Глава II Объединение Аравии

Глава II

Объединение Аравии

1

В государственной жизни опасны не только неудачи, слишком большие успехи также могут вызвать немалые осложнения. Исходя из этой мудрости, Абдель Азиз, после обретения полного господства в Неджде и фактического прекращения там влияния турок, неожиданно для многих направляет турецкому губернатору Басры письмо, составленное в самых почтительных выражениях, говорит о своей лояльности султану и даже просит субсидию, как верному вассалу Стамбула.

Расчёт был прост: следовало усыпить бдительность Абдул-Гамида, прикинуться простачком, который всего лишь воюет с эмирами, своими аравийскими соперниками, и ни на что большее не претендует. Хитрость — оружие слабых, а пока государство Саудидов оставалось слабым и было не в состоянии выдержать прямое столкновение с хотя и слабеющей, но ещё очень сильной Османской империей. Если же ему поверят и дадут денег — возьмём, деньги всегда нужны.

Порта схитрила в свою очередь: там сделали вид, что поверили Абдель Азизу, и изъявили желание помирить Саудидов с Рашидидами, однако для этого направили не дипломатов, а генерала Ахмеда Файзи-пашу с трёхтысячным войском и артиллерией. В январе 1905 г. турецкие солдаты вступили на землю Неджда и шли на эр-Рияд. К счастью, на руку саудовцам сыграло корыстолюбие Файзи-паши, который через подставных лиц купил для своей экспедиции вьючных животных по дешёвке, и те дохли безостановочно, что сильно замедляло продвижение войск. Однако на соединение с ним, со стороны Хиджаза, из Медины вышел другой отряд турецких войск численностью в 750 человек во главе с генералом Сидки-пашой. По получении этого известия Абдель Азиз растерялся. В дело вступил старый эмир.

В городе эль-Зубайре, находящемся в нескольких километрах от Басры в окружении вечно зелёных садов, Абдель Рахман встретился с губернатором Басры Ахмедом Мухлис-пашой. По желанию обеих сторон на встрече присутствовал эмир Мубарак. Хитрый лис сделал так, что его вынуждены были пригласить, потому что не мог же он допустить, чтобы помимо него происходила важнейшая перегруппировка сил в Аравии.

Абдель Рахман, конечно же, опасался гнева Порты, но он знал, что внутри страны активно действует тайная революционная организация «Единение и прогресс», участников которой в разговорах называли «младотурками» и власти крайне обеспокоены этим оппозиционным движением. В соседней Персии из года в год происходили волнения и народные бунты, которые могли перекинуться и в империю. Пока Абдул-Гамид жестоко подавлял любые враждебные его власти выступления, особенную известность получила резня сотен тысяч армян, но на штыках сидеть трудно… Вот почему старый эмир полагал, что Порта будет вынуждена смириться с возрождением государства Саудидов.

Так оно и оказалось. Мухлис-паша долго и важно разглагольствовал о могуществе и мудрости султана, который «признал» новую «провинцию» и назначил там своим управляющим его, эмира Абдель Рахмана, которого он хорошо помнит и на преданность которого рассчитывает. Касим должен был стать нейтральной зоной между владениями Саудидов и Рашидидов, для гарантирования его статуса Порта намеревалась разместить военные гарнизоны в Бурайде и Анайзе.

Статус, приданный их государству Стамбулом, мало волновал Абдель Рахмана, важно одно — турки юридически признали их самостоятельность. Но вот размещение турецких войск было неприемлемо. Как ни слабы турецкие солдаты по своим боевым качествам, но они станут сильной поддержкой для Ибн Митаба и реальным препятствием для продвижения Абдель Азиза на север, а сын уже замыслил такой поход…

Мубарак хранил молчание, что понятно, зачем ему выступать за новое усиление ещё недавно зависимых от него Саудидов. Тогда Абдель Рахман выразил ответную благодарность в адрес султана за изъявленные добрые намерения и пожелания и сказал, что все предложения почтенного губернатора Басры он передаст на рассмотрение народа Неджда, ибо в их землях существует не монархическая, а племенная форма правления. Слово «нет» не прозвучало из уст саудовца, и Мухлис-паша был удовлетворён.

По дороге в эр-Рияд Абдель Рахман предполагал, что вполне возможно отклонить предложение о турецких гарнизонах, сочувствие и поддержка племён в этом вопросе им обеспечена. Это позволило бы начать новую кампанию против Ибн Митаба, силы которого слабели с каждым днём, который рассорился с Файзи-пашой и будто бы дал слово не возвращаться в Хаиль до тех пор, пока не накажет своего главного врага. Вероятнее, он просто боялся возвращаться, боялся недовольства среди Рашидидов…

До родных мест добрались в начале февраля. Абдель Азиз встретил отца почтительно, выслушал от него хорошие новости, но тут же сообщил огорчительные известия: эмир Бурайды Салех ибн Хасан Ааль Муханна послал гонца в Стамбул с извещением о выходе из подчинения Саудидам и переходе в вассальное подчинение Османской империи. По всей видимости, Салех ибн Хасан полагал, что лучше иметь сильного и далёкого покровителя, чем близкого и слабого. Это давало Стамбулу юридическое основание для того, чтобы без всякого согласия Саудидов ввести свои войска на границу Неджда, в Бурайду, а там и в Анайзу.

В апреле 1905 г. турки вошли в эти города. Там был поднят турецкий флаг, а имя султана стало упоминаться на пятничных молитвах как верховного правителя. Салех ибн Хасан был назначен правителем волости с подчинением губернатору в Басре. Абдель Азиза и Абдель Рахмана пригласил к себе генерал Файзи-паша и в решительных выражениях потребовал от них формального признания своего статуса вассалов империи. Это означало отказаться от всего, чего удалось добиться за последние три года. Отец и сын были единодушны в своём отвержении турецкого требования, но слово «нет» опять-таки не прозвучало. Оба нашли важные отговорки.

