ГЛАВА СЕДЬМАЯ

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Иегошуа Ханкин. Основание Реховота и Хадеры. Победы и поражения: Хартув‚ Бней–Иегуда‚ Эйн–Зейтим. Охрана поселений. 

1

Заселение и освоение Эрец Исраэль продвигалось чрезвычайно медленно; было много споров‚ сомнений и ошибок на том пути‚ по которому прежде никто не шел. Будущие переселенцы знали по слухам‚ что виноградники на этой земле дают прекрасные доходы; они ехали в надежде на сытую‚ обеспеченную жизнь‚ однако трудности и неудачи на новом месте разочаровывали и приводили в отчаяние.

После закладки поселения следовало первым делом вырыть колодец и вспахать каменистую почву‚ которую не обрабатывали‚ быть может‚ тысячи лет: это была тяжелая непривычная работа на жаре; поселенцы страдали от лихорадки‚ дизентерии и глазных болезней; у них не было средств‚ чтобы самостоятельно обзавестись хозяйством и дождаться результатов своего труда. Виноградник дает полноценный урожай через несколько лет после насаждения‚ а потому требовалась поддержка со стороны‚ чтобы продержаться до первых доходов. Общество Хиббат Цион в России действовало практически нелегально‚ собирая небольшие суммы на нужды поселенцев – до двадцати тысяч рублей в год. Помощь приходила из Европы и Америки‚ но это были ничтожные суммы‚ которые не могли изменить положение.

Земель на продажу было много‚ и отовсюду поступали заманчивые предложения. Из Цфата сообщали в газету: "евреев дожидаются большие земельные угодья" в Галилее‚ на которых можно разместить тысячи семей. И действительно‚ в восточной Галилее были выставлены на продажу "сорок тысяч дунамов пахотной земли‚ родник‚ тысячи масличных деревьев"; в тех же краях желающий мог приобрести "двести виноградников‚ семьдесят пять полей под табаком‚ более ста пещер‚ пригодных для превращения в кладовые".

Продавались участки неподалеку от Тверии‚ возле Кфар–Нахума /Капернаума/ на севере озера Кинерет‚ а также в горах Верхней Галилеи. Слухи о плодородных землях доходили до самых отдаленных районов России; жители городов и местечек обращались в переселенческие общества с просьбой приобрести для них участки и отправить в Эрец Исраэль. Из еврейского села "Надежное" написали в московское отделение Хиббат Цион: "Мы‚ двадцать семей земледельцев из Екатеринославской губернии..‚ готовы отправиться в Эрец Исраэль для работы на земле". Но денег на покупку не было‚ а потому огромные участки переходили в собственность монастырей и богатых арабов.

Жил в Кременчуге Иегуда Лейб Ханкин‚ который успешно занимался сельским хозяйством. В 1882 году он и его жена Сарра приплыли на корабле в Яффу вместе со своими детьми: было у них четыре сына и три дочери. Тридцатого июля 1882 года из Яффы вышли пять человек‚ чтобы заложить поселение Ришон ле–Цион‚ – одним из них был Иегуда Ханкин; он пожертвовал десять рублей в общий фонд‚ чтобы в тот знаменательный момент править лошадьми‚ запряженными в первую телегу. Семья Ханкина оказалась среди первых жителей Ришон ле–Циона; вместе со всеми он выходил на защиту поселения‚ и во время стычек окрестные жители познали силу его рук. Исраэль Белкинд вспоминал: "Руководителем работ в новом поселении был Иегуда Лейб Ханкин. Еще в России он занимался сельским хозяйством‚ а потому стал первым учителем поселенцев‚ которым была незнакома работа на земле. Он сердился на них‚ ругался по–русски‚ а поселенцы называли его "дядька"..."

Ханкин – человек независимый‚ энергичный‚ преуспевающий – поставил в Ришон ле–Ционе самый первый дом‚ первым вышел в поле пахать‚ первым снял урожай с виноградника‚ поставил чан и стал давить виноград босыми ногами – "как предки наши в давние времена"; более того‚ он запряг в телегу верблюда – неслыханное новшество по тем временам – и возил в поселение бочки с питьевой водой к изумлению окрестных арабов. Затем Ришон ле–Цион попал под покровительство барона Э.Ротшильда‚ но Ханкин – один из немногих – оставался независимым земледельцем и обрабатывал свой надел. Чиновники Ротшильда распоряжались в поселении как плантаторы. Ханкин и его сын Иегошуа возглавили "восстание" жителей‚ и чтобы барон не лишил всех своей поддержки‚ зачинщикам "восстания" пришлось покинуть поселение‚ – Ханкин продал свой участок‚ ушел в Яффу и стал торговать мануфактурой.

Его сын Иегошуа Ханкин закончил в Кременчуге хедер и семь классов гимназии‚ увлекся революционными идеями‚ вступил в организацию народовольцев‚ – возможно‚ это повлияло на решение родителей увезти семью из России. Было тогда Иегошуа семнадцать лет. Он работал в поле вместе с отцом‚ пробыл недолго в Гедере‚ а затем посвятил жизнь единой цели – "геулат га–карка"‚ "спасению земли"‚ "избавлению земли": сказано в Торе‚ что Всевышний повелел сынам Израиля "выручить"‚ "спасти" эту землю. Почти пятьдесят лет подряд Иегошуа Ханкин не знал равных в деле приобретения земель в Эрец Исраэль – по поручению общественных организаций и частных лиц. Требовалась особая политика поисков земель и долгих переговоров на восточный манер‚ знание арабского языка‚ обычаев и норм вежливости‚ невероятное терпение‚ выдержка‚ обходительность и остроумные комбинации‚ – всё то‚ чем в совершенстве владел Иегошуа Ханкин. Надо было разбираться в турецких законах‚ в тонкостях спорных владений и передачи наследства‚ следить за многочисленными перекупщиками‚ срывавшими порой его сделки‚ обладать поистине неотразимым обаянием‚ которое раскрывало перед Ханкиным все двери.

