Архаическая Греция

Архаическая Греция

Под названием «Греция» не следует понимать современное греческое государство с Ионийскими и Kикладскими островами. Греция древних времен состояла, помимо этой территории, еще из всех островов Эгейского моря с Критом и Родосом, всего западного побережья Малой Азии к югу от Геллеспонта, полуострова Халкидики на европейском берегу, а также из сотен колоний, основанных еще в очень отдаленные времена во Фракии, Пропонтиде (Мраморное море), на Понте Эвксинском (Черное море) и на берегах Средиземного моря, начиная от Кипра и Египта и до восточного побережья Испании. Отдельные колонии, например, Сиракузы достигали большой силы и значения. Но эта широко раскинутая сеть колоний никогда не была единым государством.

С незапамятных времен на европейском и азиатском материке обитали пеласги, народность родственная грекам. Финикийцы очень рано стали посещать греческое побережье и острова и основали там много поселений; кроме них, эти места посещала еще одна народность – карийцы, отъявленные морские разбойники, у которых греки много чему научились.

Родина предков греков – Малоазийская возвышенность. Часть их шла морским путем, заселяя острова Архипелага и в некоторые местности в европейской части Греции, как, например, Аттику и Арголиду, причем вытеснила на своем пути фракийцев. Другая волна, переправившись через проливы, на материк пришла сухим путем и заняла северную Грецию, преимущественно полуостров Эпир, где древнее святилище Додоны стало их религиозным центром. Во второй половине XII столетия до н. э. несколько греческих племен переселились оттуда первоначально в Фессалию и Дориду в Средней Греции, а затем через Ахайю в Лакедемон, завоевав который, они образовали Лакедемонское государство со столицей Спартой. Переселение продолжалось и далее на юг через море на острова Архипелага, Крит и Родос и в Галикарнас. Следствием этого было неоднократные переселение других племен, в частности ионийцев и эолийцев из Аттики обратно на малоазийский берег в XI-X вв. до н. э. Южная часть этого побережья, где появилось двенадцать новых городов, из которых особое значение приобрели Милет и Эфес, получила название Ионии, а северная часть, тоже с двенадцатью городами – Эолиды.

Принято говорить о «греках» так, как едином народе, однако в действительности этого никогда не было. В государственном смысле греческие племена были очень разрознены. Общими у них были только язык, религиозные воззрения и определенные национальные черты характера, резко отличавшие их от других современных им народов. Даже в структуре их языка заметны творческая острота мышления, чувство гармонии и стремление к анализу. Однако, уже наличие в геческом языке трех наречий является доказательством того, что с самого отдаленного времени греки не были одним целым народом, а распадались на три ветви: дорийскую, ионийскую и эолийскую. Тем не менее, язык был связующим началом, значение которого еще больше увеличилось с распространением в VIII в. до н. э. в Ионии и Эолиде поэм Гомера, ставших достоянием всей греческой культуры.

Общность языка и религии создавала возможность заключения между греческими обшинами, союзов (амфиктоний), целью которых было совершение торжественных богослужений общим богам. Такие религиозные празднества, повторявшиеся через определенные промежутки времени (от четырех до девяти лет), имели следствием появление общего летоисчисления, возникновения общей храмовой кассы, а также обуславливали мир между участниками в течение всех празднеств. Вместе с тем, с введением суда посредников для участников союза стали обязательными некоторые положения, относившиеся к области международного права: 1) ни одно из эллинских племен не имело право разрушать до основания поселений другого и 2) ни у одного осажденного греческого города не могла быть отведена вода. Такие постановления не обязывали к совместным действиям, не обеспечивали даже мира, а лишь ослабляли несколько жестокости войны и подчеркивали тем самым принадлежность к одной народности. Важнейшим из этих союзов был дельфийский, посвященный Аполлону. В результате всего этого с VII в. до н. э. слово «эллины» стало общим названием греческого народа; всех других, не принадлежавших к их племени, греки называли варварами.

Подобным же образом жители островов Арголийского и Саронического заливов, заключив морскую амфиктонию, основали общую святыню на острове Калаврии (Порос); жители ионийских Кикладских островов создали в 800 г. до н. э. подобную же святыню на острове Делосе; жители 12 ионийских городов Малой Азии создали Панионион в отрогах гор Микале и т. д.

Подобное же влияние оказали атлетические игры, приуроченные к религиозным празднествам. Постепенное присоединение различных племен к происходившим каждые четыре года Олимпийским играм в Элиде, у древнейшего в Пелопоннесе святилища Зевса, имело громадное национальное значение. Запись имен победителей в играх, вошедшая в обычай с незапамятных времен, стала производиться регулярно с 776 г. до н. э. Четырехлетние промежутки между играми послужили основанием для исторического летоисчисления греков, и 776 г. до н. э. можно принять за начало греческой истории.

Несмотря на эти союзы, содействовавшие объединению нации, необыкновенно сильно развитое у греков чувство самостоятельности способствовало дроблению греков на мелкие, иногда даже очень мелкие общины, которые были совершенно независимыми. Этот в высшей степени интенсивно проявившийся партикуляризм, не допускавший сосредоточения сил всей нации даже в случае самой крайней необходимости, послужил причиной того, что такой богато одаренный народ, как греки, который мог завладеть всем миром, не создал мощного государства.

