IX Русскія симпатіи черногорцевъ

IX

Русскія симпатіи черногорцевъ

Мы были приглашены завтракать къ посланнику нашему, у котораго собралось все крошечное русское общество, им?вшееся на лицо въ Цетинь?. Зд?сь мы познакомились, кром? секретаря посольства, г. Вурцеля, съ С. Н. Мертваго, директрисою русскаго цетинскаго института для д?вицъ, который она съум?ла въ короткій срокъ поставить на блестящую ногу посл? большого упадка его при прежней начальниц?, когда во всемъ институт? едва оставалось 8 ученицъ, и князь Николай только изъ уваженія къ русской императриц?, давшей институту имя свое, не р?шался окончательно Закрыть его, какъ совершенно безполезный. Помощница г-жи Мертваго, М. А. Матренинская, оказалась даже изъ нашихъ м?стъ, такъ что у насъ нашлось много общихъ знакомыхъ. Много разспрашивали мы у своихъ гостепріимныхъ земляковъ о Черногоріи и черногорцахъ, и они сообщили намъ много полезнаго. Г. Аргиропуло знаетъ отлично и страну, и народъ, и пользуется зд?сь вполн? заслуженною любовью и авторитетомъ. Онъ самъ любитъ Черногорію какъ вторую родину свою, а это — огромное условіе для того, чтобы приносить пользу народу, среди котораго д?йствуешь. Къ сожал?нію, далеко не всегда это дорогое условіе встр?чается среди дипломатовъ нашихъ, им?ющихъ д?ло съ маленькими скромными государствами.

Женскій институтъ въ Цетинь? содержится почти исключительно на русскія средства.

В?домство императрицы Маріи вм?ст? съ свят?йшимъ синодомъ даютъ жалованье директрис?, министерство народнаго просв?щенія отпускаетъ 10.000 флориновъ на содержаніе института; кром? русской директрисы, дв? учительницы института тоже русскія; остальные учителя выбираются изъ лучшихъ черногорскихъ профессоровъ. Институтъ усп?лъ уже выпустить 46 хорошо подготовленныхъ д?вушекъ, свободно говорящихъ по-русски. Исторія, географія, русскій языкъ преподаются въ институт? на русскомъ язык?, кое-что преподается по-французски, а остальные предметы — по-сербски. Въ числ? ученицъ есть 20 д?вочекъ изъ австрійской Сербіи, и если бы не строгія запретительныя м?ры Австріи, ихъ было бы значительно больше; можно сказать, вс? бы потянули сюда. Нельзя не сочувствовать глубоко такой мудрой политической и патріотической м?р?, какъ учрежденіе русскаго учебнаго заведенія среди родственнаго намъ и всегда дружественнаго племени. За бокалами шампанскаго, которое любезный хозяинъ предложилъ выпить за наше здоровье, и за оживленною бес?дою мы просид?ли часовъ до пяти, когда посланнику нужно было ?хать на оффиціальный об?дъ къ князю. Мы унесли самое теплое воспоминаніе о нашихъ милыхъ цетинскихъ землякахъ, такъ радушно принявшихъ подъ своимъ кровомъ скромныхъ странниковъ изъ далекой родины. Въ этотъ же день вс? мы, полною русскою колоніею, проводили на морскія купанья въ Ульцинъ (Дульциньо) глубоко любимаго и уважаемаго вс?ми Ровинскаго, — «Павла Русса», какъ зовутъ его черногорцы. Мы усадили его въ красный четырехъ-м?стный дилижансъ, какіе уже теперь р?дко встр?тишь въ Европ?. М?сто внутри стоитъ до Ульцина всего 2 флорина. Загуд?лъ рогъ кондуктора на подобіе трубы іерихонской, и красная колымага, гремя колесами и ц?пями, какъ колесница Ильи пророка, покатилась по мостовымъ Цетинья тою же дорогою, что недавно прод?лали и мы, направляясь въ Р?ку Черноевича.

