в брак. Так, Левон II в 1210 году, будучи уже 60летним стариком, женился на сестре Кипрского короля, которой было 11 лет. Или, в 1222 г. выдали семилетнюю дочь Левона II – Изабеллу замуж за принца Филиппа, которому было 18 лет. Или, 12-летнего Левона IV женили на 7летней принцессе из Лузиньянов. (М. Орманян, §§ 1080, 1102, 1213).

4. Добровольное согласие брачующихся, по принципу – «брак требует согласия». Конечно, брак заключается при согласии родителей, опекунов и господ, но и каноны и закон преследовали насилие с их стороны по отношению к брачующимся (см. каноны 26 и 27 св. Саака).

5. Брачующиеся должны быть одинаковерующими. Канон 13 патриарха Нерсеса VI в. запрещает христианам сочетаться браком с язычниками, под которыми имеются в виду нехристиане. Этот канон повторяет Судебник Гоша (1, 72); он запрещает брак между христианами и иноверующими и еретиками. Смбат также установил этот запрет в § 26. § 92 разрешает жениться и на рабыне с условием, чтобы она стала христианкой.

§ 93 излагает обстоятельства, препятствующие вступлению в брак. Брачующиеся должны быть не только совершеннолетними, но и здоровыми. Принцип Судебника таков: брачующиеся должны быть в состоянии производить здоровых детей и уметь их воспитывать. Закон запрещает смешивать кровь здорового с кровью неизлечимо больного, поскольку таким путем можно «испортить человеческий род», поэтому запрещает вступать в брак прокаженным. Он запрещает вступать в брак слепым и немым, утверждая, что они не могут воспитать своих детей.

Налагая эти запреты, Смбат ничего не говорит о браке между родственниками. Это – один из наиболее запутанных вопросов армянского брачно-семейного права. По Бастамянцу, армяне в языческий период будто бы не сочетались браком с близкими людьми, т.е. родители с детьми и дети между собой. Однако, известно, что христианство впервые ввело этот запрет. Собор 447 г. (канон 10) запретил брак между родственниками 4 степени. Собор 768 г. повторил это (канон 16). Так было и на Западе, где не разрешался брак между двоюродными братьями и сестрами. Но в то время как на Западе церковь постепенно суживала в этом отношении круг брачующихся и в XI в. установила 7 степень, как законную степень, допускающую брак между родственниками, армяне сохраняли разрешение брака с 4 колена. В XI в. Нерсес Благодатный установил, что брак допускается только между лицами, родство которых считается в 11 степени. Это новшество Нерсеса Благодатного имело целью устранение одной из помех на пути к унии с западной церковью. Однако Собор 1243 г. (канон 7) разрешил брак между родственниками с седьмого колена. Смбат не остановился на этом вопросе, вероятно, потому, что поскольку даже обычай с трудом усваивал это новшество, сам Смбат не мог остановиться на том или другом решении.

Кроме того, церковь запрещала брак между людьми, воспитанными одной и той же кормилицей (молочное родство), между пасынками и падчерицами, между детьми сестер и правнуками сестер и братьев. Брак между этими лицами считался кровосмешением. Запрещался брак между людьми одноутробными, но от разных отцов до шестой степени, а также между кумовьями и сватами.

Судебник обстоятельно рассматривает вопросы, касающиеся развода и его имущественных последствий. Почти весь § 72 посвящен этому вопросу. Поводы для развода и его последствия определяются в Судебнике так:

1. Непослушание жены. Следует отметить, что в § 72 и в других местах Судебника закон санкционирует существовавшее в Киликии неравноправие женщины. Абзац 1 § 72 гласит: «Божественный закон повелевает, что муж является главой жены, и следует, чтобы жена находилась под властью мужа так, как ноги...под (властью) головы». Господство мужа над женой видно также из того, что по § 72, VI жена из-за прелюбодеяния мужа не имела права оставить его. Неравноправие женщины явствует и при разделе имущества. Здесь мы наблюдаем проявление пережитков патриархальной семьи. В этом и дальнейших параграфах Судебника проводится идея подчинения жены мужу и ее зависимое от него положение. Если на почве непослушания жены произойдет раздор между супругами, то брак может быть расторгнут. (У Гоша непослушание или непокорность жены не является поводом к разводу). В этом случае жена получает все, что она принесла в дом мужа и половину приплода животных. Ни муж, ни жена не получают компенсации за использованные постель, свадебные платья и т.д.

2. Душевная болезнь. Судебник требует, чтобы было установлено следствием, что беснование является не мнимым, а действительным.

Если жена душевнобольная и была больна до замужества, то расходы по лечению должны нести ее родители. Неизлечимая душевная болезнь является поводом к разводу. Так было и в Византии. Номоканон Абулфарага (гл. VIII, разд. 5) гласит: «Daemonis obsessio seperandi causaest. Morbum comitialem agnoscium legislatores, eo quod modi omnes melaneholiae non in curabiles sunt...»[169].

