Глава 2. Скифы

Глава 2. Скифы

Прежде чем перейти к интересующему нас периоду, IV–V вв. н. э., постараемся разобраться, кто обитал в Причерноморье и Приазовье до того времени, когда гуннская волна накрыла Европу и опустила на дно истории Великий Рим, привольно раскинувшийся на трех континентах.

Вот что пишет по этому поводу Ю. Д. Петухов: «Северное Причерноморье – особое место в истории суперэтноса. Это бескрайние и обильные зверем и травами степи (для того времени местами и лесостепи), где русы-индоевропейцы впервые в мире приручили дикую лошадь и вследствие того (только одна из причин) покорили этот мир (само слово-понятие «князь» – «конунг» – «кениг» происходит от русского «конник», как «шевалье» – «кавалер» – «кабальеро» от слова «кобыла»). Северное Причерноморье наряду с Балканами (Нориком) можно назвать вторичной прародиной индоевропейцев» («История Русов»).

После Троянской войны, о которой мы уже упоминали выше, в Причерноморье пришли киммерийцы. Случилось это в XIV–XIII вв. до н. э. Переселение их сказалось по всей Европе. С одной стороны, по мнению Валерия Шамбарова, изложенному в книге «Когда оживают легенды», обособляется кельтская культура, охватывая запад Европы, с другой, в Прибалтике и по Дунаю образуются лужицкая (она же венетская) и иллирийская культуры. Именно в ходе этих переселений на Адриатике появляется венеты, основавшие здесь Венецию. Однако, как полагает Шамбаров, этих венетов не следует путать с венедами-славянами, поскольку «в венетских надписях на Адриатике лингвисты усматривают и латинские, и германские, и балтские, и славянские корни». Однако по поводу киммерийцев существуют и другие мнения. Так, Н. И. Васильева полагает, что киммерийцы «как носители срубной культуры оказываются прямыми наследниками степных ариев Восточно-Европейской равнины; их предки предпочли остаться «дома», тогда как другие расселились по всем направлениям в Европу и Азию. Неудивительно, что древняя традиция, представленная в Библии, называет киммерийцев старшим из народов индоевропейской семьи».

И еще одна цитата: «Учитывая данные археологии и исторической традиции многих народов, нет оснований считать киммерийцев поздними пришельцами в южнорусских степях. Напротив, есть основания полагать, что они были автохтонами, местными жителями с древнейших времен» (Васильева, «Великая Скифия»).

Несмотря на некоторые разногласия, ни Шамбаров, ни Васильева, ни Вернадский, ни другие исследователи не отрицают существенный вклад киммерийцев как в причерноморскую культуру, так и в европейскую эпохи поздней бронзы. Как сообщает Геродот, киммерийское царство пало под натиском скифов, пришедших из Азии. Однако Васильева полагает, что произошла лишь подвижка родственных племен, когда одна элита сменила другую.

«Вторжение скифов с Волги и Дона в Причерноморье следует понимать не как «вытеснение» одного народа другим, совершенно чужим, а как внутрисистемное, чисто политическое перемещение. Другими словами, около 800 г. до н. э. в южнорусских степях сменилась политическая власть» («Великая Скифия»).

Васильевой вторит Г. В. Вернадский: «В то время как народы, осевшие в Южной Руси, обозначаются в различные эпохи несхожими именами, мы не можем быть уверены, что каждое изменение имени сопряжено с миграцией целой этнической группы. Оказывается, что время от времени новые правящие роды захватывали контроль над страной, и несмотря на то, что некоторые группы эмигрировали, большинство местного населения оставалось, лишь принимая примесь крови пришельцев» («Древняя Русь»).

Итак, в VIII в. до н. э. господство киммерийцев в Причерноморье сменилось господством скифов. Вот что пишет об этом Васильева: «Выясняется, что уже в VIII в. до н. э. нижнедонские степи были заселены скифами, поскольку преемственность культуры в позднейшую эпоху полностью сохранялась. Дон в начале 1-го тыс. до н. э. был границей «Киммерии» (простиравшейся в Приазовье – Причерноморье на запад от Дона вплоть до Карпат и низовьев Дуная) и «Скифии» (на восток от Дона до Волги, южного Приуралья и далее на восток). Около 800 г. до н. э. донской рубеж был прорван: именно к этому времени относится внезапная гибель группы нижнедонских поселений (Кобяково, Гниловское, Хапровское и др.) так называемой кобяковской культуры эпохи поздней бронзы, преемственной с общекиммерийской – срубной культурой. Это и был момент нашествия скифов «в Европу»» («Великая Скифия»).

В Киммерии вспыхнула гражданская война, что, естественно, оказалось на руку скифам. «Местные жители и пришельцы с востока просто смешались, прежнее население вошло в состав новой социально-политической структуры. Эти немногочисленные «настоящие» скифы, пришедшие в Причерноморье с востока, из волго-донских степей, и образовали новую элиту. Поэтому в Передней Азии и других странах VIII–VII вв. до н. э. и называли народ, совершавший вторжения из южнорусских степей через Кавказ, двойным именем – и «скифами», и «киммерийцами»: ведь последние и составляли большинство подданных Скифского царства; старое название еще не забылось» (Васильева, «Великая Скифия»).

