Глава 16. Скифы и русские

Глава 16. Скифы и русские

Есть много общего, сближающего скифов и русских. И те и другие внезапно врываются в мировую историю и создают великие империи практически в одних и тех же границах. О начальном этапе истории и тех и других известны крайне обрывочные сведения, допускающие множество истолкований. Современная академическая традиция, признавая скифов за иранцев, а русских – лишь частью славян, разрывает преемственную связь между двумя великими народами. Это глубоко ошибочная позиция. И скифы, и русские – евразийские народы. Первые, помимо иранских корней, хранили также лувийские, фракийские и хеттские традиции, а вторые несли в себе глубинные индоиранские истоки. Последнее, в частности, подтверждают и антропологические исследования, выявившие, что «большая часть населения, проживавшая в южнорусских степях в середине I тыс. до н. э., является физическими предками восточнославянских племен эпохи Средневековья» (В. Алексеев. Палеоантропология и история//Вестник истории, 1985. № 1. С. 35–39).

И скифы, и русы (росы, русские) с самого начала своего существования выступали как объединяющее «ядро» для соседних народов, как притягивающий их центр. Вследствие этого и их родовое имя зачастую «терялось» в списке союзных им племен. Три сына Таргитая стоят во главе четырех племен, но ни одно из них не соотносится с этнонимом «скифы». Любопытно, не правда ли? Примерно так же, как во времена Советского Союза были республиканские компартии, академии, министерства, но не было чисто российских ведомств. Всемирная отзывчивость, умение раствориться для пользы отечества в общем деле – разве это не наша родовая черта? И разве не от скифов унаследовали мы ее?

«Повесть временных лет» говорит о легендарных братьях Кие, Щеке, Хориве и сестре их Лыбеди, «заложивших» первый камень в основание Киева. Их мы вправе рассматривать как прародителей Киевской Руси. Некоторые толкователи этого текстового фрагмента, не мудрствуя особо, соотносят Кия с основателем Киева, Щека с вождем чехов, а Хорива с князем хорватов. Названия славянских племен действительно созвучны именам двух братьев, но этого явно недостаточно. Да и дико, будем говорить прямо, зачислять в отцы-основатели представителей народов, проживавших за тридевять земель и имевших по сравнению с русами ничтожный политический вес. Смысл имен братьев, очевидно, иной, и он отражает глубинную историю тех народов, которые составили ядро Киевской Руси.

Ки (Кий) – имя общеиндроевропейского бога плодородия. К слову сказать, именно его поминает всякий, произнося наше самое распространенное матерное ругательство. В составных словах индоевропейских языков слог «ки» имеет значение «великий». Поэтому топоним «Киев» означает «Великая Явь», «Великое Сущее». Русское слово «явь» породило и имя прародительницы человечества Евы, и имя христианского Бога-отца – Яхве. Поэтому Киев – это сакральное (божественное) место мира, новый град-Китеж. Позже аналогичную роль священного центра Московского Царства будет играть Китай-город. Имена Кий и Киев, таким образом, указывают на родство и преемственность русских по отношению к древнейшим обитателям Русской равнины – протохеттам и скифам.

Щек – это Скей, Скиф. Какой бы смысл его истолкователь ни вкладывал в это слово, оно из «куста» скифских этнонимов. Создатель легенды об основании Киева мыслил масштабно, он хотел донести до потомков то, что поселение создавал очень древний народ. Скифы выделились из семьи индоевропейских народов, но и они в какой-то момент ушли со сцены, уступив место более юным племенам. Их-то и олицетворяет третий брат Хорив, имя которого хранит чисто русскую закваску в виде корня «гор». Хорив – это тот же Свято-Гор, не случайно каждому из братьев в Киеве была посвящена своя гора. Подобно трем знаменитым египетским пирамидам, они символизировали глубокую древность проживавшего на киевских холмах народа и единство трех этапов его исторического развития – индоевропейского, скифского и русского.

«Лыбедь» в списке прародителей города – тоже явление не случайное. Белая лебедь – образ Великой Богини, создательницы и хранительницы мира. Скифы, как мы установили (смотри главу 4), называли ее Светой и считали, надо полагать, светлой, русоволосой девушкой. Девицы-лебедицы присутствуют в наших сказках, и, создав образ Царевны-лебеди, А. С. Пушкин особо выделил их роль в русской мифологической традиции. Этот образ опять-таки восходит к тем древнейшим временам, когда на Русской равнине обожествляли и почитали русалок. Так же, как и имена трех братьев, Лыбедь указывает на связь средневековых киевлян с древнейшими обитателями Русской равнины.

И со скифами в том числе.

