Примечания и дополнения к главе 3

Примечания и дополнения к главе 3

О Диком поле и его обитателях

Герберштейн называет Путивль пограничным городом, «откуда путешественники направляются дальше в путешествие через Дикое Поле в Крым, называемый по-латыни Таврией». Курск, существовавший еще в годы Киевской Руси, к концу XV в. был перенесен на другое место и перестроен. Место, где он стоял раньше, заросло густым лесом.

В конце XV — начале XVI в. в верхнем течении рек Сейм, Псёл и Ворскла стали возникать отдельные русские поселения. Позже жители этих сел смешались, вероятно, с тюркскими кочевыми племенами. Дорошенко отмечает, что в некоторых районах Полтавской губернии ему встречались люди тюркского типа.

О происхождении казаков

Один из самых древних авторов, изучавший вопрос о происхождении украинских казаков, оказался ближе всего к истине. Это был Мартин Бельский, протестант, племянник казацкого старосты и автор «Польской хроники», написанной им в 1597 г. По мнению Бельского, казаки были выходцами из нижних слоев коренного украинского населения. Эту идею разделял французский военный инженер Боплан, автор «Описания Украины» (XVII в.). Писатели XVII–XIX вв. предлагали совершенно фантастические версии происхождения казаков.

Пясецкий и Каховский утверждали, что название «казак» появилось потому, что в бою «они были легки и проворны, словно дикие козы». Грябянка, казацкий летописец XVIII в., называл казаков потомками хазар, а Симоновский утверждал, что они пришли с Кавказа, полагая, что там есть область Хиркания, а «хиркус» означает «коза».

В XIX в. широко распространилось мнение, что казаки не имеют славянских корней. Русские историки Карамзин, Миллер и Соловьев считали их потомками каракалпаков, другие — торков или половцев. Бантыш-Каменский называл их черкесами, осевшими на берегах Днепра (значительное число таковых действительно поселилось в Северном Причерноморье, как утверждает Марков в «Очерках Крыма»). Любовский высказал мысль о том, что казаки — это обрусевшие татары.

Во второй половине XIX в. Антонович и Кулиш выдвинули теорию о том, что характерные черты казаков появились не из-за их этнических особенностей, а под воздействием определенных социальных условий.

Яблоновский, польский ученый, изучавший историю Украины, пришел к следующему заключению: «В конце XV в. литовские князья, укрепившиеся в Киеве, стали привлекать в пограничные регионы татар, которые поступали к ним на службу; к ним присоединялись люди, являвшиеся потомками бродяг, рассеявшихся по степи уже в XII в. Среди них могли быть и торки и каракалпаки. В XVI в. начал решительно преобладать славянский элемент, в результате чего сформировалась особая национальность Украины, заселившая степь».

Украинские казаки «появляются в истории» относительно поздно — около 1500 г. Историки донских казаков, с некоторой долей справедливости, утверждают, что донские казаки существовали уже в домонгольский период и служили Золотой Орде. Ученые считают, что прихожанами православной епархии, основанной ханом Берке в Сарае и называвшейся Сарайской и Донской епархией, были в основном казаки, поселившиеся на берегах Дона и Хопра (см.: Быкадоров И.Ф. История казачества).

О рязанских татарах и рязанских казаках

Среди рязанских казаков, охранявших границы Московии, несомненно находилось много татар. В 1452 г. Василий II предложил татарам селиться по берегам Оки, на землях финского племени мещера. Вместе с простыми татарами пришли их мурзы или князья, включая и Касима, члена ханской династии, правившей в Казани. Это был основатель Касимовского княжества. В XV–XVI вв. московские князья охотно принимали на службу татарскую знать и даровали ей земли. В XV–XVII вв. в официальных документах упоминается 120 знатных семей татарского происхождения, среди которых были Апраксины, Бахметьевы, Бибиковы, Головины, Муратовы, Нарышкины, Сабуровы, Тургеневы, Уваровы, Урусовы и Юсуповы. Господствующее на Западе убеждение, что татарский элемент на севере России был сильнее, чем на юге, не соответствует истине. Из полемических соображений польские и украинские пропагандисты постоянно заявляли, что московиты «скорее татары, чем славяне». На самом деле у крестьян Северной и Северо-Восточной Руси очень велика примесь финской крови, а во многих местах финский этнический элемент преобладает над славянским. Что же касается примеси татарской крови, то это не столько монгольская, сколько тюркская кровь (по оценкам ученых, монголы составляли в войске Чингисхана лишь одну треть, а тюрки — две трети). Татарский элемент гораздо заметнее в южных, чем в северных землях.

