За власть Советов

За власть Советов

На втором съезде Советов от имени Ленина были зачитаны Декреты о земле и мире. После этого имя Ленина взлетело во мнении простого народа России до небес. То есть он стал необсуждаем, и на авторитет его не решились покуситься даже кронштадтские и тамбовские мятежники. Зачитывал же эти декреты человек маленького роста, тщедушный, в черной кожаной куртке и в докторском пенсне, но с поразительно громким «иерихонским» голосом — Яков Михайлович Свердлов. В памяти людей он устойчиво приобрел названием «черного человека», и не только из-за своей куртки.

Случилось то, что происходит в таких случаях всегда: «награждение непричастных и наказание невиновных». Тех, кто подготовил и совершил Октябрьский переворот, например Сталина отодвинули в сторону, направив на юг России решать продуктовую проблему. Зато в истории его место прочно занял Лев Давыдович Троцкий и его три «богатыря» — Дыбенко, Крыленко и Антонов-Овсеенко. Сразу после переворота, используя имя Ленина как идеологическую крышу, как знамя, Свердлов и Троцкий прибрали к рукам всю реальную политику, включая кадровую, и стали крутить свои дела. Например, в 1918 году взяли и сделали 18-летнего сына сторожа из белорусского местечка Старые Дороги, некого Фельдмана, командиром дивизии связи[74], а 18-летний Штерн в тот же год стал комиссаром стрелковой бригады. И таких назначений было море. Так, Гамарнику на момент Революции было 23 года, Якиру — 21. Это потом кто-то из них выпал из обоймы, зато кто-то взлетел.

Первым их громким черным делом стало отрешение от должности и арест уже 14 ноября 1917 года командующего Северным фронтом, героя Галича и Октября, все того же генераланшефа Владимира Андреевича Черемисова. Арест производили Крыленко и Антонов-Овсеенко. Сталин, еще находившийся в Питере, вмешался в это дело и восстановил справедливость. Генерала освободили, но ненавязчиво посоветовали «убраться с глаз долой». Владимир Андреевич все понял, срочно собрал семью и уехал во Францию. Тут же произошла расправа над генералом Духониным, которого Крыленко самолично сбросил из тамбура железнодорожного вагона на солдатские штыки.

Вторым их громким делом стала расправа над «народным адмиралом» — капитаном 1-го ранга Алексеем Михайловичем Щастным, организатором знаменитого «Ледового похода Балтийского флота». Это была операция по спасению кораблей Балтийского флота от захвата германскими и финскими войсками и переводу их из Ревеля и Гельсингфорса в Кронштадт. Проводилась она в тяжелых ледовых условиях февраля — мая 1918 года. В ее результате были спасены от захвата врагом 236 кораблей и судов, включая 6 линкоров, 5 крейсеров, 59 эсминцев, 12 подводных лодок. 27 мая Щастный был арестован и 22 июня расстрелян. Арест производился Дыбенко. Обвинителем стал Крыленко. Единственным свидетелем на суде был Троцкий, который заявил:

«Щастный, совершая геройский подвиг, тем самым создавал себе популярность, намереваясь впоследствии использовать ее против советской власти».

То есть смерть героям.

Третьим их громким делом стал расстрел царской семьи. Этим делом руководил лично Свердлов через руководителя Уралсовета А. Г. Белобородова, с которым у него были давнишние дружеские отношения.

Свердлов и Троцкий являются авторами директивы Оргбюро ЦК РКП(б) от 24 января 1919 года, предписывавшую осуществление жестких карательных мер при подавлении казацких и крестьянских волнений. Другими словами, они стояли у истоков расказачивания и раскрестьянивания. Они же стали главными инициаторами Декрета об антисемитизме от 18 апреля 1918 года, в котором Совнарком предписывал «всем Совдепам принять решительные меры к пресечению в корне антисемитского движения. Погромщиков и ведущих погромную агитацию предписывается ставить вне закона»[75]. То есть только за употребление слова «жид» человека должны были расстреливать. Жесткое применение этого декрета на практике вызвало взрыв негодования в народе. Свердлов был жестоко избит рабочими в Орле, вследствие чего умер.

После гибели Свердлова, да еще при таких обстоятельствах, резко изменился политический ландшафт на самом верху власти. С одной стороны, обозначился грозный призрак вспышки антисемитизма в стране. С другой стороны, как бы в противовес этому призраку замаячила перспектива установления военной диктатуры Троцкого, который опирался на маузеры верных ему комиссаров и лично им отобранных военспецов. Напуганные обоими вариантами Зиновьев и Каменев, преодолевая сопротивление Крупской, решили привлечь к высшей партийной работе Сталина.

