Бактрия под властью Александра Великого

Эллинизм в Бактрии традиционно делится на три периода: 1) период владычества Александра и его непосредственных преемников в этом регионе (329-305 гг. до н. э.), 2) селевкидский (305-256 гг. до н. э.) и 3) греко-бактрийский (256-145/128 гг. до н. э.). Существуют другие мнения ученых относительно данных датировок, однако существенных изменений они не вносят. Это будет рассмотрено ниже.

"Двинулся Александр на восточные страны, и некоторые сами ему покорились, и тех помиловал он, а кто сопротивлялся ему, тех он предавал острию меча", - говорится в "Александрии"[13]. Бактрия с Согдианой как раз и стали странами, которые были преданы Александром Македонским "острию меча".

Покорение Бактрии и Согдианы - один из самых драматических эпизодов в восточном походе Александра. Александр вторгся в Бактрию в 329 г. до н. э., одна из главных целей этого похода - устранение Бесса, который провозгласил себя новым персидским царем Артаксерксом. Однако основные трудности подстерегали Александра со стороны местного населения. Долины Окса и Яксарта представляли собой тогда очаг сильной и вполне развившейся цивилизации, способной противостоять нападениям кочевых племен с востока и скифов - с севера. Скифы были опасны не только для Согдианы и Бактрии, но и для всего Ирана. Поэтому в этой пограничной зоне иранский элемент был монолитнее, чем где бы то ни было: поселения крупнее (Мараканда и Кирополь имели цитадели), воля к защите от воинственных варваров сильнее, наконец, местные жители считали, что власть Ахеменидов - владычество близких по крови персов - все-таки меньшее из зол. Правда, и кочевники говорили большей частью на иранских наречиях, но различие образов жизни оказалось слишком велико, подозрительность жителей богатейших земель слишком оправдана и зависть обитателей пустыни вполне понятна. Вот почему вопреки своему окраинному положению и Бактрия, и Согдиана были опорными пунктами Ирана, более того, средоточием иранцев. Именно отсюда Александру угрожала народная война со стороны тех, для кого по самому их положению она была привычным занятием. Здесь Александр и встретил сопротивление более стойкое, чем где-либо в Азии[14].

Бесс медлил, находясь в нерешительности. Он рассчитывал уйти вглубь пустыни и в союзе с кочевниками систематическими набегами изматывать войско Александра (Arr. Anab. III, 25, 3; 28, 8; Curt. VII, 4, 32)[15]. Это означало сдать не только Бактрию и Согдиану, но и вообще все обжитые земли, что в итоге и лишило его соратников. Не исключено, что принятие Бессом царского титула только внесло разлад в его отношения с бактрийцами, ведь после краха персидской власти бактрийская аристократия хотела обрести свободу и влияние, а не подчиняться новой царской власти. Сперва бактрийцы вернулись домой, затем согдийцы показали дорогу отряду, охотившемуся за Бессом. Он был схвачен в каком-то селении, оставленный почти без защиты. Бесс был выдан Александру, а затем казнен (Diod. XVII, 83, 8-9; Plut. Alex. 43; Arr. Anab. III, 30, 5; IV, 7, 3). "Будет проклят тот, кто сохранит жизнь убившему своего господина", - говорит в "Александрии" Александр перед казнью Бесса[16].

Еще в Бактрах Александр назначил сатрапом Бактрии и Согдианы Артабаза, что было воспринято местной знатью как дружественный жест и вызвало чувство благодарности к царю[17]. Однако Александр не сумел привлечь на свою сторону всю местную аристократию, которая рассчитывала, пользуясь крушением Ахеменидов, завоевать и сохранить в будущем независимое положение. В Центральной Азии неоднократно происходили антиахеменидские восстания.

Армия Александра несла в Бактрию и Согдиану иго ничуть не легче предыдущего, а трагедия Бранхидов заставила видеть в ней жестокую враждебную силу[18]. Бранхиды из Милета были участниками осквернения Дидимейона. Они были переселены персидским царем еще в V в. до н. э. в Согдиану (Curt. VII, 5, 29). Они сдались без боя, а вопрос об их участи Александр передал милетянам, служившим в его войске. Мнения разделились, и Александр решил покарать потомков святотатцев. Александр хотел проявить тем самым свое эллинофильство, но цели не достиг. Наоборот, показал свою жестокость (Diod. XVII, 20; Strab. XI, 518; XIV, 634; Curt. VII, 5, 28-35). Особенно чудовищным это казалось эллинам, так как Бранхиды сдались на милость Александру. Расправа над ними вызвала также сопротивление Согдианы захватчикам[19].