Отсутствие определенных сухопутных границ и договоров между отдельными государствами, естественно, вело к нескончаемым раздорам и даже кровопролитным войнам, доходившим до порабощения или полного истребления побежденных государств. Эта внутренняя разрозненность и непрестанные междоусобицы привели к политическому упадку народа и подчинению его единой власти более слабого в потенциале македонского царства.

Однако, такая раздробленность греков, пока им еще не угрожали сильные соседи, даже сыграла положительную роль. Мужество и храбрость были присущи грекам от природы, но качества эти могли только развиваться в условиях тогдашней жизни греческих государств, когда каждый свободный гражданин принимал активное участие в государственной жизни и считал своим долгом жертвовать для блага и независимости родины всем, не исключая и жизни. Поэтому физическое развитие и умение хорошо владеть оружием было целью и гордостью каждого грека. Между мужчинами шло вечно соревнование в этом, воспитавшее воинственный дух народа. Оно перешло в соревнование между общинами или государствами, и постоянное взаимное общение между ними влияло на политическое, научное, литературное и художественное развитие всего греческого народа, которому потомство так благодарно за гениальные произведения, покрывшие навеки греков той эпохи неувядаемой славой.

Географическое положение Греции немало способствовало осуществлению и без того резко проявлявшегося стремления греков к созданию отдельных самостоятельных государств. Значительное число островов, масса глубоко врезавшихся в берег бухт и заливов, отделявших одну область от другой и затруднявших в то время доступ в эти области, горы, отделявшие европейскую Грецию от материка, – все это способствовало безопасности отдельных государств. Полуостров Эпир, расположенный к востоку от Фессалии, весь изрезанный высокими горными хребтами и глубокими ущельями, считался совершенно недоступным для войск. От разделявшего эти области горного хребта Пинад (2200 м) и его продолжения на юг к Эгейскому морю идут три непроходимых отрога. Через самый северный из них, отделяющий Македонию от Фессалии и оканчивающийся почти у самого моря Олимпом, около 3000 м высотою, имеется только один проход к Темпейской долине, если не считать трех тропинок, доступных лишь для вьючных лошадей. Второй отрог – Отийский хребет – имеет тоже только один горный проход на высоте 800 м, и, наконец, третий – самый южный Отийский хребет в 2150 м высотою круто спускается к заливу, оставляя лишь узкий (в прежнее время) Фермопильский проход, шириною в одну колею. Кроме этого прохода, существовала лишь одна горная тропинка через хребет. Таким образом, доступ войск в страну был сильно затруднен, и в нескольких местах легко можно было отразить неприятеля, даже превосходившего греков по своим силам.

На севере Фракию и Македонию населяли в то время воинственные, но слабые племена, наступления которых нечего было опасаться; нападения с моря также нельзя было ожидать, потому что единственный народ, занимавшийся в широких размерах мореплаванием – финикийцы, не обладали воинственным духом.

Средняя Греция (Эллада) и Пелопоннес настолько изрезаны высокими горами, что вся страна является подобием шахматной доски, состоящей из возвышенностей и ущелий, резко отличающихся друг от друга. Такое различие в физических условиях отдельных областей Средней Греции воздействовало различным образом на ее население, влияя на способы обработки земли и другие занятия жителей. Все это отражалось на развитии государственной жизни, причем близкое соседство побуждало греческие племена к заимствованиям друг у друга. Это послужило причиной того, что присущая грекам физическая и духовная подвижность и стремление к созидательной деятельности достигли своего наибольшего развития.

Несмотря на национальную гордость и чувство собственного достоинства, греки не были настолько ограниченными, чтобы отрицать все хорошее только потому, что оно исходит от чужих (варваров). Их гибкий и восприимчивый ум легко усваивал все, что им нравилось, или обещало быть полезным, но они никогда не применяли ничего воспринятого механически. От финикийцев, занесших им знания египтян и халдеев, они восприняли очень многое, несмотря на то, что считали их обманщиками и разбойниками и питали к ним отвращение и презрение. От них греки переняли начертание букв и цифр, меры веса, ткацкое и красильное искусство, кораблестроение и мореходство, способы постройки гаваней и дорог и т. п. Финикийцами же были занесены в Грецию и культурные растения: виноградная лоза и масличное дерево, смоковница и другие плодовые деревья, лавр и мирт, платан и т. п. При заботливом и умелом уходе все эти растения, даже финиковая пальма, отлично привились в благодатном климате средней и южной Греции. Благодаря трудолюбию греческого народа вино и масло очень скоро стали ценными предметами вывоза.

Из многочисленных греческих общин и государств сильнейшими были Спарта и Афины, явившиеся, соответственно, представителями дорийского и ионийского племен. Спартанцы и афиняне резко различались между собой своими племенными особенностями и устройством государственных институтов. Спарта владела завоеванным ею Лакедемоном, к которому после продолжительной войны присоединила в VIII в. до н. э. Мессению. Афины были расположены на отделенной от Беотии высокими горными хребтами Аттике – полуострове, который был единственным во всей Греции местом, незатронутым переселением дорийцев.

Старинная патриальхальная организация греческого общества, основанная на власти военных вождей (царей), ко времени Гомера, исчезла повсеместно за исключением Спарты. Здесь привилась совершенно особая форма правления, во главе которой одновременно стояли два равноправных наследственных царя, что, естественно, вело к постоянным трениям между царскими родами и их сторонниками. Конец этому положило в IX в. до н. э., законодательство Ликурга, внесшее в страну мир и давшее ей конституцию, которая просуществовала с небольшими изменениями на продолжении семи веков.