Вот что говорит о скифах Геродот: «Общее же всех их (скифов) название – сколоты, по проименованию царя; скифами же их называют эллины». Однако академик Рыбаков сколотами считает только скифов-пахарей. Связано это с тем, что маститый историк полагал, что к названию «сколоты» восходит современный этноним «славяне». Скифов-скотоводов он считал, как и многие другие современные ученые, иранским племенем. Академику и иже с ним горячо возражает Васильева: «С археологической точки зрения, «скифам-пахарям» принадлежат курганы и городища лесостепи Среднего Поднепровья, «скифам-пастырям» – царские курганы в Днепровской луке, у р. Молочной, на Керченском полуострове. Никакой принципиальной разницы между этими культурами, разумеется, нет, как и нет никаких естественных границ, которые могли бы такую разницу обусловить. Только при полном игнорировании среды обитания можно утверждать, что рядом, что называется, на ровном месте, длительное время могли проживать – не смешиваясь! – два совершенно разных народа» («Великая Скифия»).

Спор между сторонниками «ираноязычия» и «славяноязычия» скифов идет не менее ожесточенный, чем между норманистами и антинорманистами. И, надо признать, им есть из-за чего спорить. Дело в том, что Великая Скифия, по словам Гекатея Милетского, простиралась «от Ирана до Кельтики», причем граница на западе проходит где-то в районе Южной Прибалтики. Это вполне согласуется с данными археологии: находки «звериного стиля» обнаружены в Центральной Европе – в Чехии, Польше и даже в Восточной Германии. В сущности Великая Скифия занимала как раз ту территорию, которую позднее занимал Советский Союз. Так что спор «иранцев» со «славянами» носит не в последнюю очередь идеологический, а скорее даже политический характер. Кавказские войны последних десятилетий показали, что кому-то очень хочется вытеснить Россию не только с Северного Кавказа, но из Причерноморья и из Приазовья. Все утверждения сторонников «иранской» теории, что речь идет о «чистой науке», мягко говоря, несостоятельны. Концепция ираноязычия скифов с самого начала была сомнительной с точки зрения чистоты, ибо у ее истоков стоят немецкие ученые, готовившие идеологическое и «научное» обоснование гитлеровской агрессии против СССР. Я уже выше упоминал о стремлении западных, да и наших историков загнать славян куда-нибудь поглубже в болота, теория «ираноязычия скифов» вполне согласуется с этими устремлениями. И если «объективность» академика Рыбакова, писавшего в «эпоху развитого социализма и повального интернационализма», еще можно как-то понять, то усердие его современных последователей иначе как глупостью назвать нельзя.

Проблема в том, что культура скифов по своему уровню была не ниже культур большинства известных нам государств Древнего Мира. Современные искусствоведы выделяют в Европе 1-го тысячелетия до нашей эры три главных очага высокой культуры: средиземноморский (римско-греческий), кельтский и скифский. Скифские воины обладали прекрасным оружием, превосходившим все тогдашние аналоги. Они носили чешуйчатые металлические панцири, шлемы. Их стальные мечи, короткие и длинные вошли в легенды. Щиты они делали либо из бронзы, либо из дерева, укрепляя его железом. Скифские украшения из золота и бронзы, выполненные в «зверином стиле», являются гордостью многих музейных коллекций. Причем уровень этих изделий был настолько высок, что вызвал целый поток гипотез по поводу греческого влияния на скифское искусство. Однако все эти гипотезы полопались как мыльные пузыри после того, как археологами было установлено, что многие из украшений были выполнены скифскими мастерами еще до того, как греки основали свои колонии в Причерноморье. К тому же речь идет о единой культуре скифов и родственных им народов от Алтая до Карпат. Керамика скифов отличается своеобразием, кроме того они умели изготавливать металлическую посуду. Развито было и ткацкое ремесло. Скифы выделывали тонкие ткани из конопли, не уступающие по качеству льняным, а также шерстяные ткани.

«У скифов были цари, т. е. четкая государственная организация. Была родовая знать. В Пазырыкских курганах на Алтае благодаря вечной мерзлоте сохранились ковры древних согдов, родственных скифам, с изображением их царей. Хотя их держава была в то время куда менее могущественной, чем Скифия, но изображены там вовсе не какие-нибудь степные ханы-кончаки, а самые натуральные цари, восседающие на тронах в богатых одеждах» (Шамбаров, «Когда оживают легенды»).

