Блокада

Блокада

Мои родители работали учителями в 103-й школе[51]. Осенью 1941 года школа перестала работать. Отец стал работать воспитателем в детском доме № 50 на Старо-Парголовском, 51, а мать – воспитателем в детском доме № 52 на Дороге в Гражданку, 4[52].

Так как была введена карточная система, мою карточку сдавали в детский дом к отцу, и я ходил туда на питание. Детский дом от Институтского проспекта был недалеко, так что я несколько раз в день ходил туда. Но в конце 1941 года детский дом стали эвакуировать на Большую землю, и мой отец несколько раз сопровождал воспитанников через Ладожское озеро и возвращался обратно.

Меня перевели с нового, 1942, года на питание в детский дом к матери, а отец стал работать в библиотеке им. Серафимовича. Для отца это было плохо, так как он вместо рабочей карточки стал получать карточку служащего. Мне тоже стало ходить дальше, так как Дорога в Гражданку от Институтского довольно далеко. Зато я видел, что происходит вокруг.

У Круглого пруда слева, на полукруге между Институтским проспектом и 2-м Муринским, стояла пустая трансформаторная будка. Ее заполнили мертвецами – теми, кто умирал от голода.

^{Трансформаторная будка на углу 2-го Муринского и Институтского проспектов, хранящая страшную память о блокаде. Фото С. Глезерова, 2008 г.}

Дорога в Сосновку имела продолжение до 2-го Муринского проспекта, по ней ходил трамвай. Перед библиотекой им. Серафимовича, немного ближе к улице Пропаганды, упала бомба большой мощности. Воронка была во всю ширину улицы. Трамвайные рельсы разбросало по соседним огородам.

По Большой Спасской тянулись машины с трупами. Кто был еще в силах, сам вез родственников на санках на кладбище. Так, возвращаясь домой из детского дома, на перекрестке Малой Спасской улицы и 2-го Муринского проспекта, там, где когда-то стояла часовня, я встретил свою соседку по дому Наташу Алексееву. Она везла на санках свою мать на кладбище.

В детском доме на Дороге в Гражданку, 4, моя мама работала в палате на первом этаже. Вместе с ней работала учительница английского языка Елизавета Иосифовна Дьяконова, и с ней приходил ее племянник Саша Дьяконов, так как его родители умерли. Саша был моего возраста, и мы с ним проводили время. Дети в основном были лежачие, и мы им подавали то книжки, то воду попить, то банку для мочи. Прибывали новые воспитанники, потерявшие родителей. Их стали размещать во второй палате. В ней нам с Сашей поручили топить печь.

Кроме двух этажей в здании детского дома был еще подвальный этаж с узкими окнами под потолком. В подвальном этаже помещались столовая и кухня.

Директором детского дома была Татьяна Евтихоновна Гармаш, очень строгая и требовательная. Ходила она в военной форме: офицерских сапогах, темно-зеленой юбке, гимнастерке с ремнем на поясе и через плечо. В феврале 1942 года директор детского дома организовала нам экскурсию на 10-й хлебозавод на Алексеевском проспекте. Воспитанников, которые могли ходить, погрузили в военную машину и повезли на экскурсию. На хлебозаводе нам показали весь цикл производства, от замешивания теста до выпечки хлеба. Хлебозавод был круглый, и все производство шло непрерывно по кругу. Потом нас накормили манной кашей. Кусочки хлеба мы взяли с собой, и затем нас отвезли обратно.

Однажды один из прибывших мальчиков попросил проводить его домой, где он хотел взять кое-какие вещи. Я пошел с ним. Оказалось, он жил в начале Большой Спасской улицы в трехэтажном доме. Кроме трех этажей там был подвал с жилыми квартирами и узкими окнами вдоль земли. В такой квартире он и жил. Квартира была раскрыта, но в ней никто ничего не трогал. Он взял, что хотел, и мы пошли обратно.

Во время воздушной тревоги я выходил во двор и смотрел, что происходит вокруг. Вход в детский дом был со двора, а парадный вход был закрыт. Немецкие самолеты летели, как правило, с севера. Их встречал огонь зенитных батарей. Ближайшая батарея к нашему дому на Институтском находилась в питомнике Лесного института на Лесной улице. На Большой Спасской улице зенитки стояли за бывшей школой принца Ольденбургского, под пустыми деревьями.

Во дворе я забирался на Тихвинский храм Лютикова подворья. Он стоял раскрытый, лестницы вели на крышу, сделанную вместо купола. Оттуда хорошо был виден весь город. Я смотрел, как немцы бомбили город. Бомбы падали вдоль железной дороги между станциями Кушелевка и Пискаревка.

^{Д.В. Семенов у родного дома на Институтском пр., 18. Октябрь 2010 г. Фото С. Глезерова}

^{Д.В. Семенову стены бывшей летней кухни (видны остатки печи), служившей когда-то границей участка. Октябрь 2010 г. Фото С. Глезерова}

^{Д.В. Семенов у рябины, посаженной им под окном своей комнаты в 1946 году. Октябрь 2010 г. Фото С. Глезерова}

С апреля 1942 года возобновилась работы школы № 111 на Дороге в Гражданку, 7. Так как это был конец учебного года, то занятия проходили по повторению материала за предыдущий класс. Я перестал ходить в детский дом, а стал посещать занятия в 111-й школе. После занятий нас водили в столовую общежития Политехнического института и кормили без карточек. В столовую ходили через поле по протоптанной пешеходной дороге – там, где теперь улица Хлопина. Занятия в школе продолжались до конца мая.

В пятый класс я пошел учиться в родную школу № 103. Только теперь уже не в помещения «Лепты», а в основной корпус – бывшее здание Коммерческого училища на Институтском. Весной 1943 году сюда попала бомба. Пострадало одно деревянное крыло, где находилась столовая. Во втором деревянном крыле, не пострадавшем от бомбы, мы продолжали учиться. Поврежденную часть школьного здания разобрали значительно позже – уже после войны.

Тогда, в 1943 году, ввели раздельное обучение мальчиков и девочек. Школа № 103, ставшая женской, переехала в здание за «Бассейкой», где прежде помещалась школа № 35, а мы – мальчики – с шестого класса, то есть с сентября 1943 года, пошли учиться в мужскую школу № 117 на углу Болотной улицы и 2-го Муринского проспекта. Мама ушла работать вместе с женской школой № 103, где и продолжала трудиться до самого выхода на пенсию…

* * *

Бывший дом Тахтарева расселили в 1960-х годах: помещения потребовались для того, чтобы временно разместить в них Центральный научно-исследовательский институт лесного хозяйства (ЦНИИЛХ). До этого институт помещался в двухэтажном бревенчатом здании на Институтском проспекте, недалеко от дома Кайгородова. Сегодня бывший дом Тахтарева относится к ведомству МЧС России: здесь находится Отдел государственного пожарного надзора по Выборгскому району Санкт-Петербурга.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.