36. КУРЛЯНДИЯ

36. КУРЛЯНДИЯ

После того как сражение в Августовских лесах завершилось «вничью», русское Верховное Главнокомандование изменило стратегические планы. Стало ясно, что разгромить усилившегося противника в Восточной Пруссии и прорвать здесь фронт не получится. В то же время Юго-Западный фронт одерживал победы. И директивой Ставки от 19.3 были приняты предложения Иванова и Алексеева, излагавшиеся ими в начале года. Северо-Западному фронту предписывалось перейти к обороне, а Юго-Западному нанести удар и через Карпатские перевалы прорваться на Венгерскую равнину. Что давало надежду вывести из войны Австро-Венгрию и выйти в обход мощной оборонительной линии противника, построенной по рубежу крепостей Краков — Познань — Торн. Однако это решение, в отличие от зимних операций, действительно было ошибочным. В предшествующих боях армии Юго-Западного фронта израсходовали свои силы и ресурсы, понесли значительные потери и к широкомасштабному наступлению были не готовы. Правда, раз фронт стал главным, то сюда теперь направлялись подкрепления и материальные средства. Но их было мало — подготовленные резервы были использованы при ликвидации германского прорыва у Гродно, а с боеприпасами и вооружением стало уже совсем туго.

Произошли в это время и кадровые изменения. Рузский после перенапряжения зимних боев тяжело заболел, и вместо него главнокомандующим Северо-Западным фронтом стал Михаил Васильевич Алексеев. А начальником штаба у Иванова был назначен Драгомиров, прежде командовавший 8-м корпусом. И эти перемещения также отразились на дальнейших операциях не лучшим образом. Талантами Алексеева Драгомиров не обладал, оставаясь по уровню хорошим командиром корпусного звена. И авторитетом таким не обладал, не мог навязать главнокомандующему свои соображения. В итоге получилось, что до победы под Перемышлем фронт выполнял решения «алексеевские», а после "ивановские".

Перед 3-й и 8-й армиями ставилась задача прорваться через Бескиды (Западные Карпаты), а левому флангу фронта наступать в Заднестровье. Это возлагалось на сосредоточенную здесь 9-ю армию Лечицкого, а кроме того восстанавливалась расформированная 11-я (небольшая, из 2 корпусов) возглавил ее талантливый и решительный генерал Щербачев. 29.3 фронт перешел в общее наступление. Части Лечицкого, продвигаясь от Галича и Станислава, отбросили противостоящих австрийцев на юг, к Коломые. Рядом с ними успешно атаковала 11-я, оттесняя германские войска Линзингена от Стрыя к высокогорным Лесистым Карпатам. Но у армий Брусилова и Радко-Дмитриева успехи были весьма ограниченные. 8-я за две недели тяжелых боев продвинулась всего на 20 км. Войска достигли рубежа Бескидского хребта, под Дуклой, Выдрянами и Лупковым пробились через перевалы и вклинились на равнину. Но на этом и остановились. А 3-я армия на своем участке по р. Дунаец вела атаки практически бесплодные. Сказывалась и усталость, и весеннее бездорожье, и потери. Противник успел сильно укрепить позиции и оказывал ожесточенное сопротивление, наращивая силы на угрожаемых участках. Так, немцы ввели в бой за Карпаты вновь сформированный Бескидский корпус из 3-х дивизий. Радко-Дмитриев тоже докладывал, что на его участке появляются новые части и соединения. А боеприпасов отпускалось все меньше, причем давали понять, что раньше осени улучшения ожидать не приходится, да и то остается под вопросом, насколько получится это улучшение.