Они старались протянуть время, потому что в последние дни получали интереснейшие новости из соседнего Йемена. Там имам Яхья ибн Хамид ад-Дин также вознамерился сбросить турецкое владычество, и его движение охватило большую часть страны. Расчёт оказался верным. Файзи-пашу перебросили на подавление мятежа в Йемен, а заменивший его Сидки-паша не был уполномочен вести переговоры.

2

Туркам приходилось в Неджде тяжело. Большую часть рядового состава составляли арабы из различных земель, но все они тяжело переносили тяжёлый климат Аравии. Форма давно износилась, и они ходили в лохмотьях. Продовольствия не хватало, солдаты голодали, не было даже табака; возникали различные эпидемии, всё вместе вело к массовому дезертирству. Для Абдель Азиза это означало существенное ослабление поддержки шаммаров. Тем временем Ибн Митаб возобновил набеги на Касим, жители которого обратились в эр-Рияд за помощью. Абдель Азиз колебался, но о своём присоединении к его государству заявил вождь племени мутайр Фейсал аль-Дарвиш.

На рассвете 13 апреля 1906 г. в районе Касима саудовцы подвергли обстрелу из орудий лагерь шаммаров, а затем пошли в атаку. В первых рядах верблюжьей кавалерии развевались большие зеёные знамёна со стихами Корана.

Это была последняя битва Ибн Митаба. В начале боя он метался между рядами сражающихся шаммаров, подбадривая их. Разгорелась схватка за знамя Рашидидов. Ибн Митаб метнулся туда, полагая, что там его воины, но знамя захватили воины Фейсала аль-Дарвиша. Правителя Джебель-Шаммара опознали по акценту и тут же убили. Его голову саудовские воины отрубили и потом показывали в Бурайде и Анайзе как знак окончательной победы, потом бросили бродячим псам.

Абдель Азиз продвинулся до Хаиля, но захватить его не смог, и был вынужден заключить соглашение о разделе земель с Митабом аль-Рашидом, новым правителем Джебель-Шаммара. Вернувшись в Касим, эмир распорядился схватить изменника — правителя Бурайды Салеха ибн Хасана с братьями и посадить их в тюрьму в эр-Рияде. Вскоре прошёл слух, что неудачливый Салех был убит при попытке к бегству. Это ещё более укрепляло жителей Аравии в мысли, что эмир Неджда — человек серьёзный.

Между тем, новый турецкий военачальник Сами-паша аль-Фаруки в июле 1906 г. прибыл в Касим и пригласил к себе Абдель Азиза для переговоров. Эмир не пошёл. Он не верил туркам. Однако позднее переговоры состоялись, только по инициативе саудовского эмира они проходили в чистом поле. Абдель Азиз предложил генералу либо перевести турецкие войска в окрестности эр-Рияда, обещая снабжение продовольствием, либо вывести войска из Неджда. Надменный турок только фыркнул на слова эмира. «Тогда остаётся третье решение: война!» — жёстко сказал Абдель Азиз.

Воевать османскому воинству было невозможно. Турецкие солдаты мечтали любым способом вырваться из Аравии, которую они называли «дочерью сатаны»; они продавали оружие и боеприпасы населению за лепёшки и табак. Сами-паша знал, что его предшественники привели для покорения Неджда 4,5 тысяч солдат, у него же осталось всего 1 тысяча…

«Но я получу гарантии безопасности?» — поинтересовался генерал. Абдель Азиз без колебаний обещал все возможные гарантии и даже несколько десятков верблюдов для эвакуации. В конце октября турки покинули Неджд.

Спустя месяц в Хайле Митаб аль-Рашид и три его брата были убиты племянниками, захватившими власть. Лишь самого младшего брата Сауда смогли спасти и переправить в Медину, находившуюся под османским контролем. Узурпаторы вскоре перессорились, один попытался бежать с казной эмирата, но был перехвачен вторым и задушен. Начинается чехарда правителей и регентов вокруг трона малолетнего Сауда… Однако Абдель Азиз не смог тогда воспользоваться всё дальше заходившем ослаблением Джебель-Шаммара — в Неджде вспыхнул мятеж.

Против власти Саудидов поднялось недавно присоединившееся племя мутейр во главе с Фейсалом аль-Дарвишем. Для кочевников странным и невозможным казались отказ от племенной верности ради верности общему эмирату, ведь племя мутейр было родным для нескольких поколений их родственников, а свой эмират Абдель Азиз создал совсем недавно и в его входили самые разные племена и города.

Весной 1907 г. возле города эль-Маджмаа, расположенным в 250 км от столицы, почти посредине между эр-Риядом и Бурайдой, состоялось решающее сражение. Войско Абдель Азиза состояло в основном из племени атайба. Они смогли разбить мутайров. Фейсал аль-Дарвиш был ранен в этом сражении и вынужденно выразил покорность эмиру.

Абдель Азиз знал, что вождь мутайров завидует его успехам, что покорность его мнимая, по известной арабской пословице: «Если не можешь ударить руку врага — поцелуй её». Но в то время он нуждался больше в живых союзниках, чем в мёртвых врагах — он простил Фейсала аль-Дарвиша. В сентябре они вновь встретились в бою, и вновь мутайры потерпели поражение, и вновь Абдель Азиз простил их вождя. Он прилагал все силы для объединения Аравии.

