VIII. Переполненная чаша

VIII. Переполненная чаша

Защищая, по феодальному обычаю, права своего вассала Мухаммада от узурпатора, на деле Педро хотел лишь получить во владение земли и пленников и, кроме того, получить прощение Церкви. После нескольких успешных операций против Абу-Саида войско Диего де Падильи и Энрике Энрикеса, состоявшее из трех тысяч легких всадников и пехотинцев, было разбито под Гуадиксом армией из четырех тысяч пехотинцев и шестисот гранадских всадников. Диего был ранен и взят в плен с восьмью своими дворянами, Энрикесу удалось сбежать.

К счастью, это поражение возрождает, и не только в Испании, но и на всем Западе, полузабытую любовь к крестовым походам. Иоанн Добрый, вернувшись из плена, загорается идеей крестового похода и собирается к нему присоединиться. Из Гиени отплывает сильный английский отряд под предводительством Хьюга де Калверли, одного из лучших капитанов Эдуарда III.

Сам Педро IV Арагонский под давлением своих рыцарей бросает на произвол Абу-Саида и, заявив, что его сдерживает подписанный в Деса договор, отправляет в Кастилию небольшое подкрепление под командованием Берналя де Кабрера. Поэтому Абу-Саид, напуганный этими приготовлениями и к тому же не очень уверенный в своих подданных, выдает королю Педро Диего де Падилью, с которым обращались с большим уважением, и поручает передать Педро, что готов вступить с ним в переговоры.

К этому времени относится один из самых страшных эпизодов кровавого правления Педро Жестокого. Король Кастилии не прощал ни обид, ни поражений. Накануне перед тем, как Падилья выступил перед Педро адвокатом Абу-Саида, расхваливая его благородство, Педро приговорил к смерти одного из своих оруженосцев, Дельгадилло, за то, что он сделал донжон замка непригодным для обороны. Он поступил бы так же и с Падильей, не будь тот братом его любовницы. Поэтому он ограничился тем, что чрезвычайно холодно выслушал его и отказался от любых соглашений.

Абу-Саиду пришлось лично идти вымаливать милость у своего врага. Однажды ночью он под охраной нескольких всадников выехал из Гранады, добрался до аванпостов, а оттуда его привезли в Севилью. Педро встретил его, сидя на троне в окружении своих придворных.

— Король Кастилии, — произнес простершийся у его ног мавр, — я знаю, что эмиры Гранады — твои вассалы. Поэтому тебе предстоит разрешить нашу ссору с Мухаммадом. Обиженные и оскорбленные этим деспотом, его подданные сами вырвали у него скипетр и отдали его мне, мне, который по рождению одной с тобой крови [мать Абу-Саида была христианкой]. Теперь я стою перед тобой и полагаюсь на твой суд и великодушие.

После этого старик Эдрис, который сопровождал Абу-Саида, сказал:

— Если твой приговор, о король, будет в пользу Мухаммада, мой хозяин, Абу-Саид, надеется, что ты позволишь ему переправиться морем в Африку и жить там как простому человеку.

— Абу-Саид и ты, — ответил с важностью судьи Педро, — правильно сделали, что пришли ко мне. Я рассмотрю дело и приму справедливое решение.

— Ваше величество, — воскликнули мавры, — да хранит тебя Бог. Мы повинуемся твоей мудрости.

Затем они вручили королю привезенные с собою богатые подарки, и их с большими почестями поселили в Жуэври Севильи.

Через день Абу-Саида и его свиту пригласили на ужин к магистру Сантьяго. Поздно вечером в комнату вошли Мартин Лопес с несколькими арбалетчиками, схватили испуганного правителя Гранады и всех его эмиров и отвели их в тюрьмувоенного порта, предварительно сорвав с них все драгоценности и шелковую одежду.

Два дня в тесноте они просидели в камере. Затем Абу-Саида посадили на осла и вырядили в красные лохмотья, а эмиров привязали к столбам, и глашатай объявил:

— Вот решение, принятое нашим сеньором королем, чтобы наказать изменников.

В этот момент Педро и группа кастильских дворян, подстегивая лошадей, галопом врываются на место событий. Педро первым с криком бросает дротик в Абу-Саида:

— Держи! Это за замок Ариса, который я из-за тебя потерял.