Исследователи утверждают категорически: "Приобретение земель для народа невозможно себе представить без деятельности Иегошуа Ханкина". Двадцать лет подряд он вел переговоры о выкупе земель Изреэльской долины и к 1909 году приобрел там более ста двадцати тысяч дунамов. Много сил и времени ушло на то‚ чтобы купить земли вдоль прибрежной полосы от Хайфы до Акко; он приобретал земли в Иорданской долине‚ в долине Хефер южнее Хадеры‚ в Негеве и Шароне‚ выкупил участки для новых кварталов Хайфы‚ Иерусалима‚ Тель–Авива.

У Ханкина не было иной цели в жизни; он не позволял себе тратить время на посторонние занятия‚ даже мысли его были посвящены одному этому: спутники Ханкина по путешествию рассказывали‚ что семнадцать часов подряд‚ пока они ехали вместе‚ Иегошуа не сказал ни единого слова о чем–либо постороннем. Он не дожил три года до образования государства Израиль‚ и в некрологе написали: "Кончилась эпопея его жизни. Он ушел‚ познав полную меру лет‚ полную меру трудов‚ колебаний и борьбы". После смерти Ханкина подсчитали‚ что этот человек приобрел для своего народа шестьсот тысяч дунамов земли и ни одного дунама не приобрел для самого себя.

2

Всё началось с участка земли‚ который был расположен между Ришон ле–Ционом и Гедерой. Иегошуа Ханкин пригласил в лавку своего отца владельца земли‚ богатого араба–христианина из Яффы‚ договорился о цене и подписал договор на покупку десяти тысяч шестисот дунамов. Владелец получил десятую часть от общей стоимости и обязательство уплатить сполна через четыре месяца. Ханкин рассчитывал на еврейское переселенческое общество из России‚ которое обещало прислать необходимую сумму‚ но неожиданно оно прекратило существование. Иегуда Лейб Ханкин‚ отец Иегошуа‚ заложил лавку‚ передал деньги владельцу земли‚ но этого оказалось недостаточно. Нависла угроза потерять землю вместе с авансом‚ и тогда Иегошуа Ханкин впервые проявил те качества‚ которые помогали ему в будущем в приобретении земель.

Прежде всего следовало застолбить участок. Ночью‚ тайком‚ Иегошуа отметил границы купленной земли‚ и в 1890 году‚ на праздник Пурим‚ Аарон Айзенберг привел туда целый отряд‚ верхом и на телегах‚ – флагом им служил платок‚ привязаннй к палке. Очевидец вспоминал: "Под громовое победное "Ура" мы устроили хоровод и принялись плясать на глазах у бедуинов‚ которые изумленно взирали на эту картину. Но вот явился герой дня‚ Иегошуа Ханкин – молодец‚ силач‚ с окладистой бородой и ниспадающими на плечи кудрями. Его встретили оглушительными трубными кликами".

Ханкин оказался прав‚ когда застолбил ту землю‚ хотя не было у него ни копейки. В конце концов‚ варшавское переселенческое общество Мнуха ве–нахала – Покой и удел /поэтическое название Эрец Исраэль/ приобрело шесть тысяч дунамов для пятидесяти семей; остальные участки купили частные лица: так утвердилось на этой земле новое поселение‚ которое получило название Реховот /на иврите "рахав" – широкий‚ просторный/. Сказано в Торе про Ицхака‚ сына Авраама‚ который выкопал колодец‚ не вызывавший раздоров с окрестными жителями: "И нарек ему имя Реховот‚ и сказал он: теперь Господь дал нам простор‚ и мы размножимся на земле..."

Варшавское переселенческое общество решило основать независимое поселение без поддержки Ротшильда‚ несмотря на сомнения‚ и сомнения немалые. Аарон Айзенберг привел будущих поселенцев на новое место; те "разбрелись с угрюмым видом по голым холмам и отказались от этой затеи". Тогда Айзенберг произнес речь‚ чтобы убедить маловеров: "Конечно‚ – сказал он‚ – барон Ротшильд – высокородный и великий‚ но он одиночка и может ошибаться‚ а нам нужен народ‚ общество‚ которое не ошибается". На первом собрании основатели – "с общего согласия и по доброй воле" – договорились "самостоятельно вести хозяйство‚ без чиновника и попечителя"‚ предоставили равные права каждому поселенцу "независимо от того‚ тысяча дунамов у него или двадцать"‚ а чтобы выстоять‚ ввели суровую дисциплину.

