Серебряный век

Серебряный век

С наступлением эры процветания, мира и безопасности, связанной с началом правления Нервы, римские аристократы, по всей видимости, вздохнули с облегчением, а римские историки принялись за книги, в которых описывали самыми чёрными красками всех прежних императоров, противопоставляя их добрым, уважительно относящимся к сенату правителям нового времени. Таким образом они, видимо, пытались доступным способом отомстить своим обидчикам. При этом писатели достигли своей цели в гораздо большей мере, нежели могли предполагать: некоторые из исторических трудов того времени сохранились до наших дней и навечно очернили имена первых императоров в глазах потомков. Как бы плохи они ни были на самом деле, но в описаниях историков сенаторской партии (и, как следствие, в общем мнении) стали ещё ужаснее, чем были или могли быть. Сейчас совершенно невозможно проверить описываемые ими факты, так как все, чем мы располагаем, — это труды пристрастных свидетелей, возможно всего лишь пересказывавших слухи или движимых собственными амбициями. Таким образом, вряд ли когда-нибудь удастся получить точные портреты императоров, стоявших у колыбели державы.

Самым крупным из историков того времени был Корнелий Тацит, сын полководца Агриколы, который установил владычество Рима в Британии и затем был отозван по приказу Домициана. Под владычеством Флавия он вполне преуспевал, но в последние годы правления Домициана его жизнь стала довольно беспокойной, да и судьба отца не давала ему поводов любить императора. Тацит написал историю Рима начиная со смерти Августа и заканчивая смертью Домициана и при этом строго придерживался точки зрения сенаторского республиканизма, он не нашел ничего хорошего ни в одном из императоров указанного периода. В особенности Тацит не любил Тиберия, вероятнее всего, по причине определённого сходства между ним и Домицианом.

Кроме того, он написал биографию Агриколы, книгу чрезвычайно ценную для нас, так как в ней описывались нравы и обычаи бриттов того времени. Между 89-м и 93 гг. Тацит отсутствовал в Риме. По всей вероятности, он провел это время в Германии и затем написал о ней книгу, которая в нынешний момент является единственным источником сведений о положении в стране в период ранней Империи. Можно только удивляться точности, с которой написана эта книга, несмотря на явные попытки автора противопоставить простую и суровую жизнь германцев декадентской роскоши римской жизни и таким образом преподать урок своим согражданам. Вероятно, с этой целью он местами кое-что приукрасил, а местами чересчур сгустил краски для того, чтобы подчеркнуть силу примера.

Младшим коллегой Тацита был Гай Светоний Транквилл, родившийся в 70 г. на побережье Африки. Его прославила книга «Жизнь двенадцати цезарей» — сборник сплетен о жизни Юлия Цезаря и первых одиннадцати императоров, начиная с Августа и заканчивая Домицианом. Светоний явно любил повторять скандальные истории и включил в свои книги много такого, что было опровергнуто современными историками как явные измышления, однако простой слог и шокирующие разоблачения сделали его книгу популярной даже и в наши дни.

Самым известным из историков неримского происхождения в то время был еврей по имени Иосиф (в латинском варианте Иосиф Флавий). Этот человек, родившийся в 37 г., не только хорошо знал религию и историю своего народа, но и имел достаточно широкие взгляды для того, чтобы дополнительно получить римское образование. Таким образом он смог действовать в обоих лагерях: в 64 г. Иосиф приехал в Рим, чтобы попытаться добиться более сдержанного и терпимого отношения к иудеям, а среди своего народа он проповедовал миролюбие и снисходительность по отношению к завоевателям, по возможности сдерживая амбиции наиболее ярых националистов.

Как бы то ни было, но Иосифу не удалось удержать своих соотечественников от попытки сбросить с себя власть Рима, и, когда разразилась Иудейская война, ему пришлось встать во главе восставших. Флавий мужественно сражался и довольно долго сопротивлялся превосходящим силам противника, но, когда все-таки пришлось сдаться, он не стал совершать самоубийства, как сделали более отчаянные иудеи. Напротив, он смирился с неизбежностью и последнюю четверть столетия прожил в Риме в качестве полноправного гражданина, сначала под покровительством Веспасиана, а затем Тита, и умер там же в 95 г. Несмотря на все превратности судьбы, Иосиф не забыл о своих несчастных соотечественниках. Он описал историю восстания и озаглавил ее «Иудейская война». Книга вышла в свет к концу правления Веспасиана. Кроме того, он написал свою автобиографию, в которой пытался опровергнуть обвинения в предательстве восставших, и ещё одну книгу, где разоблачал клевету на иудейскую веру, распространявшуюся антисемитами, которые приобрели большое влияние после восстания. Его шедевром стала книга «Иудейские древности», в которой пересказывалась история этого народа до начала восстания. Книга включала в себя пересказ Библии и параграф, в котором упоминается Иисус из Назарета. Это единственное свидетельство о существовании такой личности в литературе того времени, хотя большинство ученых считает этот раздел позднейшей вставкой какого-то ревностного христианина, которого обеспокоило отсутствие упоминания об Иисусе в трудах об Иудее времен Тиберия такого крупного историка.