У насъ въ Цетинь?, благодаря Ровинскому и меру города, нашему хозяину, скоро набралось довольно много знакомыхъ. Всякій, кто сколько-нибудь могъ объясняться по-русски, интересовался познакомиться съ русскими путешественниками, которые очень р?дко заглядываютъ сюда. Мой титулъ писателя тоже отчасти помогалъ этому. Познакомились мы такимъ образомъ съ редакторомъ «Гласа Черногорца», единственной газеты этой маленькой страны, съ н?сколькими врачами, учившимися въ Россіи, въ В?н?, въ Париж?, съ аптекаремъ Дречемъ, большимъ руссофиломъ, пятнадцать л?тъ прожившимъ въ Россіи, и съ многими другими, наибол?е интеллигентными черногорцами; образованная молодежь уже, повидимому, не вдохновляется старыми боевыми идеалами и суровою простотою быта черногорскихъ юнаковъ, невольно отодвигаемыми теперь назадъ ходомъ исторіи. Они вздыхаютъ по недостатку культурной д?ятельности, культурныхъ развлеченій, и съ сочувственною завистью сравниваютъ счастливое положеніе русскаго культурнаго челов?ка — съ своимъ тяжелымъ жребіемъ.

Но эти отд?льныя единицы, отрываемыя отъ родной почвы неодолимымъ движеніемъ цивилизаціи, еще тонутъ пока, какъ щепки въ мор?, въ сплошной масс? непочатаго черногорскаго рыцарства. Одного изъ такихъ колоссальныхъ с?доусыхъ витязей остановилъ гулявшій съ нами знакомый черногорецъ, чтобы спросить, за что получилъ онъ русскій георгіевскій крестъ и множество другихъ орденовъ, украшавшихъ его могучую грудь.

— А не знаю, за коя и за колико битковъ! доста ихъ было! — добродушно разсм?явшись, отв?чалъ воинъ.

* * *

Утромъ нужно было намъ отправляться въ предположенное путешествіе по Черногоріи. Мы нам?тили себ? путь на Подгорицу, Спужъ, потомъ по долин? Зеты черезъ Даниловъ-градъ и землю Б?лопавличей въ Орью-Луку и Никшичъ; изъ Никшича намъ хот?лось за?хать еще въ им?нье Божидара Петровича, къ жен? котораго мы им?ли письмо отъ г-жи Мертваго, а потомъ въ знаменитый монастырь Острогъ, гд? покоятся мощи св. Василія, — эта глубоко почитаемая народная святыня Черной-Горы.

Вы?хали мы, по обыкновенію, очень рано, въ четыре часа утра, HаcBOpo уложившись. Пришлось еще разъ повторить ту же дорогу до Р?ки, которую мы уже два раза про?хали; но всетаки мы съ удовольствіемъ любовались на знакомыя уже глубокія провалья горныхъ котловинъ и на весело гляд?вшія изъ нихъ черногорскія селенья. Дорога была полна народа, уходившаго съ праздника; многіе были еще щеголевато разод?ты, а другіе уже сняли свои праздничные наряды и несли ихъ кто въ узлахъ, кто въ узкихъ, длинныхъ ящикахъ. Разноцв?тная, живописная толпа мужчинъ и женщинъ, съ веселымъ см?хомъ, говоромъ, п?снями, просто лилась по крутизнамъ горъ, настигая и обгоняя нашу коляску.

Въ Р?к? нужно было отдохнуть и покормить лошадей. Мы остановились, разум?ется, у знакомой уже кафаны, и когда довольный хозяинъ вынесъ намъ на улицу подъ дерево столикъ и скамейки, чтобы накормить насъ завтракомъ и напоить пивомъ и кофе, то къ намъ сейчасъ же дружелюбно подс?лъ старый нашъ гребецъ и съ нимъ н?сколько другихъ мимолетныхъ уличныхъ знакомцевъ нашихъ. Вс? они преважно пожимали наши руки и съ полнымъ достоинствомъ осушали предлагаемые стаканы пива.

