Перед битвой
Перед битвой
20 июля 42-я армия Ленфронта силами 85-й и 21-й стрелковых дивизий, 1-й Краснознаменной танковой бригады, 2-го отдельного бронебатальона и 72-го отдельного дивизиона бронепоездов предприняли наступление на германские позиции в районе Урицк, Старо-Паново. Населенный пункт Старо-Паново являлся важным заслоном на подступах к южной части Ленинграда, прикрывая Урицк и Петергоф.
Немцы собрали на этом участке фронта целый «интернационал» — кроме 538-го полка и 1-го батальона 272-го полка вермахта здесь оборонялся 21-й латышский батальон, 21-й запасной голландский батальон, легион «Норвегия»[83] и полицейские подразделения.
Собственно на предполагаемом участке прорыва находились пронацистски настроенные латыши и 538-й пехотный полк. В резерве имелась маневренная группа из 5–6 танков. Перед линией фронта находилось проволочное заграждение «в 3–4 кола» и минные поля. На переднем крае и в глубине обороны было несколько ДЗОТов. русло реки Дудергофка было местами эскарпировано, на перекрестках дорог и в дефиле имелись надолбы. Плотность артиллерии составляла 6–8 орудий на 1 км фронта.
Германское командование на этом участке вело себя тихо, тем более, что производилась плановая замена частей 93-й и 58-й пехотных дивизий подразделениями 215-й пехотной дивизии, находившейся в районе Урицк — Красное Село.
Национальные русские особенности при планировании операции нашим командованием в этом районе были очень типичны — по немцам и их прихвостням — латышам (не путать с истинными патриотами Латвии, сражающимися в рядах Красной армии. — Примеч. авт.) должна была нанести удар всесокрушающая дубина русской мощи, грозная, но не всегда организованная.
Планировалось после прорыва обороны врага 85-й стрелковой дивизией у Старо-Паново ввести в бой десант, размещенный на боевых машинах 1-й Краснознаменной танковой бригады (1 тб: 11 KB и 7 Т-34; 2 тб: 11 KB и 9 Т-34; 4 САУ Т-26). Во второй линии за танками должны были следовать 76,2-мм самоходки на базе легкого танка Т-26, чтобы уничтожать пехоту и огневые точки противника. За ними следовала пехота и артиллерия на тракторах.
21-ю стрелковую дивизию, которая вела наступление на ст. Лигово и юго-восточную окраину Урицка, поддерживали 2-й отдельный бронебатальон (22 бронеавтомобиля БА-10), сводная танковая рота и бронерота 3-го разведывательного отдельного батальона (2 БТ-5, 7 БТ-2 и 4 БА-20).
Два бронепоезда 72-го отдельного дивизиона бронепоездов были в резерве[84].
С 21.00 10 июля 1942 года 1 ктбр начала сосредоточение танков в районе исходных позиций. Концентрация техники производилась под прикрытием темноты, шум танков маскировался ружейно-пулеметным и артиллерийско-пулеметным огнем. До наступления рассвета танки двигались в одиночном порядке с большими интервалами, на малых скоростях заняли исходные позиции в указанных районах, где заблаговременно для каждого танка были отрыты капониры.
Сосредоточение наших боевых машин, согласно советским предположениям, противником обнаружено не было, но уже потом пленные показали, что слышали, как наши танкисты активно «газовали».
141 сп 85 сд в течение ночи скрытно сосредоточился на линии боевого охранения.
В 09.00 20 июля, после артподготовки и воздушного налета нашей авиации, подразделения 141-го стрелкового полка, атакуя противника, стремительным броском овладели первой линией окопов противника и дали сигнал на движение танков.
1 тб 1 ктбр с получением сигнала от пехоты двумя эшелонами с десантом из роты автоматчиков на броне на большой скорости, опередив продвижение пехоты, с боем прорвался на восточный берег реки Дудергофки (при этом 5 танков подорвалось на своем же минном поле, большая часть десанта рассеялась, а трактора с артиллерией безнадежно отстали и в бою не участвовали), откуда огнем и маневром обеспечил продвижение 141-го стрелкового полка и закрепление его подразделений на установленных рубежах. Несмотря на громадные потери, атака «в лоб» удалась. В течение второй половины дня и наступившей ночи танки и пехота отражали контратаки небольших групп противника.
Управление танковыми подразделениями и связь в бою производились только по радио, что было большим достижением для наших танковых войск. Правда, перед боем штаб 1 тб забыл установить «ключи» комбату по переговорной таблице, поэтому связь с ним не работала в течение часа. Связь с пехотными подразделениями 141 сп была только зрительной или через посыльных, сам же командир 141 сп имел с танкистами радиосвязь. Таблицу радиосигналов наши штабисты знали плохо, вследствие чего часто набирали фразы буквами, в то время как они имелись целиком.
2-й танковый батальон бригады находился в районе станции Предпортовой для парирования возможного контрнаступления противника в полосе действий 85 сд или ее соседей.