Ему было трудно. Всё чаще и старый Абдель Рахман не мог помочь своими советами. Весной и летом 1908 г. в центральных районах Неджда случилась страшная засуха. Не стало корма для животных, не было урожая пшеницы и фруктов. Некоторые племена стали перебираться на север, прослышав, что в Джебель-Шаммаре часто выпадают обильные дожди. Братья передали ему, что всё громче раздаются слова о том, что «Аллах отвернулся от Абдель Азиза». Три его двоюродных племянника со своими воинами совершали набеги на племена, верные Саудидам, а потом укрывались в эль-Хасе под защитой турецких войск, и он не мог их наказать. Власть его была настолько непрочной, настолько зависела от его личной решительности и энергии, что пора было остановиться в погоне за новыми территориальными присоединениями и взяться за самое насущное — укрепление внутренней стабильности в эмирате Неджд.

И «неукротимый лев пустыни», как цветисто называли его в английских газетах, затихает. Два года он разъезжает по эмирату, встречается с вождями племён и старейшинами, в городах — с богатыми купцами и ростовщиками, с улемами и кади, он не раз навещает старого эмира Мубарака и его сына, своего друга Джаббара, и с ними тоже он беседует о политике Стамбула и Лондона, о смутах в Хайле, о хаджде в святые города, об истории различных племён, о ценах на жемчуг, зерно, рабов, верблюдов и на лошадей, о преимуществах английских пулемётов…

Он никуда не спешит. Он берёт себе новых жён из племён, чья поддержка ему особенно важна. Он играет с сыновьями, особенно со старшими: Саудом, который родился в год взятия эр-Рияда, Турки и худеньким Фейсалом.

Он встречается с приезжими и подолгу беседует с ними, узнавая новое о жизни арабов на севере Африки и на Средиземноморском побережье, об их быте и нравах, уровне их хозяйственного развития и отношениях с западными державами. Читает он мало, от чтения быстро устают глаза, утомлённые ослепительным аравийским солнцем, но ему читают много. Книги привозят из Каира и Стамбула, так он узнаёт о событиях всемирной истории, о географии. Из газет узнаёт о тонкостях политической жизни мировых держав, об их внутренней жизни, о ведущих государственных деятелях и политиках.

3

В другой части обширного полуострова, в Хиджазе в ноябре 1908 г. произошло важное событие: на смену старому шерифу Мекки Али ибн Абдаллаху, во всём послушному султану, турками был назначен новый — Хусейн ибн Али из династии Хашимитов, прямых потомков пророка, имевших большой авторитет во всём исламском мире. Своё детство Хусейн повёл среди бедуинов, а юность и зрелые годы — в политизированной атмосфере Стамбула, тем самым, он обладал знанием пустыни и знанием города, а ко всему был честолюбив. В нём Абдель Азиз увидел своего нового противника.

Шериф Хусейн (1853–1931 гг.) принадлежал к одному из самых знатных и древних родов в исламском мире — роду Курейшитов. Из Курейшитов вышел пророк ислама Мухаммед (570–632 гг.), потомки которого стали во времена Арабского Халифата основателями династии Аббасидов и двух благородных сословий: «шерифов», что означает «благородные», и «сейидов», что означает «государи». Дед Хусейна Мухаммед ибн Абдель Муин был правителем Мекки и Хиджаза в 1827–1851 и 1856–1858 гг., в дальнейшем передавая эту власть своим сыновьям. Принадлежность к роду шерифов и сейидов сама по себе значительно упрочивала положение шерифа Хусейна. Но кроме того, пятидесятипятилетний шериф обладал грандиозными планами: он решил стать королём всех арабов.

Проведя долгих 15 лет в Стамбуле, он, подобно Саудидам, испытал множество унижений от турок, но в то же время многому научился, став опытным политиком. Он свободно ориентировался в хитросплетениях ближневосточной политики Стамбула, Лондона, Берлина, Санкт-Петербурга и Парижа; он узнал всё сложное переплетение личных интересов, противоречий и честолюбий в столичных верхах; хитрый и деловитый политик, он умело скрывал от всех свои честолюбивые замыслы, посвятив в них лишь сыновей — Али, Абдаллу, Фейсала и Зейда. Клянясь в верности сначала султану и империи, а после — младотуркам, даже предпринимая военные походы ради защиты османских интересов в Аравии, шериф Хусейн считал всё это не более как тактическими уловками для сплочения различных арабских народов и племён под его руку.

Особенно его надежды возросли после того, как в 1908 г. в Турции произошла революция. В Османской империи рухнула султанская власть, и на её развалинах новые правители из числа «младотурок» пыталась образовать новое государство. Сыновья шерифа Абдалла и Фейсал были депутатами османского меджлиса, в котором при внешней лояльности к туркам активно налаживали контакты с арабскими националистами в Стамбуле. Ещё более тайными были контакты шерифа с англичанами, он установил связь с английским правителем Египта лордом Китченером через своего сына Абдаллу, просил оружия и предлагал свой союз в борьбе против турок. В обмен он ставил вопрос о независимости арабских стран — под его личным управлением.

Контроль над священными городами оказался чрезвычайно важным для Хусейна. Но Аравия представляла и для Стамбула немалую важность. К тому времени растаяли их надежды на былую надёжную опору в лице Рашидидов, чья власть в Джебель-Шаммаре всё более слабела из-за внутренних распрей. На первый план для них выдвинулся мекканский шериф, чей высокий авторитет хранителя мусульманских святынь и влияние среди бедуинских племён Хиджаза они рассчитывали использовать в своих целях.

Шериф Хусейн вполне учитывал это обстоятельство и не скупился на обещания. Он видел, что турецкое влияние в Аравии резко ослабело, турецкие гарнизоны оставались лишь в нескольких населённых пунктах, а кочевые племена в отдалённых районах и вовсе сохраняли свою полную самостоятельность. Правда, построенная по немецкому проекту Хиджазская железная дорога открывала перед турками новые возможности для укрепления своего влияния, но именно его младотурки просили обеспечить безопасность дороги… Словом, были шансы за, были и против, но шериф решил побороться.