Делами поселения управлял избранный комитет; несколько раз в день били в колокол: это был сигнал приступать к работе‚ идти на обед‚ заканчивать трудовой день‚ выходить на ночную охрану. Очевидец вспоминал: "Все преисполнились необыкновенным праздничным подъемом‚ шли на работу с песнями". В первую зиму с помощью наемных работников они обработали шестьсот дунамов земли‚ посадили сто пятьдесят тысяч виноградных лоз‚ а также масличные деревья‚ миндаль и инжир. Переселенческое общество в Варшаве заслушивало отчеты о ведении дел в Реховоте‚ присылало необходимые средства‚ назначало управляющих в поселение‚ – первые годы им был Элиягу Зеэв Левин–Эпштейн‚ которого называли "самым талантливым руководителем первого периода поселенческого движения". Владельцы земель изначально решили‚ что многие из них останутся в Польше и будут зарабатывать на жизнь прежними промыслами – до того момента‚ когда виноградники начнут давать полноценный урожай.

В поселении было много наемных рабочих – евреев и арабов; для них выстроили жилые помещения‚ общую кухню‚ предоставили бесплатную медицинскую помощь. В Реховоте не занимались разведением зерновых культур; все силы и средства вложили в виноградники‚ так как к тому времени на средства Э.Ротшильда уже закончили строительство винодельни в Ришон ле–Ционе. К 1895 году поселенцы заключили договор с администрацией барона и стали отправлять виноград на переработку в винодельню. Более того‚ жители Реховота получили от Ротшильда исключительное право на продажу продукции "Кармель Мизрахи" в России; они образовали там компанию "Кармель"‚ которая продавала вина‚ изготовленные на этой земле‚ – рекламы компании можно было увидеть почти в каждом номере еврейских газет России.

Первое автономное поселение на этой земле выстояло без помощи Ротшильда‚ хотя следует сказать откровенно: неизвестно‚ как бы развивался Реховот‚ если бы барон не покупал виноград по субсидируемым ценам‚ точно также‚ как он это делал в своих поселениях. В 1897 году общественное управление в Реховоте прекратилось; земли разделили между владельцами‚ позаботившись о том‚ чтобы каждому в равной мере достались участки хорошей и плохой земли.

Перед Первой мировой войной в Реховоте жили тысяча сто человек; они выращивали виноград‚ апельсины‚ оливки и миндаль‚ были у них винные погреба‚ школа‚ синагога‚ аптека‚ детский сад‚ библиотека. Первый водопровод на этой земле провели в жилые дома в Реховоте. В поселении устраивали ежегодные состязания‚ на которые съезжались спортсмены со всей страны. Город Реховот сегодня – полчаса езды от Тель–Авива‚ максимум‚ сорок минут.

3

Аарон Айзенберг собрал новую группу переселенцев из Вильны‚ Ковны‚ Риги и стал подыскивать землю. Однажды он пригласил их к себе и сообщил‚ что видел земли на полдороге между Яффой и Хайфой‚ которые можно купить. Арабы называли это место ал–Хадра – "зелень". "Что это значит?" – поинтересовались будущие поселенцы. Это значит‚ разъяснил Айзенберг‚ что вокруг много заболоченных мест‚ на которых трава зеленеет круглый год. Они призадумались. Быть может‚ есть некая связь между названием местности и зеленой лихорадкой‚ которая проявляла себя в тех краях? Это был 1891 год. Деньги для поселенцев раздобыл Иегошуа Ханкин; они купили тридцать тысяч дунамов /самое большое приобретение по тем временам/ и новое поселение на земле ал–Хадра назвали Хадера.

Опасения вскоре подтвердились. Не успели они освоиться на новом месте и поставить временные хижины‚ как неожиданно умер один из поселенцев. Это их поразило: днем он был совершенно здоров‚ а ночью его не стало. Так в Хадере проявила себя малярия‚ которую местные жители прозвали "зеленая". Заболевали многие‚ один за другим; больше всех страдали маленькие дети‚ чаще других они умирали. Хоронить возили в Зихрон–Яаков‚ и долгие годы на том кладбище сохранялись две могильные плиты: на одной из них было написано на идиш единственное слово "а кинд" – ребенок‚ мальчик‚ а на другой плите слово на иврите "ялда" – девочка.

Но поселенцы продолжали жить на той земле. Они определили период года‚ когда малярия особенно свирепствовала‚ уходили на время в другие места‚ а потом снова возвращались в Хадеру и принимались за работу на полях‚ с помощью наемных рабочих рыли канавы для сброса болотной воды в море. Тучи комаров висели в воздухе‚ не было от них спасения‚ и малярия проявляла себя вновь и вновь. На четвертое лето в одной семье умерли пять человек из семи‚ в другой – семеро из двенадцати. Раввин поселения Исраэль Гафнович призывал всех держаться: "Мягкотелым и трусам нет места среди строителей"‚ – на шестое лето умер и он‚ а из шести членов его семьи в живых остался один ребенок. Врач Гилель Яффе приезжал в Хадеру несколько раз в неделю и осматривал больных. "Не нахожу слов‚ чтобы воздать должное этим людям‚ – записал он в дневнике. – Своими руками копали они могилы домашним‚ товарищам и соседям‚ погибшим от тропической лихорадки‚ но с места не сдвинулись и свое поселение не бросили. Это была доблесть на грани безумия".