О южной границе Московского государства в XVI в.

В 1550 г. эта граница шла с северо-востока на юго-запад по линии Свияжск на Волге — Алатырь — Темников — Ряжск — Пронск — Епифань — Новосиль — Мценск — Новгород-Северский — Рыльск — Путивль — Чернигов.

О Дмитрии Вишневецком (Байде)

Популярная в народе «Песня о Байде» — князе Дмитрии Вишневецком, который стал первым запорожским гетманом, — начинается со слов: «В Цариградi на риночку та п’є Байда мед-горшочку» («В Цареграде на рынке пьет Байда мед-горилку»). Далее рассказывалось о том, как султан пытался убедить Байду стать его верным «лыцарем» (рыцарем):

Ой ти, Байдо, та славнесенький,

Будь мені лицар та вірнесенький

(«Ой ты, Байда, да славнесенький,

Будь мне рыцарем да вернесеньким»),

обещая ему в награду свою дочь:

Візьми в мене царівночку,

Будешь паном на всю Вкраїночку!

(Возьми у меня царевночку,

Будешь господином всей Украины!)

Однако Байда отвечал султану, что «его вера проклятая, а царевна — поганая». Возмущенный султан велел своим слугам:

Візьміть Байду добре в руки,

Візьміть Байду, i зв’яжите,

На гак ребром зачепіте!

(Возьмите Байду крепко в руки,

Возьмите Байду и свяжите,

Крюком за ребро зацепите!)

О турецкой Волжской кампании 1569 г. и набегах крымских татар на Москву в 1570–1571 гг.

Турки считали татарские Астраханское и Казанское ханства своими вассалами, и Мехмед-паша Соколлу прекрасно понимал опасность распространения власти Москвы на все течение Волги. Базой для турецкого военного вторжения в астраханские земли стал город Азов, расположенный в устье Дона. Сильная турецкая армия шла по берегу Дона, уничтожая стоявшие по этому берегу редкие селения донских казаков. Одновременно начались работы по сооружению канала, который должен был соединить Волгу и Дон. Осада Астрахани, однако, закончилась поражением турок. Момент для вторжения выбрали очень удачно; силы московитов были истощены Ливонской войной и борьбой Ивана IV с боярами. В последующие два года (1570–1571) крымские татары совершили два набега на Москву. Им удалось переправиться через Оку и сжечь пригороды столицы. Много тысяч мужчин и женщин увели в Крым и продали в рабство.

Разгром турецкого флота в битве при Лепанто в 1570 г., несомненно, в последующие годы оказал негативное влияние на политику Соколлу в Черноморском регионе, однако вторжение турок в Грузию и Дагестан в 1578 г., вероятно, частично было предпринято для того, чтобы помешать дальнейшей русской экспансии в Волго-Каспийском регионе.

О жизни запорожцев

Великий украинский писатель Гоголь (писавший, однако, по-русски) приводил в своей повести «Тарас Бульба» очень интересное описание Запорожской Сечи. Сечь, основанную Дмитрием Вишневецким на острове Хортица, позже перенесли на другие днепровские острова (хотя время от времени возвращалась снова на Хортицу). Это был укрепленный лагерь, окруженный окопами, позади которых стоял частокол из древесных стволов (по-русски это называется «засека», откуда и произошло название Сечь). Внутренние укрепления составляли плетни из хвороста, обмазанного глиной. На территорию Сечи вели двое ворот. Вдоль плетней стояли длинные дома или курени (они были очень похожи на общие дома черкесов, где останавливались английские путешественники Лонгворт и Белл, несколько раз посещавшие Черкессию во второй четверти XIX в.). Крыши куреней были сделаны из тростника. В этих домах и жили казаки — сотня или несколько сотен в каждом. Обычно на Сечи стояло 38 куреней, носивших имена украинских городов или знаменитых запорожцев. Кроме жилых кварталов на Сечи имелись канцелярия, арсенал и продуктовые склады, а в XVII в. была сооружена Покровская церковь. За воротами Сечи располагалась рыночная площадь с лавками и харчевнями. Здесь разрешалось жить приезжим — русским, армянам и жидам, а в мирное время — туркам и татарам. Внешний рынок являлся тем местом, где продавалась награбленная добыча. На Сечи была небольшая речная гавань с пристанью, куда приходили турецкие, греческие и итальянские суда.