Въ кафан? по прежнему в?чно праздные войники, развалившись въ небрежно граціозныхъ позахъ, собравшись живописными группами въ своихъ картинныхъ нарядахъ, р?зались въ карты, потягивая дешевое м?стное винцо. Виноградники и сады гранатъ, смоковницъ, айвы и разныхъ другихъ фруктовъ покрываютъ пригорки Р?ки и доставляютъ жителямъ возможность обходиться собственнымъ виномъ и собственными плодами. Изъ Р?ки мы повернули р?зко на западъ, какъ разъ мимо простенькаго зимняго домика князя Николая. Дорога н?которое время шла по надъ берегомъ р?ки Р?ки, стариннаго Обода; сверху р?ка казалась намъ длиннымъ и узкимъ зеленымъ лугомъ, среди котораго сочилась тонкая ленточка воды: такимъ сплошнымъ зеленымъ ковромъ устлали ее кувшинки съ помощью своихъ круглыхъ широкихъ листьевъ. Потомъ мы повернули къ с?веро-западу внутрь страны, покинувъ долину Р?ки.

Окрестности тутъ мало интересны и однообразны: везд? кругомъ невысокія горы, покрытыя с?рыми камнями да тощими и р?дкими молодыми л?сками дуба. Про?хали село Ничку-Каменицу съ запущенными виноградниками по долин?. Пока мы больше спускаемся, ч?мъ поднимаемся. Окрестности становятся все больше и больше каменистыми. На одномъ изъ крутыхъ подъемовъ — совс?мъ каменоломня кругомъ; среди р?дкой дубовой и буковой поросли везд? наворочены б?лесоватые камни.

Божо останавливается и приглашаетъ насъ посмотр?ть вокругъ.

— На этомъ м?ст? жестокая битва была черногорцевъ съ турками, давно еще! — говоритъ онъ. — Видите, вонъ, камни б?лые торчмя воткнуты, сколько ихъ тутъ! счесть нельзя! Каждый камень на томъ самомъ м?ст? поставленъ, гд? лежало т?ло убитаго черногорскаго воина; сколько вы камней видите, столько и убитыхъ тутъ было! Т?ла ихъ перенесли въ родныя селенья, откуда кто былъ, и тамъ похоронили; а для памяти воткнули эти камни!.. — разъяснялъ намъ словоохотливый Божо.

Стоячихъ камней д?йствительно было множество, — словно крестовъ на старомъ деревенскомъ погост? у насъ на Руси.

— Какъ м?сто зовется? — спросили мы.

— Царевъ-Лазъ! — отв?чалъ съ какимъ-то благогов?ніемъ Божо. — Тутъ владыка Даніилъ пашу турецкаго побилъ…

Эта знаменитая битва владыки Даніила особенно дорога по воспоминаніямъ всякому черногорцу, потому что по стеченію тогдашнихъ политическихъ обстоятельствъ поб?да турокъ совершенно уничтожила бы независимость Черногоріи.

Битва при Царев?-Лаз? случилась очень скоро посл? неудачи русскихъ въ Прутскомъ поход?. Петръ Великій своимъ св?тлымъ умомъ постигъ всю пользу, какую Россія могла получить отъ балканскихъ славянъ въ борьб? съ такимъ страшнымъ врагомъ, какимъ была еще тогда Турція, а геройская Черногорія, грудью сохранявшая свою свободу въ неприступныхъ горахъ и ущельяхъ, обращала на себя въ этомъ отношеніи особенное вниманіе великаго царя. Полковникъ Милорадовичъ, сербъ родомъ, и капитанъ Иванъ Лукашевичъ изъ Подгорицы, бывшіе на русской служб?, присланы были посланниками къ владык? съ милостивою грамотою Петра. Петръ ув?домлялъ владыку и народъ черногорскій, что р?шился начать войну съ нев?рными турками, чтобы «ут?сненныхъ православныхъ христіанъ, если Богъ допуститъ, отъ поганскаго ига освободить», об?щая «самоперсонно вступить противъ враговъ в?ры съ любезно в?рными и искусными нашими войсками» и приглашая черногорцевъ «древнія свои славы обновити», «и единокупно на непріятеля вооружившися, воевать за в?ру и отечество, за честь и славу Вашу, за свободу Вашу и насл?дниковъ Вашихъ», «да имя Христово вящше прославится, а поганина Магомета насл?дники прогнаны будутъ въ старое ихъ отечество, во пески я степи Аравіи».