Танковая рота 3 орб с наступлением темноты была переведена на восточный берег реки Дудергофки и расположилась в боевых порядках пехоты 8 сп 21 сд, закопав там свои танки в качестве неподвижных огневых точек.
21 июля на фронте было относительно спокойно, а 22 июля в 11.00 подразделения 141-го и 59-го стрелковых полков 85-й стрелковой дивизии при поддержке танков 1-го батальона перешли в наступление с задачей последовательно овладеть восточной частью Старо-Паново, ст. Лигово и Урицком.
С помощью танков, которые подавили огневые точки противника, наши войска к 13.00 закрепились на западном берегу Дудергофки, а также овладели западной частью Старо-Паново и ст. Лигово.
В 14.00 два батальона пехоты противника из района Урицка и один из района Ново-Наново контратаковали наши войска, которые под прикрытием танков отошли на восточный берег Дудергофки.
23 июля оба стрелковых полка 85-й стрелковой дивизии при поддержке того же танкового батальона в 12.00 вновь атаковали противника и с боем заняли станцию Лигово, а затем продвинулись до Ново-Койерово, где окопались и перешли к обороне. Танки располагались на позициях пехоты. 2-й батальон 1 ктбр был переброшен в Старо-Паново, для возможной помощи нашим войскам в случае немецкой атаки из Ново-Паново. И тут комбат 2 сумел «отличиться» — он организовал охрану танков часовыми, которые дежурили рядом с каждой боевой машиной. В результате случайного обстрела позиций подразделений несколько красноармейцев погибли. Их число превысило боевые потери всего батальона.
После закрепления стрелковых подразделений на занятых рубежах танковые батальоны были выведены с передовой и находились в тылу для отражения возможных атак противника.
Надо сказать, что для наших танкистов это была достаточно удачная операция. С 20 по 26 июля погибло 22 человека (16 убито, 6 сгорело в танках), ранено 44 человека, контужено 5 человек. Только один танк Т-34 был потерян безвозвратно (подорвался на фугасе и сгорел). 2 KB были подбиты артогнем, сгорели, но могли быть восстановлены. 5 KB и Т-34 были подбиты артогнем и подорвались на минах — эти машины требовали капитального и среднего ремонта. Еще 6 KB и 7 Т-34 «после знакомства» с артиллерией противника и минами требовали текущего ремонта.
Во время атак 1 тб 1 ктбр, не считая подорвавшихся на минах 5 машин, противником было подбито всего 4 наших танка. Но, чтобы пехота обретала моральную устойчивость, вопреки правилам тактики, танки оставались в оборонительных порядках стрелковых подразделений. И за эти 96 часов немцами было подбито еще 8 наших машин.
Сам же 1 тб 1 ктбр в боях за Старо-Паново уничтожил: одну полковую батарею, одну батарею ПТО, одну минометную батарею, 9 пулеметов, 25 ДЗОТов, 7 отдельных орудий ПТО, 4 тяжелых орудия, 4 блиндажа с живой силой, одну автомашину и до 175 человек пехоты. В плен сдался один латыш из 21-го латышского батальона[85].
В этой операции нашей пехотой было захвачено несколько десятков пленных. Потом в пропагандистских целях их провели по улицам города. Зрелище было примечательное: прославленные Геббельсом завоеватели мира выглядели после жаркого боя действительно побитыми — оборванные, грязные и небритые, плелись они с опущенными головами, 23 июля начала активные действия 55-я армия Ленинградского фронта. В боевых действиях по овладению населенным пунктом Путролово с нашей стороны принимали участие 947 сп 268 сд и 84 тб 220 тбр (10 KB, 10 Т-26, 3 Т-50). Наступление было предпринято в полосе обороны 56-й стрелковой дивизии Красной армии, то есть вышеозначенная группировка предназначалась специально для нанесения удара.
С немецкой стороны за системой из ДЗОТов, траншей, минных полей и проволочных заграждений находились части Полицейской дивизии СС и 121-го пехотного полка вермахта.
В 08.00, построившись в боевой порядок «углом назад», два эшелона наших танков (впереди 10 KB, за ними 10 Т-26) 84-го танкового батальона изготовились к атаке. В одной из боевых машин первой линии находился комбат, который ждал радиосигнала с КП бригады. Вообще все взаимодействие между танкистами осуществлялось только по радиосвязи, чувствовался уровень культуры ленинградцев!
Сигнал атаки прозвучал, и две роты тяжелых KB на больших скоростях ринулись на врага. Обогнув боевые порядки нашей пехоты, они с ходу ворвались в Путролово. За ними «во весь опор» бегом неслись пехотинцы из 947-го полка. Немцы, привыкшие здесь к неспешной позиционной войне, не ожидали от наших войск такой прыти, поэтому первая линия траншей была захвачена просто молниеносно.
Постепенно германское сопротивление стало возрастать, и наша пехота показала свои «лучшие» качества. 947 сп «непроходимо» залег, и никакими приказами поднять в атаку его было невозможно. Более того, стрельба наших танков с места по немецким позициям нервировала пехотинцев. Тут же нашлись делегаты, которые требовали прекратить активный пушечный огонь, так как это могло спровоцировать ответную стрельбу с немецкой стороны. После двухчасового боя, когда первым эшелоном танков были израсходованы боеприпасы (потерь практически не было — только у одного KB заклинило башню), в сражение был введен второй эшелон, а также артиллерия на мехтяге.