Через пять лет после основания Хадеры турецкие власти разрешили построить коровники‚ которые в действительности стали жилыми домами. При закладке первого из них Гилель Яффе сказал: "В конце концов‚ придет час победы!" Он убедил барона Э.Ротшильда выделить средства для борьбы с малярией‚ и на болотах Хадеры стали высаживать эвкалиптовые деревья‚ привезенные из Австралии. На осушение болот требовались годы‚ а потому жителям Хадеры предложили временно покинуть опасное место и поселиться в Кесарии. "Нет"‚ – сказали они. Им пообещали дилижанс за счет барона‚ который будет возить из Кесарии на поля и обратно. "Нет‚ – решило собрание. – Общество не вправе съехать с этого места". Они перебрались во временный лагерь на берегу моря‚ работали на полях‚ болели‚ хоронили близких‚ глотали в огромных количествах хинин и поддерживали настроение стопкой водки.

Был Йом–Кипур. Судный день. Десять мужчин молились в доме и по очереди ходили ухаживать за больными малярией‚ которые бредили в комнате по соседству. В середине дня один из молящихся почувствовал озноб и перешел к больным. Оставшиеся вдруг заметили‚ что для молитвы у них не хватает миньяна: нужно десять человек‚ а их только девять. Подумав‚ они решили‚ что в такой чрезвычайной ситуации заболевшего заменит Всевышний‚ и продолжили молитву до вечера. В сумерки‚ перед заключительной молитвой‚ в соседней комнате умер один из больных. Они протрубили в шофар‚ как положено по окончании Судного дня‚ а потом встал Исраэль Файнберг и сказал остальным‚ усталым и обессиленным после суток поста и молитв: "Никто из нас не пойдет домой. Мы не станем набрасываться на еду‚ как собаки. Жертва Судного дня будет предана земле достойно и немедленно". Они отнесли умершего на кладбище‚ вырыли могилу‚ уложили туда тело‚ насыпали могильный холм‚ взялись за руки и запели: "Еще не пропала надежда народа..."‚ а потом прочитали кадиш – заупокойную молитву.

У жителей Хадеры были апельсиновые‚ оливковые‚ миндальные деревья и виноградники; они выращивали на бахчах арбузы и отправляли на баркасах в Турцию. Перед Первой мировой войной в поселении была школа и детский сад; жили там триста человек‚ в основном‚ холостые мужчины‚ а также главы семей‚ чьи жены и дети находились в других местах‚ опасаясь малярии. Через двадцать лет после образования Хадеры кто–то не поленился и подсчитал плату‚ которую заплатили поселенцы за право жить на той земле‚ которую они для себя избрали: из пятисот сорока человек умерли от малярии двести четырнадцать. Это про Хадеру сказали в прошлом такие слова: "История всякого великого народного движения имеет свою почетную страницу‚ страницу беззаветного героизма. В нашем движении название этой страницы – Хадера... Могилы Хадеры – это место‚ где еврейская кровь пролилась не на чужие алтари‚ пошла не на смазочное масло в колеса чужих революций‚ а проникла в родную почву и дала всходы своему народу".

В 1921 году в тех местах проходила "битва Хадеры": ее жители сражались против окрестных бедуинов; в 1929 году они вновь пострадали от арабских беспорядков‚ но поселение не оставили /старожилы говорили: "Хадера напоминает "хедер" – название начальной еврейской школы: здесь мы учились тому‚ как жить и умирать за Эрец Исраэль"/. Сегодняшняя Хадера – это город в Израиле‚ окруженный эвкалиптовыми рощами‚ которые осушили болота и ликвидировали малярию.

4

Миссионерские общества разных стран строили на этой земле школы‚ больницы‚ детские приюты‚ дома для престарелых. Иногда они действовали открыто‚ порой скрывали свои намерения‚ но цель постоянно была одна – обратить евреев в христианство. В 1883 году английские миссионеры основали в Иудейских горах крохотное поселение Хартув‚ в котором разместили группу российских и румынских евреев. Современник вспоминал: "Выкрест Фридлендер использовал разные средства в охоте за душами; одним из них было основание Хартува для поселения там евреев. Раввины категорически выступили против этого; они угрожали поселенцам не совершать обрезание их мальчикам‚ не хоронить умерших на еврейском кладбище..." Через двенадцать лет миссионеры убедились в бесплодности своих попыток: евреи жили в Хартуве‚ однако на уговоры не поддавались и веру не переменили.

В 1895 году миссионеры продали землю сефардским евреям из Болгарии: в небольшом и отдаленном поселении‚ окруженном арабскими деревнями‚ разместились двенадцать семей. Они поставили маслодавильню с мельницей‚ которые обслуживали арабское население‚ производили сыры из козьего молока‚ насадили виноградники и миндальные деревья‚ собирали в горах и отправляли на продажу в Америку засушенные "растения Святой Земли". В 1911 году там жили десять семей – восемьдесят четыре человека. Во время арабских беспорядков 1929 года Хартув был разрушен‚ жители покинули его‚ но вскоре вернулись обратно и отстроили заново‚ "чтобы с достоинством нести невзгоды". В 1948 году‚ во время Войны за независимость‚ там проходили бои; поселение вновь было разрушено и уже не восстановлено. Хартув отсутствует теперь на карте Израиля‚ а на его землях располагается поселение Нахам и промышленная зона нового города под названием Бейт–Шемеш.

В 1884 году в Цфате собрались молодые люди‚ уроженцы страны‚ и образовали общество Бней–Иегуда. В еврейской газете написали о них: "Это здоровые‚ сильные‚ способные к работе люди‚ а их жены готовы помогать мужьям в поле". Англичанин Лоренс Олифант дал деньги для первого платежа за участок земли в Заиорданье‚ к востоку от озера Кинерет: так были приобретены две тысячи сто дунамов в горах‚ с источниками пресной воды‚ неподалеку от развалин древней еврейской крепости Гамла /в первом веке новой эры жители Гамлы оказали римлянам упорное сопротивление‚ погибли все до единого‚ но не сдались в плен/.