Раз в год каждый курень выбирал себе атамана, а все курени, собравшись вместе на Раду (совет), избирали кошевого атамана, а также тех, кто должен был занимать административные посты. Все важные вопросы решала только Рада. В конце зимы казаки бросали жребий — кому идти на войну, кому охранять Сечь, а кому отправляться на охоту и рыбалку. Добыча делилась на две равные части. Одна шла в казну Сечи, а другая, после выделения денег в пользу сечевой церкви и монастырей, которые содержали казаки, делилась поровну между всеми казаками — и теми, кто воевал, и теми, кто оставался на защиту Сечи, и кто заготавливал продовольствие.

Всякий запорожец мог в любое время покинуть Сечь. Он мог уйти, а потом снова вернуться. Человека, пожелавшего стать сечевиком, гетман спрашивал: «Веруешь ли в Бога?», и если человек отвечал «да», то его просили перекреститься. Если он делал это, то его считали христианином. Затем уже никто не спрашивал его, кто он, откуда явился и почему решил уйти на Сечь. Хотя большинство запорожцев являлись украинцами, но было много и тех, кто приходил из Московии и Белоруссии. Среди запорожцев находились люди и других национальностей.

Гетманом называли «вожака» свободных казаков, а «великим коронным гетманом» — командующего войсками в Польше и Литве.

Атаманами (по-украински «отаманами») именовали командиров куреней или небольших отрядов.

Об Иване Подкове

В 1574 г. молдавский господарь Ион III (Ян) (Грозный или Армянин) обратился к королю Стефану Баторию с просьбой помочь ему в борьбе с турками. Польский дворянин Ян Свирговский, с ведома польских властей или без него, собрал отряд запорожских казаков и вошел в Молдавию. Сначала казаки одерживали победы, но в конце концов турки и их ставленник Петр III Хромой уничтожили их отряд; оба Яна были убиты. Через три года молдаване обратились к казакам с просьбой помочь им свергнуть Петра. Среди запорожцев, отправившихся в Молдавию, находился некий Иван Подкова, выдававший себя за брата больного господаря Ионы III (прозвище ему дали из-за его огромной силы — он ломал руками подковы). С отрядом в 600 запорожцев Подкова пересек Днестр и был провозглашен в Яссах господарем, где воцарился с большой помпой. Однако Стефан Баторий, опасаясь войны с Турцией, приказал Подкове уйти из Молдавии. Позже его арестовали в Польше и во Львове отрубили голову в присутствии турецкого посла.

Самойло Кишка; народные думы

Запорожец Самойло Кишка (Кошка) является героем самой длинной украинской исторической думы. Она с большими подробностями повествует о том, как Самойло Кишка, проведя долгие годы в плену у турок, захватил галеру, на которой служил гребцом, и вместе с другими украинскими пленниками привел ее в устье Днепра, где встретился с отрядом запорожцев, собиравшихся в морской набег. Народные песни такого типа создавались и исполнялись кобзарями — стариками, часто слепыми, которые ходили по Украине от села к селу. Они пели или, вернее, декламировали свои песни «о делах давно минувших дней», аккомпанируя себе на кобзе, очень простом струнном инструменте. Кобзари сохранились на Украине до самой революции. Как социальное явление их можно сравнить с ирландскими бардами, а украинский плач об ушедшей славе благородных русских православных домов похож на ирландские плачи по англо-ирландским католическим семьям, погибшим после падения Лимерика.

Большое число слепых среди украинских кобзарей в XVII в. объясняется тем, что крымские татары жестоко наказывали украинских пленников после их первой неудачной попытки побега, а после второй выкалывали им глаза и отпускали на волю. Вернувшись в родные края, эти люди зарабатывали себе на жизнь исполнением песен.