Владыка былъ сильно обрадованъ такимъ неожиданнымъ могучимъ союзникомъ. Онъ собралъ свой народъ и держалъ имъ такую р?чь: «мы, братья черногорцы, слыхали, что Богъ знаетъ, какъ далеко, гд?-то на с?вер?, есть христіанскій царь. Всегда ми желали узнать о немъ и его царств?, но заключенные въ горахъ ни отъ кого не могли получить изв?стій».

«Но вотъ мы видимъ его посланниковъ, вотъ его грамоты въ нашихъ рукахъ; не съ чужими посланниками говоримъ, но съ нашими братьями сербами, и они сказываютъ намъ, что есть Петръ 1-й Великій, императоръ и самодержецъ Всероссійскій, я его царство Богомъ благословенно, сильно и пространно отъ вс?хъ царствъ св?та; онъ ратуетъ съ турками и не ищетъ другой славы, какъ освободить церкви и монастыри Христовы, воздвигнуть на нихъ крестъ, родъ христіанскій избавить отъ тяжелаго ига турецкаго. Мы должны молить Бога, да будемъ ему помощниками… Мы съ русскими одной крови и одного языка. Вооружитесь, братья черногорцы, и я, не жал?я ни имущества, ни жизни, пойду съ вами на службу царю христіанскому и нашему отечеству»…

Общій восторгъ народа былъ отв?томъ на эту р?чь.

«Слава великому Богу! — кричали черногорцы по словамъ народной п?сни:- мы вид?ли письма отъ нашего царя славянскаго и православнаго! Никогда мы не помышляли дожить до того времени, когда узнаемъ о немъ. Мы слышали, что живетъ онъ на св?т? тамъ, гд? и слышать ему о насъ невозможно.

Когда же онъ услыхалъ и знаетъ насъ, вотъ наши сабли при пояс?, вотъ наши ружья въ рукахъ, мы исправны и готовы съ веселыми сердцами ударить на турокъ»!

Черногорское войско храбро бросилось къ границамъ Албаніи и прошло огнемъ и мечемъ до самаго Скадра-града на Боян?-р?к?.

«Не сказалъ бы ты, милый братъ, что идутъ съ турками биться, но на пированіе пить холодное вино и п?ть веселыя п?сни»! — прибавляетъ народная былина.

Къ великому сожал?нію, Прутскій походъ Петра Великаго окончился обиднымъ для насъ миромъ, и покинутая Россіею Черногорія, въ пользу которой ничего не было оговорено въ мирномъ договор?, осталась одна съ своею ничтожною горстью храбрецовъ глазъ-на-глазъ съ турецкими полчищами.

Турки были ув?рены, что теперь раздавятъ ее навсегда.

И вотъ въ эту-то минуту смертельной опасности для нея разразился геройскій бой на Царевомъ-Лаз?, и ободрившіеся орлы Черной-Горы опять свободно вздохнули… 15.000 турецкихъ т?лъ остались среди камней горнаго прохода, черезъ который мы теперь про?зжаемъ.