Тяжело раненный мавр гордо отвечает:

— Невелико твое рыцарское достоинство!…

Он умирает вместе со своими товарищами по несчастью, которым королевские всадники наносят удары дротиками, гнусно веселясь, гарцуя и трубя в рог. Чтобы запечатлеть этот «подвиг», королю Мухаммаду в подарок по случаю его радостного восшествия на престол доставили тридцать семь голов. Кажется, в истории самых жестоких владык нет больше примеров такой чудовищной казни с королем в роли палача…

Но Педро преступил еще не все человеческие законы. Настала очередь его жены, бедной Бланки Бурбонской, законной королевы Кастилии и Леона. Несчастная женщина, десять лет проведшая в молитвах и страхе и гонимая из замка в замок, вызывала жалость у тюремщиков своей мягкостью, набожностью, смирением.

Один андалузский пастух повторил поступок монаха из Нахера, но Педро на этот раз не решился наказать его. Пастух этот однажды, когда Педро охотился в окрестностях Хереса, сказал ему:

— Ваше величество, Бог послал меня, чтобы сказать вам: если вы вернетесь к донне Бланке, она родит вам сына, который унаследует ваше королевство.

Задумавшись на мгновение, король вспомнил о плане, появившемся у него несколько лет тому назад в тот день, когда ла Падилья родила сына, которого он назвал, не без тайной мысли, в честь своего отца Альфонсом.

Иньиго Ортис Дестуньига, комендант замка Херес, где находилась королева, получает приказ избавиться от нее. Он отказывается сделать это, сославшись на данную им клятву заботиться о королеве. На место Иньиго тотчас приходит обычный арбалетчик Хуан Перес де Реболледо. Он приставляет к Бланке слугу, которому королевский доктор Мартинес де Уреньа вручил отравленный напиток. Бедную королеву заставили его выпить, и она тотчас же умирает, отдав Богу душу.

По странному стечению обстоятельств Мария де Падилья, другая королева, умирает несколько месяцев спустя, грустя и испытывая угрызениясовести. Все хроникеры дружно утверждают, что она была непричастна ни к убийству Бланки Бурбонской, ни к другим преступлениям, совершенным ее ужасным любовником. Она была простой и доброй и постоянно, хоть и безуспешно, пыталась призвать его к милосердию.

Это замечание тем более ценно, если вспомнить абсолютно противоположный этому образ, который позднее нарисуют Морето и Вольтер.

Король, несмотря на свои постоянные измены, страстно любил Марию и устроил ей пышные похороны. Он приказал, чтобы во всех церквях королевства Кастилии отслужили молебны за упокой ее души, и сам сопровождал гроб с ее телом, не скрывая сильного горя.

Исполняя последнюю просьбу Марии, ее похоронили в монастыре кларисс Дестервилло, находящемся рядом с Бургосом. Этот монастырь любовница Педро основала в 1358 году, чтобы молиться там о покаянии и прощении.

В отличие от многих фавориток, Мария де Падилья оставила в заслуживающих доверия исторических документах память о себе как о несчастной женщине, слепо и искренне любившей короля и никогда не стремившейся причинить кому-либо вред. Не ее вина, что в течение девяти лет королевского расположения, от которого она страдала, «Жестокий» не вспомнил о более человечных чувствах. Ситжес в своей книге «Женщины Педро Кастильского» называет ее «добрым ангелом неукротимого короля».

Как мы уже упоминали, ла Падилья оставила маленького двухлетнего сына, Альфонса.

Педро созвал три ордена на кортесах Севильи и заявил, что его союз с Бланкой Бурбонской изначально был недействительным, потому что до того он тайно женился на Марии де Падилье, свадьбу с которой помешали огласить царившие тогда в королевстве волнения.

Диего де Падилья, Альфонс Майоркский, хранитель печати, и Перес де Ордунья, королевский капеллан, поклялись на Библии, что они организовали эту свадьбу и присутствовали на ней, а Гомес де Манрике, архиепископ Толедо, публично подтвердил законность церемонии.

После этого маленького Альфонса представили присутствующим, которые провозгласили его наследником Кастилии и приняли решение о том, чтобы его мать перезахоронили в королевской часовне, севильской церкви Санта-Мария, с пышностью, подобающей похоронам правителей. Искреннюю ноту в церемонию привнес услужливый примас Толедо, восхваляя покойную и превознося ее кротость, набожность и доброту.