«О Смуте на Руси»: атаман Заруцкий

Среди украинских казаков, принимавших участие в русской Смуте, был запорожский атаман Заруцкий. Он достиг определенного положения из-за того, что в его руки попала Марина Мнишек, польская дама, которая стала женой сначала первого, а потом и второго Лжедмитрия. Когда второй Самозванец, которого враги называли Тушинским вором (поскольку он разбил свой лагерь в селе Тушине под Москвой), был убит, Заруцкий увез Марину Мнишек вместе с ее сыном от второго Лжедмитрия в Астрахань. Этот мальчик известен под кличкой Воренок. Последний не давал покоя русским властям даже после избрания Михаила Романова царем в 1613 г. Новый царь послал донским казакам приказ: «Напишите своим братьям волжским, уральским и терским казакам, что если они имеют в себе страх божий, то пусть не оказывают поддержки Воренку». Воеводы, князья Одоевский и Головин, при поддержке донских казаков спустились вниз по Волге и разгромили тех, кто оказался на стороне Заруцкого и Воренка. Заруцкий бежал в закаспийские степи и там погиб (Марину Мнишек бросили в тюрьму, где она и умерла, а ее сына, Воренка, повесили. — Пер.).

О походах запорожских казаков во времена Сагайдачного

До сегодняшнего дня на Украине сохранились легенды и песни о морских походах запорожцев. Самую громкую славу снискал их набег на Кафу в 1617 г., во время которого было освобождено огромное число невольников. Рассказ об этом рейде оставили нам московский посол в Стамбуле Мансуров и дьяк Симонов. Они писали, что осадные лестницы оказались слишком короткими, чтобы по ним можно было взобраться на стену; тогда казаки привели верблюдов, которые паслись поблизости, и установили лестницы на их спинах.

Об отношениях запорожских и донских казаков

Эти два казацких войска никогда не вступали в серьезные конфликты, за исключением тех случаев, когда запорожцы воевали в рядах польской армии, а донцы — московской. Сечь и Дон были союзниками в своей борьбе против турок и крымских татар. В донских летописях часто встречаются записи о том, как запорожцы приходили к ним на помощь. Многие сечевики в одиночку и группами бежали на Дон, не желая подчиняться полякам. В одном московском отчете XVII в. указывалось, что «на Дону есть запорожские черкасы, и многие люди не понимают, почему черкасы живут на Дону. Атаманы и казаки поддерживают связи с черкасами. Атаманы и казаки к тому же посещают их за порогами, а черкасы приезжают на Дон» (Быкадоров И.Ф. Донское войско в борьбе за выход в море).

В 1621 г. 1500 донцов и 300 запорожцев вместе отправились в морской поход. В 1629 г. два казацких войска объединились для набега на побережье Крыма. В 1639 г. 3 тысячи запорожцев отправились на Дон, чтобы принять участие в осаде Азова, значительно ослабив тем самым силы Павлюка в борьбе против поляков.

Об освобождении пленников казаками

Духовную основу казацких подвигов составляло стремление освобождать своих соотечественников, захваченных в плен турками и татарами. Страдания несчастных, которые попали в руки турок, стали темой многих казацких легенд и песен (средств «народной» пропаганды тех лет). В одной из таких песен рассказывалось, как татары напали на село, сожгли его, а все имущество разграбили. У героя этой песни убили старуху мать, а жену увели в рабство. У него на руках остались малые дети. Часть селян татары убили, а других увели в неволю.

Много песен написано об украинских девушках, ставших женами турок. Общая тема их такова: турецкий паша любит украинку, окружает ее роскошью, но она видит страдания своих соотечественников, и ее сердце разрывается от боли. Очень популярной стала песня о девушке Марусе («Маруся Богуславка»), в которой пелось о том, как в темнице 30 лет бедовало 700 казаков. На Пасху паша турецкий оставил полонянке Марусе, поповне Богуславке, ключи от этой темницы. Она отомкнула ее, выпустила на волю казаков, провожая их такими словами:

Ой, казаки,

Вы бедные невольники!

Говорю вам — спешите,

В города христианские бегите!

Казаки считали освобождение пленников своим святым долгом, хотя это доставляло им много проблем, а содержание освобожденных требовало больших денег. Об этом напоминали московскому царю донские казаки, когда причитавшееся им жалованье задерживалось. В 1614 г. они писали: «Государь, в этот год мы отправили три сотни душ, мужских и женских, на украйну твоего величества, но до сих пор не получили твоего высокого повеления прислать суда и пищу для этих пленников. Они умирают с голоду; они не могут жить, как мы живем, на одной траве и воде». Донские казаки любили упрекать Москву, утверждая, что служат «не за мзду и не за земли, а за одну только траву и воду».