Самое смешное в доводах «иранцев», что скифский язык не сохранился. А вся их концепция строится на нескольких словах, дошедших до нас благодаря греческим письменным источникам. Среди этих доказательств фигурируют имена трех скифских правителей, противостоявших агрессии персов во главе с царем Дарием в 512 г. до н. э. Вот имена этих героев: Скопасис, Иданфирс и Таксакис. Воля ваша, но если отбросить типично греческие окончание «-ис» и «-ос», то первое имя будет звучать как Скопас, то есть Скотопас. В конце концов, Геродот записывал эти имена на слух, а его информаторы из проживавших в Ольвии греков, судя по всему, не слишком разбирались в тонкостях «скифского» языка. Прокопий Кесарийский в своей книге «Война с готами и персами» упоминает короля турингов Германфера, о значении слова «Герман» мы еще будем говорить, а вот окончание «фер» явно означает «тур», поскольку соответствует названию племени, где начальствует названный правитель. Подобные переводы объясняются особенностями греческого алфавита. В России, например, слово «театр» долгое время произносилось как «феатр», как раз из-за ошибки переводчика. Таким образом, имя второго скифского предводителя звучало, скорее всего, как Донтур, то есть Донской Бык. А поскольку речь идет как раз о скифах-скотоводах, то вряд ли подобные имена, а вернее все-таки прозвища, могут вызывать удивление. Правда, сторонники скифского ираноязычия само слово «дон» считают иранским. Я не исключаю, что на одном из языков иранской группы слово «дон» действительно означает «река», но как в таком случае быть с русским словом «дно» и кельтской богиней Даной? Не восходят ли все эти слова к единому для всех ариев протоязыку? И на каких вообще основаниях иранская языковая группа выделена из единой семьи индоевропейских языков? У нас даже летописное имя Вадим (помните противника Рюрика?) исхитрились произвести из иранских языков. Однако имя Вадимир чисто славянское, а слово «вадить» с ударением на первом слоге означало у наших предков «очаровывать», «околдовывать». Кстати, любимый всеми составителями кроссвордов скифский меч «акинак» – это всего лишь слегка искаженное русское слово «клинок», для того чтобы понять это достаточно убрать первую букву, как мы это уже сделали в имени Иданфирс. У греческого языка есть одна особенность, о которой уже упоминалось выше, начинать иноязычное слово именно с гласной. В частности, славянское имя Родияр по-гречески пишется «Ардовуарий». Кстати, эта особенность прослеживается и в немецком языке: Лаба – Эльба, «работа» – «арбайтен», и происходит это далеко не случайно. Но о немцах речь впереди, а пока вернемся к скифам. Экспедиция Дария в земли «скотопасов» закончилась полным крахом. Не преуспел здесь и другой великий завоеватель, Александр Македонский, полководцы которого Зопирион и Лисимах сгинули в причерноморских степях. Скифы отнюдь не были мальчиками для битья и, согласно Помпею Трогу, трижды добивались господства над Азией. Последний период скифского господства в Азии – это VII в. до н. э. Первые же следует отнести еще к бронзовому веку. Вот что пишет об этом Васильева: «Сопоставив сообщения Страбона, Помпея Трога, Павла Оросия и египетские надписи, можно утверждать, что и Троянскую войну, и войны с хеттскими Мурсилисами и египетскими Рамсесами в конце 2-го тыс. до н. э. вели именно обитатели причерноморских степей, названные «народами моря» только потому, что в Египет они в самом деле прибыли морским путем, через Греческий архипелаг. Наименование в источниках «северных варваров», воевавших с Египтом, то скифами, то киммерийцами доказывает, что в эту пору они представлялись своим соседям родственными народами, если вообще не одним и тем же народом.

Египетские памятники донесли до нас внешний вид воинов Киммерии, боровшихся с фараоном Рамсесом. Они изображены «с бритыми бородами и головами, с длинными торчащими врозь усами и чубом, какой носили наши запорожцы XVI–XVII вв.; черты лица суровые, с прямым лбом, длинным прямым носом… На головах высокие конические барашковые шапки; на туловищах рубахи с каймой по подолу и нечто вроде кольчуг или кожаных курток. На ногах штаны и большие сапоги с голенищами до колен и узкими носками… Сапоги настоящие, современные, какие носят и теперь простые казаки. На руках рукавицы… Вооружение: короткое копье, лук и секира».

Следует отметить также, что египетские источники называли «народы моря» гитами (гетами), а это имя издревле было одним из самых распространенных в скифской среде; так, во времена Геродота «геты» жили на Дунае, «фиссагеты» на Волге и «массагеты» – в Средней Азии… Судя по изображениям, эти древние скифы-геты были удивительно похожи на средневековых казаков. Не оттого ли казачьи руководители носили титул «гетман»?..» («Великая Скифия»).

Надеюсь, читателю теперь стало понятно, почему западные историки так настаивают на ираноязычии скифов. Одна мысль, что предки русских владели Египтом, Сирией и Палестиной еще до того, как был основан город Рим, способна довести их до белой горячки. Очень может быть, что наши историки вторят им исключительно из человеколюбия и политкорректности. Правда, далеко не все. Профессор Чудинов, например, утверждает, что даже любимая «игрушка» Запада Великий Рим был построен русами, о чем, к слову, говорит его название «Мир», если читать это слово справа налево. К слову, и Сирия (Сурь русских летописей) по тем же правилам читается как Русь. К несчастью для традиционалистов, утверждения Чудинова не голословны, он приводит в подтверждение своей концепции весьма убедительные доказательства, от которых становится все труднее отмахиваться. Опровергнуть их невозможно, остается одно – замалчивать и продолжать борьбу, опираясь на мнение весьма авторитетных ученых, к сожалению, уже ушедших из жизни. Одним из таких авторитетов в науке бесспорно является Вернадский, человек, проживший значительную часть жизни на Западе, и, кстати говоря, не по своей вине, но в патриотизме которого сомневаться не приходится. Правда, Вернадский был евразийцем, что с точки зрения отечественных традиционалистов является тягчайшей ересью, я бы даже сказал – крамолой. Во всяком случае, евразийца Льва Гумилева официальная советская наука травила с особенным сладострастием. С моей стороны было бы нечестным проигнорировать мнение Вернадского по столь животрепещущему вопросу: «Иранский период обладал фундаментальной значимостью для последующего развития русской цивилизации. Неуничтожимые следы иранского влияния все еще существуют на карте России, поскольку во множестве случаев географические названия, в особенности в Южной Руси, происходят из иранского языка. Мы также находим производные от иранского в языках как славян, так и финнов в различной хозяйственной и земледельческой терминологии. Более того, как мы увидим, именно иранцы заложили основание политической организации восточных славян. Искусство Древней Руси было также пропитано иранскими мотивами. В русском народном (крестьянском) искусстве и ремеслах иранские традиции сохранились почти до наших дней. Кроме непосредственных контактов со славянами и с финнами, иранцы, занимавшие степи Южной Руси, служили также связующим звеном между греческой и персидской цивилизациями с одной стороны, и народами Центральной и Северной Руси – с другой.