В подобных условиях даже Брусилов, прежде всегда ратовавший за активные действия, предпочел затормозить. Даже если бы удалось выйти на Венгерскую равнину, армия могла попасть в ловушку — если противник прорвет фронт на участке соседа и, продвигаясь по русским тылам вдоль Карпат, отрежет ее в горах. А снарядов оставалось на одно сражение — по 200 на орудие (боекомплект — 224 снаряда). И Брусилов решил вовремя остановиться распорядился только удерживать достигнутое и демонстрировать подготовку к прорыву, сковывая тем самым противника. У Радко-Дмитриева положение с боеприпасами было еще хуже — их нерасчетливо израсходовали при безрезультатных атаках на укрепленные позиции, и осталось по 30 — 40 выстрелов на орудие. Вскоре невозможность дальнейшего продвижения стала очевидной и для Иванова, и 10.4 он отдал директиву о переходе к обороне.

В конце апреля Галицию посетил Николай II. Хотя некоторые его советники считали этот визит крайне несвоевременным. Указывали, что приезд царя будет символизировать присоединение края к России. А между тем в условиях дефицита боеприпасов и накопления немцев против Юго-Западного фронта противник может попытаться вернуть Галицию. Тем не менее визит прошел вполне благополучно, торжественно и празднично. Во Львове Николай выходил на балкон, говорил с народом, упоминая о старых, исконно русских землях. И завершил речь словами: "Да будет единая, неделимая могучая Русь!" Огромная толпа местных жителей, собравшаяся приветствовать царя, кричала «ура», дамы махали платочками… Кроме Львова, Николай посетил Перемышль и штаб 8-й армии в Самборе, награждал отличившихся.

А тучи над Юго-Западным фронтом действительно собирались. Как раз к весне Германия сумела преодолеть кризис с боеприпасами — промышленность перестроилась, и снаряды стали поступать на фронт бесперебойно, в то время как в России "снарядный голод" именно сейчас стал сказываться в полной мере. К концу марта из Франции было переброшено на Восток еще 14 дивизий и 6 новых из Германии. Хотя по поводу планов в германской Ставке 12.4 возник спор. Фалькенгайн предложил удар «нетрадиционный». Не на флангах, как предписывали классические каноны, а фронтальный, по центру русских боевых порядков, между Вислой и Карпатами. Проломить фронт и создать таким образом "искусственные фланги". Реализация облегчалась тем, что в ходе предыдущего сражения в Карпатах командование Юго-Западного фронта, не имея резервов, снимало силы со своего правого крыла и направляло их на левое, где обозначился тогда прорыв. И участки 3-й и 4-й армий оказались ослабленными.

Гинденбург и Людендорф резко возражали. В успех фронтального удара они не верили и указывали, что даже в случае удачи он обеспечит лишь местные успехи и не сможет стать решающим для всей войны. Они стояли все за то же решение в Восточной Пруссии — прорвать самый западный, приморский участок фронта, совершить глубокий обход на Ковно (Каунас) и разгромить всю русскую группировку в польском выступе. После чего, по их мнению, России осталось бы только капитулировать. Но решающим аргументом стало критическое положение Австро-Венгрии после очередных поражений. И при апрельском, хоть и неудачном, русском наступлении в Карпатах панические настроения в Вене усилились. Возникла реальная угроза крушения (а то и измены) главной союзницы. Поэтому нужен был крупный успех именно на австрийском участке фронта. Отбросить здесь русских, предотвратить опасность их дальнейшего вторжения и укрепить победой пошатнувшийся после Перемышля дух австро-венгерской армии. И победила точка зрения Фалькенгайна.

Для достижения успеха было решено заранее австрийские войска на всех участках перемешать с германскими. В Южной Польше, против армии Эверта, разворачивались 1-я австрийская армия и корпус Войрша. Группировка прорыва, действующая против войск Радко-Дмитриева, состояла из 4-й австрийской, в состав которой включалась германская дивизия Бессера, и новой 11-й армии под командованием Макензена — она формировалась из 1 австрийского и 3 германских корпусов. Против частей Брусилова действовали 3-я австрийская с Бескидским корпусом Марвица, и 2-я австрийская. В Карпатах, восточнее Мукачево, готовилась Южная армия Линзингена — против армии Щербачева, а австрийскую группировку в Буковине, оперирующую против армии Лечицкого, усиливали германской кавалерией. Все эти войска были подчинены австрийскому главному командованию. Но приказы, которые оно отдавало 11-й армии, подлежали согласованию с германской Ставкой. Ну а что касается мнений Гинденбурга и Людендорфа, то им Ставка разрешила проводить любые операции, только бы отвлечь внимание русских от Галиции — сил им перед этим направили уже достаточно.