Зададимся вопросом. Почему именно Сталина, а не кого-то другого? Неужели столь узок был круг претендентов, раз привлекался человек, отправленный после Октября на вторые роли?

Официально Сталин принимал участие в Гражданской войне в качестве члена Военного Совета фронта. Но его действия явно выходили за рамки политического советника. Уже тогда в нем проявились полководческие таланты, выдвинувшие Сталина в конце концов в величайшие стратеги XX века. Разберемся.

Под непосредственным руководством Сталина был проведен ряд частных операций. Например, при обороне Царицына в ночь на 17 октября 1918 года по его приказу скрытно была собрана в одном пункте вся артиллерия фронта (более 200 орудий). Риск оказался оправдан, ибо именно на этом участке атаман Краснов бросил свою Донскую армию в прорыв на Царицын. Всего за два часа было полностью уничтожено две белоказачьи дивизии, а сам Краснов был отброшен за Дон. Тогда же по настоянию Сталина, вопреки приказу Троцкого, не была сдана «белым» Астрахань.

В мае-июне 1919 года началось наступление Юденича на Петроград. В тылу Красной армии восстали гарнизоны фортов «Красная горка» и «Серая лошадь», входивших в систему обороны Кронштадта. Британский флот вошел в Финский залив для поддержки наступления «белых». Положение Петрограда стало критическим. Пошли разговоры о его сдачи. В этот момент Сталин неофициально возглавил командование Северо-западным фронтом. Им было принято решение: огонь мятежных фортов «Красная горка» и «Серая лошадь» подавить пушками линкоров «Андрей Первозванный» и «Петропавловск». Корабли должны были в ночь скрытно подойти на прямую наводку к фортам, несмотря на мелководье и возможное противодействие англичан. Риск оправдался. После подавления артиллерии мятежников высаженные десанты кронштадтцев в яростной атаке отбили у врага форты. В то же время эсминец «Гавриил» обратил в бегство четыре английских миноносца, а еще один миноносец потопила подводная лодка «Пантера». Британцы бежали. Потеряв их поддержку, начал отступать и Юденич.

Когда здесь все стало ясно, Сталин направляется на Южный фронт. Там он, рассмотрев разработанный военспецами Троцкого план наступления на Деникина, затем отвергает его и предлагает свой. Москва, вопреки сопротивлению главкома С. С. Каменева и самого Троцкого, новый план утверждает. В результате Деникин разгромлен.

Затем следуют Киевская операция, прорыв 1-й Конной армией польского фронта под Киевом, а чуть позже состоялся штурм Перекопа. И все это, как сейчас говорится, в режиме действий кризисного менеджера. Там, где очень плохо, появляется Сталин. Крах же Западного фронта Тухачевского под Варшавой был обусловлен отказом главкома Каменева выполнять требование Сталина об остановке наступления на так называемой линии Керзона.

Другими словами, у Зиновьева и Каменева действительно в тот момент выбор был невелик. Сталин был явным антиподом Троцкого, не уступающий ему по популярности как в народе, так и в армии. Человек он был способный как генерировать решения сложнейших проблем, так и действовать решительно. Так, при своем появлении в Москве он сразу дал указание революционным трибуналам — исключить в обвинительных актах ссылки на антисемитизм. Тем самым хоть немного снималось межнациональное напряжение между командирами Красной армии. Всем слишком хорошо было известно, что сотни и тысячи героев Гражданской войны были уже расстреляны «комиссарами». И только за то, что они, эти командиры, порой не очень лестно отзывались о выходцах из белорусских и украинских местечек. Так погиб, например, выдвиженец Сталина, один из победителей Деникина, командарм Думенко. Он был расстрелян по приказу Тухачевского якобы за «ведение систематической юдофобской и антисоветской политики», называя в форме оскорбительного ругательства ответственных руководителей Красной армии ««жидами». По распоряжению самого Троцкого был убит в Бутырской тюрьме другой легендарный командарм, Филипп Миронов, за слова «Долой самодержавие комиссаров!.. Кучки людей, вообразивших себя строителями социальной жизни»[76].

Атмосферу в стране сразу по окончании Гражданской войны иллюстрируют волнения в Петрограде и Кронштадтский мятеж. Эти события, судя по рассказу их участника Лебедева В. Г., развивались следующим образом.

