«Исправление» путем превращения в крестьян

«Исправление» путем превращения в крестьян

Ничуть не менее мертворожденными оказались и попытки переделать евреев в крестьян. Еще в 1808 году должно было начаться переселение из деревень в местечки и в Новороссию, чтобы в течение трех лет совершенно удалить евреев из привычных мест обитания.

Правительство искренне убеждено, что может росчерком пера изменить жизнь сотен тысяч людей. Оно самым серьезным образом не понимает, что «наделать» из евреев земледельцев – это примерно то же самое, что «сделать» из русских дворян ныряльщиков за жемчугом, а из крестьян – охотников на морского зверя, бьющих костяными гарпунами моржей и тюленей.

В конце концов, народные промыслы и образ жизни народов возникают не по воле царей и министров, а формируются веками, и глубоко не случайно. Если русского крестьянина просто неудержимо тянет заниматься земледелием, а русский дворянин и горожанин весьма одобряют это занятие и охотно собирают грибы или солят капусту – это в высшей степени закономерно. Этот род занятий и образ жизни формировался столетиями, и именно к нему приспосабливалось каждое новое поколение за эти века. Русских почти на физиологическом уровне тянет предаваться этим занятиям…

…Но так же точно и евреев неудержимо тянет к традиционному для них роду занятий и образу жизни и совершенно не тянет возделывать землю. Другие еврейские народы, в том числе и сефарды, были крестьянами. Но ашкенази, польско-русские евреи, говорящие на идише, никогда не занимались земледелием… и более того – откровенное презрение и отвращение к сельскому труду, к жизни в селе, неприязнь и пренебрежение к крестьянству евреи ашкенази пронесут сквозь всю свою историю.

К тому же они вовсе не хотят уходить со своей земли. Грубо говоря – ну не хочет большинство евреев уходить из местечек! Оттуда, где жили десятки поколений их предков, где привычны земля и климат, где они ведут традиционный образ жизни.

До 1810 года удалось переселить в Новороссию то ли 100 тысяч человек, то ли даже 150. Многие из них «пропали» уже по дороге, и куда девались – до сих пор история умалчивает. Другие «образовались» вдруг в Одессе, в Кишиневе… и если не могли записаться в мещане, то слонялись бродягами, прибивались в артели рыбаков или в иные промыслы… Но на землю упорно не садились.

Только две трети переселенцев начали вести земледельческое хозяйство. Лучше бы они сразу сбежали в Одессу! Большая часть из них не стала зажиточными даже через несколько лет, и причины этого очевидны: переселенцы засевали лишь малую часть земли и старались пахать и сеять поближе к дому.

В 1823 году Александр запретил дальнейшее переселение евреев. К тому времени на 9 еврейских колоний потрачено было 300 000 рублей, а становилось ясно, что о возвращении денег даже переселенцами 1808 года речи нет.

И в 1835 году в новом Положении о евреях евреев предполагается «исправить» путем земледелия, только теперь еще и путем переселения в Сибирь, а не только в теплую Новороссию.

Задача сделать евреев крестьянами занимает важное место в работе созванного в 1840 году, шестого по счету «Комитета для определения мер коренного преобразования евреев в России». Вот так – коренного преобразования.

В 1839, 1844, 1847 годах выходят все новые и новые законы, уточняющие способы евреям стать земледельцами – вплоть до права еврейского рекрута осесть на землю и тем избавиться от действительной службы.

А только внимание администрации ослабевает – и евреи проявляли «неутомимое усердие во всех промышленных занятиях». Например, «среди самого разгара полевых работ уходили с поля, узнав, что по соседству можно выгодно купить или продать лошадь или вола или что-либо другое»[168].

После реформ Александра II начинается бегство даже тех, кого загнали в крестьяне силой и страхом. На 1858 год числилось 64 тысячи душ еврейских колонистов, а на 1880 год числится только 14 тысяч душ. В 1881 году «в колониях преобладали усадьбы из одного только жилого дома, вокруг которого не было и признака оседлости, то есть ни изгороди, ни помещений для скота, ни хозяйственных построек, ни гряд для овощей или хотя бы одного дерева или куста; исключений же было весьма немного»[169].

И получается, что правительство Российской империи много лет кряду пытается заставить евреев заниматься не просто чем-то им глубоко чуждым, а к тому же очень неприятным и постыдным. Чем-то вроде попытки уговорить членов высшей брахманской касты заняться подметанием улиц, уборкой мусора и разделкой животных на бойне.

Правительство видит, что его усилия не дают никакого эффекта. Но с каким-то необъяснимым (для современного человека) упрямством пытается не проанализировать причины своего неуспеха, а любой ценой достигнуть своих надуманных целей.

И большая часть образованных русских людей тоже поддерживают это стремление! Еврейский историк Оршанский, дыша русским воздухом, заявляет, что в Новороссии неудачи еврейского земледелия от «непривычки евреев к тяжелому физическому труду и выгодности городских промыслов на юге»[170], но тут же пишет, что в одном городе евреи своими руками построили синагогу, в другом – кормились огородничеством[171]. То есть, когда хотели, могли заниматься и тесанием, кладкой камня, и огородничеством?!

Русская интеллигенция никак не могла допустить, что евреи не хотят стать земледельцами… Она слишком хорошо «знала», что крестьянами быть «хорошо». Интеллигенция создавала свой миф, выглядящий злобным издевательством: что евреи всей душой рвутся на землю, а это царское правительство им не дает, не пускает их, вымаривает без земли.

Но ведь это и хотела услышать демократически настроенная интеллигенция! Добрых три поколения она усиленно занималась «борьбой с царским правительством»; каждое из этих поколений очень радовалось, получив любое доказательство того, какое это правительство плохое, тупое, злое и жестокое. Получалось – говорили то, что хотелось, и слышали то, что хотели. Не зря же Лев Толстой так сурово осуждал людей, «удерживающих целый народ в тисках городской жизни и не дающих ему возможности поселиться на земле и начать работать единственную свойственную человеку земельную работу. Ведь это все равно, что не давать этому народу дышать воздухом… кому может быть оттого плохо, что евреи поселятся в деревнях и заживут чистой трудовой жизнью, о которой вероятно, уже истосковался этот старый, умный и прекрасный народ…»[172].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.