Пока одно танковое подразделение сменяло другое, позиции нацистов бомбила авиагруппа советских ВВС. Фланги наступавших танков обеспечивались огнем противотанковых артиллерийских батарей. Через несколько часов Путролово было освобождено. Во время заключительной фазы боя было подбито 5 танков Т-26: у трех разбита ходовая часть, у одного снарядом смяло башню и сорвало люки, у другого была разрушена ходовая часть, разбита башня и подбашенная коробка, а также лопнула маски пушки.
Всего в 84 тб погибли 5 человек, а 6 получили ранения.
В результате боя танками 84-го батальона было уничтожено: до 200 солдат и офицеров, 62 ДЗОТа и блиндажа, 105-мм орудие, 7 ПТО, 9 минометов и 13 ручных пулеметов. Выло разбито 3 каменных постройки с пулеметными и пушечными амбразурами[86].
Немцы не собирались мириться с нашими успехами, и в начале августа 1942 года бои за Старо-Паново закипели с новой силой. 215 пд вермахта (380, 390, 348 пп) при поддержке 10 танков, артиллерии и авиации предприняла наступление на Урицком участке фронта. Но бои приняли затяжной характер — советские войска успешно удерживали позиции.
А наступление 55-й армии продолжало развиваться. 942-й стрелковый полк 268-й стрелковой дивизии при поддержке восстановленной матчасти 84-го танкового батальона 220-й танковой бригады (11 KB, 8 Т-26 и 4 Т-50) 2 августа 1942 года предприняли новую атаку, на этот раз с задачей овладеть населенным пунктом Ям-Ижора.
Боевые машины должны были действовать тремя эшелонами, которые состояли: 1-й — из 5 танков KB, 2-й — также из пяти KB, а 3-й — из 8 танков Т-26. Пехота 942-го полка должна была действовать двумя эшелонами.
В 06.55, когда пехота достигла проволочного заграждения, танки начали свою атаку. Но противотанковый ров тяжелые KB с ходу преодолеть не смогли. Пока они ездили вдоль рва в поисках подходящих проходов и вели по противнику стрельбу, весь немецкий огонь был сосредоточен на этих танках. Зато наша пехота «под шумок» заняла кладбище и быстро продвигалась вперед, тесня противника на юг. Саперы, которые находились в боевых порядках одного из стрелковых батальонов, должны были содействовать преодолению противотанкового рва танкистами и были оперативно подчинены «местному» комбату. Тот, не особо задумываясь об исходе всей операции, приказал им оставить специальное снаряжение и вести бой простыми стрелками. Результат его «стратегического мышления» проявился очень скоро.
К 10.30 пехотные подразделения 942 сп совместно с переправившимся через реку Ижора десантом овладели участком Московского шоссе рядом с н/п Ям-Ижора, но под шквальным пулеметным огнем противника залегли. А танки, находившиеся за рвом, ничем помочь им не могли. Более того, часть KB уже наскочила на минное поле и повредила ходовую часть, одна машина была подбита артиллерией. Нужно было вводить в бой уже второй эшелон танков.
Несколько ранее «с грехом пополам» была сформирована другая группа саперов, которая быстро делала проход через противотанковый ров и минное поле. Потом оказалось, что быстро — совсем не значит хорошо. В 09.30 командир саперной роты доложил об окончании работ. В бой немедленно был введен 2-й танковый эшелон — 6 танков KB (один KB уцелел из первого эшелона), которые двинулись на помощь пехоте — в район отметки 19,1.
Но работа саперов была проведена не со знаком качества. Пересекая проходы, 3 KB тут же подорвались на минах, а остальные машины возвратились на исходные позиции.
Пока происходили все эти фокусы, пехота успела еще немного продвинуться вперед и овладела юго-восточной окраиной Ям-Ижоры.
Только к 13.35 танкисты, проклиная на чем свет стоит бестолковых командиров и начальников, самостоятельно сделали проходы во рву. Однако повторно минное поле саперы так и не разминировали.
Решили двигаться наугад по собственному разумению и наитию, благо, что танков было много — подошел 3-й эшелон — еще 8 боевых машин Т-26.
В результате к сражающейся в Ям-Ижоре пехоте смогли присоединиться только четыре танка: три Т-26 и КВ. Остальные с разбитой ходовой частью остались ждать ремонтников. Связь между экипажами практически отсутствовала, так как после налетов германских пикирующих бомбардировщиков большинство штырей радиоантенн было сбито. И все-таки, как это ни удивительно, к вечеру населенный пункт Ям-Ижора был нами взят. Потери пехоты автору неизвестны, но 84 тб потерял 18 танков. Из них: 10 KB и 4 Т-26 — подорвались на минах противника, 1 KB и 2 Т-26 — были подбиты артогнем, а один Т-26 — был подбит и сгорел[87].