Рассмотрим топонимические следы, оставленные иранцами на Руси. Характерно в этой связи имя реки Дон. Дон означает «вода», «река» по-осетински (dan по-староирански). Название Дунай производно от того же корня. Аналогичным образом первая часть имени Днепр и Днестр производны от корня don. Согласно Плинию, скифы называли реку Танаис (Донец – Дон) «Син». Это – другое иранское слово для понятия «река». Как мы видели, сарматские племена аорсы и роксоланы распространились уже во втором веке до н. э. по территории Волги, Дона, Донца и Днепра. Имена этих племен могут быть выведены из иранских слов ors или uors («белый») и rukhs («светлый»). Возможно, некоторые реки в районе распространения этих племен должны были стать известны под племенными именами поселенцев. Однако возможность двойного происхождения этих имен не следует упускать из виду. Иранское племенное имя могло быть рационализировано местными славянами с помощью их собственного языка («рос» от «роса»). Двойное происхождение определенных имен и терминов часто встречается в фольклоре различных народов, и в особенности в русском фольклоре. Ни роксоланы, ни аорсы не могли достигнуть столь далеких краев, как Неман и Висла, но могли существовать некоторые торговые отношения между народом рос Верхнего Донца и бассейном Нижнего Днепра с одной стороны, и бассейном Вислы – с другой, что и могло привести к распространению имени «рос» на север. Но скорее всего имена, подобные «рос» и «русь», появились в северном регионе в более поздний период готов или даже варягов» («Древняя Русь»).

Прямо скажем, насчет топонимов негусто. Что касается «ираноязычия» осетин, то о нем мы еще поговорим, а сейчас лишь вскользь заметим, что слово «русый» – оно и в русском языке означает «светлый», «белый», не говоря уже о слове «раса», которое даже на языке древних римлян означает «белый», «чистый». Видимо, чувствуя шаткость своих аргументов, Вернадский в конце концов склоняется «к двойному происхождению определенных имен и терминов». Что же касается влияния «иранцев» на культуру славян, то тут автор «Древней Руси» приводит такое количество примеров, что поневоле начинает свидетельствовать против самого себя. Если сходство в одежде, обычаях, ритуальных предметах и даже детских игрушках столь велико, то речь уже идет об одном народе, а отнюдь не о разных.

Впрочем, судите сами: «Зависимость русского словаря от определенных иранских и, возможно, тохарских корней интересна не только с точки зрения лингвистики, но и возможностью проследить пути культурного прогресса. Из вышеприведенных примеров очевидно, что культурное наследие иранского периода демонстрирует себя в различных аспектах жизни ранних славян и руси, что находит выражение в словах, отображающих жилье (хата), одежду (шаровары), инструменты (топор), домашних животных (собака), социальную организацию (смерд). Мы можем предположить, что таким же образом через иранцев Древняя Русь познакомилась с ближневосточными мерами длины и веса. Возьмем, к примеру, глиняные игрушки русского крестьянского искусства. Основными предметами изображения являются: женщина, конь (а также некоторые другие животные – бык, олень, коза, медведь) и птица. Мужчина изображается очень редко и лишь как дополнение к коню. Репертуар сюжетов – очевидно не западный. Это может быть объяснено как наследие дохристианских времен, более точно – периода иранского контроля над славянами. Конь, бык, коза и медведь – все они играли важную роль в ритуалах и мифологии древних славян. Птица имела особое значение для иранской мифологии.

Особая роль женщины как сюжета древнерусских игрушек также должна найти объяснение через обращение к древнему ирано-аларо-дианскому культу Богини-Матери, или же Великой Богини. Почитание женских божеств скифами упоминается Геродотом. Характерно, что глиняные фигурки, похожие на более поздние русские игрушки, были найдены в некоторых древних киевских местах захоронения (городищах). Среди предметов изображения этих фигурок важную роль играют женщина, конь и птица. Места захоронений, о которых идет речь, датируются от VI до XIII века н. э. Схожие фигурки были найдены на месте захоронения Гнездова в Смоленске, относящегося к седьмому – десятому векам. Некоторые из этих фигурок – как одна птица, найденная в Топорке в регионе Верхней Волги, – были, без сомнения, использованы в языческих ритуалах и церемониях, возможно, как символическая жертва. Другие могли использоваться как амулеты.

Образ Великой Матери иранских времен – также ведущий мотив древнерусской вышивки. Женщина на этих вышивках всегда изображалась стоящей в центре картины, всегда глядя на зрителя в характерной парфянской манере. В верхней части типичной картины обычно помещаются два символа свастики, очевидно представляя солнце и луну. Кони, которые обычно вышиты по обе стороны от женщины, также имеют явно символический смысл, поскольку под их копытами имеются обычно знаки свастики. В некоторых случаях вместо коней изображены олени; иногда встречаются олень или пантера. Подобные вышивки составляют интересные параллели определенным объектам скифского и сарматского искусства. Здесь могут быть упомянуты знаменитая золотая пластина тиары кургана Карагодеуашх, равно как и фрагменты рога для питья – rhyton – из кубанского региона. Дакские пластинки для голосования второго и третьего века н. э. также интересны в этом отношении» («Древняя Русь»).