Наряду с двумя царями на верху управления стоял государственный совет или совет старейшин, состоявший из двадцати восьми выбираемых пожизненно, граждан, в возрасте старше 60 лет. Они, несли обязанности жрецов, обладали известными судебными правами, а также правом созыва народного собрания и ведали иностранным представительством. Однако их власть постепенно стала ограничиваться эфорами (наблюдающими). Эти последние, выбиравшиеся ежегодно в числе пяти человек, являлись высшей полицейской властью впоследствии они стояли на страже конституции и имели право привлекать к ответу царей и обвинять их перед советом старейшин. Эфоры сопровождали царей во время войны, ведали внешней политикой, разрабатывали законопроекты и вносили их на обсуждение граждан.

Основой государства в Спарте была община с аристократическим строем. После покорения Лакедемона плодоносная равнина, орошаемая рекой Эвротом, была разделена на 4500 равных частей, распределенных между завоевателями дорийцами, но не в виде собственности, а лишь в аренду от государства для обработки. Их нельзя было ни продавать, ни дробить на части, ни дарить. В случае отсутствия мужских наследников вопрос о дальнейшем владении решали цари. Этот неизменный закон о землевладении был краеугольным камнем спартанской конституции. Владеющие землей, то есть материально обеспеченные дорийские воины, спартанцы, являлись правящим классом и имели большое влияние на правительство и законодательную власть, решая вопросы о войне и мире, о заключении союзов, и участвуя в выборах членов совета старейшин и остальных должностных лиц.

Это влияние ограничивалось, однако, в изначальной степени самой формой, в которую выливалось их участие в делах государства. Каждое полнолуние цари созывали общее собрание граждан, происходившее на открытом воздухе. Никаких дебатов не полагалось, и внесенные предложения без всяких поправок принимались и отвергались, не по подсчету голосов, а по восклицаниям большинства.

Главная цель законодательства Ликурга заключалась в том, чтобы создать из спартанцев лучших воинов в мире. Поэтому воспитание детей мужского пола с ранних лет было строго военным. Дети слабого телосложения попросту подкидывались или отдавались в семьи низших классов. Начиная с семилетнего возраста, воспитание ребенка велось государством. Молодые люди, согласно их выбору, разбивались на группы по пятнадцать человек, имевших общий стол. Внутренний распорядок этих групп носил военный характер. Обучение и образ жизни были приурочены к будущей военной деятельности питомцев и характеризовалось простотой, строгой дисциплиной, закаливанием тела и упражнениями с оружием. Спарта, будучи неукрепленным городом, а широко раскинутой открытой деревней, более всего походила на военный лагерь, из которого никто не смел отлучаться. Уход из Спарты был равносилен дезертирству и карался смертной казнью. Выходы из долины Эврота охранялись часовыми. Путешествовать спартанцы также не могли, за неимением денег, кроме железных монет, не имевших цены в других странах. Обладание золотом и серебром спартанцам запрещалось, равно как и занятия ремеслами и торговлей. Воспитание являлось исключительно односторонне-военным, в ущерб общему развитию, и продолжалось до тридцатилетнего возраста, после чего спартанец приобретал права гражданина.

Поля спартанцев возделывались покоренными ими прежними жителями страны (илотами), обязанными уплачивать часть урожая своим властителям. Илоты были почти бесправны, и единственным их преимуществом было то, что они не могли продаваться хозяевами, хотя жизнь их и находилась всецело в зависимости от усмотрения эфоров. Благодаря этому, илоты каждую минуту были готовы к восстанию и требовали самого строго присмотра со стороны спартанцев. В мирное время оружие им совсем не доверялось, в военное время они выступали на суше легко вооруженными, а на море – гребцами.

Многочисленный средний класс был представлен периэками (окрестные жители), населявшими менее плодородные земли за долиной Эврота; они возделывали их лично для себя и, помимо того, занимались ремеслами и торговлей. Периэки были обязаны нести службу в войсках и набирались туда в значительном количестве. В первое время они служили в качестве легковооруженных и гребцов, а позднее, когда число спартанцев уменьшилось, и в качестве тяжеловооруженных (гоплитов).

Число спартанцев после завоевания Мессении и распределения в ней, как и в Лакедемоне, земельных участков достигло 9000 человек, позднее же оно сильно уменьшилось: в 500 г. до н. э. их армия состояла из 12 лохов по 500 человек каждая, то есть всего из 6000 человек. К флоту Спарта проявляла мало интереса, поэтому число кораблей было не велико; военный порт находился на Гитейоне в Лаконском заливе. Их войско считалось самым лучшим и обеспечивало Спарте первое место не только в Пелопоннесе, но и во всей Греции.

Благодаря превосходству военных сил Спарты все пелопонесские государства, за исключением Арголиды, уже издавна признали ее гегемонию и предоставляли в ее распоряжение свои войска; такое соотношение известно под именем Пелопоннесского союза. Однако этот союз не был прочным. Когда в 480 г. до н. э. всей стране угрожало нашествие Ксеркса, союзники не обнаружили никакой сплоченности. Войска всех участников союза собрались лишь перед Саламинской битвой под влиянием Фемистокла, но уже при Платее в 479 г. до н. э. отсутствовали войска Элиды и Аркадии. Лакедемонская гегемония покоилась на непрочном основании, что особенно сказалось во время кампаний за Коринфский перешеек.

