ОТСТУПЛЕНИЕ НАЧИНАЕТСЯ ОТ ТЕРЕКА
ОТСТУПЛЕНИЕ НАЧИНАЕТСЯ ОТ ТЕРЕКА
«Сдерживание половодья» — Мосты в Солдатско-Александровском — «Маршрут отхода затем станет главной линией обороны» — Группа фон Ле-Сюра уходит с высокогорных перевалов — Приказ: «Повысить скорость марша!»
На фронте по реке Дон уже вырисовались цели советских ударных армий. Нижний Дон и Ростов стали после Сталинграда второй целью Сталина. Теперь и Гитлер был вынужден отдать приказ об отступлении своей 1-й танковой армии, который он так долго откладывал. Но сначала немецкое отступление должно было завершиться на рубеже Солка, Кума.
Совещания, подобные тому, на котором генерал Отт информировал своих командиров дивизий о предстоящем отступлении, прошли в штабах 3-го и 40-го танковых корпусов. Генерал-лейтенант войск СС Штайнер и генерал-лейтенант Хенрици (бывший командир 16-й пехотной (моторизованной) дивизии, а с 15 ноября 1942 года — командир 40-го танкового корпуса) тоже делали свои сообщения с серьезными лицами.
На командном пункте 1-й танковой армии в Пятигорске царила суматоха. Отступление немецких войск было точно спланировано. Затем штабы корпусов доводили планы до своих дивизий, дивизии — до полков. Взаимосвязанная работа штабов всех инстанций набрала полные обороты. Наряду с отходом войск необходимо было определить и порядок вывоза имущества.
В ночь на 30 декабря 1942 года на командном пункте 50-й пехотной дивизии в Хамидии царило небывалое оживление. По распоряжению штаба 52-го армейского корпуса майор генерального штаба Штефанус работал над планом отхода. С большой тревогой генерал-майор Шмидт и офицеры его штаба обдумывали предстоящие дни. Как войска воспримут отступление? Смогут ли они выдерживать поэтапное движение по грязным дорогам с требуемой высокой маршевой скоростью? Смогут ли они за короткий срок оборудовать новые оборонительные позиции и отразить противника? Вопрос за вопросом!
В новогоднюю ночь командиры рот 50-й пехотной дивизии получили распоряжения о предстоящем отходе, который в дивизии проходил под кодовым названием «Сдерживание половодья». Солдаты еще не знали, что название «Сдерживание половодья» в буквальном смысле слова будет соответствовать дальнейшему роковому ходу событий.
Подготовка к отступлению не скрылась и от русских. Их ответные действия, которые частично были предприняты слишком поспешно, русская книга о битве за Кавказ поясняет так: «Пока контрудары наносились в предгорьях, необходимо было также начать наступление на северном немецком фланге и на Тереке. Для этого были подготовлены соединения 44-й армии и кавалерия с большим количеством артиллерийских частей и танков. Под мощным натиском советского наступления немцы были отброшены на рубеж Ачикулак, Штодеровская».
На командном пункте 40-го танкового корпуса к заботам о планировании отхода прибавились заботы о предстоящем русском наступлении. Генерал-лейтенант Хенрици и его начальник штаба полковник генерального штаба Карл Вагнер обдумывали все полученные сведения. Существовала опасность, что советские войска будут наносить удары по отступающим войскам. Заблаговременный отход тоже может привести к крушению всего плана отхода 1-й танковой армии. Так за спешкой медленно, слишком медленно проходили часы.
29 декабря приказ об отступлении был получен в 3-й танковой дивизии генерал-майора Вестхофена. После этого в новогоднюю ночь начался поэтапный отход 40-го танкового корпуса. Через день за ним должны были последовать 52-й армейский и 3-й танковый корпуса.
В полосе 3-й танковой дивизии во время атаки 1-го мотопехотного батальона 394-го полка было захвачено большое количество русских офицеров с важными документами в полевых сумках. Оценка захваченных материалов показала, что на 1 января 1943 года намечено наступление советских войск при поддержке 120 танков. На картах были обозначены и районы сосредоточения. Цели срочно были выданы артиллерии и батарее реактивных минометов. Ровно в 0 часов 1 января 1943 года 75-й артиллерийский полк и батарея реактивных минометов открыли сосредоточенный огонь по районам сосредоточения. Орудия гремели непрерывно. Длинные огненные хвосты реактивных снарядов были кровавым новогодним фейерверком, к которому вскоре пулеметным и винтовочным огнем присоединились гренадеры на позициях.
Густой туман покрывал степь, когда забрезжило утро нового года. Всю ночь до немецких дозоров доносились шумы моторов со стороны противника. Теперь они с напряжением ждали первого дня нового года. От удара задрожала земля. Мощный огневой удар обрушился на позиции немецкого северного фланга. Солдаты 3-го мотопехотного полка и экипажи танков 6-го танкового полка втянули головы в плечи. Ничего не было видно. За грохотом разрывов слышался лязг и гудение большого количества танков.
Советские танковые и стрелковые соединения прорвали фронт на стыке между 3-й танковой дивизией и находящейся севернее боевой группой фон Юнгшульца, а затем продолжили наступление в западном направлении. Позиции легкой зенитной артиллерии были прорваны. Вторая рота 6-го танкового полка под командованием обер-лейтенанта Филя непрерывно вела огонь по наступавшим. Кавалер Рыцарского креста обер-фельдфебель Блах увидел, как рассеивается туман и на него движутся 62 советских танка. Обстановка накалилась до предела.