Особо стоит отметить, что удары германских армий на фронте были четко скоординированы с ударами изнутри. Как уже отмечалось, тыл России жил почти мирной жизнью. И если, (так же, как во Франции или Англии), среди населения порой поднимались волны шпиономании, то какой-то серьезной строгостью и бдительностью даже не пахло. Вражеские агенты действовали вольготно. Так, зимой и весной 15-го прокатилась целая серия загадочных пожаров на военных фабриках и заводах. Виновных так и не нашли. Причем диверсии чаще всего нацеливались в самую уязвимую точку — по поставкам боеприпасов. Произошел мощный взрыв на пороховом заводе в Петрограде, надолго остановив производство. А в мае в Гатчине был подожжен на запасных путях эшелон, груженный снарядами. Они рвались в течение 16 часов. Разлетавшиеся в разные стороны гильзы и осколки пробивали стены домов, срезали деревья. Шрапнель барабанила по крышам, как град. Лишь по случайности жертв было мало — убило одну старушку, и несколько человек получили ранения. Настоящим героем проявил себя 13-летний мальчишка, сын стрелочника. Имя его, к сожалению, автору неизвестно. Он ринулся в огненный ад и сумел расцепить состав, чем спас от взрыва 9 двойных платформ со снарядами для тяжелых орудий…

Участок в низовьях Немана, от позиций 10-й армии до Балтики, русскому командованию прикрыть было нечем, там действовали только кавалерийские заслоны. Но считалось, что значительные силы здесь и не нужны, поскольку сам по себе данный участок бесперспективный для серьезных операций. Тут раскинулись обширные болота, песчаные пустоши и леса с глухими деревеньками. Важных стратегических пунктов поблизости не было. Развернуть крупные соединения сплошным фронтом было невозможно. А глубокое продвижение противника по немногочисленным здесь дорогам легко было остановить, а то и «подрубить» под основание. Но… только при наличии резервов. Которых у Северо-Западного фронта не имелось — ведь теперь все, что имелось, отправлялось на Юго-Западный. Людендорф это учел. И, делая ставку на неожиданность и быстроту удара, стал его готовить именно здесь. За счет войск, снятых с других направлений, вблизи Куршского залива была создана группа «Неман» из 13 дивизий с большим количеством конницы.

Учитывалось и значительное превосходство германского флота. Немцам наконец-то удалось оборудовать достаточное количество тральщиков, отработать методы борьбы с русскими минами, и их Балтийская эскадра получила возможность оказать поддержку сухопутным силам. И в апреле операция началась. Под прикрытием огня крейсеров части группы «Неман» форсировали эту реку вблизи устья и двинулись по Куршской косе. Были высажены десанты. И русские войска отошли из недавно взятого Мемеля. Германское командование, обеспечив себе значительный плацдарм за Неманом, бросило несколько кавалерийских дивизий на север, вдоль побережья, а главные силы направило с поворотом на восток. На Кельмы (ныне Кельме) и на Россиены (Расейняй), что позволяло обойти линию русских крепостей Ковно (Каунас) и Вильно (Вильнюс) и осуществить прорыв в тылы Северо-Западного фронта.