В 1886 году одиннадцать семей переехали на то место и основали поселение Бней–Иегуда – Сыны Иегуды‚ первое еврейское поселение в Заиорданье. У них было двадцать быков для пахоты‚ восемь ослов‚ шесть коров‚ три лошади‚ шестнадцать овец с козами; в газете сообщили: "Продав с себя последнее платье‚ поселенцы соорудили жилища – несколько жалких лачуг". Чтобы продержаться до первого урожая‚ требовалась помощь‚ но она была незначительной; вдобавок к прочим невзгодам в окрестностях разразилась эпидемия‚ – поселенцы вернулись в Цфат‚ "кусая руки от стыда за поражение и терзая себе душу".

Затем они снова пришли на то место‚ обрабатывали поля‚ даже прикупили землю по соседству‚ а потом запутались в долгах‚ по одному стали уходить из поселения. Перед Первой мировой войной там оставались три семьи‚ после войны одна семья‚ в которой арабы убили мать и сына‚ – в 1920 году поселение Бней–Иегуда перестало существовать. В 1972 году оно вновь появилось на прежнем месте‚ восточнее озера Кинерет‚ под прежним названием Бней–Иегуда – из книги пророка Гошеи: "И соберутся вместе сыны Иегуды и сыны Исраэля..."

С одиннадцатого века существовало в Верхней Галилее‚ неподалеку от Цфата‚ еврейское поселение Эйн–Зейтим; оно прославилось тем‚ что его жители не уходили в изгнание‚ а жили там при разных правителях‚ из поколения в поколение. В шестнадцатом веке путешественник насчитал в Эйн–Зейтим около сорока хозяйств‚ была там и синагога‚ а в той синагоге двадцать шесть свитков Торы. Поселение просуществовало до конца восемнадцатого века; затем евреи из него ушли‚ свитки Торы перевезли в Цфат‚ а синагогу разрушили окрестные жители.

В 1891 году евреи Минска собрали деньги‚ выкупили земли того села и договорились с жителями Цфата‚ чтобы временно – до их приезда – обрабатывали поля и насадили первые виноградники. Евреи Цфата выходили на работу вооруженными‚ опасаясь окрестных арабов: те считали Эйн–Зейтим святым местом‚ поклонялись могилам еврейских праведников‚ приписывая им магические свойства‚ и не желали присутствия посторонних. Наконец‚ приехали первые переселенцы из Минска‚ поселились в Цфате и ездили оттуда обрабатывать свои земли. Турецкие власти не разрешали строить дома‚ а потому несколько человек разместились в пещере‚ поближе к своим участкам. Арабы пытались выжить их любыми способами: угрожали‚ запугивали‚ однажды даже выкрали покойника из больницы и подбросили недалеко от Эйн–Зейтим‚ обвинив переселенцев в убийстве‚ – но врач сразу же определил‚ что покойник умер естественной смертью.

Поселение просуществовало в трудах и муках до 1929 года‚ когда в стране вспыхнул арабский мятеж. Жители ушли оттуда‚ дома были разрушены‚ но через малое время некоторые вновь вернулись и жили там до 1936 года‚ когда начался очередной арабский мятеж. В 1937 году поселение Эйн–Зейтим перестало существовать; теперь на его месте располагается военная база армии обороны Израиля.

5

Первые евреи–земледельцы поселялись в незнакомой стране‚ в неизведанных краях‚ посреди бедуинов–кочевников‚ которые жили по своим законам‚ где сильный повелевал слабым‚ а презрение к иноверцам не ставило ни во что их жизнь и имущество. Нападения на боязливых и покорных евреев прежних времен научило бедуинов относиться к ним‚ как к жалким и покорным существам‚ которые заслуживают лишь смерти: отсюда появилось прозвище евреев – "дети смерти". Однако во вновь созданных поселениях уже подрастала молодежь‚ родившаяся на этой земле‚ которая не имела ничего общего с местечковыми евреями Восточной Европы. Молодые люди с раннего детства ездили верхом на лошадях‚ стреляли из ружья‚ помогали родителям обрабатывать землю‚ защищали поселения от набегов разбойников. Некоторые юноши до тонкости изучили обычаи соседей–арабов и прекрасно говорили на их языке. "Когда им приходилось бывать среди бедуинов‚ – вспоминал очевидец‚ – их нельзя было отличить ни по одежде‚ ни по внешнему виду... С ружьем на плече‚ сидя на несущейся во весь опор лошади‚ они знали‚ как себя вести‚ учитывая нормы поведения и традиции бедуинов".

С появлением очередного еврейского поселения сразу же возникала необходимость в охране жителей и их имущества. В городах в трудную минуту просили защиты у турецких чиновников‚ которым регулярно выплачивали бакшиш; в городах были иностранные консулы‚ защищавшие подданных своих стран‚ но новые поселенцы жили‚ как правило‚ вдалеке от городов‚ не было еще телефонов и хороших дорог для быстрой помощи‚ а потому следовало полагаться на собственные силы. Прежде всего арабы испытывали новых соседей и выясняли‚ как далеко можно зайти в своих притязаниях‚ и поселенцам следовало доказать‚ что они не пугаются угроз и готовы ответить ударом на удар.