В связи с культом Белой богини, существовавшим у скифов, стоит еще раз возвратиться к значению их имени. Все без исключения исследователи согласны, что в этом их названии отразилось какое-то общее свойство их народа. При этом высказываются разные точки зрения. Некоторые отечественные авторы соотносили их имя с глаголом «скитаться», считая, что оно отражает кочевую природу скифского народа. Но среди скифов были и земледельческие племена, были у них и города, так что это объяснение явно не удовлетворительно.

Академическую точку зрения на значение этнонима сформулировали С. В. Алексеев и А. А. Инков в книге «Исчезнувшие владыки степей»: «Геродот сообщает, будто сами себя скифы именуют сколотами. Нет оснований думать, что он ошибается или путает разные племена. Хотя такие догадки делались – в «сколотах» видели земледельческое население северной Скифии. Но слово «сколоты» определенно родственно греческому «скифы». Второе могло быть передачей первого, в чем, кажется, не сомневался Геродот. Однако более вероятно, что «сколоты» – скифское переосмысление первоначального названия, приближение его к имени мифического Колаксая. Персы называли всех скифов «саками», что часто возводят к древнеиранскому названию «Сугуда» – Согд, земледельческое порубежье Ирана и Турана. Название «сака» применительно к азиатским скифам употребляют и другие знавшие их народы – древние греки и римляне, китайцы, индоарии. Для ближневосточных народов скифы – Ашкуз, Ишхуза, Ашкеназ. По распространенному мнению, все эти названия – скифы, сколоты, Сугуда (Сака, Ашкуз), Ишхуза, Ашкеназ – имеют одно происхождение. Общим источником стало древнеиранское «ишкузи» – «стрелки, лучники» или еще более древнее арийское слово со схожим названием. Скифы, таким образом, – «народ стрелков». И действительно, они считались непревзойденными стрелками из лука. Лук – основное и надежнейшее оружие скифов, что неоднократно подчеркивается в разных источниках».

Кратко, емко и понятно, но все же неправильно. Авторы весьма кстати упоминают о «более древнем слове», правда, почему-то предполагают его непременно арийским и имеющим значение «стрелки». Но арийский словарь достаточно хорошо известен, и там такого слова не нашлось. А что, если это слово общеиндоевропейское (более древнее) и несет совсем другой смысл? Идея иранства скифов постоянно сбивает историков с правильного пути, уводит их в сторону. На второй половине своего исторического пути скифы «с головой» окунулись в иранскую стихию, но к этому времени их название жило уже не один век.

Мы производим имя скифов от индоевропейского корня *skai – «светлый». Звездочка здесь означает, что данный корень относится к гипотетически восстанавливаемому языку, на котором разговаривали все индоевропейцы в эпоху своего единства. Изначальное значение корня угадывается путем анализа слов, содержащих его или производных от его основы. К примеру, в английском языке такими служат sky – небо, ski – кататься на лыжах, skate – кататься на коньках. Все они так или иначе связаны с понятием «светлый»: небо днем светит солнечным светом, а ночью лунным, зимние катания на лыжах и коньках возможны только при наличии снега. Конечно, смысловые значения этих слов связаны с понятием «светлый» опосредованно, но это лишь означает, английский язык достаточно юный.

А какова ситуация с русским языком? Можно сказать, что это момент истины для нашей концепции. На протяжении всей книги мы постоянно подчеркивали, что все импульсы скифских миграций шли с Русской равнины, а значит, в русском словаре должны сохраниться те архаичные слова, которые породили имя скеев (скифов, саков) и которые имеют самое непосредственное отношение к прилагательному «светлый». Но прежде чем назвать их, мы попросим у читателя извинения, поскольку нам придется прикоснуться к самому низшему слою нашей бытовой лексики. Их до сих пор употребляют в основном дети, но родились они в глубинах тысячелетий. Простите, но слова эти – «сики» и «саки». Они бывают и белесого, и золотистого, и рыжего цвета, но все это светлые тона.

«Скифское племя – рыжее», – писал Гиппократ, причем имел в виду не только цвет волос, но и обычный для европейцев цвет кожи. Когда европейцы появились в Азии, то наиболее естественным названием для них должно было стать не «лучники» или «стрелки», а «светлые». Это самый характерный признак, отличающий людей, пришедших с севера, от южных народов.