В период правления Флавия сложился новый стиль литературы, который, однако, специалисты ставят ниже римской школы августовских времен и потому называют серебряным веком.

При Флавии появилось три выдающихся сатирика, писавших исключительно на злобу дня и таким образом вносивших свою лепту в исправления отечественной морали. Это были Авл Персий Флакк, Марк Валерий Марциал и Децим Юний Ювенал.

Персий начал писать первым. Собственно говоря, это произошло ещё до начала правления Флавия, поскольку он был известен ещё при Клавдии Нероне и умер, не достигнув тридцати лет. Без сомнения, если бы писатель прожил больше, то достиг бы величайшей славы, сделав мишенью своей сатиры литературные вкусы современного ему Рима, которые считал лучшим показателем падения общественной морали.

Марциал родился в Испании в 43 г., при Нероне переехал в Рим и прожил там до конца своих дней, то есть до 104 г. Известность Марциалу принесли короткие эпиграммы из двух-четырёх строчек, причем некоторые из них разили исключительно метко. За всю свою жизнь писатель создал 1500 эпиграмм, собранных в четыре книги, и в них высмеял все, что только казалось ему плохим или бесстыдным. Легко себе представить, что в то время его стихи были у всех на устах, а высмеянная им жертва ещё много лет после этого чувствовала себя неуютно.

Марциал не только был чрезвычайно популярен в свое время, ему покровительствовал Тит, а затем Домициан, отчасти потому, что его остроумие было искренним и неподдельным, а отчасти потому, что он позволял себя писать вирши, которые в наше время окрестили бы «грязными шуточками». В качестве примера можно привести следующую эпиграмму:

Non amo te, Sabidi, пес possum dicere quare;

Hoc tantum possum dicere, non amo te.

Это можно перевести так: «Я не люблю тебя, Сабидий; сам не знаю почему; но это я могу сказать тебе точно: я не люблю тебя, Сабидий».

В наше время эти стихи наиболее известны в вольном переводе Томаса Брауна, студента Оксфорда, обращенном к его декану по имени Джон Фелл:

Мне противен доктор Фелл,

Чем — сказать я б не сумел,

Но таков его удел:

Мне противен доктор Фелл.

Возможно, что Ювенала стоит считать наиболее талантливым и наиболее едким из всех сатириков серебряного века. Ему недоставало легкости и юмора, но это потому, что пороки общества не вызывали в писателе ничего, кроме яростного возмущения и отвращения. В равной мере порицая власть одного человека и власть толпы, Ювенал относился с омерзением к показной роскоши, находил практически все стороны римской жизни отвратительными. Именно ему принадлежит классическая фраза о том, что граждане Вечного города жаждут только «panem et circenses» (хлеба и зрелищ). Тем не менее, все это не означает, что Рим под владычеством императоров был хуже любого другого города в любой период мировой истории. Без сомнения, если бы Ювенал жил в наши дни, он писал бы настолько же горькие и справедливые сатиры о Нью-Йорке, Париже, Лондоне или Москве. Не стоит забывать о том, что неправильности и уродства окружающего мира заметить легче всего, но даже в самые худшие времена вокруг можно найти много доброго, хорошего и достойного, что проходит мимо нашего внимания и о чем не написано ни строчки. К сожалению, людям свойственно обращать больше внимания на плохое, чем на хорошее.

Приверженцем раннего стиля был поэт Марк Анней Лукиан, родившийся в 39 г. в Кордове (Испания). Он был племянником Сенеки, воспитателя Нерона. Лукиану принесла известность эпическая поэма о войне между Помпеем и Юлием Цезарем, единственная его работа, которая сохранилась до наших дней. Он был одним из близких друзей Нерона, но эта дружба стала для него столь же роковой, как и для его дяди. Император позавидовал всеобщему признанию, которое снискали поэмы Лукиана, и запретил ему выступать на публике. Поэт не смог этого перенести и примкнул к заговору с целью убийства Нерона, был схвачен, когда этот заговор раскрыли, и принужден к самоубийству, несмотря на то что он предал своих соратников и дал показания против них.

Ещё одним представителем «испанской школы», процветавшей в Риме при Флавии и включавшей в себя таких знаменитостей, как Сенека, Марциал и Лукиан, был Марк Фабий Квинтилиан, родившийся в Испании в 35 г. Он служил вместе с Гальбой и оказался в Риме в то время, когда пожилой военачальник ненадолго стал императором. В метрополии Квинтилиан прославился как один из лучших учителей ораторского искусства и риторики. Он первым среди преподавателей извлек пользу из интереса императора к образованию, получив от Веспасиана государственную стипендию. Квинтилиан был большим почитателем Цицерона и всячески старался избавить стиль тогдашней литературы от излишней вычурности, отличавшей ее от простоты и ясности римской словесности раннего периода.