Воровство было обычным явлением‚ особенно среди бедуинов‚ которые жили грабежом; для предупреждения воровства нанимали сторожей‚ арабов‚ черкесов и негров – самых известных грабителей и головорезов. В большинстве случаев такой сторож ничего не охранял‚ а попросту спал всю ночь‚ но его славы бандита было достаточно для охраны поселения. Этот способ защиты имущества страдал одним недостатком: сам охранник воровал в поселении‚ быть может‚ больше‚ чем это сделали бы те‚ от кого он защищал. Затем стали нанимать главного сторожа‚ своего рода подрядчика‚ который нанимал‚ в свою очередь‚ вооруженных всадников и отвечал за сохранность имущества. В его обязанности входило преследовать грабителей‚ возвращать украденное или возмещать владельцу стоимость пропажи. Охрана поселений стоила очень дорого и доходила до пятнадцати процентов от общего бюджета.

Многие уже понимали‚ что охрану следует взять в свои руки‚ но новые поселенцы не были знакомы с местными обычаями‚ правилами поведения арабов‚ не знали их языка. Они впервые столкнулись с обычаем кровной мести: если араб погибал от руки еврея‚ даже случайно‚ при независящих от того обстоятельствах‚ весь род – с оружием‚ палками и камнями – нападал на еврейское поселение. В первый год существования Рош–Пины случайной пулей был убит арабский юноша – во время салюта на свадьбе; месть окрестных жителей едва не прекратила существование нового поселения: понадобились многие усилия и изрядная сумма денег‚ чтобы примириться с соседями.

В Беэр–Товии один из жителей застрелил араба во время нападения на поселение‚ и чтобы не погибнуть от кровной мести‚ ему пришлось бежать из страны. Поэтому евреи старались не применять огнестрельное оружие‚ а взамен него предпочитали кулак‚ дубинку и плеть. Сендер Хадад из Белостока‚ один из первых сторожей Петах–Тиквы‚ "огнестрельное оружие не любил и полагался на свои руки‚ – вспоминал современник. – А руки у него были железные. И еще одним оружием он владел – арапником‚ особой плетью с короткой ручкой и двойными кожаными ремнями. К концу плети был прикреплен невидимый глазу кусочек металла". Сендер Хадад первым врывался в толпу грабителей‚ нанося удары направо и налево; его опасались окрестные жители‚ а он обычно говорил: "Кого можно назвать героем? Лишь того‚ кто хорошо знает‚ как получать удары и как их наносить".

Вот жанровая сценка тех времен в записи участника событий: "Возле колодца собрались все защитники поселения‚ в том числе и представительницы прекрасного пола‚ вооруженные "амазонки"‚ которые не раз демонстрировали арабам силу своих кулаков. На могучей лошади восседал командир‚ твердым голосом отдавал приказания. Это был Иегошуа Штампфер‚ один из основателей поселения. За ним располагалась пехота с дубинками‚ вилами‚ серпами... Плотными рядами подошли мы к полю битвы. Повсюду арабы‚ которые вспахивали на волах и верблюдах нашу землю. Командир отдал приказ: отогнать захватчиков‚ сломать плуги‚ волов и ослов доставить в Петах–Тикву... Поднялась суматоха‚ началась борьба‚ слышались крики‚ споры‚ брань... Задача состояла в том‚ чтобы достичь цели при помощи одних лишь кулаков и применять оружие только для устрашения". Во время одной из стычек "амазонка" Эстер Гринштейн раздавала удары дубиной в самой гуще сражавшихся; в знак примирения арабы устроили для евреев званый обед и не садились за стол до тех пор‚ пока не пришла Эстер и согласилась с ними пообедать.

У жителей Ришон ле–Циона были постоянные стычки с арабами из окрестных деревень‚ которые пасли скот на их посевах. Часто по ночам поселенцы поднимались по тревоге‚ прогоняли арабских пастухов со своих полей и захватывали их стада. "Окончивши свое дело‚ – писал Х. Хисин‚ – верховые выстраиваются в ряды попарно‚ за ними следует пехота‚ и маленькая армия с песнями возвращается в колонию. Все выходят им навстречу‚ матери с любовью и гордостью смотрят на своих сыновей‚ жены на своих мужей... Глядя на колонистов во время их стычек с арабами‚ я думаю часто: неужели это те самые евреи‚ которые на родине безропотно переносили всякие оскорбления и унижения? Где же их‚ будто бы‚ "прирожденная трусость"?.. Нет‚ трусость не была в характере наших предков‚ а у нас она будет до тех пор‚ пока мы не выйдем из угнетенного состояния... Нет сомнения‚ что наше подрастающее поколение не будет уже иметь и понятия о робости своих отцов". Молодежь из Ришон ле–Циона получила у окрестных жителей уважительное прозвище "шайтаны" – дьяволы; когда на проезжего араба нападали на дороге неподалеку от поселения‚ он начинал кричать: "Евреи‚ помогите!"