Полуостров Аттика, единственная земля в европейской Греции населенная ионийским племенем, имеет по большей части скалистый грунт, покрытый тонким слоем земли. Поэтому хлеб не может произрастать в количество достаточном для пропитания всего населения, но зато с успехом культивируются виноградная лоза, масличное, фиговое и другие деревья. Почти круглый год (336 дней) небо ясно, солнце светит непрерывно. Лето сухо и жарко, дожди выпадают только зимой. Поэтому Афины по справедливости называют «солнечными», а прекрасный климат сказался на характере их жителей, которым был свойственнен острый и подвижный ум, духовная и физическая свежесть.

Первоначально в Аттике существовало двенадцать самостоятельных общин, которые еще в эпическое время были соединены героем Тезеем под властью Афин, а цитадель (Акрополь) этого города с его святынями стали центром нового государства. Семьи старинной знати (эвпатриды) переселились туда; их старания мало помалу привели к ограничению царской власти и введению республики. Главою государства сделался архонт, который выбирался из их среды сперва пожизненно, а с 753 г. до н. э. лишь на десятилетний срок; с 682 г. до н. э. во главе государства были поставлены, в качестве руководящей власти, девять архонтов, выбираемых из числа эвпатридов на один год, и государственный совет из пятидесяти одного члена, из среды старинной знати. Члены государственного совета (эфеты) исполняли обязанности судей и вместе с архонтами составляли высшее судилище – ареопаг. Народ сохранил свое старое деление на четыре филы (колена).

В VIII и VII вв. до н. э. произошли крупные экономические перемены, вызванные мореплаванием и торговлей, которые оказали большое влияние на жизнь Афин. Развитию греческого судоходства очень благоприятствовали географическое положение и климатические условия Греции: именно обилие островов, глубокие заливы, большое число закрытых бухт и гаваней, хорошая погода с весны до осени, дующие все лето северные ветры, часто свежие днем, но стихающие к вечеру, и правильные бризы, а также благоприятная для мореплавания прозрачность воздуха. Высокие острова в Эгейском море, на пути из Греции в Малую Азию, дают возможность легко определить свое место, так как все время берега не теряются из виду. Греки, уже издавна занимавшиеся судоходством, хотя и в очень небольших размерах, переняли искусство судостроения и мореплавания от финикийцев. При своих способностях они скоро догнали своих учителей, но все же уступали последним в искусство кораблестроения и смелости; они очень редко выходили за пределы Геркулесовых Столбов, и, по их собственному признанию, финикийцы остались на первом месте во всем, что касалось морского дела.

Лишь один раз, уже позднее, в эпоху Александра Великого, греком из Массилии (Марселя) Пифеем была предпринята крупная и смелая экспедиция с научной целью. Предполагая, что земля шарообразна, он решил проникнуть за полярный круг, где не заходит солнце. Так далеко он, разумеется, не дошел, тем не менее, он прошел Ирландским морем до Шотландских островов и вернулся обратно через Северное море и Английский канал, посетив, вероятно, в целях отыскания янтаря, побережье Северного моря. Это плавание, во всяком случае, можно считать выдающимся.

Склонность к мореплаванию не была одинакова у всех греческих племен. Во времена исторические уже можно проследить различие в их отношении к морю. Из дорических государств наиболее склонным к судоходству оказался Коринф, лежавший между двумя морями, а также его соседи – Мегара и Сикион, и острова Эгина и Коркира (Корфу). Из эолийских – двенадцать городов в Малой Азии. Лучшими же греками-мореплавателями были все-таки ионийцы, жившие в Малой Азии, а также на островах и в Аттике. В качестве торговых кораблей они применяли круглые суда, преимущественно парусные, в качестве военных – длинные гребные суда. Эти последние почти до 500 г. до н. э. были однорядными (униремы), тридцативесельными (триаконтеры) и пятидесятивесельными (пентеконтеры).

Гомер творил, скорее всего, в VIII в. до н. э., но повествовал о событиях, 500-летней давности. Его описания судов соответствуют, в основном, его времени, хотя отдельные детали могут относиться и к более ранней эпохе. Гомер стремился избегать анахронизмов. Он ни разу не упоминает таран – характерную деталь военных кораблей его времени. Длинные корабли Гомера были беспалубными. Небольшие палубы имелись только на носу (смотровая площадка) и на корме, где располагался капитан. Гребцы сидели на скамьях. Спать на судне им было негде, поэтому старались на ночь причаливать и вытаскивать судно на берег. Использовались 20-весельные суда (посыльные, разведочные), 50-весельные – пентекотеры, изредка встречались и 100-весельные. Гомер не упоминает триаконтеру, но 30-весельные суда в его время наверняка существовали. Корпус судов был очень узким, низким и легким. Его покрывали смолой, отчего все гомеровские корабли – «черные». Весла закреплялись в уключинах, поворачиваясь на штырях, и дополнительно удерживались на месте кожаными ремешками. Гомер упоминает одно рулевое весло – по-видимому, характерная черта Микенской эпохи. На современных ему изображениях обычно показаны два рулевых весла. Парусное вооружение сводилось к единственному прямому парусу, крепившемуся к горизонтальному рею. Мачта была съемной. Стоячий такелаж состоял двух форштагов, крепившихся по обеим сторонам носовой части, и одного бакштага; бегущий такелаж включал брасы, шкоты и гитовы.