Рим никогда не славился своими учеными; это была привилегия греков. Однако в первые сто лет со времени основания Империи появилось несколько людей, которые достойны упоминания в любой книге по истории науки.

Скорее всего, самым выдающимся среди них был Гай Плиний Секунд, уроженец местечка, называвшемся по-латыни Novum Comum (современное Комо). Во времена Клавдия он командовал войсками в Германии, но только после прихода к власти Веспасиана (с которым Плиний дружил) он смог полностью проявить свои способности. В это время ученый стал управителем Галлии и Испании. Плиний был человеком широкой эрудиции и удивительной любознательности, в любой свободный момент он писал. Главной его работой стала тридцатисемитомная «Естественная история», опубликованная в 77 г. и посвященная наследнику престола Титу. Это произведение не было оригинальным трудом, это результат кропотливого исследования двух тысяч книг, написанных почти пятьюстами древних ученых. При этом Плиний не отдавал предпочтения никому и, к сожалению, часто включал в свой труд неожиданные и интересные факты в ущерб более правдоподобным и содержательным.

Часть этой работы касалась астрономии и географии, но в наибольшей степени «Естественная история» была посвящена зоологии, и здесь писатель подробно, многословно описывал единорогов, русалок, летающих лошадей, людей безо рта или с непропорционально большими ногами и т. д. Книга, с которой было сделано множество копий, сохранилась благодаря своей занимательности, в то время как множество строгого фактического материала исчезло без следа. В Средневековье и немного позже эту книгу ценили и в большинстве своем принимали на веру все, что в ней описывалось.

Гибель Плиния была одновременно драматичной и трагической. Во времена Тита он командовал флотом, стоявшим в Неаполе, и с одного из своих кораблей увидел извержение Везувия. Пожелав рассмотреть эту картину поближе и, несомненно, впоследствии все подробно описать, Плиний сошел на берег, но замешкался с возвращением и был погребён под слоем пепла и лавы. Его тело впоследствии было найдено.

Ещё одним ученым, работы которого сохранились до наших дней, был Авл Корнелий Цельс, живший во времена правления императора Тиберия. Для своих читателей он собрал воедино некоторые крохи греческой науки; книги о греческой медицине были неизвестны в Новое время, и Цельс получил незаслуженное признание как величайший врач.

В правление Калигулы Помпоний Мела (еще один испанский ученый того времени) написал небольшую популярную книжку по географии, взяв за основу работы греческих астрономов и тщательно исключив цифры, делавшие их слишком сложными для восприятия. В свое время она была очень популярна и сохранилась до Средних веков. На тот период времени это было все, что осталось от греческих познаний в географии.

Безусловным вкладом в развитие инженерного дела, способностью к которому римляне всегда отличались, стали работы Марка Витрувия Поллиона, жившего при Августе. Он опубликовал фундаментальный труд по архитектуре и тем подтвердил славу граждан Империи как величайших инженеров мира. Книга, посвященная императору, надолго осталась одной из классических работ в своей области.

Аналогичные труды в области других прикладных наук создал Секст Юлий Фронтин, родившийся около 30 г. При Веспасиане он был наместником Британии и написал книги по освоению земель и военной науке, которые не сохранились до наших дней. В 97 г. император Нерва сделал его смотрителем водоснабжения в Риме, и результатом этого назначения стала книга в двух томах, описывающая акведуки. Вероятно, это самая информативная работа по римской инженерии, которая дошла до нас. Фронтин был очень горд достижениями своих соотечественников и скептически сравнивал их со зрелищными, но бесполезными сооружениями египтян и греков.

Закатившаяся звезда греческой науки ещё сияла над горизонтом в ранний имперский период. Один из греческих врачей, Диоскорид, служил в армии Нерона и там изучал способы приготовления растительных лекарств. В этой связи Диоскорид написал пять книг, составивших единую систему фармакопеи и сохранившихся до Средних веков.

Приблизительно в то же время в Александрии жил некий Геро (или Герон), возможно, самый гениальный инженер и изобретатель древности. Наиболее известно одно из его изобретений: полая сфера с гнутыми ручками, в которую наливалась и кипятилась вода, причем пар, выходивший под давлением из этих ручек, заставлял сферу кружиться (примерно тот же принцип положен в основу большинства современных машин для поливки газонов). В сущности, это очень примитивный паровой двигатель, и если бы общество того времени больше интересовалось наукой, вполне вероятно, что это изобретение привело бы к промышленной революции, которая произошла только семнадцать столетий спустя. Кроме того, Герон изучал механику и воздушные потоки и написал по этому поводу несколько работ, далеко опередивших свое время.

Как бы то ни было, но литература и наука, которые цвели пышным цветом в неверные времена таких тиранов, как Калигула, Нерон и Домициан, постепенно умерла во времена мягких, просвещенных правителей, наследовавших Нерве. В дальнейшем развитие литературы и науки постепенно затухало и наконец в период смутных времен, предшествовавших распаду Империи, замерло совсем, и на долгое время.