Уроки второй англо-голландской войны

Уроки второй англо-голландской войны

В организационном отношении Голландия сделала успехи лишь в тактическом делении флота: мы видим три эскадры, разделенные, в свою очередь, на три отряда.

Нанятые для войны и перевооруженные купеческие суда уже больше не встречаются в боевой линии, голландцы строят суда большого водоизмещения, с более мощной артиллерией.

Неудовлетворительная организация государства, а также военного и морского управления, влияла на все морское ведомство, что при постоянно повторяющейся недисциплинированности и своеволии флагманов и капитанов имело неблагоприятные последствия. Виною всему была сама политическая организация страны, благодаря которой весь государственный контроль и даже самое управление государством находилось в руках богатых коммерсантов и судовладельцев. Ложная, часто чрезмерная расчетливость, зависть одного к другому, боязнь политических осложнений не давали возможности развиться настоящему воинскому духу даже в военное время. Энергичные решения предпринимались всегда в последнюю минуту. Государственные люди и, во главе их, Йохан де-Витт, а также адмиралы, понимали эти ошибки, но большинство граждан, к голосам которых прислушивались, действовали с завязанными глазами… Они не могли и часто не хотели смотреть вперед и предугадывать события. Волокита, царившая в пяти адмиралтействах, старая взаимная зависть, стремление работать лишь для своих неотложных нужд, оставались все теми же. Улучшения в Голландии выразились еще и в том, что там перестали на зиму разоружать суда и распускать команду.

Англия сумела уроки середины XVII столетия положить в основу своей морской организации. Там продолжали идти по верному пути, внутренний строй государства и организации флота стали еще теснее взаимодействовать, вследствие чего внутренняя сила флота и дух офицерского корпуса поднялись на большую высоту. Техника стояла в Англии выше чем в Голландии, корабли более соответствовали тактическим требованиям своего времени, они были однообразнее построены и сильнее вооружены.

В этой второй, чисто морской войне, благодаря де-Витту, голландцы сделали больше успехи в правильном понимании целей морских войн; и Англия в этом отношении не отставала. Англичане хотели быстрым наступлением на неприятельский берег овладеть Ла-Маншем и вместе с тем господствовать на море; при этом они надеялись одним могучим ударом закончить войну. В Голландии были уверены, что только выигранное сражение может обеспечить продолжительный мир.

Мы видим, что руководители обоих флотов думали со стратегической точки зрения правильно: и те, и другие имели конечной целью овладеть господством на море, полагая, что добиться его можно лишь путем побед в больших боях. В случае невозможности последних следовало блокировать силы неприятеля в его же портах.

Последний вид господства на море – единственный, наиболее приближающийся к полному уничтожению неприятельских морских сил, который мог бы его почти заменить.

Но «почти» – так как остается ряд весьма опасных военных случайностей; всякие неожиданности вовсе не исключены.

Принципы правильного ведения морской войны должны играть роль в мирное время при руководстве политикой государства или другими словами, морская стратегия обязательно должна начинаться еще в мирное время. В этой войне мы видим нечто подобное в политике союзов Голландии и ее медлительности в начале. Но все-таки мало что было сделано для усиления многочисленных голландских морских баз.

Оба противника после одержанной победы упускали из виду ее развитие; обоим это надо поставить в вину. Де Рюйтер в этом направлении действовал лучше; особенно это заметно к концу войны, когда он произвел ряд демонстраций у неприятельского берега, старался утомить противника, деморализовать население и таким образом способствовал заключению выгодного мира.

Разведывательная служба и передача приказаний немного улучшились у обеих сторон. Нельзя не отметить, что приказание принцу Руперту вернуться было послано из Лондона не с особым курьером на специальном быстроходном судне, а просто по почте; трудно поверить, но это так. На разделение английского флота неоднократно указывалось, как на грубую ошибку английского правительства; она дала себя почувствовать в четырехдневном бою.

Значение однообразного офицерского корпуса было наконец-то понято в Голландии; после войны принялись за дело серьезно. В Англии мы во всех сражениях видели его плоды.

Голландия окончательно убедилась, что морская и коммерческая война мало совместимы; Нидерланды почти совсем отказались от конвоирования; торговые плавания, а также рыболовство в открытом море были вовсе запрещены, хотя и то и другое являлось главными доходными статьями государства.

Морские базы и военные верфи также сказали во время войны свое слово. Близость главного французского военного порта с его флотом дала Карлу II повод к отсылке Руперта перед четырехдневным боем. После этого сражения близость своих верфей позволила англичанам уже через 2 месяца снова выйти в море. С другой стороны, успех де Рюйтера против Чатама имел большое значение.

Только что мы видели успехи в отношении политики, стратегии, организации и техники и убедились, что опыт предыдущей войны все-таки подействовал на развитие морских сил обоих противников; в тактическом отношении также заметны улучшения.