Суда гомеровской эпохи изображены на геометрических вазах (850-700 гг. до н. э.) – это суда двух типов: одни – узкие, беспалубные, другие – со сложной надстройкой. Все они имеют таран – приспособление, появившееся после 1000 г. до н. э. и изменившее тактику морского боя (вопрос о том, кто изобрел таран, финикийцы или греки, остается открытым, как, впрочем, и вопрос о датировке этого изобретения. Некоторые исследователи – Моррисон, Кассон, Баш – считают, что то приспособление, которым снабжены изображенные на геометрических вазах VIII в. галеры, служило для предохранения их носовой части при вытаскивании на берег, а не для потопления судов противника. Настоящий же таран появился, по их мнению, не ранее первой половины VII в. до н. э.). Применение тарана заставило строить корабли с более массивной и прочной носовой частью. Примечательно, что суда с надстройкой – продольной боевой палубой, оставляющей по обе стороны место для сидящих на банках гребцов, частично укрытых фальшбортом – обычно показаны в действии, атакующими, в то время как более легкие беспалубные суда (афракты) в бою не участвуют, хотя и вооружены тараном. На греческих вазах афракты изображались с разным числом весел, от 8 до 19 по борту. Эти цифры нельзя воспринимать буквально – греческие вазописцы не стремились к фотографической точности. В то время, когда все суда еще были низкими и беспалубными, и гребцы на них располагались в один ряд (около 850 г. до н. э. таковыми были все боевые корабли, включая 50 и 100-весельные галеры) необходимости выделять афракты в отдельную категорию не было.

Приемы судоходства были самыми примитивными, благодаря отсутствию карт, лоций, маяков, знаков, компаса, лага и других инструментов подобного рода. Единственным мореходным инструментом, которым располагали древние мореплаватели, был лот. Определялись по знакомым берегам или по приблизительному подсчету пройденного пути, а ночью в открытом море – по звездам. Определение курса было также очень не точно. При ориентации и определении направления ветра первоначально различали четыре пункта: восток, запад, север и юг; ко времени первой Олимпиады (776 г. до н. э.) к ним прибавили еще четыре румба, соответствовавших точкам восхода и захода солнца в дни солнцестояния. Эти точки, принимая во внимание, что широта Средиземного моря около 36°, отстояли на 30° к северу и югу с востока и запада. Такое деление горизонта на восемь частей удержалось до 400 г. до н. э., когда к ним прибавили еще четыре румба, отстоявших на 30° по обе стороны от севера и юга; таким образом, горизонт был разделен на двенадцать равных частей по 30° каждая.

Торговые суда в значительной степени, а самые крупные – даже исключительно, зависели от ветра. Суда без килей и с малой парусностью не могли ходить круто против ветра, их сносило очень сильно даже при галфвинде. Этим объясняется то маловероятное в наше время явление, когда суда заносило в другую сторону, как это было, например с Колаем в Тартессе. Беспомощность судов в дурную погоду ограничивала время судоходства летними месяцами, то есть периодом от середины марта до конца октября, когда стояла хорошая погода. В период от начала ноября до середины марта судоходство прекращалось, суда выходили из гаваней лишь в случае крайней необходимости.

При наличии таких средств успехи мореплавания древних, исходивших все Средиземное море и достигавших на востоке Индии, а на западе Генуэзского залива и Англии, надо признать изумительными. Скорость передвижения их судов и их плаваний нельзя, однако, считать незначительными, особенно же, если принять во внимание зависимость этих последних от господствующих ветров и от знания местности.

Дошедшие до нас сведения об этом вопросе не настолько точны, чтобы можно было сделать верные выводы. Так, например, на переход из Суэца до Баб-эль-Мандебского пролива на большом торговом корабле по страшному в то время Красному морю требовалось около 30 дней, и далее до Малабарского берега дней 40, что давало среднюю скорость 2,5 узла. Расстояние в 810 миль от Карфагена до Гибралтара по прямой линии, при знакомой дороге и благоприятных обстоятельствах, проходилось за 7 дней, то есть в среднем со скоростью в 4,8 узла.

У Геродота (IV, 86) есть указания на еще большую среднюю скорость. У него говорится о переходе в 700 стадий (70 миль) за день и в 600 стадий (60 миль) за ночь, то есть в среднем со скоростью 5,4 узла. Вероятно, эти данные относятся к гребным судам. Быстроходные гребные суда развивали еще большую скорость. Так, например, милетский пятидесятивесельный корабль прошел расстояние в 520 миль из Лампсака на Геллеспонте до Спарты (Гитейон) в три дня (Ксенофонт, Hist. Graec., II, 1; 30), что дает среднюю скорость в 7,2 узла.

Географическое положение Греции и характер ее жителей одинаково благоприятствовали развитию мореплавания и торговли, в особенности же морской торговли. Море было их родной стихией. Подобно всем плававшим на море народам, они в доисторические времена занимались, по-видимому, морским разбоем. В торговле их учителями с самого начала были финикийцы. В этом деле греки оказались очень понятливыми учениками, хотя, как и в искусстве мореплавания, они не сравнялись с учителями. Дурные черты финикийских торговцев, за которые греки их презирали, были переняты ими самими очень скоро. Разницы в солидности и честности между греками и финикийцами не было никакой. По отзыву Демосфена, предприимчивый и вместе с тем честный купец был чудом.

Тем не менее, торговлей занимались даже такие почтенные и выдающиеся люди, как Солон, Платон, Гиппократ, Фалес и Зенон. Стремления к наживе были сильнее предубеждений. Несомненно, однако, то, что в Греции особенно в Афинах, о которых мы имеем больше всего сведений, торговля действовала деморализующе на и без того слабую нравственность населения.

