Плата за страх – «невмешательство»

Плата за страх – «невмешательство»

«Когда я читаю, что значительное количество немецких нацистов и итальянских фашистов направляется в Испанию для того, чтобы уничтожить огромное число русских большевиков и французских коммунистов, я сожалею об этом, – писал У. Черчилль в дни кровавой драмы на Пиренейском полуострове. – Но когда я опрашиваю мое сердце, я не могу не чувствовать, что если все эти вооруженные туристы в Испании будут уничтожать друг друга с такой силой, что не останется никого, за исключением представителей прессы, которые расскажут нам об этом, то интересы и безопасность Великобритании будут в известной степени обеспечены».Фашистский мятеж и итало-германская интервенция в Испании явились проблемой необычайно острой. В политических кругах Западной Европы и Америки возникло множество оттенков в отношении к этим событиям. Но «сердечные чувства», о которых с такой откровенностью писал Черчилль, были наиболее характерны для буржуазного мира в целом. Оставим на совести автора приведенных строк «огромное число русских большевиков и французских коммунистов» – у страха глаза велики. Но именно страх перед перспективой победы «красной» Испании, страх, что это послужит толчком для крушения прогнившего строя и в других странах Европы, расчеты столкнуть на испанском огненном рубеже СССР с Германией и Италией – таковы, корни политики «невмешательства», проводившейся западными державами в связи с событиями в Испании.

Документы из секретных архивов Берлина и Рима показывают, сколь быстро намеренное бездействие западных держав породило у агрессоров чувство полной безнаказанности, сколь пагубным оказался отказ Англии и Франции последовать настойчивым призывам СССР использовать Лигу наций как инструмент сплочения миролюбивых сил. Интересна в связи с этим запись беседы, Муссолини с Герингом, посетившим в январе 1937 г. Рим в целях демонстрации прочности только что созданной фашистской «оси». Среди прочих проблем собеседники затронули и испанскую. Отвечая на вопрос Геринга о возможной реакции западных держав, Муссолини со свойственным ему цинизмом высказал убеждение, что с данной стороны не угрожает никакая опасность.

«Нет …оснований для беспокойства, – заявил он, – поскольку нет никаких причин для того, чтобы созданный Лигой механизм, который уже в трех случаях бездействовал[50], вдруг пришел в действие на четвертый раз… Английские консерваторы весьма боятся большевизма, и этот страх очень хорошо можно было бы использовать в политических целях».

Эту точку зрения разделял и Геринг.

«Консервативные круги (Англии. – Авт.), правда, сильно озабочены мощью Германии, – заметил он, – но больше всего они боятся большевизма, и это дает возможность рассматривать их практически как полностью готовых к сотрудничеству с Германией».

Насколько грубо итало-германская дипломатия пользовалась антикоммунистической маскировкой в связи с событиями в Испании, свидетельствует, например, заявление Чиано послу США в Риме Филипсу в конце ноября 1936 г.

«Он отметил, – сообщал посол в Вашингтон, – что известная часть американской прессы не понимает позиции Италии в связи с испанским конфликтом; что Италия пытается спасти западную цивилизацию от коммунистического господства и этим все исчерпывается. Как он полагает, если бы американская публика могла только осознать истинное положение в опасности, которое возникло бы, если бы коммунизм взял верх в этой части мира, она с большей готовностью оценила бы усилия итальянского правительства. Он выразил надежды, что это я разъясню моему правительству, и я заверил его в этом».

Совершенно иначе выглядят не предназначавшиеся для чужих глаз документы фашистских канцелярий. В них на первом месте – факторы стратегического порядка. Положение в Испании расценивалось прежде всего с точки зрения предстоявшей схватки держав «оси» с Англией и Францией.