Киев как интеллектуальный центр

Благодаря инициативе и влиянию Сагайдачного Киев превратился в интеллектуальный центр Украины. Во времена митрополита Петра Могилы молодые люди, получившие образование в киевских школах, монастырях и во вновь основанной Киевской академии, мало отличались от поляков, обучавшихся в иезуитских школах и колледжах. Православное возрождение из румынских княжеств и Константинополя перекинулось на Украину. После присоединения Украины к России влияние Киевской академии и православной мысли юго-запада стало ощущаться и в Москве. Выпускники этой академии сыграли важную роль в реформах патриарха Никона в 1660-х гг. Украина и ее связи с дунайскими и итало-греческими странами способствовали распространению западного влияния в России за полвека до Петровских реформ. Помимо коммерческих контактов с Северо-Западной и Центральной Европой оно проявилось и в дунайско-эгейском и римском воздействии на церковную литературу, живопись и архитектуру того времени.

Невзирая на войны и внутренние неурядицы, во второй половине XVII в. Киев по-прежнему оставался духовным центром. Однако группы местных интеллектуалов, которые были особенно активны в церковной политике, не оказывали влияния на текущие события, поскольку были чужды широким массам крестьян и казаков. В этом смысле очень характерен пример Юрия Немирича, который получил прекрасное образование в Голландии (в Лейденском университете), где провел 10 лет своей жизни. Вернувшись на родину, он принял участие в борьбе Хмельницкого и последующих политических конфликтах. Однако, несмотря на все старания этого человека, его деятельность не принесла успеха. Казаки никогда не понимали Немирича, и он погиб.

О восстаниях в 1630–1638 гг.

Шевченко, национальный поэт Украины, живший в XIX в., посвятил одно из своих стихотворений — «Ночь Тараса» — восстанию Тараса Федоровича. Существует также народная песня о гетмане Сулиме, очень похожая на песню о Самойло Кишке. Павлюк, пожертвовавший собой ради спасения других, стал героем многих легенд. Остраница был одним из самых талантливых казацких военачальников. Отчаявшись победить поляков, он вовремя ушел на Дон.

Украина после подавления первого казацкого восстания

Украинцы считают, что в 1638–1648 гг. в их стране царили отчаяние и унижение: «Ничего хорошего не происходило в королевских землях со времен битвы при Кумейках до восстания Хмельницкого. Помещики слетались сюда, словно стая саранчи. За проезд по дорогам приходилось платить; через каждые три мили стояли конторы по взиманию денег. В старой доброй Украине даже церкви отдавались на откуп жидам».

Сечь была мертва; морские походы и набеги на крымских татар прекратились. «Днепр спрашивает Дунай: „Почему на твоих берегах больше нет моих казаков?“ И тихий Дунай шепчет в ответ: „Батько Днипро, я и сам удивляюсь и гадаю, почему твои казаки больше ко мне не приходят“».

Несмотря на стремление польских историков преуменьшить тяжесть условий, в которых жило православное население Украины, некоторые из них, позже писавшие, не жалеют слов для характеристики зверств польских помещиков. Современник Хмельницкого, поляк Твардовский, автор «Трех королей из династии Ваза», честно признал, что во всем виноваты поляки, которые обращались с крестьянами с такой жестокостью, что те вынуждены были поднять восстание. Французский инженер Боплан подчеркивал, что положение украинских крестьян можно сравнить лишь с проживанием в условиях каторги, которую отбывали провинившиеся французские сервы.

О восстании Богдана Хмельницкого

Восстанию Богдана Хмельницкого посвящена целая серия классических трудов русских историков. Наиболее значимыми являются работы Н. Костомарова (1817–1885) и П. Кулиша (1819–1897). Работа последнего — «История объединения России» — имеет большую историческую ценность. Кулиш был современником Костомарова, но их взгляды отличались. Интересно, что книгой Костомарова — хотя он и не был украинцем — восхищались украинские националисты того времени. Он идеализировал казацкую «любовь к свободе» и пытался найти социальные и революционные мотивы в их борьбе 1648–1654 гг. Кулиш, несмотря на свое украинское происхождение, считал, что объединение Украины с Россией являлось исторической необходимостью и что украинцы, предоставленные самим себе, не сумели бы установить в своей стране порядок.