Мы выделили глубинный, самый архаичный смысл наших ненормативных слов. У неолитического человека они ассоциировались с половыми органами человека, которые обожествлялись и играли на символическом уровне роль атрибутов богов. Соответственно их названия превращались в имена богов. Согласитесь, читатель, что как-то неожиданно и вместе с тем убедительно проясняется сущность имени бога Скамандра (Сик-меандра), покровительствовавшего троянцам. При этом становится ясно, почему он является богом реки и почему греки называли его Ксанфом, то есть рыжим. Среди греческих богов, фигурирующих в «Илиаде», Скамандр – странный персонаж, появляющийся как бы ниоткуда: родина его неизвестна, а значение имени таинственно. Мы не знаем ни одного, посвященного ему исследования. Но, исходя из лексических особенностей русского словаря, естественно заключить, что это божество плодородия, почитавшееся троянцами. Кстати, наши ненормативные существительные породили в том числе и слово «секс», вот только лингвисты почему-то молчат об этом. И если для иностранцев догадаться об этом очень непросто, то невнимательность наших отечественных филологов просто удивляет.

В Малой Азии, на родине Скамандра, существовал праздник, называвшийся Сакеи.

Страбон приводит два рассказа о его происхождении. По одному из них, он был учрежден персами, которые перебили саков, покоривших Каппадокию (область Малой Азии, территория некогда хеттской державы), когда те занялись дележом добычи. По другой версии, персидский царь Кир воевал с саками (в Средней Азии) и устроил им засаду, позволив захватить свой лагерь. Когда саки заняли лагерь и перепились, Кир напал на них и перебил, после чего посвятил день своей победы отеческой богине. Этот праздник характеризуется как вакхический, на котором одетые в скифскую одежду мужчины пьют и непристойно заигрывают друг с другом и с пирующими вместе с ними женщинами.

Обе версии схожи между собой: персы в честь победы над скифами учреждают праздник, название которого точь-в-точь совпадает с названием побежденного народа и который характеризуется разнузданным эротизмом. Как пишет Дион Хрисостом, во время празднования сакей персы брали одного из осужденных на смерть и сажали его на царский трон. На протяжении нескольких дней он пользовался внешними признаками власти, а затем его вешали. Персы воспроизводили один из древнейших ритуалов почитания Великой богини Саки – женской ипостаси Скамандра. Конечно, у нас нет прямых данных, что скифы (скеи, саки) почитали богиню плодородию именно под таким именем, но есть и элементарная логика. Название языческого праздника часто соотносилось с именем поминаемого божества: день Ивана Купалы, колядки (Коляда), Масленица (Мать-Солнце), русалии. Праздник Сакеи, следуя этой логике, устраивался в честь богини Саки.

Скажете, не слишком убедительно. Но вот и конкретика. В городе Тувана, находившемся к западу от страны Митанни у подножия Тавра (на юге Малой Азии), супругу бога грозы называли Сахассара, то есть царицей Сакой. Приводя этот факт в книге «Хетты», ее автор О. Р. Гарни искренне удивляется, что какая-то неведомая Сахассара заменила здесь верховную богиню митаннийцев Хебат. Но все встает на место, если признать, что Сахассара – это богиня скифов Сака. Не менее интересно и то, что скифские курганы обнаружены на территории республики Тувы (сибирской Туваны), а древнее название Якутии – Саха – совпадает с именем скифской богини.

Среди священных предметов, упавших с неба к ногам сынов Таргитая, была золотая секира. Это ритуальное орудие Великой богини Саки (Сики). Как и лабиринт, его форма служит символическим изображением женского начала. Священная секира – атрибут правителя, обозначающий его верховную власть. Завладев ею, Колоксай приобретал титул верховного царя-жреца скифов и считался супругом Великой богини. Но, разумеется, царствовал он и не один-два дня, как ее избранник в матриархатные времена, и не понарошку.

В древневосточных летописях VII–VI вв. до н. э. применительно к скифам использовалось обобщающее название северных варваров – «умман манда». Тайну этого словосочетания открывает санскрит. Первое слово здесь слегка искаженное имя первочеловека в арийской традиции – Ману, а второе – арийское «круг», надеемся, понятно какой. «Умман манда» означает «люди Великой богини», этим выражением восточные авторы называли народ, поклоняющийся Великой богине Сике (Саке). Точно так же неясное для этимологов слово «казаки» мы читаем, как «великие саки». Подобно киммерийцам (великим мариям), их название было связано с именем богини, которой они поклонялись.

Имя скифской богини породило не только название секиры, но и слова «секрет», «сакральный», «сага». А то, что они пришли к нам из других языков, лишь доказывает огромную степень влияния скифов на другие народы.

Лингвисты затрудняются объяснить значение русского слова «сука». А ведь оно как раз происходит от наших ненормативных понятий. Более того, принимая во внимание смысл этого слова, приходишь к мысли, что богиня Сака почиталась нашими предками в образе собаки = се бахи (богини). В древнерусском пантеоне богов есть как раз персонаж, изображавшийся в виде крылатой собаки. Это бог Семаргл. Его считают богом огня. Согласно наиболее распространенному мнению, образ Семаргла является развитием образа иранского Сэнмурва – семиголового божественного пса.