При разводе по этому поводу муж обязан отдать жене все, что она принесла с собой, исключая «туайр».

Если жена заболела в доме мужа, то он должен ждать 7 лет и может развестись только в случае, если болезнь жены окажется неизлечимой; при этом он должен отдать ей все ее имущество, т.е. «пруйг», «туайр» и т.д. При согласии жены развод может произойти и до истечения семилетнего срока. Жена также может требовать развода, если муж заболевает душевной болезнью.

Нужно отметить, что закон не разрешает развода, если стороны, зная о болезни, все же сочетались браком. В таком случае только смерть мужа или жены могла освободить другого от супружеских обязанностей.

Когда неизлечимо больная жена соглашается на развод с условием получения от мужа определенного содержания, чтобы муж имел возможность вторично жениться, такое соглашение § 81 Судебника считает действительным лишь в том случае, если оно одобрено судом или церковью. Такая санкция требовалась для того, чтобы обеспечить соблюдение законов брачного права. Здесь закон выступает в качестве защитника прав женщины, предупреждая случаи, когда женщина соглашается на развод под угрозами или по обещаниям мужа.

3. Проказа. Закон запрещает сочетаться браком с прокаженным. При заболевании после брака, другая сторона должна ждать истечения 7 лет, если нет согласия на немедленный развод.

4. Увод в рабство одного из супругов. Если жена уведена в рабство из дома мужа, то он должен выкупить ее. Если в течение 7 лет она не найдется, то муж считается свободным; при этом:

1) если нет детей, он возвращает родителям жены ее «пруйг», но не «туайр»;

2) если есть дети – все переходит им.

Те же правила действуют и в случае пленения мужа. Во всяком случае, по § 40, вступление в новый брак возможно только по истечении 7 лет.

5. Взаимная ненависть и антипатия. Если такие отношения создались не из-за прелюбодеяния жены, и муж требует развода, то он должен возвратить жене все ее имущество; при этом жена имеет право выйти замуж, муж же не имеет права жениться, пока жива оставленная им жена.

Если указанные отношения создались по вине жены, и она требует развода, муж не обязан отдавать ей ни «пруйг», ни «туайр». При разводе в этом случае муж имеет право жениться, жена же может выйти замуж лишь после смерти первого мужа. Однако закон оставляет за сторонами право разрешать друг другу вступление в новый брак, но с согласия епископа.

При разводе по причине ненависти, если в этом виновен муж, он не только должен возвратить жене «пруйг» и «туайр», но и «уплатить жене штраф в размере третьей части пруйга, как цену ее личности, если он взял ее невинной». Этот штраф он не обязан платить, если женился на женщине, лишившейся девственности до брака с ним. В этом вопросе Гош и Смбат расходятся. Для Гоша невинность не играет никакой роли. Он считает (1, 8), что независимо от того, была ли жена невинной, при разводе по вине мужа он должен отдать половину своего имущества жене за то, что нарушил семейную жизнь и попрал ее женское достоинство.

Смбат же считает, что в данном случае муж должен платить штраф в виде pretium virginitatis. Этот штраф не является ни римским donatio ante nuptias, ни theoretron византийского права, потому что первый. являлся ценой непорочности (pretium pudicitiae), а второй – дополнением к «туайру» или «мегру», который уплачивался до брака. У Смбата же это является штрафом только в случае, когда муж развелся с женой, которую взял девственницей.

Кроме этого, закон требует, чтобы при разводе по вине мужа дети оставались у матери, муж же может еще раз жениться только с разрешения разведенной жены.

Если же в разводе виновата жена, то дети должны оставаться у мужа, который получает все имущество и имеет право жениться; такого права жена без разрешения мужа или до его смерти, не имеет.

6. Прелюбодеяние также является поводом к разводу. Муж имеет право развестись с женой – прелюбодейкой, но жена такого права не имеет. Жена может требовать развода лишь в том случае, если муж – прелюбодей не обращает внимания на нее, не кормит ее и т.д. Здесь наглядно видно неравноправие жены. Во всяком случае, виновная в разводе сторона не может больше вступать в новый брак. По § 78 Судебника, как прелюбодеяние, так и колдовство со стороны жены дает мужу безусловное право на развод.

7. Бесплодие жены, по Смбату, как и по Талмуду и по Эклоге (11, 12, 13), также является причиной развода. Гош, наоборот, бесплодие жены не считает причиной развода (1, 10), разрешая его лишь в случае, когда из-за этого муж останется без наследника.