Утром 24 февраля 1921 года занятия на 6 Петроградских пехотных командных курсах были приостановлены. Курсантам было выдано оружие, и они повзводно отправились на Васильевский остров, к так называемым Дерябинским казармам. Здесь проходила демонстрация рабочих Трубочного и Балтийского заводов. Курсантам была поставлена задача, учитывая возможное наличие между митингующими различного рода враждебных лиц и провокаторов, предотвратить беспорядки. Люди протестовали против условий жизни. В частности, против отсутствия в городе продуктов, хлеба и топлива, а также против закрытия ряда крупных предприятий. Особую ненависть они испытывали к Троцкому, а также к руководству города, которое возглавлял Зиновьев, считая их обоих главными виновниками своих бед. Митингующие выкрикивали лозунги:

«Долой коммунистов! Долой Троцкого! Зиновьева в Неву!».

Толпа разрасталась. Со всех сторон подходили родственники и просто прохожие. Чтобы избежать давки, курсанты, забросив за плечи винтовки, взялись за руки, образовав цепь. Медленно наступая на толпу, они уговаривали собравшихся разойтись по домам:

«Дорогие товарищи! Все вопросы жизни в городе сейчас решаются в Москве самим Лениным».

Здесь уместно сказать, что имя Ленина оказывало магическое воздействие. Напряжение стихало, и люди начинали расходиться. Неожиданно из толпы раздались три револьверных выстрела. Это была явная провокация. Один из курсантов оказался раненым. Люди оказали ему помощь, и инцидент прошел без последствий. При всей остроте волнения непосредственно на курсантов раздражение толпы не выливалось.

На следующее утро, 25 февраля, в городе было введено военное положение и комендантский час. Курсантам было поручено осуществлять патрульные функции. По настоянию Зиновьева штаб чрезвычайного Комитета обороны Петрограда возглавили такие видные троцкисты, как Лашевич, Анцелович и Авров, сторонники жестких действий.

Но в руководстве районных комитетов партии взяли верх не столь агрессивно настроенные люди. Большинство из них считали своей главной задачей разъяснительную работу среди жителей и прежде всего среди рабочих. Члены районных партийных комитетов и комитетов предприятий стали обходить дома, уговаривая всех успокоиться.

В продолжение этого курса утром 26 февраля газета «Петроградская правда» опубликовала вполне товарищеское обращение курсантов к рабочим и работницам города, написанное по поводу событий у Дерябинских казарм. А уже 27 февраля в городе были опубликованы меры, намеченные Советской властью по снятию социальной напряженности. Было объявлено о переходе от хлебной разверстки к натуральному хлебному налогу, об ограничении действия продовольственных отрядов, о ликвидации на территории губернии всех заградительных отрядов и о демобилизации всех привлеченных на работы по трудовой повинности.

В продолжение волнений в Питере 2 марта начался Кронштадтский мятеж. Сначала этому никто не верил. Но потом стало известно о попытке мятежников захватить М. И. Калинина, приехавшего на встречу с моряками. Петроград как бы проснулся, и большинство питерцев, даже тех, кто еще вчера участвовал в митингах протеста, единодушно признали мятежников предателями.

Конечно же, все ожидали, что в ходе ведущихся тогда переговоров конфликт разрешится мирно. Но события развивались по-другому. Постановлением Совета труда и обороны от 2 марта по настоянию Зиновьева, Лашевича, Анцеловича и Аврова в Петрограде было введено уже осадное положение. 8 марта 7-я армия под командованием Тухачевского была брошена на лед Финского залива. Эта была очередная его и Троцкого авантюра, так как производилась практически без всякой подготовки. Атака была отбита, притом с большими потерями для правительственных войск.

Настоящая работа по подготовке штурма началась лишь с приездом по настоянию Сталина Ворошилова с группой 300 делегатов 10-го съезда партии. Были образованы Северная и Южная группы войск. Северная группа, в состав которой вошел спешно сформированный 3-й пехотный полк красных курсантов, должна была штурмовать Кронштадт со стороны Сестрорецка. В ночь на 17 марта они перешли в наступление и утром ворвались в крепость. Курсанты наступали по линии так называемых Северных фортов, расположенных на гряде естественных и насыпных островов: форт Тотлебен, 6-й форт и другие. После ожесточенного боя к утру 18 марта мятежники были разгромлены.

Раскол в партии, начало которому было положено еще на шестом съезде, зафиксировал уже сам Троцкий:

«В 1917–1918 годах революционные рабочие вели за собою крестьянскую массу не только во флоте, но и во всей стране. Крестьяне захватывали и распределяли землю, чаще всего под руководством матросов и солдат, прибывших в родные волости. Реквизиции хлеба только начинались, притом главным образом у помещиков и кулаков. Крестьяне мирились с реквизициями как с временным злом. Но гражданская война затянулась на три года. Город почти ничего не давал деревне и почти все отбирал у нее, главным образом для нужд войны. Крестьяне одобрялибольшевиков”, но становились все враждебнее ккоммунистам”. Если в предшествующий период рабочие вели крестьян вперед, то теперь крестьяне тянули рабочих назад»[77].