Но, как уже не раз отмечалось в книге, влияние иранских традиций на наши культурные начала сильно преувеличено. В имени Семаргла как раз и заключена его тайна. Семаргл следует читать как «Се Маргало», это Глаз верховного бога, его божественное Око. Поэтому можно предположить, что исходным именем Се-маргла (Се ока) было Секо, почти совпадающее с Сикой. Если же принять, что в роли этого верховного бога выступало божество солнца (у русских это Ярило, Дажьбог или Хорс), то прекрасно объясняются функции бога огня, свойственные Семарглу.

Отдельного обсуждения заслуживает вопрос о поле Семаргла. Мы считаем, что изначально Семаргл представлялся собакой-сукой. Течная сука – идеальный образ женской богини плодородия. Впоследствии, в более «культурную» эпоху, роль богини-прародительницы могла отойти на второй план, и ее начали воспринимать в мужской ипостаси. Но академик Б. А. Рыбаков особо подчеркивал наличие у Семаргла функций покровителя семян (семени!) и растительности. Небезынтересно, что слово «сука» используется как ругательство применительно не только к женщинам, но и мужчинам.

Есть еще один серьезнейший аргумент в пользу нашей точки зрения. Египтянам была известна богиня Сехмет – богиня войны и палящего солнца, грозное око бога Солнца Ра, целительница, обладавшая магической силой напускать болезни и излечивать их, которая покровительствовала врачам, считавшимся ее жрецами. Она охраняла фараона, обладала характером, не поддающимся контролю, и была олицетворением солнечного зноя и разрушительной энергии Солнца (на голове ее изображался диск). Как богиня жара, Сехмет представлялась весьма суровой. В позднем мифе об истреблении богом Ра непокорного человечества Сехмет в качестве ока Ра наслаждалась избиением людей, и только пролитое на землю богами красное вино, на которое Сехмет набросилась, приняв за кровь, и от которого опьянела, заставило ее прекратить резню. В период Среднего царства (II тыс. до н. э.) фараоны в качестве защитников Египта от врагов часто сравнивались с Сехмет; поэтому богиня иногда изображалась с горящими стрелами. Некоторые версии мифа о сотворении человечества называют ее создательницей ливийцев и азиатов. Носила эпитет «могучая» или «могущественная». Носила имена «Великая» и «Владычица пустыни». Изображалась с головой льва. Была хранительницей мира и защитницей людей. К ней обращались в минуты опасности. Считалось, что ее гнев приносил мор и эпидемии и, когда в Египте разразилась эпидемия чумы, фараон Аменхотеп III приказал изготовить семьсот статуй богини, чтобы умилостивить разгневанных богов. Богине поклонялись в храме Гелиополиса, где жрецы держали священных львов.

Мы привели известные общие сведения о богине из мифологической энциклопедии. Но в них необходимо вдохнуть дух наших изысканий. Сехмет непосредственно связана с богом древних ариев – Яром (древнерусским Ярилой), которого египтяне величали богом Ра. Это означает, что культ Сехмет пришел в Египет с севера вместе, или по следам бога Яра еще в III тыс. до н. э. Сехмет – это «Сика-мать». Маршрут ее миграции с севера на юг был следующий: Русская равнина – Балканы – Малая Азия – Египет. Сехмет почиталась как прародительница народов, пришедших в Азию с севера – светловолосых и светлокожих ливийцев, а также малоазийских племен, проживавших в стране «реки Сеха» (к югу от Троады). Эти народы враждовали с египтянами, поэтому поначалу те восприняли Сехмет как богиню войны. Отсюда проистекают разнообразные сюжеты о враждебности Сехмет к людям (египтянам) и традиция изображать ее в виде львицы. Правда, они признавали высокий культурный и образовательный статус поклонявшихся ей северян, владевших искусством магии и умевших излечивать от губительных заболеваний.

В середине III тыс. до н. э. бог Ра становится главой египетского пантеона, и в это время, можно утверждать, арии начинают править Египтом. Упадок их могущества в стране фараонов приходится на XXII–XX вв. до н. э., когда власть переходит к местным династиям. Но ливийцы по-прежнему привлекались фараонами как для собственной охраны, так и для внешних боевых действий. Сопоставляя львицу Сехмет и суку Семаргл, нельзя не отметить общность свойственных им черт. Разве что следует признать, что собака более мирное животное, но ведь образ Семаргла развивался на родственной для богини Сики (Саки) территории. Но влияние на него азийско-египетской Сехмет исключать ни в коем случае нельзя. Итак, цепочку эволюции Сики в Семаргла можно представить следующим образом:

Сика (Сака) ? Скамандр, Сакея, Сехмет ? Семаргл (Се око).