Черезъ два года, впрочемъ, 120-тысячное войско султана, подъ начальствомъ знаменитаго визиря Душманъ-паши Чуприловича, все-таки вторглось въ Черногорію и разорило ее изъ края въ край, уничтоживъ церкви и монастыри, въ томъ числ? и цетинскій. Самъ владыка едва уц?л?лъ отъ гибели; кто не могъ держать оружія, д?ти, старики, б?жали въ Поморье, гд? в?роломные венеціанцы выдавали ихъ головою туркамъ. Тогда Даніилъ бросился въ Россію, къ новому союзнику своему. Петръ снабдилъ его деньгами (15.000 р.), книгами, церковною утварью, прислалъ награды храбрецамъ, об?щалъ высылать ежегодную денежную помощь, и съ этого-то времени и начинается постоянная связь черногорцевъ съ Россіей. Русскіе червонцы дали возможность этой* б?дной стран? обзавестись хотя самыми необходимыми боевыми припасами для непрекращавшейся борьбы съ Турціею, порохомъ, свинцомъ, ружьями, и съ ихъ помощью отстаивать свою независимость. Посл?дующіе владыки, по прим?ру Даніила, не разъ лично ?здили въ родную имъ Россію, черпая въ ней и нравственную и матеріальную помощь; ?здилъ ко двору Елизаветы Петровны владыка Савва, преемникъ Даніила, тоже вернувшійся съ деньгами и съ похвальною грамотою геройской храбрости «единов?рныхъ и единокровныхъ братьевъ славянъ»; ?здилъ потомъ три раза владыка Василій, даже умершій въ Россіи, при которомъ 15 черногорскихъ юношей были привезены въ Петербургъ и опред?лены въ шляхетный военный корпусъ. Книги, церковные сосуды и облаченья щедро высылались тогда изъ Россіи въ разоренные церкви и монастыри, которые съ этою помощью понемногу возстановлялись и отстраивались владыками. Нравственная связь черногорцевъ съ Россіею черезъ вс? эти сношенія мало-по-малу такъ усилилась, а в?ра черногорцевъ въ русскаго царя, какъ естественнаго покровителя и защитника Черногоріи, стала такою всеобщей, что во вс?хъ церквахъ Черногоріи имя русскаго царя поминалось при богослуженіи въ теченіе почти полутора стол?тія, пока французоманія перваго св?тскаго князя Черногоріи, Даніила, современника императора Николая Павловича, подпавшаго подъ вліяніе западныхъ державъ, не превратила этого трогательнаго народнаго обычая черногорцевъ.

Несмотря на разныя неправды и ошибки нашей дипломатіи, много разъ покидавшей безъ помощи нашу всегда в?рную геройскую союзницу, подчасъ оскорблявшей ее недов?ріемъ и несправедливыми обвиненіями, — народъ черногорскій ни разу не усомнился въ Россіи и продолжалъ в?рить въ непоколебимую правду и любовь къ Черногоріи русскихъ царей, приписывая вс? случавшіяся обиды и ошибки недобросов?стности царскихъ слугъ.

Когда одинъ изъ нашихъ путешественниковъ спросилъ перваго попавшагося мальчишку въ черногорской деревн?, слышалъ ли онъ что-нибудь о русскихъ и русскомъ цар?, то ребенокъ отв?чалъ ему: «Руси су братя наша, а царъ руски е велики пріятео (пріятель) нашега господара и безъ нега (него) нашъ господаръ ништа не ради (ничего не д?лаетъ)». Почти т?ми же словами выражали мн? десятки разъ простые черногорцы, рыбаки, хозяева кофеенъ, войники, — свой взглядъ на русскій народъ и русскаго царя.

Взглядъ этотъ выразился и во множеств? старыхъ и новыхъ п?сенъ черногорцевъ, изв?стныхъ каждому зд?шнему пастуху, который такимъ образомъ съ д?тства пріучается представлять себ? русскаго царя, какъ естественнаго защитника и друга Черногоріи; «онъ брачу црногорце люби, као свое русе на Русіи» (онъ также любитъ братьевъ черногорцевъ, какъ своихъ русскихъ въ Россіи), поется въ одной изъ такихъ п?сенъ. Россію черногорецъ представляетъ себ? какъ величайшую и сильн?йшую страну, съ которой не подъ силу сладить ц?лому міру, которая захватываетъ собою полъ-св?та.

«Полгода солнце св?титъ русской земл?, а полгода ужъ остальному св?ту», поетъ другая черногорская п?сня.

Еще одна п?сня ихъ такъ выражается о русскомъ цар?:

Не было бы креста трехперстнаго,

Еслибъ не было великаго орла,

Великаго царя россійскаго.

Какъ отзвучіе этой п?сни, черногорцы часто говорятъ промежъ себя: «Да би Русіе ніе било, не би било креста одъ три прста (трехперстнаго креста)».

Самому тяжкому испытанію въ своей в?рности Россіи подверглись черногорцы въ 1803 году, въ царствованіе Александра Благословеннаго, когда русская дипломатія, руководимая людьми, совершенно чуждыми славянству. и историческимъ задачамъ Россіи, едва-было не совершила величайшей несправедливости относительно благородн?йшаго и великодушн?йшаго вождя Черной-Горы.