Весной 1362 года Педро начинают волновать набеги, вызванные его несостоявшимся крестовым походом против мавров. Со всех перевалов Пиренеев в Кастилию начали проникать бандымародеров и разбойников, большей частью французов, которые прозвали «белыми бандами» из-за их доспехов из блестящего металла, сильно отличавшихся от темных кольчуг испанских воинов.

Опустошив Францию, они подались на юг в надежде на более легкую добычу, и Педро, подозревая, что граф Трастамарский своими интригами способствовал этому, поспешно вступил в союз с Карлом Злым, королем Наварры, который также опасался этих банд. Педро умело использовал ситуацию, чтобы вовлечь этого правителя в очередную войну с Арагоном.

— Король, брат мой, — сказал он ему, — мы на Святом Писании поклялись быть вместе. Вы знаете, что под угрозой нападения узурпатора Гранады я был вынужден принять против своей воли перемирие с королем Арагонским. Я надеюсь, вы, верный своей клятве, поможете мне оружием и людьми отречься от него.

Попавший в ловушку король Наварры, чтобы не навлечь на себя жестокости кастильца, безвольно соглашается оказать ему поддержку.

На этот раз Педро стоит во главе сильной армии (в нее входят тридцать тысяч пехотинцев, двенадцать тысяч лошадей и сорок пушек). Он внезапно завоевывает север Арагона, берет города и замки и в конце концов в открытом бою захватывает Калатайюд. Храбрые защитники города — граф Осун и его рыцари — капитулируют после яростных боев. Опьяненный своим успехом, который он считает окончательным, король Педро возвращается в Севилью, не закрепив своей победы.

Поступить так — значит плохо знать дипломатию Педро IV Арагонского, не способного разрешить ситуацию силой, а также не принять во внимание бдительность графа Трастамарского, который рад любой возможности сразиться с королем Кастилии и попытаться захватить его трон.

Энрике Трастамарский, ставший на службе короля Франции капитаном наемников, примчался в Сарагосу и обнадежил Церемонного возможностью привлечь к их общему делу «белые банды», которые Иоанн Добрый с радостью выдворил из своего королевства. Эти испытанные в боях воины окажутся ценными помощниками.

В январе 1363 года в Мусоне был подписан торжественный договор, по которому Педро IV, пренебрегая амбициями своего брата Фернандо, признает графа Трастамарского претендентом на корону Кастилии:

— Я, король Арагона, Педро IV, обещаю вам, Энрике, графу Трастамарскому, помочь захватить Кастилию и вступить на ее трон, при условии, что вы передадите мне во внесеньориальное владение шестую часть того, что завоюете, и сами поможете мне против любого противника.

— Я, граф Энрике Трастамарский, обещаю вам, ваше величество король, честно выполнить все сказанное вами выше.

Несмотря на тайный характер мусонского договора, Педро очень быстро узнал о нем. Он без промедления отправляет послов в Бордо. Они должны заинтересовать знаменитого Черного Принца, сына английского короля, одного из первых военачальников своего времени и заклятого врага французов, походом против «белых банд», которые по пути напали и разграбили Гиень. Имея такого сильного союзника, король выступил в поход, вновь захватил несколько мест на севере Арагона и, в частности Карихену, где, не отступая от своих привычек, он подверг страшным пыткам большую часть горожан, входивших в городской совет.

Но вот от чумы, свирепствовавшей в то время во всей Испании, умирает маленький Альфонс. Педро собирает кортесов в Бубьерке и приказывает провогласить наследницей короны Беатрис, старшую дочь Марии де Падильи. Собравшимся депутатам вручают длинное завещание короля, положения которого они одобряют: младшие дочери «королевы Марии, его супруги» Констанция и Изабелла признаются инфантами; если у них не будет сыновей, то Хуан, его сын от Хуаны де Кастро, станет инфантом и сможет унаследовать его трон; он упомянул даже другого внебрачного ребенка, Фернандо, которого родила ему беглянка Мария де Инестроза — в случае необходимости он также может стать инфантом.

И тем и другим под страхом потери своих прав запрещено брать в жены или мужья незаконнорожденных детей Элеоноры де Гусман или кого-либо из их наследников. Далее долго перечисляются передаваемые земли и имущество, часть которых отойдет к пяти безвестным любовницам, пользовавшимся расположением короля: Марии Ортис, Марии де Фермосилла, Хуанне де Сотомахор, Урраке Каррилло и Марии Тамайо.