Распространение культа Саки совпадает с передвижениями скифов по маршруту: Русская равнина – Малая Азия, Египет – Русская равнина.

Следы почитания открытой нами богини, согласимся, едва уловимы. Но они есть. Так, мордва поклонялась верховному богу Шкаю – мужской ипостаси скифской богини (мордовскому Скамандру), а правители азиатских государств не один век использовали титул шаха (верховного сака). Вот реальное доказательство скифского величия! Имя богини, наконец, живет в названии скифов.

В русском языке суффикс «ск» играет огромную словообразовательную роль. Достаточно сказать, что он присутствует в названиях неисчислимого множества русских и славянских улиц, поселений и городов – сравните: улица Тверская, село Павловское, города Минск, Гданьск, Днепропетровск, Хабаровск и т. д. Особый статус этого суффикса – наследие скифской эпохи нашей истории. Изучив политическую карту мира, мы нашли вне пределов Русской равнины только два города, в названии которых задействован суффикс «ск» – Дамаск и Богазгей (бывшая столица хеттов Хаттуса; изначальное название города – Бога-скей). Но Дамаск – это как раз та область, где формировалась скифская общность, а столицу хеттов как раз скифы после победной войны и переименовали.

Присутствие суффикса «ск» в конце названий придает содержательному значению корня уважительное добавление «светлый», «лучезарный», «солнечный». Вот и наше родовое имя «русский» имеет смысл «русые-светлые», «светлые-пресветлые». Из всех когда-либо живших народов на земле только у двух самоназвание имеет в точности такой же смысл – у пелазгов (беласков) и белорусов. Но первые являются предками русских, а вторые – их самыми преданными братьями.

Имена «скифы» и «русы» в своем изначальном значении тождественны, поэтому с какого-то момента, после падения Великой Скифии, потомки скифов стали величать себя русами. Корень *skai принадлежит общеиндроевропейскому словарю, он древнее, чем имя «рус», рожденное в недрах арийского мира. В русском народе арийская закваска оказалась погуще, чем общеиндоевропейская. О богине Саке мы, к примеру, уже не помним, а легенды про арийских богинь – русалок – рассказывались вовсю еще в XIX веке. Историю скифов, развернувшуюся на огромных пространствах Евразии, можно представить как процесс воссоединения части некогда разделившихся осколков единого индоевропейского сообщества. «Склеивающей» субстанцией в данном случае была арийская идеология: скифы выступили продолжателями той линии обустройства мира, которую принесли в мир арии. Поэтому общую схему древнерусской истории можно представить так:

АРИИ ? СКИФЫ ? РУССКИЕ

Разумеется, она нуждается в уточнениях и некоторых оговорках. В частности, относительно славян. Они появляются в центре Русской равнины лишь в середине I тыс. н. э. из Центральной Европы. Но с русскими у славян были общие предки – пелазги, этим объясняется наша языковая и культурная близость. Праславяне-пелазги мигрировали с Русской равнины на Балканы еще в IV тыс. до н. э., в последующем они были активными участниками Средиземноморской истории, но в конце концов часть их потомков возвратилась на свою прародину и влилась в русский этнос.

Имя «славяне», как считает подавляющее большинство специалистов, происходит от их греческого обозначения sklabos. Смысл и происхождение этого греческого слова филологам, однако, совершенно неясны. Произведение этнонима от славянских понятий «славы» и «слова» не выдерживает критики, поскольку нельзя объяснить, почему греки, как и латиняне, вставляли в него букву «к». Но мы можем прояснить тайну имени славян. Прежде всего заметим, что греческое «склавины» этимологически родственно самоназванию скифов – «сколоты» и арийскому слову «шуклат» – «светлый». Но все они произошли от общеиндоевропейского корня *skai.

В средневековой мусульманской литературе в течение нескольких столетий на огромной территории – от Португалии и Марокко на западе до Афганистана на востоке – для обозначения народов или отдельных групп людей широко использовалось название «сакалиба». Д. Е. Мишин в книге «Сакалиба (славяне) в исламском мире в раннее средневековье» подробнейшим образом описал и прокомментировал все известные случаи употребления этого термина и приписываемые ему различными исследователями значения. Если суммировать данные арабских источников, то этих назначений насчитывается три.

1. Сакалиба – это славяне.

2. Сакалиба – это светлокожие народы Восточной и Северо-Восточной Европы.