Одновременно германские войска перешли в наступление против 10-й русской армии, опять нацеливаясь на фланги — дивизии 8-й армии фон Белова снова ударили на Осовец, а 10-й Эйхгорна в районе Сувалок и Кальварии. Осовец в который раз подвергся ожесточенной бомбардировке, засыпаемый крупнокалиберными снарядами. От их разрывов горели леса, торфяники, вся местность превратилась в огненный ад. И в этом аду крепость все так же держалась, отвечая залпами артиллерии, а очередные попытки штурма заканчивались для противника лишь новыми потерями. Враг здесь так и не прошел. А под Сувалками массированный удар Эйхгорна обрушился на позиции 26-го корпуса. Здесь были введены свежие соединения и, как в начале войны, после артподготовки полезли в атаку взводными колоннами. За что жестоко поплатились. Шрапнель русских орудий, очереди пулеметов, винтовки пехоты, бившей пачками, наносили врагу жуткие опустошения.

Но лезли снова, и цепями, и опять колоннами, пускали конницу. Как вспоминал Р.Я. Малиновский, только до обеда его «максим» выпустил 27 лент. Это 13.500 патронов! В редких передышках пулеметчики меняли перегревшиеся стволы, доливали в кожухи выкипевшую воду. Почти все поле перед окопами было рыжим от ранцев убитых немцев. А атаки не прекращались. Солдаты сбились со счета — сколько их было. Сами несли потери от вражеской артиллерии, особенно от бризантных гранат, рвавшихся на низкой высоте над землей — от них окопы не спасали. Но когда очередная волна противников все же добежала до русских позиций, ее встретили дружным броском сотен ручных гранат и ударили в штыки. Уже в сумерках была еще одна атака — и снова отбросили встречным штыковым контрударом. Лишь ночь прервала этот кошмар. Но едва стало светать, немцы возобновили сражение невиданной по силе бомбардировкой.

Да только русские войска уже имели опыт на этот счет. И за ночь измученные солдаты успели отрыть новую линию окопов — на 100–200 шагов впереди прежних. Львиная доля снарядов пришлась по пустому месту. В этот день атаковали уже какие-то другие соединения, лучше обученные и продвигавшиеся перебежками по отделениям. Но и их отражали. Немецкое «хох» и русское «ура» сливались в рукопашных. Однако постепенно потрепанные и повыбитые русские части не выдерживали, начинали отходить. Откатились километра на 2 и снова отбивались, поскольку немцы продолжали наседать. Командование бросило в бой резервы, сняло несколько полков с неатакованных участков, и они, подоспев в критический момент, выправили положение — с ходу опрокинули врага и, не останавливаясь, погнали дальше. Немцы побежали в полном беспорядке, и к вечеру прежнее положение было восстановлено. Солдаты были совершенно вымотаны двухсуточным непрерывным боем. С наступлением темноты и тишины падали на землю и засыпали, где стояли.

Враг этим воспользовался. В районе г. Кальвария немцы подкрались без выстрелов и вырезали 2 батальона Коротохоятского полка, спавшие мертвым сном. И попытались здесь углубиться в расположение 10-й армии. К угрожаемому участку спешно перебросили подкрепления — поредевшую 64-ю дивизию, сибирских стрелков. И в ожесточенном встречном бою неприятеля разбили и отбросили. В этой схватке будущий маршал Малиновский заслужил свою первую в жизни награду — фланговым огнем пулемета перебил немцев, прорвавшихся на позиции Сибирского мортирного дивизиона, выкаченного на прямую наводку. Спас батарею, и она картечью погнала прочь атакующих. Малиновский получил Георгиевский крест IV степени и был произведен в ефрейторы. Смять фланги 10-й армии и устроить ей «мешок» враг так и не смог.