События 1648–1653 гг. подробно описаны Грушевским в его труде «История Украины — Руси» (Т. 8. Ч. 3 (1648–1650); Т. 9. Ч. 1 (1650–1653); см. также: Одинец Д. Присоединение Украины к Московскому государству; Мякотин. Очерки социальной истории Украины в XVII–XVIII веках.

О внешней политике Владислава IV

Вполне вероятно, что «королевское письмо» Владислава IV к Хмельницкому является подделкой, но вряд ли стоит сомневаться в том, что король посвящал гетмана в свои политические планы. Он собирался предпринять решительные действия против турок в союзе не только с Веной и Венецией, но и с Москвой. Эти действия должны были помешать возрождению Османской империи и ее наступательной политики в третьей четверти XVII в. В случае войны с турками Польша нуждалась в помощи казаков, поэтому весьма вероятно, что Владислав пообещал Хмельницкому восстановить все древние казацкие привилегии. Впрочем, нам неизвестно, заходил ли король в своих тайных сношениях с Хмельницким так далеко, что посвящал его в планы ограничения свобод польской олигархии.

О польской армии в августе 1648 г.

Польское войско, поспешно собранное после разгрома коронного гетмана Потоцкого под Желтыми Водами и Корсунью, состояло из многочисленных отрядов феодального ополчения и хорошо обученных немецких наемников. Поляки никак не могли договориться о том, кто будет ими командовать, поэтому были назначены три командира: Доминик Заславский, Остророг и младший Конецпольский. Потешаясь над ними, Хмельницкий говорил, что во главе поляков стоят: «перына», «латына» и «дытына», ибо Заславский был страшно изнежен, Остророг хорошо знал латынь, а сыну прославленного ветерана и друга Владислава IV было всего 18 лет (еще ребенок — дытына). Подобно обреченной армии Кара-Мустафы, которую 30 лет спустя разгромит под Веной польский король, войско, шедшее на казаков, было нагружено всяким добром, словно странствовавший двор. В Пилявцах поляки жили так весело, что люди съезжались туда играть свадьбы и крестить младенцев. Поляки привезли с собой тысячи цепей для будущих пленников, поскольку в победе над «быдлом» никто не сомневался. Была составлена даже специальная молитва: «О, Боже, не посылай Своей помощи ни нам, ни казакам, просто посмотри сверху, как мы разделаемся с этой чернью».

О Иеремии Вишневецком

Вишневецкому принадлежали обширные поместья на левой стороне Днепра. Князь Иеремия был единственным человеком, который не потерял головы после начала восстания Хмельницкого. Собрав небольшую, но дисциплинированную армию дворян, летом 1648 г. он перешел на правый берег Днепра и начал наступление на запорожские отряды на границе Подолии и Волыни. Ему удалось выиграть несколько сражений, но по всей округе поднимались крестьяне и жгли поместья.

После разгрома поляков под Пилявцами Вишневецкий стал готовиться к новым сражениям. В 1649 г. его избрали коронным гетманом, и он прославился своей героической обороной Збаражского лагеря, где с 15-тысячным отрядом шесть недель отбивался от превосходившего его в десять раз казацкого, татарского и крестьянского войска.

Князь Иеремия являлся необыкновенным человеком. Разносторонне одаренный, он обладал железной волей и был очень популярен среди шляхтичей, но ненавидим магнатами и придворными, которые окружали короля Яна-Казимира. Глубоко верующий католик и образованный человек, он оказался необычайно жестоким по отношению к крестьянам. Подавив восстание в своем селе Погребища, он приказал всех мужчин казнить, а женщин — ослепить. Но для того чтобы кто-нибудь мог увести толпы этих несчастных, он велел оставить на каждую сотню слепых по одной женщине, которой оставляли один глаз. Вишневецкий беспощадно преследовал православную церковь. Если на Полтавщине до него не было ни одного католика, то во время его правления все изменилось, и князь велел построить несколько костелов и монастырей.

О Тимоше Хмельницком и политике гетмана в дунайских княжествах

Вмешательство Богдана Хмельницкого в политику румынских княжеств связано с романтической историей любви его сына Тимофея (Тимоша) и Раксандры, второй дочери Василия Волка Молдавского.