Кильватерная колонна в бейдевинде под малыми парусами с дистанцией в 1 кабельтов между судами (брандеры и транспорты в 1,5 милях на ветре) стала боевым строем; надо добавить, что она отнюдь не была «изобретена» герцогом Йоркским перед боем у Лоустофта. Старались, иногда без особого успеха, быстро восстановить тесно сомкнутую линию в случае ее расстройства; она оставалась руководящим боевым строем всех морских командующих, даже в случае отделения частей флота.

В связи с этим господствовало постоянное стремление нейтрализовать в бою часть неприятельских сил, сосредоточив против последних сколь возможно выгоднее свои силы. Монк в этом отношении достиг хороших результатов. Мы неоднократно видим, как концевые части голландской боевой линии, согласно выработанной для их флота инструкции, стараются особым маневрированием выйти на ветер противнику, чтобы более действенно выступить в бою.

Де Рюйтер особенно отличался умением правильно тактически оценивать момент и действовал сообразно с ним, не связывая себя общепринятыми правилами. Он, например, спустился под ветер, чтобы присоединиться к своим судам и восстановить всеобщий порядок; в последний день четырехдневного сражения он врезается с наветренной стороны в главные силы противника, крепко теснимые с подветренной его судами.

В тактическом отношении были сделаны громадные шаги вперед; имевшиеся инструкции были разработаны и дополнены. Лишь своеволие и недисциплинированность флагманов неоднократно мешали де Рюйтеру добиваться решающего успеха; на этот недостаток он горько жаловался.

Даже такой выдающийся адмирал как Тромп, не мог себе уяснить, что следовало всему флоту во что бы то ни стало действовать сообща и частичные успехи, даже и серьезные, отдельных отрядов не могут иметь решающего значения на ход сражения. Недостатки боевой дисциплины сказывались повсюду, особенно у некоторых командиров, часто и у офицеров и команды. Тромп до некоторой степени мог действовать под влиянием своеобразных голландских боевых инструкций, не содержавшихся слово «линия» и предписывавших судам собираться вокруг своих вождей, благодаря чему сами собой образовывались группы. Англичане, наоборот, упорно старались держаться как можно более сомкнуто.

Совершенно иное происходило с английскими боевыми инструкциями. В них, в 1653 г. впервые упоминается о кильватерной колонне, а в 1665 г. герцог Йоркский в своих приказах говорит о тесно сомкнутой кильватерной колонне в бейдевинд; для похода и боя существовал ряд особых инструкций. Маневрирование в бою, указания для атаки с наветренной и подветренной сторон, к прорыву неприятельской линии, сосредоточению сил в одном месте, подробно в них разобраны.

В 1666 г. принц Руперт совместно с Монком написал ряд добавочных инструкций, указывавших главным образом на «уничтожение» неприятеля, как на главную цель. Из сравнения этих инструкций явствует, как Йорк (собственно Пенн) заботился более о строе, тогда как Монк и Руперт, имея в виду действительную конечную цель, оставляли путь и личной инициативе.

О разнице их инструкций с таковыми де Рюйтера уже говорилось; в последних нет указания на необходимость следовать движениям главнокомандующего, тогда как англичане этого настойчиво требовали. Даже боевые упражнения и эволюции всем флотом и боевое маневрирование не могли восполнить существующих недостатков.

В то время как англичане стремились сохранять как можно дольше свою тесно сомкнутую кильватерную колонну, чтобы использовать до конца свою более сильную и совершенную артиллерию, де Рюйтер полагал сохранять боевую линию лишь до того времени, когда наступит выгодный момент для общей свалки, т. е. для одиночных боев. Но для этого нужна была такая личность, как де Рюйтер, служивший ярким примером своим подчиненным в военное и мирное время. Там где он принимал личное участие, все бывало в порядке.

Кончая общие тактические рассуждения следует несколько остановиться на действиях брандеров, достигших во время разбираемой войны своего апогея. О брандерах упоминается в военно-морской истории в начале XIV столетия в сражении у Зирикзее, собственно есть указания еще значительно раньше: Гензерих пользовался у Картахены 75 брандерами в 467 г. В третьем сражении у Сиракуз, в 413 г. до Р. Хр., действовал один брандер.

В большем количестве они появляются со времен испанской Великой Армады; употребляли их почти исключительно против стоявших на якоре или севших на мель неприятельских судов. Для брандеров употреблялись малые, поворотливые суда, нагруженные горючим материалом, который быстро сгорал – маслом, смолой, жиром или старыми бочками из под них. Но только в начале XVII столетия начали уже в мирное время строить и вооружать специальные брандерные суда с 30 человеками команды; как часть флота, мы их видим впервые в 1636 г.