Политика основания новых городов вызвала недовольство согдийской знати, земли которой отчуждались к новопоселенцам. Самой плодородной земли было в Согдиане немного. Даже прохождение войск требовало большого напряжения экономики не слишком богатой страны. Восстание было вызвано также предчувствием нарушения традиций новопоселенцами во всех областях жизни: и духовной, и материальной сфере. В отличие от Александра Кир, покорив Согдиану, по-видимому, не стал менять устоявшиеся обычаи, так как согдийцы и бактрийцы, как и персы, были иранцами [20].

Сопротивление бактрийцев и согдийцев греко-македонским войскам доходило до крайности. Это была настоящая партизанская война, в которой македонские войска не раз терпели поражение[21]. Партизанскую войну возглавил один из согдийских вождей, Спитамен. Будучи талантливым полководцем, он неоднократно побеждал и истреблял отдельные греко-македонские отряды, заманивая их в ловушку (Arr. Anab. IV, 5, 2-8; IV, 16, 4-5). Спитамен даже попытался вернуть согдийцам Мараканды (совр. Самарканд), осадив в них македонский гарнизон, но Александр вовремя подошел к Мараканде (Arr. Anab. IV, б, 3-5). После чего греко-македонские войска подвергли опустошению долину Зеравшана. Александр приказал "жечь села и убивать всех взрослых". "Бесчеловечным свирепством над местным населением рассчитывает завоеватель навести ужас, убить любовь его к независимости, попытки его к борьбе с чужеземцами"[22]. Диодор пишет, что воины Александра истребили здесь 120 тысяч человек, а остальных обратили в рабство. В Бактрии и Согдиане греко-македонские войска истребляли или обращали в рабство население и стирали города с лица земли[23].

В 328 г. до н. э. Александру пришлось воевать в Согдиане (Arr. Anab. IV, 16,1). Несмотря на сопротивление Спитамена, который совершал набеги со скифами из-за Окса (совр. Амударья), он был разбит македонским отрядом под командованием Кена и убит скифами, опасавшимися похода на них со стороны Александра (Arr. Anab. IV, 17, 4-7).

После осады нескольких укрепленных крепостей македонянами бактрийская и согдийская знать переходит на сторону Александра. Бактрийская и согдийская конница принимает участие в дальнейших походах Александра. Мало того, Александр взял в жены дочь знатного и влиятельного бактрийца Оксиарта Роксану, в которую, как передает Арриан, он влюбился с первого взгляда (Anab. IV, 19, 5). Роксана была единственной из жен Александра, родившей ему наследника, поэтому в позднейшей традиции она становится единственной женой царя и превращается в дочь Дария[24].

От античных авторов мы узнаем о заговоре "пажей" и его подавлении в Бактрах (Plut. Alex. LV, 6; Arr. Anab. IV, 22, 2). Официально было заявлено, что "пажи" подтвердили и причастность выдающегося ученого Каллисфена к этому заговору (Plut. Alex. LV, 5; Arr. Anab. IV, 14,1). Уже в Бактрах Каллисфен был заключен в оковы, а через семь месяцев узник скончался "от ожирения и вшей" (Plut. Alex. LV, 9; Arr. Anab. IV, 14, 3). Всем греков это послужило уроком, а Аристотелю - предупреждением. Ведь разочарованному и ожесточенному Каллисфену уже нельзя было вернуться на родину живым. Эллинский дух должен был покориться воле царя[25]. Откликом на вражду Аристотеля с Александром после гибели Каллисфена служат некоторые исторические произведения, вышедшие из школы Аристотеля, в которых проступает резко-отрицательное отношение к Александру и всем его деяниям[26].

Примечательно, что один из "ненадежных" друзей Александра, Клит, был убит на пиру в Мараканде. Клит должен был сменить Артабаза в качестве сатрапа Бактрии (Curt. VIII, 1, 119). В итоге назначили какого-то Аминту, ничем не отличавшегося и не выступавшего прежде в качестве самостоятельного военачальника[27]. Можно предположить, что Александр не хотел оставлять в руках свободолюбивого Клита столь воинственную сатрапию в придачу с сильным македонским контингентом для защиты страны от кочевников и контроля за местным населением.