3. Сакалиба – рабы-чужеземцы, определенные в мусульманское войско или приставленные к различным службам во дворце халифа. При этом с IV по X в. слово «саклабы» стало общим понятием, обозначавшим евнуха или, по меньшей мере, считавшимся эквивалентом этого слова.

Арабское «сакалиба» и греческое «склавины», очевидно, имена-синонимы и обозначают они светлых людей севера. Что же до сопоставления их имени с евнухами, то следует вспомнить о культе богини Саки. Жрецами Великой богини в древнейших ритуалах выступали оскопленные мужчины. Не побоимся прочитать слово «сакалиба» по-русски – «Сако-любы», «возлюбленные богини Саки». Похоже, что изначальный смысл арабского слова был именно таким. Но тогда мы вправе заключить, что люди «сакалиба» – это потомки скифов, и славяне в том числе.

Итак, круг замкнулся. Славяне – значит «светлые». Тот же смысл имени, что у пелазгов, скифов и русов. Пелазги, наряду со скифами, входили в коалицию защитников Трои, а впоследствии участвовали в походах «народов моря». Так что связь скифов с праславянами имеет прочное обоснование. Что же касается этнических корней Рюрика, его дружины и вообще варягов, то это теперь дело вторичное. Самое главное, что они называли себя русами, принимая в качестве самоназвания этноним «светлые», как скифы и славяне, то есть причисляя себя к единой с ними исторической общности. И, кстати, будь эти варяги даже трижды кельты или шведы, но уж говорили-то они однозначно по-русски.

Наши отечественные историки, безусловно, признавая скифское влияние на азиатские народы, очень сдержанно и даже боязливо пишут о скифской экспансии в западноевропейском направлении. Евгений Александрович Молев, профессор Нижегородского государственного университета имени Н. И. Лобачевского – блестящий знаток античности и автор книги «Эллины и варвары» – на стр. 48 своего труда пишет: «Памятники археологии – скифские погребения, клады и отдельные вещи – встречаются на огромной территории – в Польше, Чехии, Словакии, Венгрии, Германии и даже в Центральной Франции. Разумеется, эти набеги скифов были эпизодическими и не повлияли на процесс формирования европейских народов. Но они внесли свой вклад в развитие некоторых элементов их культуры». Любого читателя, склонного к логическому анализу, этот фрагмент научного труда должен повергнуть в шок. С одной стороны – распространение следов материальной культуры на «огромной территории», а с другой – отрицание влияния «на процесс формирования европейских народов». С одной стороны – абсолютная (археологически выверенная) правда, а с другой – подобострастная ложь. В главе 13 мы проанализировали воздействие скифов на культуру народов Азии и Европы. Но в тысячу раз важнее было их влияние на политическую ситуацию в мире, в том числе в Европе. Если признать, что историческая наука – это своего рода война, то оговорки уважаемого профессора следует признать трусливой капитуляцией, сдачей в плен со всеми «потрохами». Но, может быть, это была минутная слабость, и ученый несколько «забылся».

Однако, перелистнув десять страниц, с удивлением читаем: «Отдельные отряды скифов совершали походы и на запад. В Центральной Европе осталось немало следов их пребывания. Скифские курганы и отдельные находки оружия, украшений, конской сбруи и кладов встречаются на территории Франции, Германии, Венгрии и Словакии. Однако походы в этом направлении были эпизодическими, хотя и продолжались и в IV веке до н. э. В целом они не повлияли на процесс развития европейских народов». Тут уже впору отбросить всякие сомнения: автор откровенно принижает достижения скифов, и это никакая не случайность, а вполне осознанная позиция. И она вызывает полнейшее недоумение! Вот, представим, на территории Венгрии найден скифский курган. Разве это не доказательство длительного проживания здесь скифов? А если это так, неужели они не повлиют на процесс развития местного народа? И разве могут быть походы из России в Западную Европу не эпизодическими? Тем более что они продолжались вплоть до IV в. до н. э., то есть 300 лет подряд! Вывод один: ученого страшит любой намек на выдающуюся роль скифов в мировой истории.