Завистники энергическаго владыки, святопочившаго Петра I, одного изъ величайшихъ патріотовъ своего отечества, оказавшаго Черногоріи незабвенныя услуги, наклеветали на него, будто бы онъ, по наущенію своего секретаря, французскаго аббата Дольчи, р?шился за 25.000 рублей предать Черногорію въ руки французовъ. Въ Черногорію посланъ былъ недругъ владыки, графъ. Ивеличъ, съ собственноручнымъ письмомъ императора и съ посланіемъ св. синода къ черногорскому владык?. Св. синодъ, не сд?лавъ ни мал?йшей попытки пров?рить клеветы на владыку, обвинялъ его въ «величайшемъ преступленіи и несправедливости» и призывалъ этого вождя независимаго народа «немедленно на судъ, дабы доказать свою невинность или подвергнуться наказанію, если окажется виновнымъ». Въ противномъ случа? синодъ грозилъ владык? «лишить его сана и отлучить отъ церкви, какъ недостойнаго сына, изм?нника отечеству, призвавъ черногорскій и бердскій народъ избрать достойн?йшаго пастыря и послать его въ Петербургъ для посвященія».

Вся Черногорія пришла въ глубочайшее негодованіе отъ этого оскорбительнаго посягательства на честь ея владыки и на ея свободу. Черногорскіе главари послали пространный отв?тъ графу Ивеличу, въ которомъ съ большимъ достоинствомъ заявляли о своей независимости и отрицали у русскаго синода всякое право вм?шиваться въ ихъ внутреннія д?ла.

«Со времени паденія сербскаго царства, — писали воеводы Черной-Горы, — чтобы удалиться отъ враговъ Христова имени, мы уб?жали въ эти горы и основали тутъ свое пребываніе, ни отъ кого независимое, получая только указанія и завися только отъ власти нашихъ митрополитовъ, какъ нашихъ пастырей, и отъ нихъ мы научились защищать православную в?ру и нашу свободу. Теперешній нашъ владыка больше, ч?мъ всякій другой, сд?лалъ уже для насъ, и д?лаетъ… и мы обязаны ему в?чною благодарностью за сохраненіе нашей свободы». «Нашъ митрополитъ остается въ нашей церкви независимымъ, не подчиняясь ничьей власти»; «черногорцы и бердяне — не подданные Россійской Имперіи… и единственно всл?дствіе одинаковости в?ры и народности мы сохраняемъ привязанность, в?рность и любовь къ русскому двору, каковыми и пребудемъ навсегда»… «будемъ любить Россію и останемся ей в?рны, пока она сохранитъ православную в?ру, объявляя, однако, при всемъ томъ, что и мы не желаемъ поступить въ подданническія отношенія къ ней… и будемъ защищать свободу, зав?щанную намъ въ насл?дство нашими предками, до посл?дней крайности, готовые вс? скор?е умереть съ саблею въ рукахъ, ч?мъ сд?латься низкими рабами какого бы то ни было государства. До сихъ поръ никто не осм?ливался ставить нашего владыку подъ отв?тственность передъ русскимъ синодомъ; поэтому мы никому не позволимъ присвоить себ? право судить его д?йствія».

Въ то же время было написано письмо къ императору Александру, въ которомъ излагались жалобы на злокозненныя д?йствія гр. Ивелича и его друга Вучетича, и которое кончалось такъ:

«Нашъ владыка не заслужилъ, чтобы кто-либо осм?лился прійти въ его домъ и нарушить его свободу и относиться къ нему такимъ тиранскимъ способомъ; пока мы живы, н?тъ той челов?ческой силы, которая бы отважилась на такое насиліе».

Вм?ст? съ т?мъ черногорцы торжественно заявляли о своей всегдашней преданности своему высокому покровителю, русскому царю, и просили его прислать для дознанія чистой истины «честнаго челов?ка какъ своего уполномоченнаго, только природнаго русскаго».

Императоръ исполнилъ ихъ просьбу, и истина д?йствительно разъяснялась, а впосл?дствіи тотъ же самый св. синодъ призналъ святопочившаго владыку Петра причисленнымъ къ лику святыхъ православной церкви.