Малоазийские греки получали продукты Азии частью морем от финикийцев, частью же сухим путем через соседние страны – Лидию и Фригию, откуда подвозили их к морю. Из Лидии же они впервые получили чеканную монету – основу всякой правильной торговли. В 700 г. до н. э. первый из греческих городов, город Фокея, отчеканил монету. На ней был изображен, в виде городского герба, морской котик. Ионийские города, в особенности Милет, были первыми греческими городами, достигшими богатства и расцвета благодаря торговле и первыми начали обширную колонизацию, распространившую греческую культуру по всему побережью Средиземного моря. Среди островных греков своим участием в торговле в северной части Архипелага выделились лемносцы, а в южной, до Крита и Элиды – эгиняне, которые значительно раньше остальных греков обнаружили склонность к торговле; из береговых греческих государств выделился Коринф, получивший название «богатого» (Фукидид, I, 13), который благодаря своему выгодному географическому положению, поддерживал сухопутную торговлю с Пелопоннесом и в то же время был посредником в торговых сношениях Востока с Западной Грецией и Италией. Коринф был центром, где быстро расцветали искусства и ремесла; число одних рабов достигало в нем 460 000 человек. Пелопоннес при наличии спартанских воззрений, принимал очень незначительное участие в торговле и промышленности. Тем не менее, в 670 г. до н. э., при царе Арголиды Фейдоне, были отчеканены первые в европейской Греции монеты и установлены меры и веса.

Предметы торговли, вывозимые из Греции, состояли преимущественно из сельскохозяйственных продуктов, а также из произведений искусства и промышленности. Из первых главное место занимало вино; в то время уже существовало несколько сортов вина, из которых особенно ценились вина с островов, как, например, хиосское. Вино разливалось в меха, кувшины и бочки. Второе место занимало оливковое масло, лучшие сорта которого, равно как и мед и фиги, добывались в Аттике. Кроме этого, предметами вывоза служили различные фрукты, миндаль, каштан, айва и т. п., целебные травы и коренья, пенька и лен, овечья шерсть, звериные шкуры, соленая рыба, соль, сера, драгоценные камни, металлы, оружие, доспехи, медные и гончарные художественные поделки из Коринфа, Аттики и других областей.

Главным предметом ввоза, без сомнения, были рабы. Это объясняется тем, что даже такие авторитеты, как Сократ и Аристотель утверждали, что праздность есть величайшее благо гражданина, и что работа есть удел рабов. Поэтому, как уже упоминалось раньше, число последних было велико. Из прочих предметов ввоза особенно ценился янтарь. Высказывалось предположение, что греки вывозили янтарь сухим путем с Янтарного берега к Черному морю. Уже перечисленные раньше товары Индии, Эфиопии и Востока, олово из Англии и хлеб, в котором Аттика все более и более нуждалась для прокормления своих жителей, привозились финикийцами через Черное море, а со времени Псамметиха – из Египта; оттуда же вывозился папирус, применявшийся для выделки такелажа и парусов, и другие товары. Строевой лес, в особенности лес судостроительный, вывозился главным образом из Македонии и Фракии.

До введения денег способы торговли напоминали финикийские – торговля была исключительно меновой. В случае, если кормчий не был одновременно судовладельцом и купцом, на судне находился еще суперкарго. Свобода торговли не была нормирована законами. Государство, заботившееся о взаимоотношениях граждан, оставляло за собой право решать вопросы о ввозе и вывозе, давать монополию там, где это было ему выгодно или полезно, а в остальном предоставляло своим торговцам свободу действий. Из Аттики, например, всегда воспрещался вывоз пшеницы, а также дерева и других материалов, необходимых для судостроения. Свободомыслящий Солон ограничил даже вывоз масла, производство которого значительно превышало спрос в стране. Кредит, благодаря нечестности купцов, был очень невелик, зато проценты очень высокими. 10% считались очень низкими, обычно взимались 18%. При выдаче ссуд под корабль и груз взимались еще большие проценты – так 30% были явлением обычным в летнее время.

С вытеснением финикийцев из греческих вод поле деятельности греческих купцов сильно расширилось. Рынки Архипелага, Черного и Ионийского морей стали принадлежать исключительно им. Вместе с этим быстро стали расти и обогащаться их главные торговые города: Милет, Эфес, Фокея, Коринф, Мегара и др. Подвижность греков способствовала интенсивной колонизации берегов Фракии, Пропонтиды (Мраморное море), Черного моря, Южной Италии, Сицилии и далее, вплоть до восточного берега Испании и Ливии. В 785 г. до н. э. милетцами был основан Синоп, в 756 г. до н. э. ими же – Трапезунд, в 734 г. до н. э. коринфянами – Сиракузы, в 658 г. до н. э. мегарийцами – Византий, в 623 г. до н. э. фокейцами – Кирена в Африке, в 600 г. до н. э. ими же была основана Массилия (Марсель). Число греческих колоний к 600 г. до н. э. на северном побережье Черного и Средиземного морей достигало 250, из них 80 было основано одними милетцами.