В декабре 1908 г. шериф прибыл в Мекку, и был торжественно встречен тремя тысячами представителей хиджазской знати и шейхами племён. Он сразу подчеркнул свои различия в подходе к будущему Хиджаза. Младотурки предполагали проведение конституционных реформ, но шериф открыто заявил, что «в Хиджазе нет конституции и иного закона, кроме Корана и шариата». Среди арабов он говорил ещё более резко, что стамбульские правители — это «сборище еретиков и безбожников, ведущих ислам к гибели», и фактически противодействовал всем мероприятиям стамбульской власти.

Например, он резко возражал против продления железной дороги до Мекки, и турки отступили; без его согласия турки уже не осмеливались назначать губернаторов; ему было дано право получать одну треть доходов от Хиджазской железной дороги, наконец, он добился провозглашения мекканского шерифата наследственным. Однако в те же годы Хусейн активно поддерживал некоторые действия турецких властей. В ряде случаев он даже лично участвовал в карательных операциях турецких войск. Турки полагали, что он верно служит им, но сам шериф Хусейн преследовал личные цели: турецкими руками расчищал себе путь к верховной власти в регионе. Например, в Асире шериф создал вассальный ему эмират во главе с одним из своих сыновей. От местных вождей он принимал присягу на верность, облачал их знаками власти — халатами, назначал губернаторов, сборщиков налогов и закята.

С 1910 г. шериф активно включился в борьбу против саудовского эмира. Он направил своего сына Абдаллу с отрядом войск на земли Неджда, он укрывал у себя всех противников Саудидов. Летом 1910 г. Хусейну удалось захватить в плен брата Абдель Азиза — эмира Саада. Мекканский шериф попытался использовать это обстоятельство для давления на молодого саудовского правителя. Военных сил у него не хватало, поэтому он попытался привлечь к антисаудовскому походу войска шаммаров и использовал экономические методы давления: запретил пропуск караванов из Неджда в Хиджаз. Абдель Азиз стремился избежать боевых действий и прибег к посредничеству. После переговоров Абдель Азиз согласился выплачивать султану (фактически — шерифу) шесть тысяч риалов в год и подтвердил формальный суверенитет турок над Недждом. Он мог бы пообещать и большее. После этого Саад был освобождён, Хусейн вернулся в Мекку, а саудовский правитель махнул рукой на данные обязательства. Тем не менее, он воочию увидел, каковы сила и ловкость мекканского правителя, ставшего его первым и главным соперником в Аравии.

4

Большие усилия Абдель Азиз прилагал для укрепления своей поддержки среди населения. Часть кочевников оставалась крайне ненадёжным элементом, неизменно принимая сторону сильнейшего и уходя от слабого. Более надёжными оказались горожане и земледельцы («хадари»). Они видели в объединительном движении Саудидов залог прекращения изнурительных племенных междоусобиц и войн. Из хадари формировались наиболее боеспособные отряды Абдель Азиза. Однако даже в Неджде власть Саудидов и лично Абдель Азиза оспаривалась различными силами.

Представители старых аристократических родов, некоторые шейхи бедуинов, а то и обиженные члены самого рода Саудидов не раз выступали против власти молодого эмира. Крупный мятеж вспыхнул в 1909 г. в районе эль-Харик к востоку от эр-Рияда. Всё началось с обычной ссоры между членами влиятельного клана аль-Хазазин, но когда был убит один из них, эмир эль-Харика, назначенный Абдель Азизом, события приняли большой масштаб и обрели атисаудовскую направленность.

Абдель Азиз немедленно прибыл в эль-Харик, но ему было оказано прямое неповиновение. Восставшие отказались подчиняться «законам шариата», под которыми они понимали постановления и указания саудовских властей. Абдель Азиз советовался с отцом и братьями о способах подавления мятежа, но решение оставалось за ним. Недолго поколебавшись, он избрал путь переговоров. Слишком опасно было бы вооружённое подавление мятежников, цепная реакция сопротивления могла бы перекинуться дальше, этим воспользовались бы шериф Хусейн, турки, англичане, эмир Мубарак… Мубарак крайне ревностно относился к успехам своего «сына» и старался притормозить его деятельность, например, иногда запрещал кувейтским купцам предоставлять займы саудовскому эмиру.

Вот почему Абдель Азиз два месяца вёл переговоры с восставшими, которые засели в цитадели, и смог договориться. Предводителей мятежников он не казнил, часть выслал в эр-Рияд, где они считались его «почётными гостями», а некоторым вручил богатые подарки, после чего оставил эль-Харик.

Но когда спустя два года, в 1911 г. «аль-араиф» — дальние родственники семьи, потомки Сауда Великого (правившего в 1748–1814 гг.), в союзе с некоторыми племенами подняли открытое восстание в районах к северу от эр-Рияда их поддержали Рашидиты и шериф Мекки, Абдель Азиз действовал твёрдо и решительно. Во главе крупного отряда воинов-хадари он подавил мятеж. Из захваченных в плен восемнадцать предводителей племён были публично казнены, хотя аль-араифов эмир помиловал, сказав, что «не может пролить крови Саудидов».

Кочевые племена упорно отстаивали свою самостоятельность, спорили между собой из-за пограничных районов пастбищ. Против центральной власти поднимались в разное время племена аль-аджман, бени-мурра, утейба, аль-мутайр во главе с Фейсалом аль-Дарвишем. Силы каждого племени в отдельности и даже их группировок уступали саудовским, но при поддержке извне представляли серьёзную угрозу. Эти и более мелкие испытания на прочность молодого государства утверждали Абдель Азиза в мысли о необходимости создания новой социальной опоры своей власти, опоры военной и государственной. Так возникло движение ихванов.