Подчинение Бактрии и Согдианы потребовало от Александра Великого не только значительного времени (329-327 гг. до н. э.), но и огромного напряжения сил. Потери Александра были несоизмеримо большими, нежели в предыдущие его походы. Так, в битве на р. Политимет погибло более 2000 воинов Александра (Curt. VII, 6, 24; 9, 21). Столь огромных потерь в войске Александра не было за всю историю восточного похода[28]. Чтобы обезопасить себя от восстаний со стороны туземцев и от набегов кочевников на эту часть своей державы, Александр построил большое количество укреплений и несколько городов. Страбон говорит об основании восьми городов в Бактрии и Согдиане (XI, 11, 4). Александр оставил в Бактрии крупный контингент из 10 000 пехотинцев и 3500 всадников под командованием Аминты (Arr. Anab. IV, 22, 3).

В период владычества Александра в Бактрии также происходили восстания, но уже эллинов, недовольных его политикой по отношению к ним. Как и "пажи", и Каллисфен, и Клит, они стремились к традиционным эллинским свободам.

Первое восстание военных колонистов случилось в 327-325 гг. до н. э. (Diod. XVII, 99,5-6; Curt. IX, 7,1-11). Исходя из наших данных, можно думать, что восстание охватило не только Бактрию, но и Согдиану[29]. До 3000 поселенцев примкнуло к восстанию (Diod. XVII, 99, 6). Вождем их был Афинодор, присвоивший себе имя царя не столько ради власти, сколько для того, чтобы вернуться на родину со своими сторонниками. Среди восставших начались распри, и Афинодор был убит по наущению некоего Бикона. Были попытки расправы и над этим последним, но он был спасен чудесным образом. "Так, дважды спасенный от смерти, он вернулся на родину вместе с другими, покинувшими колонию, предоставленную им царем" (Curt. IX, 7, 10). Вопрос о возвращении восставших на родину до сих пор не решен однозначно, однако нет оснований не доверять традиции. К тому же Диодор говорит о расправе над ними со стороны македонцев уже после смерти Александра (XVII, 99, 6), что вполне могло случиться после возвращения их на свою родину.

Несоизмеримо более серьезным было восстание в 323 г. до н. э., описанное Диодором (XVIII, 7). "Пока был жив царь [Александр. - А. П.], - пишет Диодор, - греческих колонистов в верхних сатрапиях удерживал страх перед ним, когда же он умер, они восстали". Руководителем восстания был Филон, который сумел собрать войско из 20 000 пехоты и 3000 конницы, людей испытанной храбрости. Пердикка направил для подавления восстания отборный отряд, составленный из македонян в количестве 3000 пехотинцев и 800 всадников. Командование отрядом было поручено Пифону, одному из бывших телохранителей Александра, человеку храброму и опытному в военных делах. Сатрапам было приказано выделить Пифону 10 000 пехоты и 8000 конницы. Пифон с радостью взялся за это дело, рассчитывая стать владыкой Верхних сатрапий, войдя в соглашение с восставшими. Однако Пердикка, подозревая такие его намерения, отдал распоряжение не щадить восставших, а их имущество поделить среди воинов. Пифон склонил к измене Липодара, командовавшего отрядом из 3000 восставших, после чего получил явный перевес в силах, и восставшие были побеждены. Пифон обещал им прощение, если те вернуться в свои катойкии. Греки поверили клятве Пифона, однако македонцы, помня приказ Пердикки, напали на безоружных повстанцев, перебили их и разделили между собой их имущество.

Причину восстания Диодор (XVIII, 7, 1) указывает следующую: "Эллины, поселенные Александром в так называемые Верхние сатрапии, страстно желали греческого образа жизни (??? ????????? ?????? ??? ???????) и считали себя сосланными на границы царства".

Понятие "греческий образ жизни" встречается и в сочинениях Аристотеля. В "Политике" этот великий философ рассматривает не только наилучшую модель государственного устройства для грека, но и противопоставляет жизнь эллинов и варваров. Он считает, что типичной формой государственного устройства у эллинов может быть только полис, высшая форма общественной организации человечества вообще. Признаком гражданина полиса является его участие в управлении государством и издании законов. Природные причины порождают различия между эллинами и варварами, особенно азиатскими варварами. Основное отличие эллина от варвара - неспособность (или гораздо меньшая способность) эллина жить в условиях подчинения. В силу указанных причин варвар существенно ниже грека, и варвару самой природой предписано быть рабом. В условиях политического единства Греция смогла бы властвовать над варварами Азии (VII, 6, 1).

