Глава 43 «Замиряясь», готовься к войне!
Глава 43
«Замиряясь», готовься к войне!
Кампания 1805 г. закончилась поражением союзников, но российский император не был согласен с ее итогами. И уже через несколько часов после своей встречи с Савари в Голиче (Холиче), где после разгрома своей армии Александр I был вынужден признать поражение в этой кампании, он отправил близкого к нему графа Строганова в… Лондон, а еще более приближенного к своей особе князя Долгорукого – в Берлин с совершенно особыми миссиями. В обеих европейских столицах должны были знать, что царь всея Руси готов продолжать войну с «корсиканским выскочкой» до полной победы над ним, причем любой ценой! «Наш ангел» – напомним, так звали его при дворе лукавые царедворцы – лишний раз показал всем, насколько он «непрозрачен», и придет время, когда Бонапарт поймет, что этот «плешивый щеголь» с его гигантской империей с неограниченными материальными и людскими ресурсами ему «не по зубам».
Если туманный Альбион после Трафальгарского триумфа адмирала Нельсона мог спокойно отсиживаться на своем острове, то находящаяся теперь уже «под боком» у «корсиканского выскочки» Пруссия, наглядно видя итоги кампании 1805 г., не решилась немедленно объявлять войну победоносному Бонапарту. Более того, ее вечно колеблющийся король, получив известие от своего посланника графа фон Гаугвица о вполне реальных выгодах от мира с победоносным Бонапартом, дал свое согласие на заключение союзного договора с ним. 15 декабря 1805 г. в Шенбруннском дворце Франция и Пруссия «обменялись» территориальными приобретениями: первой «уступили» герцогство Клевское и Невшательское (союзная Наполеону Бавария получила княжество Анспах), а вторую «наградили» за сговорчивость столь желанным для нее Ганновером.
…Кстати сказать, в России и в ее армии всегда весьма неоднозначно относились к своим европейским союзникам, в частности к Австрии. Все прекрасно помнили, какие случались «реприманды неожиданные» со стороны австрийцев в Русско-турецких войнах времен Екатерины или во время Италийского и Швейцарского походов «русского Марса». Живы были еще участники этих событий, которые могли поведать очень много интересного о том, какие австрийцы плохие союзники: нерешительные и все время норовящие заключить «сепаратный мир». И на самом деле после фиаско под Ульмом, неудач в Италии против Массена и в Тироле с Неем, потери Вены и прочих мелких «казусов» австрийский генералитет, и раньше-то отнюдь не горевший большим желанием яростно сражаться с французами, и тем более австрийские солдаты воевали «спустя рукава»…
Но российского императора такой поворот событий не ошеломил и не обезоружил. Он отдал распоряжение Кутузову «скрытно» отправить корпус генерал-лейтенанта Эссена 1-го в Пруссию, т. е. спровоцировать отнюдь не отважного Фридриха-Вильгельма на рисковый демарш. Правда, Михаил Илларионович прекрасно понимал, к чему может привести такой «ход конем» его амбициозного царя, и на этот раз нашел в себе мужество категорически отказаться от «плавного» перехода из одной войны в другую.
Между тем с Францией Россия по-прежнему оставалась в состоянии… войны. Более того, у русского царя были два экспедиционных корпуса (Толстого – в Северной Германии и Анрепа – в Неаполе), которые после Аустерлица оказались не у дел. Два «великих похода» российского императора (северный и южный) закончились ничем, и эти войска надо было срочно выводить-вывозить.
Итог выигранной Наполеоном войны с очередной антифранцузской коалицией весьма неоднозначен. Если до нее Франция все же была в тех границах, с которыми монархическая Европа так или иначе могла со временем смириться, то теперь империя Наполеона увеличилась настолько, что это уже вряд ли когда-либо могло случиться. Более того, результат этой войны подтолкнул одного из ее главных заводил – российского императора Александра I – к подспудной подготовке очередной коалиции против «корсиканского выскочки». Он явно жаждал славы кумира всей Европы: «В Европе нет места для нас обоих. Рано или поздно один из нас должен уйти!» Так он спустя некоторое время скажет своей сестре Марии Павловне. Тем более что русское дворянство, оскорбленное катастрофой под Аустерлицем, с той поры стало жаждать реванша. Антифранцузские настроения в обществе набирали обороты и к 1812 г. достигли своего апогея. Царь так и не принял предварительных условий мирного договора с Бонапартом.
Таким образом, по большому счету маховик войны между Александром I и Наполеоном Бонапартом лишь на время снизил свои обороты. И очень похоже, что французский император тогда был весьма наивен, не подозревая, что в лице «нашего ангела» он нашел своего смертельного врага.