Вплоть до Франции встречаются скифские «находки оружия, украшений, конской сбруи и кладов», вся Европа усеяна свидетельствами их присутствия. И при этом уважаемый профессор заявляет во всеуслышание о ничтожной роли скифов в европейской истории. Как ни грустно признавать, но это пример откровенной скифофобии. Даже иностранным историкам такая позиция в диковинку. Тамара Т. Райс в книге «Скифы. Строители степных пирамид» пишет: «В России ученые используют термин «скиф» в самом узком смысле слова, применяя его в отношении сравнительно небольшого числа племен, обитавших по берегам Азовского и Черного морей, а также по берегам Кубани и Днепра. Но так как все конные кочевники скифской поры говорили на одном и том же иранском наречии независимо от того, прибыли ли они с берегов Днестра или с берегов Окса, похоже, есть причина полагать, что по крайней мере большинство из них были связаны между собой узами одной расы. На мысль об их определенном сходстве нас наводит характер их искусства, которое демонстрирует свои почти идентичные черты на территории этого достаточно обширного района. Присутствие «сибирских» элементов в западном искусстве (оба фрагмента выделены мной. – А. А.) оказывает поддержку точке зрения тех ученых, которые полагают, что скифы были родом из Западной Сибири, или <…> именно с Алтая». Родом скифы, как мы показали, из Малой Азии, на Алтай и в Сибирь они пришли в XI–X вв. до н. э., но показательно, что западные ученые признают активное скифское участие в европейских делах, а отечественные исследователи сознательно принижают их роль.

Самое интересное, что такая позиция Е. А. Молева не позволяет ему разобраться и в тех узкоспециальных вопросах, которые вроде как являются его «коньком». Профессору непонятно, как греки могли беспрепятственно колонизировать причерноморское побережье, когда там хозяйничали скифы. Этот вопрос он объявляет открытым и оставляет без решения. Но ведь в нем-то и вся «соль» происходивших в Причерноморье событий. И дружба переселенцев со скифами объясняется тем, что приплыли они из Малой Азии – места скифской прародины. Греческая «колонизация» черноморского побережья проходила при полной поддержке скифов. Только тогда все становится на свои места. В противном случае, скифы – хозяева Причерноморья, выглядят «петрушками», примерно так, как изображал их в комедиях «Лисистрата» и «Женщины на празднике Фесмофорий» Аристофан. В них скифы, выступая в роли полицейских, говорят на ломаном греческом языке, чем вызывают комический эффект. Ну, чем не русские «медведи»?

Западная культура формировалась как вариант отторжения традиций скифо-арийского мира. Она не впитывала варварские обычаи, а выстраивала свое культурное пространство на основе их отрицания. Наблюдая несхожесть двух этих миров, историки выдвинули тезис о незначительном влиянии скифов на формирование европейских народов. Но это не так. Европейцы искали свои собственные формы развития, отличные от варварских, а скифы выступали своего рода катализатором: поучаствовали в процессе и вышли из него, не оставив следов.

Многочисленные скифские предметы, найденные на территории Европы, свидетельствуют, что скифы «прорубили окно» в Европу. Дорога на запад была им хорошо знакома. Поэтому не исключено, что в эпоху вражеских нашествий отдельные группы скифов могли уйти на запад. Филологи признают родственность имен Щек и Чех, но почему бы не считать, что второе произошло от первого, а не наоборот. Почему бы не видеть в чехах потомков скифов? А саксы, объявившиеся в III–V вв. в Британии из неведомых краев?! На связь саксов с азиатскими саками указывали многие исследователи, в том числе еще в XIX в. Но мы подчеркнем один, крайне важный момент. В книге Александра Драгункина «5 сенсаций» (она выложена в Интернете) блестяще показано, что английский язык возник на основе русского. Но как же это произошло, кто принес русский лексикон на Туманный Альбион? Наш ответ – саксы-скифы. Одновременно мы выдвигаем совершенно естественное (и не сомневайтесь, правильное) утверждение, что скифский язык был не иранским, как считает Тамара Т. Райс, а вариантом древнерусского языка. Если бы это было не так, то в английском языке (через посредство саков-саксов) были бы сильны иранские влияния, а их нет. Есть сплошные русизмы. В античные времена скифы точно так же рассеялись по Европе, как позже русские в Средние века: подробно об этом в двухтомнике «Откуда есть пошла Русь?» (под редакцией Аполлона Кузьмина).

Скифы также схожи с современными русскими двумя уникальными качествами. Первое – отношение к выпивке, второе – любовь к парной бане. Враги скифов прекрасно знали, что после сражений те любили на славу попировать. Точно так же русские: до смерти работают, до полусмерти пьют. Эту особенность наших предков решил использовать персидский царь Кир, когда пошел войной на скифов (530 г. до н. э.). Для этого он собрал в своих войсках всех слабых и плохих воинов, которыми ему не жалко было пожертвовать, и двинул их вперед – в направлении скифов, причем приказал этому передовому отряду по приходе на ночлег приготовить множество всякой пищи и вина и так ожидать появления скифов. Это приказание Кира было в точности исполнено. Вскоре перед персидским передовым отрядом появились скифы под предводительством молодого сына царицы Томириссы. Они без труда разбили персов, а затем накинулись на приготовленную пищу и вино и предались необузданному разгулу и пьянству, без всяких мер предосторожности. Этим-то и воспользовался Кир. Он напал на беспечно бражничавших скифов, перебил громаднейшее их число и, кроме того, забрал великое их множество в плен, в том числе и молодого сына царицы. Всего при этом было пленено и убито около 150 тысяч скифов. Впоследствии царица Томирисса отомстила персам: армия Кира была полностью разгромлена, а сам он убит.