Среди первых сторожей–евреев был Иегуда Рааб из Петах–Тиквы‚ сильный и бесстрашный человек. Был Яаков Зармати‚ торговец лошадьми из Марокко: его уважали повсюду как силача и справедливого человека. Был Дауд Абу Йосеф‚ легендарная личность: ему исполнилось пятьдесят лет‚ когда он приехал из Багдада верхом на породистом скакуне‚ вооруженный мечом и длинной стальной пикой‚ и обучил еврейских охранников арабским обычаям. Был Исраэль Файнберг по прозвищу Лолик‚ прославившийся на защите Ришон ле–Циона и Хадеры; о нем вспоминал очевидец: "Своим ростом и силой он наводил страх на арабов‚ и более чем кто–либо был повинен в том‚ что арабы связывали пионеров–земледельцев с именем Сатаны. Он быстро научился говорить по–арабски‚ ездил верхом‚ как настоящий бедуин‚ и арабы очень его уважали".

При защите Рош–Пины проявили себя Моше Букшештер и Менахем Грабовский: "Поколотили нас изрядно‚ – рассказывал участник событий‚ – но и мы угостили бедуинов так‚ что не забудут". В Зихрон–Яакове выделялся Зеэв Нейман: под его руководством молодые ребята ловили по ночам грабителей‚ били их и тем самым прекратили воровство. В Хадере‚ во время стычки с феллахами‚ Шимон Гордон с дубиной в руках повел в атаку поселенцев‚ издавая воинственный бедуинский клич‚ чем и привел противника в замешательство. В Реховоте юноши учились ездить на лошадях и пользоваться оружием; их командиры служили прежде в русской армии и команды отдавали по–русски; "когда приходили тревожные вести‚ молодые охранники садились на лошадей и в любое время дня и ночи с быстротой молнии летели к месту опасности".

И наконец‚ следует упомянуть Авраама Шапира‚ которого родители привезли в юном возрасте из украинского местечка. Двадцатилетний Авраам – ловкий наездник‚ отважный боец‚ знаток арабского языка – возглавил охрану Петах–Тиквы: в его команду входила молодежь поселения и окрестные бедуины. У жителей возникали споры с окрестными арабами за право пользования колодцем; по звуку трубы мужчины и женщины Петах–Тиквы выходили с ружьями‚ дубинами и вилами на защиту колодца. К Аврааму обращались за помощью жители других поселений‚ ибо он обладал непревзойденным искусством обнаруживать по следам украденный скот; не однажды его команда вступала в бой с группами вооруженных грабителей и всегда побеждала.

Арабы уважали Авраама за храбрость и называли "шейх Ибрагим Миха"; у него были дружественные связи с арабскими шейхами‚ даже в Заиорданье; они обращались к нему за помощью‚ когда следовало разрешить споры между кланами‚ а он примирял враждующие стороны‚ зная в совершенстве арабские обычаи‚ нормы вежливости‚ почета и уважения. Житель Петах–Тиквы сообщал: "Когда я возвращался с работы мимо дома Авраама‚ часто видел в его дворе арабских шейхов‚ которые сидели на земле‚ поджав под себя ноги‚ а Шапира располагался посреди гостей с четками в руках‚ разбирая их сложные взаимоотношения".

Авраам Шапира прожил долгую жизнь и умер в 1965 году‚ когда ему исполнилось девяносто пять лет. Ему довелось увидеть образование государства Израиль‚ ее армию‚ авиацию и флот – всех тех‚ кто пришел на смену прежним защитникам поселений.

***

В 1886 году Ольга Белкинд‚ старшая сестра билуйца Исраэля Белкинда‚ приехала из Петербурга навестить родственников. В Ришон ле–Ционе ее увидел Иегошуа Ханкин‚ и вскоре состоялась помолвка‚ против которой восстали его родители‚ так как невесте было тридцать четыре года‚ а жениху – двадцать два. "Они называли его сумасшедшим‚ – вспоминала родственница Ольги‚ – говорили‚ что у них не будет детей‚ что она стара для него‚ но всё было бесполезно. Он очень любил ее".

Ольга Ханкина работала акушеркой еще в Петербурге; она стала одной из первых профессиональных акушерок на этой земле и пользовалась огромным авторитетом среди богатых арабов‚ которые верили‚ что Ольга способна выручить в самых безнадежных случаях. "Они всегда посылали за ней экипаж‚ настоящую карету с мягкими сидениями. У нее в доме было много шалей‚ потому что арабы завертывали в шаль ее гонорары. Они расплачивались с ней золотом‚ а Ольга раздаривала эти шали детям своих родных‚ вкладывая туда деньги на покупку книг".

Во время визита в дом богатого араба Ольга узнала‚ что он желает продать свои земли. "Иегошуа был молод‚ никакого опыта‚ – писал современник‚ – в кармане гулял ветер‚ а выкуп земель должен был обойтись минимум в сто тысяч франков. Если бы не Ольга и ее поддержка‚ Ханкин на это бы не решился"‚ – так появился Реховот. Стоимость земель Изреэльской долины составляла огромную сумму – миллион рублей на русские деньги‚ которые обещали внести российские переселенческие общества. Однако турецкие власти запретили продажу земель евреям: аванс пропал‚ Ханкина объявили банкротом‚ имущество его описали. "В своем доме он обладал иммунитетом российского подданного‚ а потому не выходил на улицу‚ чтобы не арестовали. Ханкин не находил места в квартире‚ не мог ни пить‚ ни есть‚ ни спать..‚ звук его шагов постоянно разносился по дому". Долгое время Иегошуа Ханкин выплачивал долги‚ а Ольга была его единственной опорой; она поддерживала мужа во всех делах‚ удачах и поражениях в годы бедности и лишений. Ее авторитет помогал мужу добиваться успехов в приобретении земель; она занимала деньги у богатых арабов‚ чтобы выплатить первый взнос при заключении договора.