5

В самом центре Аравии, среди гордых кочевников племени мутайр в 1911 г. возникло движение за оседание на землю, причём основанное на идеях ислама. В эль-Артавия, одном из оазисов, расположенном на полпути между Кувейтом и Касимом, в долине с хорошими пастбищами и плодородными землями поселились 50 больших семей бедуинов из племён мутейр и харб. Они продали несколько верблюдов и часть своего имущества, решив навсегда поселиться в эль-Артавии. Они строили постоянные жилища, копали колодцы, намереваясь заняться исключительно земледелием. Вскоре к ним присоединились и некоторые крестьяне (феллахи). Такие занятия и такая устремлённость нарушали вековые традиции племенной жизни кочевников.

Однако особую твёрдость и убеждённость в своей правоте придавало новым поселенцам намерение изучать единобожие, настоящий ислам. Ведь в то время подлинно исламский образ жизни и знание ислама оставались преимущественно достоянием горожан, в то время как сельские жители сохраняли остатки языческих верований. Но священнослужители из знатного рода аш-Шейх оставили эр-Рияд и отправились с проповедью веры в пустыню, где быстро достигли больших успехов. Поселенцы стали называть себя братьями — ихванами.

Помимо строгого соблюдения пяти основных положений ислама ихваны с особым рвением следовали буквальному соблюдению норм жизни во времена пророка. Они стали носить белые тюрбаны вместо обычной куфии, подбривать усы и укорачивать бороды, обращали мало внимания на одежду, так что стали выглядеть «сущими оборванцами» по мнению европейцев. Они запретили любую музыку кроме барабанов, запретили золотое шитьё на одежде, азартные игры, использование кофе и табака (алкоголь был под запретом со времени пророка). Они отвергали всё, исходящее от «кяфиров» (неверных), например, телеграф и телефон. Ихваны обязывались помогать друг другу, хранить верность и подчиняться эмиру и имаму (то есть Саудидам), а также отказаться от всякого общения с европейцами и жителями подчинённых им стран. Ихваны считали, что они покинули состояние «джахилии» (доисламского невежества) и гордились этим. За чистоту веры ихваны были готовы вести непримиримую борьбу — джихад — против всех, кто отвергал её, от иноверцев до колеблющихся из мусульман, к которым они причисляли горожан Неджда и Хиджаза.

Движение получило широкое распространение. Хиджры стали возникать по всему Неджду среди племён аназа, шаммаров, харбов, мутайров, атайба, давасиров, бану халид, бану хаджир и других. За несколько лет в них поселилась пятая часть кочевников.

Абдель Азиз сразу оценил важность ихванского движения, как фактора внутренней стабилизации. Он поощрял процесс оседания на землю, оказывал финансовую помощь ихванам через эмиров хиджр, ежегодно приезжавших к нему за пособиями; предоставлял им семена и сельскохозяйственные орудия, через Кувейт получал для них строительный материал для строительства домов, школ и мечетей. Он посылал в хиджры мутаввов — религиозных учителей, а также снабжал ихванов оружием. Так возник новый слой в саудовском обществе, слой земледельцев и воинов, верных Саудидам. Правда, бывшие вожди племён сохраняли свой авторитет и власть в качестве эмиров хиджр, это беспокоило Абдель Азиза, но лишить их былой власти он не мог.

Не меньшую важность ихваны сыграли в качестве военной силы. Их религиозный энтузиазм направлялся на борьбу за единобожие, за объединение всех земель Аравии под властью одного эмира — и этим эмиром был Абдель Азиз. Жители хиджр несли службу со своими верблюдами, оружием и продовольствием. Они были разделены на три категории, первая из которых постоянно находилась в полной боевой готовности и была обязана выступить в поход по первой команде; вторая категория представляла собой резерв, использовавшийся в боевых действиях большого масштаба; третью категорию составляли запасные, призывавшиеся в чрезвычайных обстоятельствах. С помощью ихванов Абдель Азиз сломил наконец сопротивление самых сильных бедуинских племён и установил в стране свой жёсткий порядок, который бедуины называли «временем намордника». Были категорически запрещены грабительские набеги кочевников на города и торговые караваны, за нарушение запрета следовало наказание тюрьмой.

Тем временем среди ихванов появились фанатичные проповедники, убеждавшие относиться ко всем, кто живёт вне хиджр, как к немусульманам. Всё чаще Абдель Азизу сообщали о случаях избиения или погрома, учинённых не в меру ревностными мусульманами. Абдаллах ибн Джилюви не раз предупреждал его о потенциальной опасности ихванского движения, ихваны всё больше считали себя «воинами Аллаха», а не эмира. Стало необходимым сделать выбор: кто он — светский правитель (и тогда разгромить ихванов) или исламский (и тогда стать духовным главой движения). Абдель Азиз избрал второе.

Однако в октябре 1914 г. эмир был вынужден обратиться к улемам, дабы они издали специальную фетву, призывающую ихванов к терпимости и умеренности в распространении ислама. Богословы подтвердили, что неверно было заставлять людей носить чалму вместо укаля, отказываться от кочевого образа жизни, уравнивать материальный образ жизни или насильно заставлять поселиться в хиджре, — всё это противоречит шариату, всего этого не требовали ни Аллах, ни его пророк. Позднее пришлось направлять в хиджры специальных проповедников для успокоения возбуждённых умов, но Абдель Азиз не предвидел, что это столь послушное ему движение сможет обернуться против него и составить серьёзную угрозу его государству.

6

Быстро менялся внешний мир, казалось бы, столь далёкий от живущей по своим законам Аравии, и эти изменения своевременно и дальновидно использовались недждийским правителем.