Подвиг скифов трудно переоценить – они победили сильнейшую на тот момент армию в мире. Но наряду с этим историки будут неизменно поминать и начальный акт военной кампании персов, добавляя при этом: «Ох уж эти русские!» Причем самым непонятным для «холодных» аналитиков явится то, что трагедия первого боя и триумф последнего неотделимы друг от друга. Геродот не случайно упомянул, что когда Кир разрешил снять оковы с молодого сына царицы, тот от стыда и горя наложил на себя в отчаянии руки. Но и персам потом воздалось сторицей. Переживая за позор своих товарищей, скифы стали драться с удесятеренной отвагой. Уж таков один из законов русского общежития: чтобы нам всем сплотиться, нужна большая беда.

Что же до нашей дружбы с «зеленым змием», то зародилась она в очень давние времена. Религиозные книги древних ариев рассказывают о необыкновенном напитке – соме, делавшем людей равными небожителям. Ученые спорят о том, как он приготовлялся, но это уже частности. Божественный сома – это хорошо известный россиянам самогон. В настоящее время известна масса способов его приготовления, уже Остап Бендер держал в голове более сотни рецептов. Думается, что и арии знали их в достаточном количестве, и работы для интересующихся этим вопросом хватит надолго. В названии же пьянящего нектара, которое никак не могут объяснить лингвисты, отражено его главное свойство – он сам «гонится» (приготовляется), отсюда и произошло слово «сома».

Нисколько не пропагандируя винопитие, все же следует подчеркнуть, что, являясь потомками первооткрывателей крепких напитков, русские, пусть зачастую в очень неудачной форме, выступают хранителями одной из древнейших традиций человечества, уже чуждой и оттого непонятной многим другим народам. Так, Яков Рейтенфельс, посол Рима в Москве с 1670 по 1673 г., в своих записках о Московии характеризовал русских так: «Они думают также, что невозможно оказать гостеприимство или заключить тесную дружбу, не наевшись и напившись предварительно за одним столом, и считают поэтому наполнение желудка пищею до тошноты и вином до опьянения делом обычным и делающим честь». Здесь посол, как обычно при характеристике русских иностранцами, хватанул через край, но в принципе понятия о гостеприимстве у нас именно такие – накорми и напои. Такой обычай у нас в крови, в наших домах он приобрел характер священного действия, что, к сожалению, не почувствовал римский посол. Н. И. Костомаров по этому поводу писал: «Отличительная черта русского пиршества была – чрезвычайное множество кушаний и обилие в напитках. Хозяин величался тем, что у него всего много на пиру – гостьба толсто-трапезна! Он старался напоить гостей, если возможно, до того, чтоб отвести их без памяти восвояси; а кто мало пил, тот огорчал хозяина. «Он не пьет, не ест, – говорили о таких, – он не хочет нас одолжать!» Пить следовало полным горлом, а не прихлебывать, как делают куры. Кто пил с охотою, тот показывал, что любит хозяина. Женщины, в то же время пировавшие с хозяйкой, также должны были уступать угощениям хозяйки до того, что их отвозили домой без сознания. На другой день хозяйка посылала узнать о здоровье гостьи. – «Благодарю за угощение, – отвечала в таком случае гостья, – мне вчера было так весело, что я не знаю, как домой добрела!» Но с другой стороны, считалось постыдным сделаться скоро пьяным. Пир был, в некотором роде, войной хозяина с гостями. Хозяин хотел во что бы то ни стало напоить гостя допьяна; гости не поддавались и только из вежливости должны были признать себя побежденными после упорной защиты. Некоторые, не желая пить, из угождения хозяину притворялись пьяными к концу обеда, чтобы их более не принуждали, дабы таким образом в самом деле не опьянеть». В общем, русскую культуру винопития опять-таки нельзя признать варварской!

Еще более роднит скифов с русскими пристрастие к бане. Правда, скифы бросали на раскаленные камни семена конопли, а не воду. Но это детали. Важно другое – не было в древности другого такого народа, который бы так боготворил парную баню! Уже одно это говорит о безусловном родстве русских со скифами. И тысячу раз прав был А. А. Блок, записав нас в скифы.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.