2.5, когда разыгралось сражение под Осовцом и Сувалками, австро-германские войска перешли в наступление и на других участках. Фактически одновременно по всему фронту — и в Литве, и в Польше, и в Карпатах. Под Праснышем 1-я русская армия 6 дней отбивала атаки немцев, имевших полуторное численное превосходство. И отбила. 9-я немецкая армия нанесла удар по обороне 2-й русской, прикрывавшей подступы к Варшаве. Причем на позиции 14-й Сибирской дивизии была произведена газобаллонная атака. 9 тыс. чел. получили отравления, значительная часть из них погибла. После чего немцы ринулись в наступление. Однако получили отпор. Даже некоторые отравленные, кто еще мог держать оружие, оставались в окопах и отстреливались. А потом прорыв был ликвидирован перебросками других соединений. 1-я австрийская армия в районе г. Опочно и Конска и германская группа Войрша в районе г. Андреева после жуткой бомбардировки обрушились на 4-ю армию Эверта. И тоже были отражены, причем в разыгравшемся сражении был наголову разгромлен целый австрийский корпус. И только на флангах, в Курляндии и Галиции, события приняли иной оборот…

Ведь если Людендорфу не удалось разгромить 10-ю армию, он добился другого результата — русское командование тоже не могло снять части 10-й армии для затыкания прорыва западнее, и здесь немцы получили время для свободного продвижения. 7.5 русский гарнизон без боя оставил Либаву (Лиепая) — в море выстроились 7 вражеских линкоров и крейсеров и 20 мелких кораблей и начали бомбардировать город, а с тыла к нему приближалась германская конница. А основные силы группы «Неман» развивали прорыв в двух направлениях. Одна часть продвигалась на северо-восток и с ходу захватила Шавли (Шауляй), угрожая дальнейшим ударом на Митаву (Елгава) и Ригу. Словом, намеравалась отрезать весь Курляндский полуостров от Балтики до Рижского залива. Другая группировка повернула на восток и взяла Россиены.

Алексеев экстренно перебрасывал сюда войска из Польши. 5-я армия расформировывалась, некоторые ее соединения передавались соседям, другие и из 5-й, и из соседних армий, располагавшиеся близко от железнодорожных станций, срочно отправлялись в Прибалтику. Здесь создавалась "новая 5-я" армия из 3 корпусов и 5 кавалерийских дивизий. Ее командующим был назначен Плеве. Войска вводились в бой с ходу, по мере прибытия, затыкая «дыру». В условиях продвижения германских частей, а навстречу им русских нередко возникала неопределенность — где свои, где чужие? Так, 10.5 германская разведка вступила в курляндское село Кужи. Но вечером сюда же подошел 151-й Пятигорский полк. Местные евреи, симпатизировавшие немцам, спрятали их у себя в подвалах, и те успели направить посыльного в свою часть. Полк расположился на ночлег — штаб и ряд подразделений в этом селе, остальные в соседнем. Но под покровом темноты подтянулись германские войска. Заставы пятигорцев были сняты. Схваченного при этом рядового 2-й роты Водяного командир вражеского разъезда попытался допросить, но тот отказался отвечать. И по приказу офицера немцы отрезали ему язык и уши. А село скрывавшимися в нем разведчиками было подожжено в нескольких местах, и в атаку ринулись 2 батальона с кавалерией. Осадили штаб, русские офицеры и солдаты отстреливались из окон, и дом тоже подпалили. Командир полка Данилов приказал уничтожить знамя — его бросили в печь, а сам выскочил в окно и был убит. Но на пожар подоспели другие подразделения пятигорцев и выбили немцев из села. Обгоревшее знамя нашли в развалинах печи. Водяного тоже спасли. Император, извещенный о его подвиге, наградил его Георгиевским крестом с производством в ефрейторы и лично распорядился позаботиться о герое, не увольнять, а подыскать подходящую службу.

В разыгравшихся сложных боях отличился и будущий маршал Рокоссовский. 5-я кавдивизия, снятая с Польского фронта, выгрузилась из эшелонов под Поневежем (Паневежис), когда бой шел в нескольких верстах северо-западнее станции. Противник стремился здесь перерезать железную дорогу, его конница теснила отступающие русские пехотные части. Дивизия во главе со своим начальником Скоропадским атаковала в конном строю, тремя полками. Вражеская кавалерия, стремившаяся в это время обойти пехотинцев, заметила несущуюся ей во фланг лавину и начала поворачивать назад. Но было поздно. Полки налетели на неприятеля, смяли — и пошла сеча. Рокоссовский срубил двоих немцев и заметил, что впереди разворачивается вражеская батарея. Со своим другом Станкевичем и еще несколькими драгунами ринулся туда. Орудия не успели взять точный прицел и выстрелили только один раз — дальше Рокоссовский зарубил командира батареи, а прислуга стала разбегаться и сдаваться…