«Устремления националистской Испании в конечном счете направлены против Франции и Англии, – говорится в меморандуме, подготовленном МИД для Гитлера в октябре 1938 г. – …Вряд ли имеется необходимость отмечать, что упомянутые выше цели националистской Испании полностью отвечают нашим интересам и интересам Италии. Заполнение военного и политического вакуума на Пиренейском полуострове, что уже в значительной степени достигнуто, означает коренное изменение в положении Франции. Слова Мазарини, сказанные им после заключения Пиренейского мира в 1659 г., что Пиренеи больше не существуют, т.е. тыл Франции гарантирован от нападения со стороны Пиренеев, утратят свой смысл. Связь Франции с ее колониальной империей станет проблематичной. Гибралтар потеряет свою цену, свобода прохода английского флота через пролив будет зависеть от Испании, не говоря уже о возможности использовать Пиренейский полуостров для операций подводных лодок, легких морских сил, а также авиаций, по всем направлениям буссоли. Европейский конфликт, в котором ось Берлин – Рим будет противостоять Англии и Франции, приобретет совершенно иной вид, если сильная Испания присоединится к оси Берлин – Рим.

…Изложенное выше делает очевидным, что наша политика в отношении Испании, т.е. политика оси Берлин – Рим, должна сделать все возможное, чтобы позволить Франко добиться быстрой победы, должна содействовать восстановлению Испании и быть направлена к тому, чтобы обеспечить тесную зависимость Испании от оси Берлин – Рим».

Мятеж Франко с первого же дня встретил решительное противодействие народа. Даже по сообщениям германских наблюдателей, положение мятежников было бесперспективным.

«Развитие обстановки с начала мятежа… отчетливо свидетельствует о растущей силе и успехах правительства и о застое и развале у мятежников, – отмечал советник германского посольства в Мадриде Швендеман 25 июля 1936 г. – …Соотношение сил противников с точки зрения морального состояния и (действенности) пропаганды; как сообщалось в предыдущих телеграммах, тоже продолжает развиваться в пользу правительства. Последнее рекламирует программу, которая привлекает широкие массы народа: защита Республики, свобода, прогресс, борьба против политической и социальной реакции… Соотношение сил в области пропаганды сказывается и на ходе военных действий. Члены Красной милиции полны фанатического боевого духа и сражаются с исключительным мужеством, соответственно неся и потери. Эти потери, однако, легко восполняются за счет масс населения, тогда как мятежники, которые имеют в своем распоряжении только собственные войска, обычно лишены таких резервов.

Если не случится что-либо непредвиденное, трудно рассчитывать, что военный мятеж в силу всего этого может одержать успех…»

«Непредвиденное» произошло. Спасая своего ставленника, Гитлер и Муссолини немедленно оказали Франко щедрую помощь. В испанском небе появились германские «Юнкерсы» и «Хейнкели», итальянские «Капрони» и «Савойя». В захваченные мятежниками порты прибыли германские, а затем итальянские военные корабли с воинскими частями, техникой, снаряжением. Началось прямое вмешательство фашистских держав в гражданскую войну, которая с этого момента перестала быть внутренним делом Испании и превратилась в войну европейского фашизма против испанской демократии.

Был ли ясен характер событий в Испании западным «демократиям»? Безусловно. Об этом свидетельствует, в частности, сообщение американского посла в Мадриде Бауэрса (конец 1936 г.):

«Имею честь доложить, что гражданская война, которая должна была закончиться в „четыре, самое большее в пять дней“, идет уже пятый месяц, и нет признаков ее скорого окончания. Опираясь на трехлетнее изучение испанских политических настроений и испанского характера, я высказал 1 августа мнение, что подавляющее большинство испанского народа было против мятежа. Это мнение, которое тогда не разделяли многие из моих коллег, после прошедших почти пяти месяцев, полностью подтвердил ход событий.

В августе я предсказывал затягивание борьбы, будучи убежден, что испанские народные массы, составляющие 97 процентов всего населения, станут сражаться до конца за сохранение государственной системы, которая впервые за много веков кое-что сделала для них. Так оно и есть.

Я также докладывал в госдепартамент, что, если бы мятежники в отношении своей армии зависели полностью от испанцев, они давно потерпели бы поражение. Это было ясно показано в донесении. Они имеют в составе своей армии тысячи наемников из африканского Иностранного легиона, тысячи марокканцев, и уже в августе и сентябре они имели сотни итальянских и германских офицеров – летчиков и танкистов.