Кажется несомненным, что в общественном сознании греков классического периода представление о полисе как о высшей и типичной греческой форме организации государственного бытия укрепилось очень прочно. Существовал глубокий водораздел между миром греков и варваров, из которого возникла идея превосходства греков над варварами. Практически свои взгляды Аристотель мог реализовать только при помощи Александра, своего ученика. Например, Диоген Лаертский передает нам название сочинения "Александр, или в защиту поселенцев" (V, 1, 22). Аристотель полагал, что колонизация должна осуществляться посредством полисов, в которых гражданский коллектив должен существовать за счет местного населения, находящегося практически на положении рабов. Таким образом, у нас есть основания полагать, что греческие поселенцы, которые были размещены Александром в Бактрии и Согдиане и которые позднее восстали, "страстно желая греческого образа жизни", также в той или иной степени были задеты этим кругом идей[30].

Ярким примером градостроительной практики Александра может служить основание Александрии Эсхаты (Александрии на Танаисе, совр. Ходжента). Основание этого города мало отличается от основания большого числа Александрии, поселений, заложенных Александром в период своего похода на Восток. Население этого города было составлено из эллинов-наемников, соседних варваров, которые пожелали там поселиться, и македонян, которые уже не годились для военной службы (Arr. Anab. IV, 4, 1). Политика Александра в отношении старых греческих полисов Малой Азии зачастую была авторитарной, политика Александра при основании новых городских центров имела подобный же характер. Градостроительная практика Александра самым решительным образом расходилась с тем кругом идей и представлений, которые принесли с собой греки, участвовавшие в походе на Восток и его колонизации. Вместо полисного самоуправления они получили единоличную власть поставленного Александром наместника, вместо господства над покоренным местным населением они оказались вместе с ним в одном городе[31].

Как бы то ни было, первое организованное выступление греческих колонистов показало, что в державе Александра начался процесс роста центробежных сил. Это была как бы прелюдия ее распада на отдельные царства, не столь грандиозные, но более прочные и жизнеспособные. События в Бактрии заложили, вероятно, те основы, на которых в середине III в. до н. э. родилось Греко-бактрийское царство[32].

После подавления восстания диадохам пришлось привлекать наемников и колонистов для службы в Бактрии[33], так как там во время восстания 323 г. до н. э. были истреблены все военные поселенцы. В доказательство этого можно привести отрывок из "Самиянки" Менандра (342-291 гг. до н. э.), комедии великого драматурга, поставленной между 320 г. и 310 г. до н. э.:

? Давно ушел в какую-нибудь Бактрию

? Иль Карию - подался бы в наемники

? (628-629; пер. А. Ларина).

Из этого пассажа видно, что Бактрия в конце IV в. до н. э. воспринималась как место, где можно послужить наемником[34]. Колонизация этого региона проводилась активно при первых Селевкидах, особенно при Антиохе I (281-261 гг. до н. э.).

Это был период, когда новая большая группа колонистов из долины р. Меандра в Карии направилась в долину Окса. Отражением этого может служить то, что третий греко-бактрийский царь Евтидем I был из Магнесии в Малой Азии, и следует отметить, что Кария имела старые традиции поставки на восток наемников[35].

После первого передела державы Александра Пердиккой в 323 г. до н. э. некий Филипп получил в управления Бактрию и Согдиану (Curt. X, 10, 4; Just. XIII, 4, 19; 23). После нового раздела провинций в 321 г. до н. э. в Трипарадисе эти регионы были переданы греку Стасанору из Сол (Diod. XVIII, 39, 6). Сатрапы этих областей в данный период были полунезависимы от центральной администрации. Они лишь должны были поставлять вспомогательные контингента Селевкидам. Так, в 317 г. до н. э. контингент из Бактрии участвовал в сражениях диадохов на стороне Эвмена (Diod. XIX, 14, 7). Ситуация была близка к тому, чтобы Бактрия стала независимой, когда Антигон Одноглазый в период борьбы диадохов за наследство Александра захватил Вавилон в 316 г. до н. э., но был вынужден сохранить посты бывших провинциальных наместников на Востоке, включая Стасанора, потому что его смещение требовало большого времени и сильной армии (Diod. XIX, 48, 1-3)[36].

В период с 316 г. до н. э. по приблизительно 305 г. до н. э. письменные источники не предоставляют информации о Бактрии в целом, но нумизматика дает данные о некоторых правителях, которые могли иметь отношение к Бактрии или каким-то ее областям. Один из них - Софит, который от своего имени выпускал монеты на греческом языке без какой-либо титулатуры и изображался в аттическом шлеме с венком поверх него[37]. Ф. Л. Хольт предполагает, что он был начальником карийских наемников, который стал правителем, когда македонская власть ослабла[38]. Возможно, это действительно было так, потому что много карийских колонистов откликнулось на призывы диадохов поселиться в Бактрии.