Но всего поучительн?е то обстоятельство, что никто другой, какъ владыка Петръ, такъ незаслуженно оскорбленный Россіею, оставилъ въ своемъ зав?щаніи преемникамъ своимъ и черногорскому народу такое заклятіе:

«Да будетъ проклятъ тотъ, кто бы покусился отвратить васъ отъ в?рности благочестивой и христолюбивой Россіи, и всякому, кто бы изъ васъ, черногорцевъ и бердянъ, пошелъ противъ единоплеменной и единов?рной намъ Россіи, дай Богъ, чтобъ у него у живого отпало мясо отъ костей, и не было бы ему добра ни въ этой жизни, ни въ будущей»!

Этотъ зав?тъ святого владыки до сихъ поръ остается руководящимъ знаменемъ и князей, и народа черногорскаго.

Между прочимъ и сказочный усп?хъ самозванца Степана Малаго, въ теченіе семи л?тъ деспотически правившаго вольнолюбивою Черногоріею, объясняется не ч?мъ инымъ, какъ обаятельнымъ для черногорцевъ именемъ русскаго царя, за котораго выдавалъ себя см?лый и талантливый авантюристъ, назвавшійся Петромъ III. Когда по адріатическому поморью прошла в?сть, что въ глухомъ монастыр? Майн? скрывается самъ русскій императоръ Петръ III, то торговые и богатые славянскіе жители Далмаціи прислали ему золотой скипетръ и корону, а простодушные горцы Берды, Зеты и Черной-Горы — въ томъ числ? племена кучей, б?лопавличей и пиперовъ, не принадлежавшіе еще въ черногорскому княжеству, — провозгласили его своимъ господаремъ. Изъ Сербіи явился на поклонъ «русскому царю» и благословилъ его на княженіе посл?дній сербскій патріархъ Василій Беркичъ…

Только авторитетъ мнимаго «русскаго царя» далъ Степану возможность произвести многія важныя перем?ны въ самыхъ коренныхъ обычаяхъ черногорцевъ, — между прочимъ, уничтожить или, по крайней м?р?, сильно ослабить кровавую месть, «крваву осв?ту», и гайдучество внутри страны; Степанъ посм?лъ даже разстр?ливать черногорцевъ, нарушавшихъ его повел?нія, чего никогда не было до него.

Когда турки, встревоженные появленіемъ мнимаго русскаго царя въ области, которою они над?ялись овлад?ть, и подстрекаемые еще бол?е испуганными венеціанцами, ворвались съ трехъ сторонъ въ Черногорію съ 70.000 войска, а Венеція обложила въ то же время Черногорію со стороны Боки-Которской, то черногорцы, разстр?лявъ весь свой порохъ я потерявъ уже многіе округи, все-таки наотр?въ отказались выдать султану «русскаго царя».

«Придите и возьмите его сами!» — по-спартански отв?чали они турецкимъ посламъ.

При Екатерин? II Черногорія заключила формальный союзъ съ Россіею. «Ув?ряемъ васъ торжественнымъ и сильнымъ словомъ своимъ, — писала Екатерина въ грамот? 29 января 1768,- что отъ сегодняшняго дня будемъ считать вс?хъ славянъ, которые примутъ участіе въ этой святой войн?, за пріятеля нашего царства, и что ихъ участь будетъ участью нашею, и когда мы сд?лаемъ миръ, то не позабудемъ упомянуть о васъ, какъ о себ? самихъ».

Черногорцы д?ятельно помогли русскимъ въ ихъ первой войн? съ Турціей), и въ самый годъ поб?ды Румявцова подъ Кагуломъ разбили на голову тридцати-тысячное войско турецкаго паши Махмета.

Но, несмотря на вс? ув?щанія Екатерины, не выдали и ей Степана Малаго, котораго искренно считали за русскаго царя Петра III, и который, впрочемъ, изм?ннически убитъ былъ въ томъ же 1774 году своимъ слугою-грекомъ, подкупленнымъ турецкимъ пашою.

Однако, несмотря на торжественныя об?щанія грамоты своей, Екатерина II, даже и посл? поб?доносной войны, не выговорила по Кучукъ-Байнарджійскому миру ничего въ пользу Черногоріи, кром? общаго права своего покровительствовать балканскомъ славянамъ. Черногорцы и въ этотъ разъ, какъ посл? Прутскаго похода Петра Великаго, оставлены были безъ всякой помощи и должны были въ одиночку продолжать отчаянную войну съ в?ковымъ врагомъ своимъ.