Главной их целью была торговля, получавшая еще большее развитие со времени их основания; однако они не оставались только факториями, как это было у финикийцев, а представляли собой организованные общины с собственными законами и управлением, независимым от метрополии. Эти общины жили в укрепленных городах и распространяли свое могущество на окрестные земли. Колонисты гордились своим происхождением, языком, образованностью и способностями и потому строго охраняли чистоту своей национальности и ревностно отстаивали свою независимость. Для борьбы с общим врагом они вступали в союзы по четыре-пять общин в каждом (тетраполис или пентаполис). Отношения колоний друг к другу мало отличались от отношений между соседними греческими государствами. По отношению к варварам они держались более или менее сплоченно, но между собою часто воевали, заключая иногда союзы даже с варварами в целях борьбы с соплеменниками.

С метрополией они никогда не теряли связи, обращаясь к ней в случае нужды за помощью, и, в свою очередь, оказывали ей таковую же. Но вмешательства в свои внутренние дела не допускали самым решительным образом, вплоть до войны, как, например, это случилось между Коринфом и его колонией Коркирой, очень быстро достигшей морского могущества. Во время этой войны в 665 г. до н. э. произошло первое морское сражение между греческими флотами. Колонии удалось отстоять свою независимость.

Наряду с этой обширной эмиграцией, преследовавшей колонизационные цели, происходил в большом масштабе отток греческих воинов, вербовавшихся другими государствами в качестве наемников. Со времени Сети I (около 1300 г. до н. э.) наемники часто применялись в Египте вследствие малой воинственности собственного населения. 670 г. до н. э. был очень тяжел для Египта: страна, завоеванная в 728 г. до н. э. эфиопами, была покорена затем ассирийцами и была разделена между несколькими военачальниками, среди которых вскоре начались раздоры. На помощь к одному из них – правителю Саиса – Псамметиху, по предложению лидийского царя Гига пришел флот с наемниками – ионийцами и карийцами. Они разбили египетский флот на Ниле, у Саиса, и основали укрепленный лагерь под названием Навкратис (могущественный кораблями). При их помощи Псамметиху в 645 г. до н. э. удалось овладеть всем Египтом. Продолжая и в дальнейшем опираться на греческих наемников, он поселил их на побережье Пелузийского рукава Нила ниже Бубастиса и предоставил им право торговли. За ними последовали новые греческие переселенцы, и морская торговля постепенно перешла от финикийцев в руки греков. Окончательно греки завладели египетской торговлей лишь после того, как царь Амасис (569-525 гг. до н. э.) отдал область Навкратис крупному греческому торговому обществу и предоставил ему монополию на всю морскую торговлю Египта. Вскоре там вырос чисто греческий город, еще при этом царе достигший своего наибольшего расцвета.

В противоположность финикийцам, наиболее значительные из занимавшихся мореплаванием греческих государств были сильно озабочены укреплением своего морского могущества для защиты торговли и своих интересов за морем.

Существует предание, что еще в доисторическое время мифический критский царь Минос, в целях обладания морем и очистки его от карийских морских разбойников, завел морскую полицию в виде военного флота. В самом начале исторического времени Коринф сделал то же самое в своих водах; Мегара, Эгина и более крупные греческие государства Малой Азии последовали его примеру. Все эти обстоятельства способствовали развитию греческой торговли.

Торговля, которую греки вели с таким умением, приносила их крупным приморским городам большие богатства. Очень характерно для греков то обстоятельство, что, разбогатев, они тратили свои богатства на развитие наук и искусств. Уже в 590 г. до н. э. Эфес, Фокея и Самос начали постройку грандиозных храмов. К этому же времени относится начало ваяния из мрамора. Тогда же Фалес Милетский сделал замечательные открытия в области математики и астрономии и выступил, как первый философ, с рассуждением о начале вещей. Наконец, поэмы Сапфо и басни Эзопа, сохранившиеся до наших дней, относятся к той же эпохе.

Такое быстрое увеличение богатства имело следствием полный экономический переворот, очень неблагоприятно отразившийся на земледельцах, живших своей землей; они попали в тяжелую зависимость к заимодавцам. В Аттике, принимавшей деятельное участие в торговле, но не имевшей еще военного флота, сельское население совсем обеднело. Положение еще ухудшилось в 621 г. до н. э. с введением законов архонта Дракона, по которым неоплатный должник попадал в личную зависимость к кредитору. Пристрастный суд, неурожаи и расстройство в торговле создали опасность социальной революции, которая могла привести к тирании, что и случилось в Сикионе, Коринфе и Мегаре. В Афинах также была сделана попытка установления тирании, но обстоятельства сложились таким образом, что, наиболее знатный и богатый род Алкмеонидов, имевший больше всего шансов на воцарение, был изгнан из пределов государства. Афины были выведены из кризиса великим законодателем Солоном (639-559 гг. до н. э.) по происхождению эвпатридом, снискавшим всеобщее доверие своим благородным и ясным складом ума, бескорыстием и беспристрастностью.

Сделавшись в 594 г. до н. э. первым архонтом и получив неограниченные полномочия, Солон изменил основные законы. Положение задолжавших землевладельцев он улучшил понижением стоимости денег на 27% и отменил установленную Драконом личную ответственность за долги.