Их тактика заключалась в том, что подойдя к своим жертвам они с ними крепко сцеплялись абордажными кошками или большими гаками, свешивавшимися с ноков реев; огонь с них немедленно перебрасывался на противника, а команда брандеров спешно спасалась на шлюпках. Артиллерийское вооружение было очень слабым, расчитанным только для поражения шлюпок, если последними стали бы пытаться отбуксировать брандер от его жертвы.

Успешность их действий может быть под вопросом, но их моральный успех был громадный: линейные корабли при их приближении выходили из строя, экипаж спасался, суда выбрасывались на берег.

В первую войну число их по отношению к числу боевых судов составляло 5-6%; во вторую войну оно значительно возросло и в экспедиции на Темзу достигло 50%. В третью войну отношение это у голландцев не изменилось, у англичан стало около 30%. Их действия оказали несомненно влияние на развитие тактики. Боевые суда их защищали до момента атаки; наилучшее место брандеров в строю – на ветре наветренного флота; с подветра подветренного флота им было бы трудно подойти к противнику. В целом, сомкнутая линия была лучшим объектом нападения для брандеров, чем беспорядочная.

По мере того, как линейные корабли стали увеличивать свою маневренность и скорость, значение брандеров начало падать. В свежую погоду и большую волну они не могли держаться в строю, а во время больших походов были флоту в тягость. В войну за испанское наследство они встречаются в отдельных случаях в количестве 40%, в конце столетия их стало 2-3%, в XIX столетии они перестали существовать. Это надо приписать еще и изобретению особых гранат и орудий для отражения брандеров. В середине XIX столетия, в гражданской войне США мы видим снова их губительное действие против судов, стоявших на якоре.

Брандеры в первую англо-голландскую войну действовали по собственному усмотрению, без защиты со стороны своих судов; обыкновенно их расстреливали прежде, чем они успевали подойти к неприятелю. Во вторую англо-голландскую войну их действия были согласованы с общим планом операции, они находились под защитой орудий своих линейных кораблей.

Командиры брандеров не принадлежали к офицерскому корпусу.

Хотя время больших крейсерских и каперских операций наступило лишь десять лет спустя, а в начале следующего столетия они заняли едва ли не главное место, все же решение англичан начать крейсерскую войну уже в 1667 г. должно быть здесь подробно рассмотрению.

Мы видели, как Карл II, в своем непростительном легкомыслии, только ради добывания денег для своего роскошного двора, отдал приказ разоружить большие боевые суда и ограничиться лишь крейсерскими операциями, направленными против неприятельской торговли. По его мнению, такой способ ведения войны должен был дать еще и значительную денежную прибыль.

Такое бессмысленное приказание было отдано, несмотря на категорические протесты его первых военно-морских советников, в то время, когда английский флот стоял на высокой степени развития и, кроме того, когда для ведения войны требовалось очень большое количество судов.

Наконец, 1667 г. был особенно невыгоден еще и тем, что голландцы в течение всей зимы господствовали на море. Их торговля опять пышно расцвела; пользуясь конвоями громадные торговые флоты могли снова беспрепятственно плавать, что в течение летней войны им было безусловно запрещено. Было основание ожидать, что голландцы предпримут те же меры, что и летом летом 1666 г. К чему же такое решение, совершенно нецелесообразное, не военное?

Крайне ошибочно было со стороны короля упустить из виду главные условия возможности удачи крейсерских операций – сильный линейный флот, на который бы они опирались; правильность этого принципа теперь общепризнанна.

Если же он хотел увеличить доходы, – и мы видим, что все его стремления сводились исключительно к этому – то следовало дать крейсерским операциям надежную опору в сильном линейном флоте. Под его защитой крейсеры и каперы могли добиться блестящих результатов.

Такая война может нанести громадный вред торговле и национальному богатству неприятеля; правительство при этом ставится в весьма тяжелое положение, народ голодает. Если нет близко баз, особенно при наличии сильного неприятельского флота, то боевой флот должен собой заменить эти морские базы. Голландцы получили со времен Кромвеля ряд хороших уроков, они держали в море наготове большие флоты, чтобы не отдать свою торговлю в руки англичан, как прежде. Англия при Карле II действовала наоборот.

Вторая англо-голландская война, в случае правильных действий англичан, имела бы другой конец; война не была окончена как следует, т. к. Англия передала господство на море Голландии как бы добровольно, и это господство решило судьбу войны в пользу Голландии, хотя еще в предыдущем году оба государства имели почти одинаковые шансы на благоприятный исход борьбы. Счастье несколько раз улыбалось то одному, то другому из противников, хотя соотношение сил оставалось тем же.

Англия при заключении мира получила все-таки большую выгоду; Голландия из-за своего невыгодного географического положения должна была уступить (т. к. Англия расположена поперек всех ее морских сообщений). Англия закрывала все морские пути Голландии и вследствие этого лишала ее возможности вести наиболее доходную для страны морскую торговлю.