Но это не пом?шало геройскому племени еще разъ соединиться съ Россіею, когда въ 1788 году Екатерина объявила новую войну Турціи и обратилась за помощью въ черногорцамъ, «своимъ старымъ в?рнымъ союзникамъ».

Въ третій разъ Россія забыла свою великодушную маленькую союзницу, и по мирному трактату въ Яссахъ 1791 г. опять о Черногоріи не было упомянуто ни слова.

И опять геройскій народъ принялъ на свою грудь всю тяжесть непосильной борьбы съ обрушившимся на него могущественнымъ врагомъ, и опять Балканскій полуостровъ былъ потрясенъ в?стью о страшномъ разгром? турокъ орлами Черной-Горы…

Вотъ мы пере?хали теперь границы р?чевой нахіи, и ?демъ уже нахіею л?шанской, т?ми самыми м?стами, гд? сто л?тъ тому назадъ, въ 1796 году, погибъ съ своимъ отрядомъ въ отчаянной рукопашной с?ч?, подъ ятаганами черногорцевъ, грозный и славный въ свое время визирь Албаніи, Кара-Махмудъ-Бушатлія. Нал?во отъ насъ скалистая Велья-Гора, и подъ нею большое черногорское село Градацъ, а за нимъ — село Крусы и гора Бусовннкъ, уже примыкающая въ долин? Зеты. Между Градацомъ и Крусами, иди, в?рн?е, между Ведьей-Горою и Бусовникомъ, произошла эта великая битва, спасшая свободу Черногоріи.

Тогда разоренною и разстроенною Черногоріею правилъ святопочившій Петръ I, энергически призывавшій черногорскія племена сплотиться во-едино, превратить свои междоусобицы и по старому стать на защиту в?ры и домовъ своихъ.

Кара-Махмудъ вел?лъ сказать ему: «не на Черногорію иду я войною, а на Берду, подвластную туркамъ!.. Если же поможете Берд?, то я завоюю всю Черную-Гору»!

Берда до т?хъ поръ не принадлежала еще въ Черногоріи, но въ это самое время бердяне заявили свое р?шительное желаніе присоединиться въ ней, и владыка Петръ считалъ позоромъ выдать ихъ врагу.

«Бердяне такіе же мои братья, какъ и черногорцы! — отв?чалъ ему Петръ. — И если не отложишь своего нам?ренія, то мы будемъ противъ твоей силы и противъ нападенія твоего съ помощью Божьею биться до посл?дняго челов?ка»!

Пороху между т?мъ не было у черногорцевъ ни горсти, и владыка вынужденъ былъ послать въ В?ну свою драгоц?нную митру, за которую австрійскій императоръ Леопольдъ II прислалъ ему 300 боченковъ пороху. Народное собраніе въ Цетинь?, созванное владыкою, приговорило не выдать берчанъ, дать въ томъ твердую в?ру.

Кара-Махмудъ двинулся на черногорцевъ отъ р. Ситницы, которую мы сейчасъ пере?хали черезъ Л?шко-поле, и сжегъ село Крусы. Съ нимъ было 40.000 войска. Черногорцевъ собралось не больше пяти съ половиною тысячъ, а по другимъ — только 4.000. Битва кип?ла три дня сряду. Самъ Кара-Махмудъ погибъ въ страшной с?ч?, и голова его была потомъ воткнута, какъ самый славный трофей, на зубцы цетинской башни, гд? она оставалась бол?е полустол?тія, пока князь Даніилъ не вел?лъ снять ее и не прекратилъ навсегда этотъ дикій народный обычай. Ибрагимъ-паша, братъ Махмуда, едва увезенъ былъ раненый; три съ половиной тысячи турецкихъ труповъ остались на м?ст?, не считая раненыхъ. Отс?чено было 74 головы однихъ только знатныхъ беговъ; кром? того, множество турокъ потонуло во время отчаяннаго б?гства въ водахъ «великаго Зетскаго Езера»…