Согласно дьякону Павлу Алеппскому, который оставил описание своей поездки в Молдавию, Тимош «был самым храбрым человеком в мире. Беи и паши, которых посылали из Константинополя, чтобы направить ход событий в то русло, какое было угодно султану, поражались его умениям». Более трезвомыслящие молдаване говорили, что его лицо обезобразила оспа, а сам он оказался неотесанным. Дочь Василия, имевшая роман с сыном венецианского чиновника, а после помолвленная с братом Георгия II Ракочи Трансильванского, отличалась необыкновенной красотой.

В 1648 г., когда Богдан Хмельницкий одерживал над поляками одну победу за другой, Василий Лупул обратился к казакам с просьбой помочь ему в борьбе с самозванцем, Георгием-Стефаном, которого поддерживал трансильванский князь. Тимоша с отрядом казаков послали в Молдавию, где он и увидел Раксандру. После Зборовского мира Хмельницкий добился согласия молдавского господаря на брак их детей, правда, после того, как гетман пригрозил, что для поддержки своего сына он пришлет 100 тысяч казаков.

В 1650 г. Тимош Хмельницкий, разбив вставший у него на пути отряд Калиновского, вошел в Молдавию, и в Яссах была сыграна пышная свадьба.

После разгрома Богдана Хмельницкого под Берестечком летом 1651 г. сторонники Георгия Стефана изгнали из столицы Молдавии Василия Волка, и он снова обратился за помощью к казакам. Тимош перешел Днестр и выгнал Стефана, собравшего армию из валахов, мадьяр, немцев и сербов: «Молодой Хмельницкий вошел в Яссы. Город был разграблен его войсками. Турок и евреев убивали, расспросив предварительно, где они спрятали свои сокровища. В городе звонили колокола. Патриарх Антиохийский прочитал „Отче наш“ в честь Василия, Богдана, Тимоша и его супруги. Василий вернулся, и казаки приветствовали его артиллерийским салютом».

Однако триумф Тимоша оказался недолгим. Валашский господарь Матвей Бассараб, несмотря на помощь казаков, разгромил войско Лупула. Преследуемый от Ясс Георгием Стефаном, старый князь вынужден был искать убежища в Богдановой столице Чигирине. Тимош собрал новое казацкое войско и снова перешел на другой берег Днестра, но под Сусеавой его окружила армия Стефана. Раненный в колено, Тимош через несколько дней умер. Его тело привезли в Чигирин и похоронили в семейном поместье Субботов. Его жена, родившая в Чигирине близнецов, много лет спустя попала в руки к полякам и была обезглавлена.

Турки, Богдан Хмельницкий и Георгий Ракочи по разным причинам мечтали о создании блока государств, который включал бы в себя Трансильванию, Валахию, Молдавию, Украину, Крымское ханство и стал бы буфером между территорией Османской империи и владениями Габсбургов, а также Польшей и Москвой. Имперская политика турок в Черкесии, грузинских царствах и Дагестане, направленная против Москвы и иранской монархии, базировалась на той же самой идее. Эту политику проводили в течение последующих трех десятилетий визири из семейства Копрулу, а также Кара-Мустафа, которые поддерживали венгерских и трансильванских мятежников, боровшихся против Габсбургов, а также Михаила Дорошенко и Юрия Хмельницкого в их борьбе против Польши и Московии. Эта турецкая политика, включавшая в себя предоставление права на широкую автономию, а также определенную терпимость среди разных ветвей христианства и отвечавшая интересам безответственной местной знати, всегда находила поддержку в указанных странах.

Москва и поддержка мятежников

Несколько десятилетий после Смуты московское правительство относилось к украинским казакам (которых оно называло «запорожскими черкасами») с большим подозрением. Государственные мужи новой династии Романовых твердо держались монархических традиций и верили в то, что правители должны помогать друг другу (поэтому и были разорваны отношения с английским содружеством после казни Карла I). Советники Алексея Михайловича долго сомневались, стоит ли принимать предложения Хмельницкого, которого они считали мятежником, восставшим против своего государя. Опасаясь, однако, что Хмельницкий сможет договориться с турками или шведами, они решили все-таки принять его предложения. В 1635 г. московским юристам удалось найти предлог, который должен был оправдать царскую поддержку казаков. В результате сформулировали следующую формулу: «Все подданные связаны клятвой верности королю, но и король тоже связан клятвой защищать права и привилегии своих подданных». Московские законники пришли к выводу, что польский король не сдержал своей клятвы по отношению к казакам, поэтому «запорожские казаки со всеми их землями и городами» освобождались от своей клятвы быть верными королю.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.