В 1913 г. Турция оказалась отвлечённой от Аравии двумя Балканскими войнами, силы её слабели, и Абдель Азиз понял, что настало время для присоединения к своему государству эль-Хасы — обширного побережья Персидского залива. Тогда он получил бы выход во внешний мир, и отпала бы зависимость от эмира Мубарака, от такого необходимого «кувейтского окна». Удобные гавани, связанные караванными путями с экономически важными районами Аравии, укрепили бы экономическую базу его государства, а возможность установления прямых связей с прибрежными государствами залива укрепила бы его политическое положение. Наконец, именно в эль-Хасе находили себе убежище многие его противники, в частности, некоторые сторонники аль-араиф, и можно было навсегда покончить с ними. Ему было известно, что местное население измучено грабежами враждовавших между собой племён, а также турецким гнётом, большим налогами и вымогательствами османских чиновников, от которых давно ждут избавления. В эр-Рияд доставляли петиции местных жителей, подписанные улемами и многими знатными горожанами, в которых они просили о помощи, не видя никакой иной надежды кроме Саудидов. Престиж турок упал крайне низко, а в военном плане эль-Хаса оказалась самым слабым их звеном на полуострове. Военные гарнизоны турок имелись лишь в двух городах — эль-Хуфуфе и эль-Катифе, но турецкие солдаты и офицеры больше всего мечтали о том, чтобы покинуть враждебную для них землю Аравии.

В начале 1913 г. Абдель Азиз объявил всеобщую мобилизацию. В войско призывали первые две категории ихванов, хадари и многие племена. Перед началом выступления эмир встретился с представителем Великобритании, предупредил о своих планах и получил одобрение. Англичане не возражали против присоединения Абдель Азизом некоторой части подконтрольной туркам территории, это укрепляло их позиции в заливе без их прямого участия.

Туркам донесли о сосредоточении больших сил саудовского эмира на границах с эль-Хасой и они потребовали объяснений. В Багдаде турецкий губернатор Джемаль-бей бесцеремонно заявил посланцу эмира: «Эмир Абдель Азиз не знает своего места. Его ослепило то, что его пощадил Фейзи-паша. Если он не примет требований правительства об отводе своих войск, то я могу пройти через весь Неджд с севера на юг всего лишь с двумя батальонами». Через несколько дней Джемаль-паша получил ответ, в котором Абдель Азиз писал: «Вы сказали, что можете с двумя батальонами пройти Неджд с севера на юг. Мы отвечаем: Мы сделаем вашу дорогу короче, и, если пожелает Аллах, в скором будущем».

В завоевании эль-Хасы проявились уже качества Абдель Азиза — военачальника и государственного деятеля. Через своих агентов он заранее в деталях узнал, что к весне 1913 г. основная часть турецких войск была выведена, остался лишь гарнизон в эль-Хуфуфе в 1 200 человек и пост в эль-Катифе в несколько десятков солдат с офицером. У Саудидов имелись свои сторонники в эль-Хуфуфе — члены знатного и влиятельного рода аль-Гусейби. Накануне выступления в города были посланы группы саудовцев «для закупки риса и фиников». В составе одной группы шёл сам эмир, таким образом лично обследовавший район планируемых боевых действий. В начале апреля по его приказу несколько саудовских отрядов провели операции против мятежных племён в пограничных с эль-Хасой районах. Турки успокоились и отменили присылку из Южного Ирака подкреплений.

Атака на эль-Хуфуф была предпринята в ночь на 13 апреля. Используя заранее заготовленные из пальмовых стволов лестницы и верёвки, 900 воинов во главе с Абдель Азизом перебрались через городские стены и обрушились на застигнутый врасплох гарнизон. Город сдался через два часа. Сдалась и цитадель, из двух фортов которой скоро выбили сопротивляющихся, а укрывшимся в мечети туркам предложили сдаться под честное слово эмира. Те молчали. Тогда под мечеть подвели мину и предупредили осаждённых, что после взрыва начнётся штурм без всякой пощады. Турки дрогнули. Сдавшихся солдат и офицеров с личным оружием и имуществом отправили под конвоем в Укайр, а оттуда перевезли на Бахрейн.

Через десять дней воины Абдель Азиза без сопротивления захватили эль-Катиф, а вскоре над всей территорией бывшей турецкой провинции был установлен контроль Саудидов. Он наконец вдвое увеличил размеры своих владений, а главное захватил приморские города и многочисленные оазисы, которые должны были составить прочную экономическую базу для его ещё недавно беднейшего государства.

Губернатором этой провинции Абдель Азиз поставил своего верного Абдаллу ибн Джилюви, потребовав прежде всего увеличить доходы и установить безопасность. Саудовский губернатор железной рукой устанавливал новый порядок. Грабежи на караванных путях были искоренены, и отныне торговцы могли в относительной безопасности перевозить свои товары. Иностранные купцы были высланы из эль-Хасы, вся внешняя торговля перешла в руки саудовцев, на весь импорт со стороны моря была наложена повышенная пошлина. Теперь эмир был спокойнее за внутренний порядок, ведь возникавшее недовольство племён отныне он мог гасить стабильными поставками зерна и фиников, тканей и оружия — через свои порты.