Бесплодие всегда относится за счет жены, а не мужа. Развод не допускается, если муж знал о бесплодии женщины до брака и тем не менее женился на ней. Если же он не знал об этом, то имеет право на развод, причем должен обеспечить жену жилищем, питанием и т.д. При разводе по этому поводу муж должен ждать 7 лет. У Гоша (1, 10) этот срок увеличивается в ряде случаев, т.к. исчисление его идет с 18 лет у мужчин и 15 лет у женщин. При заявлении о разводе епископ должен исследовать причину развода и если ею является неимение наследника, установить, есть ли такое имущество, чтобы стоило беспокоиться о наследнике. При разводе он должен возвратить жене ее «пруйг» и, кроме этого, пожизненно обеспечить ее всем необходимым.

8. Мужеложство и скотоложство со стороны мужа дают жене право на развод.

9. Такое же право имеет жена, если муж совершил апостазию, т.е. перешел из христианства в другую религию, или впал в ересь. При разводе в данном случае жена имеет право получить половину «пруйга». И здесь, как и в других случаях, Судебник затрудняет развод для жены: она имеет право развода, но теряет при этом половину своего имущества.

10. Смерть мужа на чужбине дает жене право развода, но при этом жена должна убедиться в том, что муж больше не вернется, т.е., что он действительно умер. Жена при этом может выйти замуж только спустя 7 лет со дня смерти мужа. Если же муж не умер на чужбине, а задержался и даже женился там, жена должка ждать его возвращения, после чего только может жаловаться в суд на попрание мужем их брачной святыни.

11. Обман со стороны жены. По § 74, с женой обманно выдавшей себя за невинную, муж имеет право развестись, если судье не удастся помирить супругов.

12. Неравноправие женщины сказывается и в том, что право на развод дают мужу нечистоплотность и сварливость жены. Под нечистоплотностью нужно понимать такие телесные недостатки, как, например, дурной запах изо рта, скверный запах кожи и пота, которые вызывают неодолимое отвращение и делают физическую близость невозможной. По причине нечистоплотности и сварливости жены развод может быть произведен не судебным порядком, а путем выдачи мужем расписки в том, что жена свободна и может выйти замуж за кого угодно. При этом муж должен отдать ей все ее имущество, а сам не имеет права жениться, пока отпущенная жена жива.

13. Неспособность к сожитию со стороны мужа по § 80, дает жене право на развод. Это право, по § 80-бис жена имеет также в случае если муж -импотент или скопец. При этом, если муж скрыл указанные недостатки перед вступлением в брак, он обязан отдать жене половину своего имущества, чтобы дать ей возможность выити замуж за другого.

Как видно из вышеизложенного, Судебник проводит следующие принципы в институте развода:

1) муж имеет почти неограниченное право на развод, а жене – это право предоставляется лишь в ограниченном числе случаев;

2) так как семья должна быть прочной, то легкомысленное расторжение брака считается незаконным, и поэтому § 79 устанавливает, что самовольно оставляющий жену и попирающий брачный венец муж подлежит церковному наказанию и лишается права вступить в новый брак.

Закон допускает развод только тогда, когда церковь, в лице епископа, убедится, что это необходимо (§§ 80, 80 бис, 81); § 87 прямо предупреждает брачующихся, что при вступлении в брак они должны учесть все обстоятельства, ибо расторгнуть брак будет трудно; 3) если согласие между супругами невозможно, и совместная их жизнь чревата всякого рода осложнениями, то лучше разрешить развод (§ 72).

Союз родителей и детей. Семья, по Судебнику, – это не только совместное сожительство супругов, но и союз родителей и детей, преследующий цели воспитания подрастающего поколения. § 97 излагает общие принципы обоюдных прав и обязанностей родителей и детей. Еще задолго до появления Судебника Смбата, в IV в., канон 13 Саака Партева (гл. 55) призывал родителей отдавать детей в школу, чтобы они учились, ибо «как слепота глаз ненавистна телу, так и невежество души ненавистно богу...» § 97 Судебника указывает, что родитель, который не кормит и не воспитывает своих детей, подобен собаке и будет осужден богом. Родители обязаны кормить и воспитывать детей до их совершеннолетия или, по словам Судебника, до тех пор, пока дети будут в состоянии, жить самостоятельно. Именно с этой точки зрения Судебник, говоря о разводе в § 72 и других местах, указывает, что тот из родителей, кто был причиной развода, не может быть примером для своих детей и поэтому он не имеет права на них: дети должны оставаться у того, кто является примерным родителем и воспитателем.

Дети обязаны быть послушными по отношению к родителям. Они находятся под их властью до совершеннолетия, однако эта власть не является patria potestas римского права, несмотря на то что § 116 дает отцу право продать свою дочь за долги. Отец и мать-это естественные опекуны своих детей. Абзац 5 § 72, §§ 79 и 97 обязывают родителей, и в первую очередь отца, материально обеспечить и воспитать своих детей. Пока жив один из родителей, другого опекуна не назначают; опекун назначается для круглых сирот и для тех детей, которых оставшийся в живых родитель не в состоянии воспитать. Стремясь обеспечить господство мужа над женой, Судебник, согласно этим же принципам, устанавливает tutela – попечительство мужа, покровительство его по отношению к жене.