Даже если предположить, что «хата», «шаровары», «топор», (к слову, по-ирански «потар») и «собака» действительно заимствованы из иранских языков, то это ровным счетом ни о чем не говорит. Что касается «смерда», то его можно произвести и от иранского mard, и от русского «смерть», то бишь «смертный», и от «смрад», «дурно пахнущий». К тому же, как я писал выше, и славянские, и иранские языки восходят к единому арийскому корню и подобных «заимствований», например, из санскрита насчитываются десятки, если не сотни. Но почему-то никто на этом основании не объявляет славян и скифов индийцами. Если говорить о культе Великой Матери, то это как раз славянский культ, о чем я уже писал выше в связи с Меровингами и еще буду говорить далее. Что же касается быка, козы, медведя и коня, то я в данном случае вообще отказываюсь понимать господина Вернадского. Изображения этих животных имеются у разных народов, и при чем здесь, спрашивается, именно иранцы?

Увы, Вернадский далеко не одинок в своей ираномании, среди его сторонников можно упомянуть и другого уважаемого ученого, П. Н. Третьякова, исследователя истории Древней Руси: «В качестве предков славян археологи и историки стали рассматривать многие древние племена Средней и Восточной Европы – скифов, сарматов, фракийцев, иллирийцев и др. Особенно «повезло» в этом отношении скифам, которые были объявлены чуть ли не главным предком славян, а скифская государственность – чуть ли не основой славянской государственности. В то же время уже давно известно, что скифы говорили на одном из древних иранских языков… При встрече со славянским языком языки этих племен (скифов и сарматов) потерпели поражение и исчезли, не оставив почти никаких следов».

Вот так просто – «давно известно», и все тут. А кому, собственно, известно и на каком основании зиждется столь серьезный вывод, это уже не важно. Главное, что идеологический отдел ЦК КПСС одобрил, а там хоть трава не расти. Между прочим, многие молодые люди наверняка не знают, что словосочетания «давно известно» и «советскими учеными установлено» писались отнюдь не для красного словца и означали приговор для тех, кто пытался подобные тезисы оспорить или даже обойти стороной. Во времена «отца народов» могли и посадить, в более мягкие времена застоя – выпереть с работы, лишить премий и почетных званий. Так что, увидев сей красный флажок, осторожные исследователи сразу же осаживали коней, а неосторожных в те времена просто не было. Во всяком случае, в официальной науке.

Единственным серьезным аргументом сторонников «ираноязычия» скифов, стоящим возражения, Васильева считает утверждение, что якобы прямыми потомками скифов или сарматов являются северокавказские осетины; осетинский язык обнаруживает сходство с языками иранской группы, стало быть, и «скифский» тоже иранский. Однако осетины вовсе не являются прямыми потомками аланов-сарматов (как это иногда неправильно считают); анализ их антропологического типа показывает, что их предки были местными жителями, «автохтонами», обитавшими на Кавказе чуть ли не со времен верхнего палеолита. «Очевидно, – пишет Васильева, – язык предков осетинов первоначально относился к «северокавказской» семье. В какой-то момент времени скифы, исконные жители южнорусских степей, установили контроль над Северным Кавказом. Часть северокавказских народов вступила с ними в контакт и восприняла их язык; так и образовался осетинский, который наверняка должен был испытать сильное влияние местной традиции (кавказской) и очень сильно удалиться от исходного «скифского» языка» («Великая Скифия»).

Согласно выводам русского лингвиста В. И. Абаева, исследовавшего осетинский язык в его взаимоотношениях с другими индоевропейскими языками, «связи осетинского со славянскими языками намного значительнее, чем с языками других европейских народов».

«Взглянув на современную географическую карту, удивляться этому не стоит, – пишет Васильева, – ближайшими соседями осетин являются как раз славяне-русские; но из этого следует очень важный вывод: то же самое было и раньше, в самый период формирования осетинского языка…» («Великая Скифия»).

Что же касается антропологического типа скифа, то, как утверждает академик В. П. Алексеев, «несомненно, что большая часть населения, проживающая в Южнорусских степях в середине 1-го тысячелетия до н. э., является физическими предками восточнославянских племен эпохи Средневековья».

А вот утверждение П. Н. Шульца, руководителя Тавро-скифской археологической экспедиции Института истории материальной культуры АН СССР, ведшей с 1945 года раскопки Неаполя Скифского: «Скифы создали не только свое государство, но и свою городскую культуру. Мы знакомимся в Неаполе с памятниками скифской архитектуры, с его мощными оборонительными стенами и башнями, с исключительно интересным мавзолеем, парадными сооружениями, украшавшимися скульптурами, с его жилыми оштукатуренными домами, крытыми черепицей… Но особенно важно то, что в характере скифских поселений и жилищ, в погребальном обряде, в скифских росписях, в предметах ремесла, в частности посуде, деревянной резьбе, орнаменте, в одежде, мы находим все больше и больше общих черт с культурой и бытом древних славян. Становится все яснее, что скифские земледельческие племена наряду с другими народностями и племенами Восточной Европы сыграли свою роль в процессах формирования восточного славянства и что древнерусская культура вовсе не создана варягами или пришельцами из Византии, как об этом твердили заграничные псевдоученые».