Бои шли и на море. В это время Балтийский флот понес тяжелую утрату внезапно скончался его командующий, адмирал Н.О. Эссен, сердце пожилого человека не выдержало перегрузок. На его место был назначен вице-адмирал В.К. Канин, куда менее одаренный и менее решительный. В связи с этим возросла роль Колчака. Он стал выступать фактическим руководителем отрядов в боевых операциях. Оборона Рижского залива первоначально флотом не предусматривалась, для этого не хватало средства. Но и здесь делали все, что могли, стараясь не пропустить врага. Ставили мины. Отважно действовал дивизион подлодок под командованием Н. Л. Подгурского, срывая перевозки противника. Особенно прославились в боях субмарины «Окунь» и «Волк», на счету каждой из них было по несколько вражеских транспортов. 21.5 «Окунь» обнаружил в Ирбенском проливе броненосный крейсер противника, идущий под сильным охранением. И дерзко попытался атаковать. Подлодку заметили, и немецкий миноносец устремился на нее, намереваясь протаранить. Лишь умелые действия экипажа и ювелирные маневры рулевого Р.В. Пескарева спасли «Окунь» от гибели. Однако и вражеский отряд после этой атаки решил поостеречься, отказался от мысли проникнуть в Рижский залив и повернул назад. На русском флоте впервые в мире весной 15-го стали применять авианосцы — корабли с палубными гидросамолетами М-9. Они совершали разведку, своевременно оповещая командование о судах противника, наносили бомбовые удары.

А Алексеев и Плеве, когда сил в Прибалтике стало достаточно, нанесли по наступающим немцам ряд чувствительных контрударов. Отбили Шавли, Россиены. А в Курляндии на р. Виндава (Вента) совершила блестящий рейд бригада Уссурийской казачьей дивизии под командованием ген. Крымова. При содействии частей 7-го Сибирского корпуса она прорвала фронт и углубилась в расположение противника. Пройдя 20 — 25 км, сперва уничтожила обозы немцев. Потом встретила колонну 6-й германской кавалерийской дивизии, шедшую к передовой, неожиданным налетом разбила и гнала 20 км. Прошлась по вражеским тылам, взрывая мосты, разрушая станции и линии связи. И повернула назад. Немцы стягивали отовсюду войска, чтобы окружить дерзкую бригаду и не дать ей уйти за фронт. Но не тут-то было. По пути подвернулись части германской 8-й кавдивизии, и их тоже побили. Группы казаков гонялись за разбегающимися от них отрядами и штабными офицерами. Уссурийцы продолжили путь, и выдвинутая на перехват 23-я германская кавбригада с 2 батальонами пехоты предпочла с ними вообще не связываться. Пассивно наблюдала, как удаляются русские. И казаки, переправившись через р. Виндава, благополучно ушли к своим. По оценкам противника, рейд был проведен на высочайшем уровне. Связь на фронте была нарушена на 24 часа, обозы и склады на пути Крымова уничтожены, и все внимание германского командование на несколько дней приковано к своим тылам. Немецкий офицер писал о казаках: "Должен признаться, я ясно понял, сколько многому могла бы еще поучиться наша кавалерия у этих сынов степей".

Всеми данными мерами прорыв в Прибалтике к июню удалось локализовать. Фронт стабилизировался по линии Виндавы и Дубиссы, притока Немана. На этих рубежах заняла оборону армия Плеве, упираясь правым флангом в море, а левым сомкнувшись с 10-й. А за немцами осталась длинная прибрежная полоса, протянувшаяся от Восточной Пруссии до Курляндии.