Наличие детей в семье является решающим моментом для определения имущественных отношений супругов. Так как дети являются наследниками как отца, так и матери, то имущество супругов имеет общесемейный характер. Если нет детей, ни один из супругов не имеет права на имущество другого, и оно переходит к ближайшим родственникам собственника. Если нет детей, муж не наследует жене и жена мужу, т.е. имеет место раздельность имущества.

Когда при наличии детей и общности имущества в семье, тот или другой супруг является одним из наследников, переживший должен обеспечить расходы «на помин души» умершего. В случае если супруги почему-либо не наследуют друг другу, переживший супруг может, если захочет, взять на себя расходы «за душу» умершего, но не обязан делать этого. Из § 114 видно, что этот институт, известный византийскому праву («pro animo»), имел применение и в армянском праве. В Византии впервые император Леон Мудрый (IX в.) установил, что 1/3 имущества умершего на войне без наследника переходит церкви «за душу» умершего, затем Константин Порфирородный установил, что одна треть имущества всякого умершего без завещания переходит к церкви «за его душу». Этот институт в Армении был известен издавна; канон 18 Собора 768 г. устанавливает обязательную норму – каждый умерший должен оставить церкви «за душу». По Гошу (1, 101), Уз часть наследства в обязательном порядке должна перейти к церкви, независимо от наличия завещания.

У Смбата этот вопрос разрешается иначе. Посвященные этому институту §§ 37 и 113 Судебника на первый взгляд кажутся противоречащими друг другу: тогда как по § 37 каждый должен выделить часть имущества в первую очередь в пользу церкви, § 113, наоборот, оставляет это на усмотрение завещателя; § 37 признает право церкви обогащаться за счет верующих, § 113 ограничивает это право. Кроме того, как по § 37, так и особенно по § 113, в пользу церкви можно оставить имущество только по завещанию, без завещания церковь ничего не получает. Указанное выше противоречие §§ 37 и 113-только кажущееся. По Судебнику Смбата, отнюдь не обязательно, чтобы часть имущества умершего переходила к церкви, если нет завещания, нет также и указания, что к церкви переходит именно Уз имущества, как у Гоша и по византийскому праву. У Смбата назначение в пользу церкви -свободный акт завещателя, причем § 113 не связывает его никакими определенными предписаниями, а § 37 имеет лишь религиозно-этическое значение. Судебник поэтому и не говорит ничего о случаях, когда завещатель ничего не оставляет в пользу церкви.

***

Итак, законодательство уделяло большое внимание регулированию брачно-семейных, особенно имущественный отношений.

В качестве необходимого условия для брака Судебник Смбата считал наличие «туайра» и «пруйга» (пройг).

Хотя Смбат и внес эти институты в свой Судебник, однако они противоречили армянскому обычному праву, по которому жених вносил «вардзанк», то есть предбрачный дар, а невеста входила в дом мужа с «ожитом», т.е. с приданым. Таким образом, институты пруйга и туайра по существу отличались от армянских институтов «ожита» и «вардзанка». Институты «пруйг» и «туайр» применялись в Киликии и Византии, где товарно-денежные отношения получили довольно широкое развитие и где брак для имущих слоев общества был в первую очередь имущественной сделкой.

В Судебнике Смбата содержатся также нормы, установившие препятствия к вступлению в брак. Следуя принципу о том, что брак есть долг перед государством, Смбат исходил из того, что брачующиеся должны быть в состоянии производить здоровых детей и уметь их воспитывать. Поэтому закон запрещал брак между здоровым и неизлечимо больным, чтобы не «испортить человеческий род» (ст. 93).

В Судебнике Смбата установлены также обстоятельства развода, причем с точки зрения его имущественных последствий, что именно интересовало светских властей, оставляя религиозно-обрядовую сторону развода в ведении церкви.

Давая мужу почти неограниченные права на развод, закон одновременно боролся против легкомысленного расторжения брака.

Законодательство детально регламентировало отношения между родителями и детьми, причем наличие детей в семье являлось решающим моментом для определения имущественных отношений супругов. Так как дети считались наследниками как отца, так и матери, то имущество супругов имело общесемейный характер. Если же не было детей, то имущество супругов считалось раздельным, и никто из них в таком случае не имел права на имущество другого.

Дети обязаны были слушаться родителей, под властью которых они оставались до совершеннолетия. Отец не осуществлял patria potestas римского права над детьми, однако ст. 116 давала ему право продать свою дочь за долги.