Сарматы продвинулись из Приуралья к Дону вслед за скифами около 600 г. до н. э. Здесь, в волго-донских степях, за несколько веков сложилась цивилизация, во многом родственная скифской, благо, если верить Геродоту, говорили сарматы на одном со скифами языке. По словам Васильевой: «Новое волгодонское государство оказывало сильное давление на ослабевшего западного соседа, пока в 175 г. до н. э. сарматский царь Гатал не установил полный контроль над всем Причерноморьем. Опять, как за 600 лет до этого, одна этнополитическая система контролировала все земли Южной России – от устья Дуная до Кавказа и Урала! Эпохе полного господства сарматов в южнорусских степях соответствует прохоровская культура (II в. до н. э. – II в. н. э.)» («Великая Скифия»).

Разумеется, Вернадский считает сарматов иранским племенем и отмечает, что «между их ордами существовало еще меньшее единство, нежели между скифами» («Древняя Русь»).

В данном случае маститый историк выражает общее мнение как западных, так и отечественных ученых в отношении сарматов. Якобы с их приходом в Причерноморье наметился упадок, отразившийся на уровне жизни окрестных племен и порушивший зачатки государственного строительства у тех же поднепровских славян-сколотов. На это прямо указывает академик Рыбаков: «В III веке до нашей эры скифская держава в степях пала под натиском более примитивных иранских же кочевых племен сарматов. Скифы оказались разрезанными надвое потоком новых кочевников: часть их ушла на юг, в Крым, а часть отодвинулась к северу, в лесостепь, где была ассимилирована славянами (может быть, именно тогда и проникли скифские слова в славянский язык?).

Новые хозяева степей – сарматы – вели себя совершенно иначе, чем скифы: если со скифами на протяжении 500 лет славяне более или менее мирно соседствовали и у нас нет данных о серьезных враждебных действиях, то сарматы вели себя агрессивно. Они перерезали торговые пути, громили греческие города, нападали на славян и отодвинули зону земледельческих поселков к северу. Археологически славяне сарматского времени характеризуются так называемой зарубинецкой культурой III века до нашей эры, культурой довольно примитивной, вполне первобытной. Географически она охватывает не только Среднее Поднепровье, но и более северные области в лесной зоне, колонизированные славянами. Сарматский натиск, продолжавшийся несколько столетий, привел к упадку славянских земель и к уходу населения из лесостепи на север, в лесную зону. Именно в это время на новых местах поселения стали появляться патронимические названия племен вроде радимичей или вятичей» («Рождение Руси»).

Рыбакову возражает Васильева: «Миф об «упадке», задержке общественного развития в Южной России в сарматский период держится до сих пор. Оценивая общественно-политический строй этого времени, стараются избегать даже термина «царство»: якобы сарматы жили «родоплеменным строем» и никакого государства у них не было (между тем существование у скифов полноценного государства общепризнано). Что же это получается? Выходит, полудикие «варвары», действия которых не были скоординированы центральной властью, сокрушили сильное царство? На абсурдность такого рода положений долго не обращали внимания, но теперь становится ясно: чтобы победить какое-либо государство, надо иметь уровень организации, по крайней мере, не худший, чем был у того. На самом деле в сарматскую эпоху цивилизация южнорусских степей значительно усилилась. Это выразилось, прежде всего, в чисто территориальном росте политической системы: под властью сарматов оказалось все Северное Причерноморье, Приазовье, волгодонские степи и лесостепи. Разумеется, это стало возможным только при усилении государственно-общинного строя, после избавления от элиты, занятой личным накопительством золота и гаремов. Если скифы в поздний период своего владычества (IV–III вв. до н. э.) постоянно подвергались натиску со стороны эллинистического Средиземноморья, то сарматам удалось этот натиск отбить и сдержать на своих западных рубежах сильного врага – Римскую империю» («Великая Скифия»).

В данном случае я склонен согласиться с Васильевой, хотя и враждебное отношение западных историков к сарматам, тоже в общем-то легко объяснимо. «Скотопасы» жестоко обидели Великий Рим, не пустив империю в Причерноморье и тем самым вполне заслужили звание «варваров» и «дикарей». Между прочим британский историк Ховард Рид полагает, что знаменитые рыцари короля Артура пришли в Британию как раз из Причерноморских степей. Этот сенсационный вывод он сделал после изучения в британских и российских музеях сарматского наследия. Кстати, на основании выводов этого ученого был поставлен очень приличный фильм «Король Артур», где сподвижники легендарного короля как раз сарматы. Однако англосаксы и тут остались верны себе, объявив сарматов данниками Римской империи, чего в действительности не было.

«Металлургия в сарматское время также достигла высокого уровня, что позволило южнорусским всадникам перейти на новый, тяжелый тип вооружения, включавший пластинчатую кольчугу и шлем, тяжелые и длинные обоюдоострые мечи, длинное копье. Это вооружение превосходило все современные аналоги, включая военное снаряжение римских легионеров, представителей якобы «цивилизованного» Средиземноморья… Недаром же с помощью этого оружия сарматы установили контроль чуть ли не над всей Евразией!» (Васильева, «Великая Скифия»).