Иными словами, большая часть армии Франко, единственно эффективно сражающаяся, была составлена из иностранцев, а не испанцев…

Следовательно, Франко не в состоянии, как видно, победить без открытой военной поддержки в широком масштабе от Гитлера и Муссолини».

Так обрисовал события в Испании человек, весьма далекий от коммунизма. Но англо-французские стратеги «невмешательства» и их заокеанские коллеги упорно «не замечали» происходившего. Натравив на молодую Испанскую республику свору агрессоров, они не мешали их разбойничьим действиям.

Самоубийственный характер этой политики для самих западных держав, и особенно для Франции, был очевиден. В записке правительству начальник французского генерального штаба Гамелен отмечал, что победа франкистов в Испании создала бы серьезную угрозу безопасности Франции. Но, помогая фашистам ликвидировать правительство Народного фронта в Испании, французская реакция стремилась тем самым нанести удар по Народному фронту в своей стране. Об этом свидетельствует, например, донесение поверенного в делах США в Париже, относящееся к концу августа 1936 г. Раскрывая расчеты французских сторонников Франко, Вильсон отмечал, что с победой мятежников в Испании они связывали надежды на падение правительства Блюма и установление «правого правительства, которое смогло бы достигнуть какого-либо соглашения с Германией и Италией».

Под прикрытием закона о «нейтралитете» империализм США проводил ту же политику «невмешательства» и в отношении испанских событий. Закон лишал республиканское правительство возможности приобретать за океаном оружие, стратегические материалы и другие товары. Вместе с тем американские монополии через Германию и Италию охотно поставляли товары франкистам. Настроения правящих кругов США характеризует такое заявление Буллита в беседе с французским министром иностранных дел Дельбосом в конце ноября 1936 г. Он заметил: если Франко не получит немедленно крупной поддержки от Италии и Германии, то «Испания быстро окажется в руках коммунистов, а за ней вскоре последует и Португалия». «Комитет по невмешательству и наше эмбарго представляли значительный вклад в победу стран оси над испанской демократией», – резюмировал впоследствии Бауэре итоги курса Вашингтона в испанском вопросе.

Позиция СССР была со всей прямотой и ясностью выражена в телеграмме Генерального секретаря ЦК ВКП(б) И. В. Сталина Генеральному секретарю ЦК Коммунистической партии Испании Хосе Диасу от 16 октября 1936 г.: 126

«Трудящиеся Советского Союза выполняют лишь свой долг, оказывая посильную помощь революционным массам Испании. Они отдают себе отчет, что освобождение Испании от гнета, фашистских реакционеров не есть частное дело испанцев, а – общее дело всего передового и прогрессивного человечества».

В обстановке быстро нараставшей угрозы войны на собственных границах СССР протянул руку братской помощи испанскому народу. Конкретные исторические условия и соотношение сил не позволили оказать помощь в том объеме, как этого хотели советские люди. И все же в дни напряженных боев за Мадрид осенью 1936 г. на фронте появились советские танки и самолеты. В значительных количествах поступало продовольствие, медикаменты, одежда. Наши добровольцы вели на испанской земле бои с фашизмом. У стен Мадрида начал свой боевой путь советский воин, спасший Европу от коричневой чумы.

Трофейные документы из тайников рейха показывают, с какой тщательностью фашисты следили за каждым шагом Советского правительства. Представляет интерес донесение германского посла из Турции от 6 ноября 1936 г.