Радость победы была, тем не менее, омрачена для Абдель Азиза неприятным открытием: двуличностью англичан. Сразу после того, как сдавшиеся турецкие солдаты были отправлены на Бахрейн, оттуда последовала попытка турок высадиться в эль-Хасе, чтобы вернуть себе утраченную провинцию. Учитывая степень контроля англичан над Бахрейном, это не могло быть предпринято без их согласия. Тогда он наивно выразил своё недоумение в письме. Его успокоили тем, что случившее — печальная случайность, на которую не стоит обращать большого внимания. Он сделал вид, что поверил. В конце 1913 г. в эр-Рияд впервые прибыл политический агент Великобритании капитан Уильям Шекспир. Он не имел полномочий для серьёзных переговоров, но обсуждал с Абдель Азизом и эмиром Абдель Рахманом общую ситуацию в регионе после балканских войн. Разговоры шли в очень дружественном тоне, и Абдель Азиз выразился помочь англичанину совершить большое путешествие по Аравии до Суэца.

Однако капитан Шекспир и уж тем более эмир Абдель Азиз не знали, что в июне 1913 г. в Лондоне в обстановке большой секретности османским послом Ибрагимом Хаки-пашой и министром иностранных дел её величества Эдуардом Греем была подписана конвенция по разграничению владений Османской империи и британских протекторатов в Аравии. Эль-Хаса не упоминалась в документе, что означало одно: англичане признают её турецким владением. В марте 1914 г. две страны пошли дальше и подписали столь же секретный договор, согласно которому не только эль-Хаса, но и Неджд признавались османской территорией.

Для Лондона эти документы значили немного, но для Стамбула гарантировали свободу рук в борьбе с саудовским «агрессором». Выслать экспедиционный корпус для карательного похода на эр-Рияд теперь представлялось совершенно невозможным, но Стамбул не мог позволить себе простить на глазах всего мира такое небывалое унижение. В конце 1913 г. начались саудовско-турецкие переговоры, продолжавшиеся несколько месяцев. В мае 1914 г. было достигнуто соглашение, по которому Неджд, оставаясь османской провинцией, был провозглашён наследственным владением Саудидов, а эль-Хаса отдавалась им на десятилетнее управление. Абдель Азизу был пожалован титул мушира (фельдмаршала), а он принял на себя обязательство не делать уступок третьим странам без согласия Турции, а также согласился на размещение турецких гарнизонов в эль-Катифе и Укайре.

Турки торжествовали свою победу, вещали о блистательном успехе турецкой дипломатии, а Абдель Азиз лишь скупо улыбался при этих известиях. Заключённое соглашение фактически оформило утрату Турцией эль-Хасы и признало фактическую независимость его молодого государства. Тем самым, Абдель Азиз превратился из главы одного из многих аравийских племенных союзов в правителя большой и относительно сильной страны, признанной в международном плане и готовой самостоятельно отстаивать свои интересы.

Возникло и ожидаемое огорчение: эмир Мубарак настойчиво советовал ему вернуть эль-Хасу туркам, а когда Абдель Азиз отказался, посоветовал властям в Стамбуле «проявить твёрдость в отношении недждийского эмира». Абдель Азизу сообщили об этом надёжные люди. Он знал также, что эмир Мубарак не оставлял притязаний на эль-Батину, селения Вабра и Ната, которые саудовцы считали своими владениями. Мубарак явно не сознавал кардинальных изменений, происшедших в Аравии, и совсем иного соотношения сил между Сабахами и Саудидами. Противоречия нарастали и скоро две страны оказались на пороге вооружённого конфликта.

7

Время менялось стремительно. Бурные события сменяли друг друга. В арабском мире шёл непростой процесс оформления национальных чаяний арабов, что привело к созыву в июне 1913 г. в Париже первого Арабского конгресса. Ведущую роль на конгрессе играли радикалы, которых по аналогии с турками стали называть «младоарабами». Один из них сделал доклад «Права арабов в Османской империи», в котором главной мыслью было обоснование национальной общности арабов — подданных Османской империи, и их права на существование как особой нации, «обладающей общностью языка, расы, истории, традиций и политической цели». Абдель Азиз безусловно сочувствовал национальному арабскому движению, скорбел о жертвах, которые оно несло, но он не мог разделять его целей. Если в Париже лишь поднимали вопрос об арабско-турецком партнёрстве, определяли границы и условия партнёрства, то он без всяких конгрессов самостоятельно сделал Турцию своим партнёром.

В то же время, Абдель Азиз со вниманием следил за стремительной радикализацией настроений в арабском мире. Повсюду появлялись прокламации с призывом ко всем патриотам «обнажить мечи и освободить страну от тех, кто проявляет враждебность к арабам, арабскому языку». «Арабы! — говорилось в другой прокламации, — предостерегите жителей Йемена, Асира, Неджда и Ирака от козней ваших врагов. Сплотитесь в сирийских и иракских вилайетах с сынами вашей расы и родины с тем, чтобы все вы — мусульмане, христиане и иудеи — единодушно действовали на пользу нации и страны». Младоарабы получали убежище и поддержку в Басре, Мекке и эр-Рияде. Эмир Абдель Азиз предоставил все возможности для деятельности руководителям ведущей и самой сильной арабской организации «Аль-Ахда» Азизу Али аль-Масри и Нури ас-Саиду. Позднее организация выделила Тахсина Али в качестве постоянного связника с эмиром Абдель Азизом.

Но всё же арабы тогда не обладали достаточной силой для того, чтобы стать самостоятельными партерами Турции. Им помогла Мировая война.

Турция, с её территорией, омываемой шестью морями, перехватывала все сухопутные пути между Европой, Азией и Африкой особенно кратчайшие пути из Европы в Индию — Суэцкий канал и Багдадскую железную дорогу. Поэтому она неизбежно должна была стать ареной ожесточённой борьбы ведущих западных держав, стремившихся к переделу мира.