Вернадский в данном случае вполне солидарен с коллегой: «Тяжелая кавалерия составляла основное звено сарматской военной мощи. Она рекрутировалась из цвета знати. Сарматский всадник носил шлем и либо кольчугу, либо кожаные доспехи. Его основным оружием была длинная пика и длинный железный меч. Тацит замечает, что едва ли какая-либо армия могла выдержать напор сарматской кавалерии, если последней не препятствовали местность и погодные условия. В дождливый день или на болотистой почве сарматские кони могли поскользнуться и упасть под тяжестью тяжело экипированных всадников. В битве основная масса тяжелой кавалерии обычно ставилась в центре строя, в то время как два фланга доверялись легкой кавалерии. Боец такого флангового эскадрона не имел тяжелых доспехов; он владел луком и стрелами вместо пики и меча. Всадники легкой кавалерии рекрутировались из того слоя, который мы можем назвать мелкой знатью или нижним слоем среднего класса сарматского общества» («Древняя Русь»).

На мой взгляд и наши, и зарубежные историки при описании «варварских» союзов племен не учитывают одну весьма существенную деталь: эти сообщества делились не только на роды и племена, но и на касты.

Вот что пишет об этом Лев Прозоров в своей книге: «Варна на санскрите, священном языке древней Индии, означает «цвет».

Цветом жречества был белый, цветом воинов и правителей – кшатриев – был красный, хозяйственным вайшью соответствовал желтый цвет, а рабы – шудры – обозначались черным цветом. Мимоходом отмечу, что вся эта символика и за пределами Индии мелькает – достаточно вспомнить белые одеяния кельтских друидов, священнослужителей зороастрийского Ирана и русских волхвов. Или багряные плащи римских цезарей и красные плащи с того же цвета сапогами русских князей и красные щиты их дружинников, красные – «червленые», «чермные» по-древнерусски – стяги над их шлемами. А также такие русские выражения, как «черная кость», «держать в черном теле», «девка-чернавка». Варны, согласно Ведам, священным текстам древних ариев, не выдуманы людьми, но появились из тела первочеловека Пуруши, принесенного в начале времен в жертву» («Боги и касты языческой Руси»).

Таким образом, я рискну предположить, что аланы, якобы сменившие сарматов в Причерноморье и Приазовье, вовсе не были племенем, а были кастой, такой же воинской кастой, какой были русы среди славян. Что же касается русколан или русалан, то здесь мы имеем дело с маслом масляным, поскольку русы, руги (слово «руг» по-гречески означает «огонь»), аланы принадлежали к кшатрийской (красной или алой) варне. Немудрено, что именно аланы первыми встречают гуннов в Приазовских степях и, потерпев поражение, откатываются на Запад. Позднее мы застаем аланов на Каталунских полях в войске римского префекта Аэция, в Испании и даже в Африке, причем летописцы, как греческие, так и латинские, не называют их иначе, как «закованными в сталь». Кстати, так называемое «германское племя алеманов» – это все те же сарматы-аланы, еще до начала Великого переселения народов распространившиеся по Центральной Европе. Если кто-то полагает, что в начале 1-го тысячелетия каждый общинник мог позволить себе колонтарь с нашитыми железными пластинами, стальные поручи и поножи, то он заблуждается. Аланы сражались в конном строю с длинными копьями наперевес, а это предполагает долголетнюю выучку как людей, так и коней. Ну, и – стремена, появление которых в Европе почему-то связывают с гуннами. Попробуйте атаковать противника с тяжелым копьем наперевес, не опираясь при этом на стремена. Вылет из седла вам гарантирован. Конечно, гунны обложили простых общинников-скотоводов данью, наверняка отняли у них часть пастбищ, но вряд ли стали сгонять с родной земли. Да и куда бежать скотоводу из родных степей, что ему делать в Западной Европе, а уж тем более в Африке? Что касается русаланов, то мы далеко не случайно встречаем их и на Северском Донце, и на Днепре, и на Дунае, среди славянского населения. О русколанах-русаланах мы еще будем говорить, а пока вскользь заметим, что дружинники знатных франков, включая Меровингов, именовали себя антрустионами. Если отбросить латинское окончание, то получаться «антрусы». Разумеется, слову «антрустион» тоже подвели западную основу. Якобы словом «труст» называлась по латыни молодая трава. А поскольку эти самые антрустионы собирали дань с окружающих племен, то есть жили на подножном корму, их и назвали соответствующим образом. Любопытно было бы посмотреть на лингвистов, пришедших с подобными объяснениями к антрустионам. По-моему, надолго в этом мире они не задержались бы.

К слову сказать, римские и византийские чиновники времен Великого переселения народов недалеко ушли от современных историков и, похоже, так до конца и не поняли, что противостоят им отнюдь не общинники, скотоводы и земледельцы, и даже не профессиональные воины (профессию можно поменять), а люди, для которых война – это образ жизни. Аланы, руги, русы, кшатрии просто не могли встать к плугу или заняться выпасом скота, боги не простили бы им подобного пренебрежения, ибо это означало бы конец времен. Уже упоминаемый мною современный английский историк Томпсон с изумлением и возмущением описывает, как наглые готы, которых гуманные ромейские императоры расселили на своих землях, без конца требовали от своих благодетелей золото и хлеб, угрожая в противном случае войной. Более того, они приводили эти угрозы в исполнение, беспощадно грабя имперские провинции. Поладить с настырными варварами удавалось немногим римским чиновникам. Стилихон, Меровлад, Аэций… Первые двое считаются ругами, третий – аланом. И все трое были убиты дураками императорами, после чего Рим и захлебнулся в крови. Тот же Томпсон так характеризует политику императоров в отношении пришельцев: «На всех этих землях варвары были поселены в качестве федератов, то есть эти поселения должны были служить военным целям. В обмен на земли варвары были обязаны защищать римлян от нападения. В каждом из этих случаев, кроме последнего, поселение производилось по принципу hospitalitas, то есть варвар hospes получал две трети пахотной земли, принадлежавшей римлянину, а также половину пастбищ, лесов и т. д.