«В соответствии с вашим запросом, я точно установил следующие отправки грузов[51]: октябрь, 22, «Карл Лепин», русский, из Одессы в Аликанте, 20 грузовиков и танков, 4 орудия, 500 т снаряжения, 1 000 т продовольствия; октябрь, 22, «Трансбалт», русский, из Одессы в Картахену и Барселону, 40 грузовиков, 12 танков, 10 орудий; октябрь, 23, «Шахтер», русский, из Одессы в Аликанте и Барселону, б грузовиков, 8 орудий, 500 т снаряжения, 2 000 т зерна; октябрь, 24, «Кубань», из Одессы в Барселону, 2 500 т зерна, 1 200 т продовольствия; октябрь, 25, «Варлаам Авазанов», русский, из Одессы в Барселону, 8 500 т дизельного масла; октябрь, 25, «Альдекка», испанский, из Барселоны в Николаев, за счет испанского правительства; октябрь, 25, «Кабо Поло», из Барселоны в Одессу, то же; октябрь, 27, «Куряк», русский, из Черного моря в Барселону и Аликанте, 40 грузовиков, 12 бронемашин, 6 орудий, 4 самолета, 700 т снаряжения, 1 500 т продовольствия; октябрь, 28, «Благоев», русский, из Черного моря в Картахену и Аликанте, 20 грузовиков, 8 орудий, 4 танка, 500 т военного снаряжения, 150 т одежды, 1 500 т зерна; октябрь, 31, «Комсомол», из Черного моря в Барселону, 50 грузовиков, 5 самолетов, 8 танков, 2 000 т военного снаряжения и амуниции, 1 000 т продовольствия, 100 т медикаментов…»

Перечень судов, отправленных в Испанию из СССР лишь за одну неделю, является ярким штрихом. Он показывает, с какой решимостью советские люди стали на сторону испанского народа. Рейсы через Средиземное море были опасными и требовали от наших моряков большого мужества. Советская помощь приводила в, бешенство испанских фалангистов.

Летом 1937 г. «неизвестные» подводные лодки начали массовые пиратские действия в Средиземном море. Корабли различных стран подвергались нападению. В августе – сентябре были потоплены два советских судна – «Тимирязев» и «Благоев». В ноте протеста СССР возложил ответственность за преступление на итальянское правительство. Оно всячески отрицало свою причастность к этому.

Документ, обнаруженный в германских архивах, проливает свет на истину.

«Чиано заявил, – сообщал германский посол в Риме Хассель 5 августа 1937 г., – что, хотя предположительные оценки в отношении русского транспорта возможно несколько преувеличены, дуче по-прежнему намерен сделать все возможное, чтобы положить ему конец, разумеется, не с помощью надводных кораблей, а с помощью подводных лодок в водах Сицилии; если подлодки будут вынуждены всплыть на поверхность, то они поднимут испанский флаг…»

Таким образом, Советское правительство в своем заявлении совершенно точно указало адрес, где следовало искать «неизвестные» подводные лодки, занимавшиеся пиратством в Средиземном море.

Разбойничьи действия фашистов вызвали возмущение международной общественности. Англии и Франции пришлось принять меры для защиты собственных судов. Для обсуждения сложившейся ситуации в Нионе (Швейцария) была созвана в середине сентября конференция СССР, Англии, Франции и других государств. Италия, «обидевшись» на советскую ноту, отказалась участвовать в конференции. Ее примеру последовала Германия.

Решения конференции предусматривали патрулирование района Средиземного моря к западу от Мальты английскими и французскими кораблями, к востоку – судами государств, прилегающих к соответствующим частям этого района. Англо-французская дипломатия настойчиво добивалась участия в патрулировании Италии. Небезынтересно процитировать телеграмму министра иностранных дел Нейрата в посольство Германии в Риме.

«НЕМЕДЛЕННО.

СТРОГО СЕКРЕТНО.

№ 294

Нюрнберг, 12, сентября 1937 г.

Поверенному в делах. Расшифровать лично. Пожалуйста, информируйте Чиано лично, что, как явствует из заявления, сделанного мне здесь английским послом, англичане перехватили и расшифровали радиотелеграммы итальянских подводных лодок, действующих в Средиземном море.

Нейрат»

Если учесть, что Нионская конференция проходила 10—14 сентября, а документ датирован 12 числом того же месяца, сверхсрочный характер сообщения из Берлина становится понятным. Несколько строк телеграммы полностью раскрывают грязную подоплеку английской позиции в Нионе. Обходительно уговаривая Муссолини принять участие в патрулировании, британская дипломатия в то же время подсказывала, что ему следует действовать тоньше и осторожнее.

Объединенными усилиями фашистских агрессоров и англо-франко-американских «умиротворителей» Испанская республика была задушена. Это означало ослабление фронта антифашистских сил и захват агрессорами выгодных стратегических позиций, явилось новым шагом на пути ко второй мировой войне (2).