Самой важной частью реформ, было то, что Солон поставил политические права в зависимость от доходов с земельной собственности; это было достигнуто разделением населения на четыре класса: 1) землевладельцы с доходом не менее одного таланта 2) воины с доходом более 0,6 таланта; 3) крестьяне с доходом с земли от 0,3-0,4 таланта; и 4) все остальное население: ремесленники, разносчики, купцы, судовладельцы, банкиры и т. п. Даже самые богатые люди, если они не владели землей, причислялись к четвертому классу – демосу (народу), не платящему налогов, но зато лишенному права занимать какие-либо официальные должности. Они все-таки считались гражданами, и имели право голоса. Из граждан, принадлежавших к первым трем классам, формировался главный контингент войск, так как они были обязаны нести военную службу в качестве гоплитов (тяжеловооруженных). Все военные расходы падали на них. Представители демоса на войне служили в качестве легковооруженных или гребцов на судах. Прежнее разделение страны в военных и административных целях на 48 округов, называвшихся навкрариями, с богатым эвпатридом во главе каждого, осталось в силе.

В случае надобности каждая навкрария была обязана выставлять по одному снаряженному кораблю и по два конных воина. Впрочем, на море афиняне не преследовали тогда иной цели, кроме охраны берегов.

Это законодательство, разумеется, подняло значение землевладения. Занятие сельским хозяйством, дающее здоровых пригодных к военной службе людей, должно было сделаться основой государства. Выделение на первый план землевладения было очень выгодно для эвпатридов, которым издавна принадлежала большая часть земли. Представляя собой класс тех граждан, из среды которых почти исключительно избирались архонты, эвпатриды вместе с тем должны были заботиться о своей земле, чтобы не быть переведенными в низший класс в случае уменьшения дохода. С другой стороны, для лиц, не принадлежавших к старинным родам, открывалась возможность попасть в первый класс граждан и добиться высших должностей. Новое законодательство разрушало преграды между аристократией и прочими гражданами.

Для того, чтобы земля, обладание которой давало политические преимущества, не могла перейти в руки нескольких богачей, Солон ограничил пределы единоличного владения и этим обеспечил сохранение многочисленного класса крестьян, являвшихся надежной опорой здорового государства.

Высшим органом власти по-прежнему остались девять архонтов, выбиравшихся ежегодно из среды граждан первого класса сроком на год; права их были несколько ограничены. Эфеты образовали самостоятельную судебную коллегию под председательством второго архонта.

Общий надзор за всей государственной жизнью был возложен на ареопаг, являвшийся уголовным судом и в то же время высшим полицейским органом для охраны религии и добрых нравов, то есть ставший как бы совестью государства. Ареопаг состоял не только из архонтов, выбранных в данное время, но и из всех прежних архонтов, безупречно выполнявших свои обязанности. Другими словами, членами его являлись исключительно почтенные и богатые люди, выбиравшиеся пожизненно. Он являлся естественным охранителем консервативных интересов.

Наряду с этими высшими учреждениями стоял совет четырехсот, выбиравшийся ежегодно из среды достигших тридцатилетнего возраста граждан первых трех классов. Народное собрание, состоявшее из граждан всех четырех классов, имевших одинаковое право голоса, избирало должностных лиц, за исключением архонтов, а также присяжных для вновь введенного суда присяжных. Народное собрание решало вопросы войны и мира, а также обсуждало важнейшие законы.

При таком участии всех граждан в государственной жизни, конституция приняла черты демократического порядка. На самом же деле образ правления, хотя в более умеренной степени и с некоторыми ограничениями, оставался по-прежнему аристократическим. Первый класс граждан, состоявший преимущественно из эвпатридов, выдвигал архонтов и членов ареопага, а потому нити управления государством остались в руках родовой знати.

Помимо всего этого, законодательством Солона было упорядочено и по возможности отделено от административной власти судопроизводство, в основание которого было положено равенство всех граждан перед законом; общее законоположение было пополнено многими новыми разумными законами, касавшимися охраны начал семейной жизни и нравственного воспитания юношества.

Солону, при его выдающихся талантах, удалось провести в жизнь без борьбы эту прекрасную конституцию, основанную на мудрой умеренности и стремившуюся уравновесить противоположные течения. Этим путем было достигнуто спокойствие в Афинах, и государство, став на твердую почву, быстро расцвело. По инициативе Солона и под его предводительством был вновь завоеван лежащий в непосредственной близости от Афин остров Саламин в Элевсинском заливе, отшедший к Мегаре в период внутренних беспорядков и слабости Афин еще в 604 г. до н. э. С этого момента для развития морского могущества не было препятствий. Но, как это ни странно, афиняне лишь много позднее оценили значение морского могущества, а пока оставались при своих сорока восьми кораблях, представлявших собою лишь морскую милицию.

Венцом деятельности Солона явилась всеобщая амнистия. После этого он на несколько лет покинул страну, предоставив законам входить в жизнь помимо его личного влияния. Однако, несмотря на свой ум, благородство и бескорыстие, он переоценил своих сограждан. Эвпатриды не были довольны уничтожением своих преимуществ и ограничением прежних прав, а демос не удовлетворился облегчением своего положения и считал незначительными предоставленные ему права. Кроме того, с возвращением изгнанников в стране появились неспокойные и честолюбивые элементы, в том числе и гордый род Алкмеонидов.

Вновь начались внутренние раздоры, с которыми Солон уже не мог справиться по своем возвращении. В 560 г. до н. э. ему пришлось пережить захват афинского Акрополя и провозглашение единовластия эвпатридом Писистратом, операвшимся на бедных горцев, населявших северо-восток Аттики. Несмотря на двукратное изгнание (в 556 и 549 гг. до н. э.), Писистрат вновь достиг власти и продолжал действовать в интересах города со свойственной ему мудрой умеренностью; лишь Алкмеонидов он совершенно изгнал из Аттики.