ПОТЕШНЫЕ
ПОТЕШНЫЕ
Во–первых, это «потешные войска!». Еще в 1682 году в Москве, у Кремлевского дворца, была сделана площадка для военных игр 10–летнего Петра.
Ребенок этих лет упоенно командовал взрослыми, на несколько лет старше, парнями, отданными ему для развлечений. Военные команды, пальба, ружейные приемы — все это доставляет ему нешуточное наслаждение, Петр все больше втягивается в игру.
С высылкой Нарышкиных в Преображенское туда перемещается и «потешное войско». Само слово «потешное» имеет смысл уточнить — войско создается и впрямь для потехи царя, но оружие–то у него совсем не «развлекательное». Разделившись на «враждующие армии», потешное войско палит друг по другу не настоящими пулями и ядрами, конечно. В ружьях холостые заряды, и летит в противника только пыж (который может, впрочем, и ушибить, и обжечь). Пушки заряжаются пареной репой или горохом. Не ядро и не граната, но на несколько десятков метров летит раскаленная липкая масса, которая вполне может попадать в глаза или в уши, сбивать с ног и контузить.
В 1685 году на Яузе построен военный лагерь, который Петр велел называть «стольным городом Пресбургом» (или Прешбургом). С тех пор одна «потешная армия» берет город, а другая отбивается по всем правилам воинского искусства. Как было до этого времени, не знаю, но вот с этого года в «потешных войсках» вполне определенно появляются убитые.
«Потешные» нападают и на мирное население. Они истово, как и полагается военным людям, исполняют приказы, когда им приказывают навести заряженные репой пушки на купеческий караван или на знатного боярина со свитой, приехавшего увещевать Петра, уговаривать его прекратить безобразие. Это не моя выдумка! Несколько раз по прямому приказу Петра «потешные» нападали на подданных семьи Романовых и на будущих подданных самого Петра. На тех, кто спустя несколько лет будет ему присягать.
И позже, повзрослев, он будет бросать свою «потешную» армию на население собственной страны — и в 1687, и в 1690, и 1694 годах. В этом пункте Алексей Толстой пишет чистейшую правду: когда стал «потешным» генералом Фёдор Зоммер, из Пушкарского приказа привезли 16 самых настоящих орудий и
«стали учить потешных стрелять чугунными бомбами — учили строго: Фёдор Зоммер даром получать жалование не хотел. Было уже не до потехи. Много побили в полях разного скота и перекалечили народу».
Совершенно справедливое описание, основанное на исторических источниках.
Сюрреалистическая картина: солдаты в металлических касках на голове и с ружьями наперевес гоняются за деревенским стадом, палят из пушек по крестьянам, убирающим урожай! А тем не менее картина это совершенно реальная, причем жаловаться на материальные расходы и даже на убийства некому. Ведь во главе безобразия — сам царь!
С 1686 года — в «потешные» зачисляются и взрослые люди, из «потешных» формируются батальоны. В 1687–м создаются целые «потешные полки» — Семёновский и Преображенский. Пётр еще не единственный царь, а «второй» — но он уже главнокомандующий небольшой армией.
Иные из историков ставят в большую заслугу Петру, что он сделал в армии более длительные маневры, особенно истово готовил и тренировал солдат… Но это вовсе не были маневры в строго военном смысле этого слова; речь шла скорее о любимой игрушке, с которой Петр был не в силах расстаться.
Уже после переворота 1689 года, сделавшего Петра полноправным царем, и перевалив на третий десяток, Петр продолжал развлекаться точно так же. 2 июня 1690 года ему сильно опалило лицо при «потешном штурме» Семёновского двора. 4 сентября того же года возле Преображенского происходила «примерная» битва: лучший стрелецкий полк, состоявший из конных и пеших стрельцов, должен был драться против Семеновского полка и конных царедворцев. В этот день воевали до полной темноты, было много раненых и обожженных.
В октябре 1691 состоялся «великий и страшный бой у генералиссимуса Фридриха Ромодановского, у которого был стольный город Пресбург». В этот день очень отличились рейтары ротмистра Петра Алексеева, которые, в конце концов, и взяли в плен «вражеского генералиссимуса Ромодановского». Что под именем Петра Алексеева скрывался царь, читателю уже понятно.
По словам самого Петра, «день тот был равен судному дню», а ближний стольник царя, князь Иван Дмитриевич Долгорукий, «от тяжкие своейя раны, паче при изволении Божием, переселился в вечные кровы, по чину Адамову, идеже и всем нам по времени быти». Сколько еще туда переселилось народу родом и чином помельче и поплоше, неизвестно. Тех, о ком не будет писать и даже не узнает царь. Известно только, что раненых и убитых было много.
Осенью 1694 года организован знаменитый Кожуховский поход — движение двух «неприятельских армий» под деревню Кожухово, близ Симонова монастыря. Это были «русская армия» под командованием Фёдора Юрьевича Ромодановского и «польская армия», которой командовал Иван Иванович Бутурлин. В обе армии мобилизовали множество служилых людей, не очень–то обращая внимания на их возраст, состояние здоровья и уж тем более — желание.