Уточним. Одобрявшиеся крестьянами «большевики», большевики-националисты, — это сторонники Сталина, а «коммунисты», или «коммунисты-интернационалисты», — это троцкисты. Если первые ставили на первое место интересы народов России, а к «Мировой революции» относились как к удаленному будущему, то вторые ставили на первое место «Мировую революцию», а борьбу за интересы России, переросшую затем в идею построения социализма в отдельно взятой стране, рассматривали, во-первых, как архаизм, противостоящий прогрессу и движению к светлым идеалам человечества, а во— вторых, как утопию, ибо, по их мнению, построить социализм в отдельно взятой стране невозможно. Поэтому все в стране понимали, что образовавшийся правящий триумвират — Зиновьев, Каменев, Сталин — создание ситуативное, направленное исключительно на сдерживание личных амбиций Троцкого, так как два первых триумвира и Троцкий имели близкие идейные позиции, а Сталин, в отличие от них, придерживался противоположного взгляда.

Еще в марте-апреле 1920 года совершился распад Бунда, так называемого «всеобщего еврейского рабочего союза», и значительная часть его влилась в ВКП(б), что серьезно усилило позиции Троцкого и Зиновьева. Почти в то же время Сталин был назначен Генеральным Секретарем и получил широкие полномочия в кадровой политике, что в некоторой степени нейтрализовало такое усиление. В 1922 году обострилась болезнь Ленина. С этого момента началось постепенное ослабление влияния Троцкого на политику. Сначала, сразу после смерти Ленина, Троцкий был снят с поста председателя Реввоенсовета Республики. А через год, в январе 1925, Троцкого освобождают от должности наркомвоенмора с назначением на эту должность явного сталинца Фрунзе. Проведенный тогда же «ленинский» призыв в партию рабочих и крестьян стал решительным ударом сталинцев по троцкистам. Теперь уже и Зиновьев, и Каменев стали отстраняться от руководства страной.

Раскол партии привел к оформлению в Красной армии двух противостоящих группировок под условными названиями «конноармейцы» и «комиссары». В первую входили в основном командиры, воевавшие в рядах 1-й и 2-й Конных армий и, естественно, поддерживающие Сталина. Вторую группировку составляли военспецы и армейские комиссары Троцкого. Взаимоотношения обеих групп живописует эпизод, когда на крупном совещании командного состава Красной армии известный в то время командарм из конноармейцев, выйдя на трибуну, развернулся к Тухачевскому, сидящему в президиуме, и заявил:

«…Вас, Михаил Николаевич, за 20-й год и за Варшаву вешать надо… Вы для Красной армии опаснее Пилсудского…».

Важным обстоятельством, обуславливающим неизбежность лобового столкновения обеих группировок, было то, что время «комиссаров», точнее их личного положения в военной среде, неумолимо истекало. Ибо с момента массовой демобилизации, которая последовала за окончанием Гражданской войны, по городам и весям России разъехались бывшие красные бойцы, разнося героику Красной армии. Самыми заинтересованными слушателями их рассказов были вихрастые деревенские мальчишки, для которых «буденовский шлем» превращался в символ доблести и становился розовой мальчишеской мечтой. Подрастая и попадая в армию, они постоянно усиливали собой позиции «конноармейцев», что не могло сказаться на настроениях «комиссаров». Именно этим мальчишкам предстояло закрыть своей грудью страну в Великую Отечественную войну.

Командарм Корк во время его допроса в 37-м году рассказывал о мнении Тухачевского о положении тогдашних дел:

«Наша русская революция прошла уже через свою точку зенита. Сейчас идет скат, который, кстати сказать, давно уже обозначился. Либо мы, военные, будем оружием в руках у сталинской группы, оставаясь у нее на службе на тех ролях, какие нам отведут, либо власть безраздельно перейдет в наши руки».

И далее:

«Вы спрашиваете, “майн либер Август” (он так продолжал разговор, похлопав меня по плечу), куда мы направим свои стопы? Право, надо воздать должное нашим прекрасным качествам солдата, но знайте, солдаты не всегда привлекаются к обсуждению всего стратегического плана. Одно только мы с вами должны твердо помнить: когда претендентов на власть становится слишком много — надо, чтобы нашлась тяжелая солдатская рука, которая заставит замолчать весь многоголосый хор политиков»[78].

Разговор этот состоялся в 1925 году, сразу после снятия Троцкого. В нем так и сквозит беспокойство за свою личную судьбу, за свою карьеру, ибо Сталин с его национальными интересами страны ему явно не нравился.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.