В военном отношении Турция находилась под наибольшим влиянием Германии, выражением чего являлось постоянное присутствие германской военной миссии во главе с генералом Лиманом фон Зандерсом. Тем не менее, в первые дни войны военный министр Энвер-паша не только занял нейтральную позицию, но через посла России в Константинополе Гирса даже предлагал союзе Россией. Германский император не мог этого допустить, считая, что для его страны в перспективе Турция давала прекрасные возможности воспользоваться её сырьём и стратегическим положением для усиления немецких позиций в Азии. В период войны создание нового фронта на востоке естественно отвлекало силы и ресурсы России с западного направления, в чём Германия и Австро-Венгрия были крайне заинтересованы. Правители в Стамбуле после недолгих колебаний сделали ставку на Берлин. 12 ноября Турция провозгласила джихад — «священную войну» против Англии, Франции и России.

Борьба великих держав шла далеко от Аравии, но отзвуками её стали высадка английских войск в Басре на реке Шатт-эль-Араб и объявление английского протектората над Египтом. Басра была важна для англичан в качестве гарантии от захвата турками нефтяных месторождений в Персии, а Египет обеспечивал контроль за Суэцким каналом. В крайней юго-западной точке Аравийского полуострова Адене был усилен английский гарнизон для сохранения этого стратегически важного порта в своих руках. Владения эмира Абдель Азиза находились на обочине внимания англичан, намного большее их внимание привлекал шериф Мекки.

Раздавшийся из Стамбула призыв к священной войне напугал Лондон, где опасались восстания мусульман в своих индийских владениях. То, что шериф Хусейн ибн Али не поддержал призыв к джихаду, было оценено в Лондоне положительно. Потери, которые стали нести англо-индийские и французские войска в Месопотамии, также побуждали обратиться за помощью к арабам, и здесь мог помочь шериф Хусейн.

Стоит обратить внимание на важную особенность в политике Абдель Азиза, которая проявилась в те годы и существовала и далее: он всегда действовал самостоятельно и всегда в интересах арабов и своей страны. В первые месяцы Мировой войны эмир написал письма шерифу Хусейну в Мекку, правителю Рашидов в Хаиль и эмиру Мубараку в эль-Кувейт. Он предложил организовать встречу независимых арабских правителей для достижения двух целей: недопущения втягивания арабов в мировой вооружённый конфликт и гарантирования со стороны великих держав самоопределения арабской нации. Но правитель Джебель-Шаммара занял открыто турецкую сторону, шериф уклончиво ушёл от ясного ответа (он вёл свою игру), а кувейтский правитель посоветовал Абдель Азизу прямо встать на сторону англичан.

Это было первое, но, увы, не последнее отвержение арабским сообществом конкретных планов Абдель Азиза. Оставленный в одиночестве, он стал действовать самостоятельно. И когда турки обратились в эр-Рияд за поддержкой, эмир уклонился от каких-либо обещаний, однако не мешал торговцам Неджда снабжать продовольствием турецкую армию в Йемене и Асире.

Из Лондона в эр-Рияд донеслись призывы ударить по Джебель-Шаммару, чтобы нейтрализовать действия хаильского правителя, угрожавшего тылам англо-индийских войск в Месопотамии. В январе экспедиционная армия Джемаль-паши подступила к Суэцкому каналу с целью овладеть каналом, переправиться в Египет и поднять там восстание против англичан. Турецкие атаки в конце концов были отбиты, но Джемаль-паша смог закрепиться на Синайском полуострове. Всё это уменьшало возможности турок по сдерживанию экспансии Саудидов, но вовсе не обязывало их энергичного лидера тратить свои силы для утверждения колониального господства Великобритании в регионе.

В начале январе 1915 г. Абдель Азиз с войском в несколько тысяч человек выступил на север. В сражении с саудовской стороны решающую роль сыграли ихванские подразделения, но воины из племён аджман и мутайр вместо сражения занялись грабежом лагерей обеих сторон, и это определило ничейный исход боя. Эмир сознательно не действовал более решительно, он был уверен, что скоро Джебель-Шаммар как перезрелый плод сам упадёт ему в руки.

8

Среди важнейших задач, стоявших в то время перед эмиром Абдель Азизом, одной из наиболее значимых было развитие отношений с Великобританией. Эмир не спешил. Он помнил опыт кувейтского правителя, который сам и часто просил у англичан помощи, что и поставило его в положение вечно зависимого. Лучше было бы, чтобы англичане сами проявили заинтересованность, первыми предложили сотрудничество и помощь. Тогда можно было бы обговорить условия и вести самостоятельную линию. Так и получилось.

Англичане через капитана У. Шекспира предложили заключить эмиру договор, выразив готовность защитить его интересы в обмен на помощь державам Антанты. Поскольку договор исходил из признания независимости и самостоятельности государства Саудидов, эмир считал, что после такого принципиального решения путь к сотрудничеству открыт. Правда, статьи договора фактически ставили внешнюю политику молодого государства под британский контроль, но Абдель Азиз полагал, что опыт ведения дел с турками поможет ему и здесь, когда понадобится, обойти англичан. Переговоры шли непросто. К удивлению английской стороны, эмир оказался опытным дипломатом, который тонко чувствовал все нюансы формулировок и упорно отстаивал принципы самостоятельности.

Договор был подписан 26 декабря 1915 г. эмиром Абдель Азизом и британским политическим резидентом в заливе Перси Коксом. Англичане сделали эмиру подарок: привезли тысячу винтовок, вручили 20 тысяч фунтов и разрешили ему закупать военное снаряжение на Бахрейне. Позднее Лондон стал выделять своему новому протекторату по пять тысяч фунтов ежемесячно. В конце года английский корпус генерал Тауншенда в Месопотамии был наголову разбит турками, а его остатки, укрывшиеся в городе Кут-эль-Амаре, осаждены турецкими войсками под командованием генерал фон дер Гольца. Англичанам было крайне важно сохранить любых союзников в регионе, этому обстоятельству обязан был эмир их щедрости.