Ольга Ханкина умерла в 1942 году – было ей тогда девяносто лет‚ а Иегошуа пережил ее на три года. Они похоронены в том месте‚ которое он выбрал: у подножия горы Гильбоа‚ возле древнего источника Эйн–Харод‚ в земле Изреэльской долине‚ выкупленной Ханкиным. В память Ольги названо поселение Гиват–Ольга: в тех местах‚ возле Хадеры‚ Иегошуа планировал создать приморский город. Его именем назван Кфар–Иегошуа в Изреэльской долине.

***

Батья /Бася/ Макова жила с семьей в Брест–Литовске и вместе с мужем торговала в лавке. Побывав по делам в Варшаве‚ она узнала о существовании общества "Мнуха ве–нахала"‚ которое занималось переселением евреев. Вернувшись домой‚ Бася сказала мужу: "Я решила закрыть дело и переехать в Эрец Исраэль. Что скажешь на это?" – "Ты сошла с ума!" – изумился муж. Бася ответила ему тихо и спокойно /про нее говорили‚ что она никогда не повышала голос/: "Если бы я сошла с ума‚ то сидела бы здесь и ждала‚ когда придут соседи‚ разгромят наш дом и всех нас убьют". Она снова поехала в Варшаву‚ внесла деньги на приобретение участка земли‚ а когда поинтересовались‚ оформлять ли покупку на имя мужа‚ ответила: "Горшок с мясом в Египте ему дороже Иерусалима". Муж Баси вызвал ее на раввинский суд и потребовал назначить опекуна‚ потому что его жена – сумасшедшая. Бася сказала раввину: "По закону Израиля муж освобождается от жены без развода‚ если она сходит с ума. Значит и я свободна от него".

Она забрала детей‚ переехала на эту землю‚ одной из первых поселилась в Реховоте и стала обрабатывать участок‚ выстроила дом‚ который сама спланировала. С помощью своих детей она соорудила печь для обжига извести на продажу; она же построила печь для выпечки хлеба‚ предоставив ее в общее пользование: женщины Реховота топили ее соломой‚ пометом‚ колючками‚ высохшими стеблями кактуса и по очереди пекли хлеб. Затем наступили трудные годы‚ когда расходы превышали доходы‚ не было денег на ежедневные потребности‚ но Бася не протянула руку за помощью‚ а вместе со своими детьми тяжело работала и дождалась лучших времен.

Женатые сыновья Баси тоже приехали из Польши со своими семьями‚ и ее "хамула"‚ семья‚ "колено Баси Маковой" необычайно возросло. Басю Макову называли "матерью Реховота"; к ее мнению прислушивались в поселении‚ спрашивали совета до последнего ее дня в 1911 году.

***

Гилель Яффе /Иоффе/ родился на Украине‚ учился в Бердянске‚ изучал медицину в Женеве; в 1891 году приехал на эту землю‚ и местный врач сказал ему: "Здесь вы не приживетесь. Поезжайте в Бейрут". Но Яффе не уехал‚ работал врачом в Тверии‚ затем в Зихрон–Яакове‚ занимался многими общественными делами‚ стал видным специалистом по борьбе с малярией.

Из дневника Гилеля Яффе в первые месяцы после приезда: "В Реховоте я увидел интересных людей... В рабочей столовой много молодежи‚ в основном‚ образованной‚ некоторые из них говорят на иврите и все без исключения в восторженном состоянии‚ несмотря на условия жизни‚ тяжелую работу и лихорадку..." – "В Гедере слушал рассказы билуйцев о том‚ что они пережили: надежды и отчания‚ отчаяния и надежды‚ жизнь в коммуне‚ нападения арабов‚ еврейская кровь‚ пролитая в Гедере‚ при защите женщин и детей..." – "Тверия. Мои отношения с местными евреями очень хорошие. Обнаружил у них идеалы‚ человечность‚ национальную приверженность и религиозную терпимость... Ни разу они не спросили меня‚ почему не хожу в синагогу‚ с каждым днем наши отношения становились всё более дружественными..." – "Живет среди них Мататьягу Сандер‚ скромный человек‚ который решил собирать деньги на мою лечебницу. Изо дня в день он ходит по Тверии из дома в дом‚ набирает копейки и в конце месяца приносит мне три–четыре лиры... Когда у нас не хватает простыней и одеял‚ его жена несет из дома свои..." – "Живет в Тверии Исраэль Аарон Слитинский‚ кантонист времен Николая I‚ высокий седобородый красавец с выправкой солдата‚ который своим суровым взглядом и оборотами речи напоминает русского исправника. Мне он – верный друг‚ а многие боятся его как огня. На иврите или на чистом русском языке он обличает во весь голос тех‚ кто распределяет благотворительные средства: "Ой вам‚ воры‚ разбойники‚ пьющие кровь бедняков‚ вдов и сирот! Ваши карманы полны чужими деньгами..."

Последняя запись в дневнике Гилеля Яффе сделана в декабре 1934 года‚ когда в Хайфе отметили его семидесятилетие: "Мой портрет повесили в школьном зале и директор гимназии назвал меня дедушкой..." Он умер в 1936 году. Его именем названо поселение Бейт–Гилель в Верхней Галилее и больница в Хадере‚ больница Гилеля Яффе.