Только страх заставил кортесы Кастилии утвердить такое бессовестное оправдание адюльтера и распутства и узаконить лютую ненависть, которую король питал к незаконнорожденным детям своего отца.

В начале лета Педро, думая, что переправы на Ебро хорошо защищены, решил атаковать Валенсию, одну из столиц Арагона. К его армии присоединились наваррцы военачальника де Буша, несколько сотен португальцев под командованием Хиля де Карвало и тысяча легких всадников из Гранады, отправленных Мухаммадом и подчинявшихся мавританскому эмиру Фараксу. Сомневаясь в их решительности, король обратился к этим иностранным войскам с суровым приказом:

— Вы будете повсюду вести жестокую войну и рубить головы любым арагонцам, попавшим вамв руки. Те, кто ослушается моего приказа, поплатятся за это своей жизнью.

В армии Арагона насчитывалось всего 3000 человек, и поддерживали ее банды примерно такой же численности. Войско было объединено под командованием трех бастардов: Энрике, Тельо и Санчо.

Захватив несколько городов, Педро подошел к Валенсии и превратил в пустыню знаменитую долину, которая была ее житницей и украшением. От полей, виноградников, оливковых рощ, апельсиновых и миндальных деревьев осталось дымящееся пепелище. В этот момент на место прибывает папский легат с поручением предложить сражающимся сторонам, стоящим в сомкнутых боевых порядках и готовым начать бой, посредничество Церкви.

Гийом де Гримоард, сын дворянина из Жеводана, только что сменил Иннокентия VI на папском престоле, приняв имя Урбана V. Его послом стал аббат де Фекам, известный своей мудростью и набожностью. Благодаря его искусным стараниям в Мурвиедро начинаются переговоры, и Бер-наль де Кабрера от имени короля Арагона встречается с самим Педро и закладывает основу соглашения.

Король Кастилии женится на арагонской инфанте Хуанне, а Изабелла, третья дочь де ла Падильи, выйдет замуж за герцога Герона, арагонского инфанта. Благодаря этому два правителя сумели бы договориться о взаимовыгодном обмене территориями и городами. Хотя Педро и был тогда влюблен в Изабеллу, одну даму из Севильи, с которой, несмотря на ее сомнительное происхождение, он уже обращался как с будущей супругой, заставляя епископов приветствовать ее как королеву, он принял предложенный договор, поставив единственное условие: выдать ему графа Трастамарского и инфанта Фернандо Арагонского. Видимо, Берналь де Кабрера подписал это грозное требование, не думая, какие за ним последуют действия.

Естественно, больше всего недоволен договором был Фернандо Арагонский. Ни граф Трастамарский, ни он, конечно, не боялись, что их выдадут королю Педро, но Фернандо с горьким разочарованием увидел, что его брат Педро IV раз и навсегда отказался поддержать его права на корону Кастилии. Арагонский инфант всегда считал, что у него больше прав на ее наследование, чем у незаконнорожденных детей де ла Падильи или де ла Гусман, к тому же он был смертельно обижен на графа Трастамарского за то, что король Арагона оказывал ему большее предпочтение. Между ним и графом Энрике возникла небольшая ссора из-за выплаты жалованья войскам. Фернандо приказал сломать сундуки королевского казначея в Сарагосе, а затем во всеуслышание заявил, что покинет Испанию и перейдет на службу к французскому королю. Педро IV, скрывая свое негодование и опасения, договорился с графом Трастамарским, что они помешают Фернандо исполнить свою угрозу.

10 июля 1363 года брат пригласил Фернандо на обед, и когда тот собрался уйти, чтобы отдохнуть после обильной пищи, королевский альгазил подошел к нему и попытался схватить его. Фернандо обнажил меч с криком:

— Кто осмелится поднять руку на человека моего ранга? Лучше умереть с мечом в руках!

Произнеся это, он со своими щитоносцами набросился на людей Педро IV и графа Трастамарского. Во время яростной схватки вспыльчивый инфант, пронзив двух своих противников, был убит дворецким Энрике, Перо Каррилло.

Кинжал вернее, чем любые дипломатические договоры, избавил графа Трастамарского от самого ненадежного и самого неудобного из его друзей.