Важно осознавать, что расселение варваров было чисто римской политикой. Это не было завоеванием, римляне делали это добровольно» («Варвары и Рим»).

Разумеется, добровольно. Кто бы в этом сомневался. Мезия, Паннония, Иллирик, Галлия, Аквитания, Испания… Вот только африканские провинции вандалы прибрали к рукам без разрешения Рима и Константинополя. Но на то они и вандалы – что с них взять?

Варновая система просто не может существовать вне оправдывающей ее существование стройной религиозной доктрины. И, разумеется, у варваров она была. В первой главе мы уже коснулись этой темы, а здесь добавим, что даже в названии сарматов, точнее савроматов, присутствует одно из имен бога Создателя – Сварог. А что касается второй составляющей этого теонима, то вот что пишет об этом Васильева: «В качестве «священных мест» у скифов и сарматов могли выступать крупные реки и даже моря. Согласно Максиму Тирскому, автору II в. н. э., «жители Меотиды почитают свое озеро, массагеты – реку Танаис» Само название Меотиды образовано от слова «майя» (др. – инд.: «мать»), поскольку, в представлении древних, Азовское море являлось «матерью» Понта, питая его пресной водой. Великая мать-прародительница почиталась у жителей Восточно-Европейской равнины еще 20–30 тыс. лет назад (судя по статуэткам костенковской культуры на Верхнем Дону). Другое название моря (Азовское) имеет связь со словом «Азия», которое, видимо, было одним из имен великой богини-матери (по греческой мифологии, Азия является супругой Прометея, божественного праотца человечества). Танаис (Тана, Дана, Дон, что то же самое в другом звучании) всегда назывался просто «Река». Этот смысл имело и второе его древнее имя, известное из античных источников – Сину (в санскрите «синд» – «река»), переосмысленное позднее как «Синяя вода». Более того, еще в Раннем Средневековье Дон именовался не просто «Рекой», но – Русской рекой, или Русой. Получить такое название Дон мог только в том случае, если издавна, изначально находился в самом центре этногенеза русского народа. Если признать, что древние русские – это скифы и сарматы, то в этом нет ничего удивительного…

Культовое значение Дона как священной реки русов сохранилось еще со скифских времен» («Религия, эпос и мифология Великой Скифии»).

Иордан в своей «Гетике» пишет о некой Сунильде, казненной готским вождем Германарихом якобы за измену мужу. Ее привязали к двум скакунам и разорвали на части. Смерть Сунильды дорого обошлась жестокому готу. Два русколана Сар и Мамий сумели прорвать сквозь ряды телохранителей Германариха и тяжело ранили его мечом в бок. По словам Иордана, именно эта рана помешала готскому вождю мобилизовать силы для отпора гуннам. Сдается мне, что Иордан либо не знает подробностей этой истории, либо лукавит. Ибо имя казненной женщины в данном случае знаковое. Похоже, здесь речь идет не просто о знатной русколанке, но о живом воплощении богини Лады, в данном конкретном случае олицетворяющей собой реку Танаис (Дон) и окрестные земли. Послав ее на смерть, Германарих тем самым разорвал связь и с Придоньем, и с Приазовьем. И уж конечно, подобное святотатство просто не могло сойти ему с рук. Культ богини Лады всегда был связан с водой, и не случайно ее аналог у кельтов носит имя Дана, а птицей, ее олицетворяющей, является лебедь. В связи с этим можно также вспомнить сестру основателей Киева, Кия, Щека и Хорива, все ту же Лебедь. Кстати, Пушкин в «Сказке о царе Салтане» в образе царевны-лебедя вывел именно богиню Ладу. Сюжет сказки, надеюсь, помнят все. Князь Гвидон получает землю во владение, женившись на прекрасной девушке, которая олицетворяет собой волшебный остров. Кстати имя «Салтан» содержит в себе названия франков как приморских (салических), так речных (тан, дан, дон). Не исключаю, что в этой изначально народной сказке содержится факт вполне исторический, а именно: брак прародителя Меровингов, известного по летописям как Фарамон, или Параман. Удивляться этому не стоит, поскольку род Пушкиных ведет свое начало из Новгорода, а их поместья располагались в Псковской губернии, заселявшейся в древние времена выходцами с южного берега Балтийского моря. Именно в Новгородской земле были найдены былины, действие которых происходит в Южной Руси. Лев Прозоров, например, полагает, что начало былинному циклу было положено именно в интересующие нас времена и связано с великим переселением народов. Мне же остается отметить весьма интересную особенность: Меровинги получают власть от богини Лады, то же самое можно сказать о династии Кия, правящей Полянской землей до прихода варягов Олега, а вот готский род Амалов после убийства Сунильды теряет землю и власть и в конечном итоге сходит на нет. Разрыв с Великой Матерью становится губительным для всего племени готов, оно просто растворяется на европейских просторах. Зато династии Кия и Ладона стоят у истоков сразу нескольких государств, существующих до сих пор.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.