У Ромодановского, в «русской армии», были полки Семёновский, Бутырский и Преображенский, восемь рейтарских рот, три роты гранатчиков, две роты даточных людей, названные Нахалов и Налетов, и 20 рот стольничьих (то есть поверстанных на «потеху» придворных). В «польской армии» было около 7500 человек — роты стрельцов и состоящие из дьяков и подьячих, то есть из приказных, оторванных от дела и тоже погнанных на «потеху». Всего же число участников «потехи» приближается к 30 тысячам.
«Польский король» засел в крепости — военном лагере, сделанном в чистом поле, а Ромодановский её брал. Бомбардир Пётр Алексеев опять, разумеется, совершил славные подвиги — взял в плен стрелецкого полковника. Потеряв крепость, «польский король» засел в новом укрепленном лагере и «отбивался зело отчаянно», пока Ромодановский не вынудил его сдаваться. Одним словом, бой был долгий и жестокий, почти «взаправдашний», и на этот раз мы знаем, что «убито с 24 персоны пыжами и иные случаи, и ранено с 50», как сообщает об этом Борис Куракин.
Известно и то, что Пётр был очень доволен «потехой»… а мнение родных и близких погибших для развлечения царя, конечно же, никого не интересовало.
Одновременно с «потехами» на суше шли и «потехи» на воде: уже весной 1691 года царь собственноручно сделал и спустил на Москву–реку яхту, а осенью уехал на Переяславское озеро. Лев Кириллович Нарышкин и Борис Александрович Голицын специально ездили за Петром — чтобы он лично принял персидского посла. 1 мая на Переяславской верфи спустили первый корабль, а в июле весь двор выехал в Переяславль и пробыл там до сентября (после чего Петр тут же начал новую сухопутную «потеху»).
Получается, что Петр уже взрослым проводил в «потешных войсках» и в корабельных «потехах» большую часть года… И возникает невольный вопрос: что же это?! Неужели затянувшаяся игра в солдатики, где вместо оловянных фигурок участвуют настоящие люди и течет настоящая кровь? В конце концов, «потешное войско» вело самые настоящие бои, в которых были раненые и убитые… А ведет их, организует, сначала мальчик лет 12, 15, а вскоре и молодой мужчина 20, 22 лет…
Или тут речь идет о какой–то маниакальной любви к армии? К её атрибутике в виде команд, оружия, приказов, разбойничьих песен, походов, трупов в придорожной пыли?!
Или Пётр попросту не чувствует себя уверенно в царском дворце — не готов, не воспитан… да не хочет, наконец! А в армии, тем более в созданной своими руками армии, ему комфортно, уютно…
Эти предположения, по крайней мере, позволяют объяснить, почему многолетней игрой Петра стала именно армия в ее «потешном» варианте и почему эта игра исчезла с началом постоянных походов. Поначалу ведь вообще трудно было различить, где «потешный» поход, а где настоящее дело. Скажем, 1 мая 1684 года Петр выступает в свой «второй морской поход» в Архангельск. По смыслу это всего–навсего поездка царя в Архангельск, посмотреть на иностранные корабли, и только. Но Петр движется с частью своей «потешной армии», и уж конечно, с ее командным составом. Ромодановский назначен адмиралом, «польский король» Бутурлин — вице–адмиралом, контр–адмиралом — Гордон.
Плавный переход от «потешной войны» к войне самой настоящей очень хорошо виден на примере Азовских походов — в 1–м Азовский поход в 1695 году выступало еще самое настоящее «потешное войско». Поместное войско и казаки посланы были в низовья Днепра, для отвлечения турок, вел их боярин Борис Шереметев. А Семеновский, Преображенский, Лефортов полки, городовые стрельцы и полк Гордона двинулись на Азов, в низовья Дона. Шли так же весело и лихо, как в «потешных походах». Пётр отписывал Апраксину: «Шутили под Кожуховом, а теперь под Азов играть идем»; и в другом месте: «про твое здоровье пьем водку и ренское, а паче пиво». Азов оказался мало похож на Прешбург, и дело под Азовом получилось далеко не «потешным», решительно ни с какой точки зрения, — но это ведь уже второй вопрос. Главное — Петр и под Азов отправился развлекаться.
Все войны Петра прямо вытекают из его «потешных» войн и походов и переплетаются с потехой. До конца своих дней он обожал армию и очень часто находился в ней под псевдонимом «Пётр Михайлов», «Петр Алексеев», «капитан–бомбардир» и так далее. Принципиальной разницы между реальной действующей армией и «потешной армией» он никогда не делал.
Ни один человек, который хотел иметь с Петром хорошие отношения, не мог уклониться от участия в его войнах, а в юности — в «потешныхвойнах». Исключения, пожалуй, — это его родные дядья, братья Натальи Кирилловны. Но и страшный глава Преображенского приказа, Юрий Федорович Ромодановский, и Франц Лефорт, и Борис Голицын — все они, как миленькие, командовали «потешными» армиями.
По–видимому, «потешные войска» — это не только место развлечений, но и своего рода царский клуб — место, где он отыскивает себе подходящих людей, общается с ними неофициально, «без мундиров». Где создаются репутации и выстраиваются иерархии, вынашиваются планы и готовятся назначения. Но интересна все–таки эта анонимность самого царя! Что–то стоит за ней?!
А кроме того, у царя Петра был и еще один клуб…