Перед находившимся южнее 1-м батальоном 394-го мотопехотного полка стояли русские танки. На его командный пункт шли массы пехоты. На опорный пункт одной роты навалилось 400 русских. Обер-фельдфебель Штайнфюрер пошел со своим взводом в контратаку и отбил у них прежний рубеж обороны. По сдавшимся русским на открытом склоне ударила их собственная артиллерия.
Перед 1-м батальоном 394-го полка русская моторизованная часть и артиллерийская часть на конной тяге в лощине создали настоящий затор. После того как туман рассеялся, 75-й артиллерийский полк уничтожил их своим огнем. Одно из орудий поблизости от батальонного командного пункта было выкачено на прямую наводку и вело беглый огонь по застрявшим советским машинам и повозкам до тех пор, пока из-за разрыва ствола не погибли артиллеристы.
Такая же обстановка была и на участке 3-го мотопехотного полка, находившегося севернее. Здесь позиции тоже были прорваны. Особенно сильный удар противника пришелся по 7-й роте. Но, как всегда в таких ситуациях, нашлись храбрые люди, которые продолжали образцово сражаться. Здесь таким был обер-фельдфебель Крузе, командир отделения 7-й роты. Он собрал роту и повел ее в контратаку. Гренадеры самоотверженно бросились на прорвавшихся советских солдат, подожгли гранатами русские танки и отбросили пехоту. За этот подвиг обер-фельдфебель Крузе стал 245-м солдатом, награжденным дубовыми листьями к Рыцарскому кресту.
Учитывая такую остановку, генерал-майор Вестхофен приказал начать отступление на северном фланге на день раньше, чем было предусмотрено. Вечером 3-й мотопехотный полк отошел на заранее подготовленные отсечные позиции.
В полосе 52-го армейского корпуса фронт оставался спокойным. Здесь проверенные в боях полки 111, 50 и 370-й пехотных дивизий готовились к отходу. Все тыловые части и излишняя артиллерия были уже в пути. Снова взгляды гренадеров скользили по обширным предгорьям, степным в полосах 111-й и 50-й пехотных дивизий и горно-лесистым — у 370-й. Малгобек, Нижний Курп, Верхний Курп, Илларионовка и Эльхотово — названия, которые постоянно упоминались в сводках вермахта, вскоре совсем исчезнут из них, а потом будут совсем забыты.
От деревни Терек на Тереке, напротив позиций 3-й танковой дивизии у Стодеревской до другого конца большой петли Терека у Эльхотова, где правый фланг 52-го армейского корпуса примыкал к 13-й танковой дивизии, среди полков 11, 50 и 370-й дивизий не было заметно никакого беспокойства. Они полностью доверяли своим штабам. А штабы знали, что они во всем полностью могут положиться на свои полки. Так начался первый этап великого отступления.
Первого января перед фронтом 50-й пехотной дивизии было непривычно тихо. Более того, противник на некоторых участках отошел, чтобы заманить 50-ю пехотную дивизию за собой в долину перед Сагопшином, но его намерения были очевидны.
В ночь на 2 января 1943 года полки в большой излучине Терека оставили свои позиции, чтобы занять промежуточные рубежи от Моздока до Гнаденбурга и от Хамидия до Арика в излучине Терека. Позади оставались только прикрытия.
Каждый солдат знает, что действия в прикрытии требуют от всех высочайшей собранности. Нервные нагрузки были особенно высоки. Командирами подразделений прикрытия были наиболее храбрые, опытные и привыкшие действовать самостоятельно офицеры и унтер-офицеры. Расскажем об арьергарде 50-й пехотной дивизии, чтобы на его примере показать, как действовали подразделения, которым когда-либо приходилось прикрывать отход своих войск:
«После того, как роты под команды, отдаваемые шепотом, тихо ушли, на окопы, в течение шести недель придававшие нам чувство уверенности, опустилась тревожная тишина. Теперь они были чужими и враждебными. Несколько человек ходило по оставленным позициям, держа пальцы на спусковых крючках автоматов. За каждым поворотом траншеи уже мог оказаться враг. Нам нельзя было заходить в покинутые блиндажи, так как во многих из них были установлены мины-сюрпризы. Бесконечная ночь прошла без происшествий. Планомерно и без помех главные силы достигли отсечного рубежа, линии «Аугсбург». Около полудня 2 января два вражеских батальона прошли до Малгобека II. Мы начали медленно отходить. Разведка боем в направлении Хамидия была отражена парнями из 122-го полка».
В полосе 3-го танкового корпуса на горном фланге оружие не умолкало со времени боев под Гизелью. Как и прежде, советские войска пытались с гор охватить правый фланг 1-й танковой армии.
24 декабря 1942 года русские атаковали из долины Большой Косолкун, но были отброшены. Последующие попытки отражались финскими ротами 3-го батальона «Нордланд» и румынскими горными стрелками. Толдсгун, Лескен, Синдзикау, Хаснидон постоянно встречались в боевых донесениях финнов и румын. На этом участке бойцов-окопников поддерживали своим огнем батареи реактивных минометов. Артиллеристы и сами часто становились бойцами-окопниками, а линия обороны часто проходила по позициям батарей 150 и 280-мм реактивных минометов.
Под Сурух Дигора оборонялась группа Эмсмана, основу которой составлял 1-й батальон 99-го горнострелкового полка. 27 декабря майор Копп со своими горными егерями снова захватил Сурух Дигора. Через день здесь опять разгорелись жаркие бои. Русские бросили здесь в наступление 20 танков.
29.12.42 подполковник Эмсман записал в своем дневнике:
«Атаки противника на Сурух Дигору и Чиколу отражены. 16.00: прорыв на участке румынского 7-го горнострелкового батальона. Потеряно два реактивных миномета. Через два часа положение снова восстановлено. Саперы и строительные войска отходят из Чиколы.
30.12.42: Командир корпуса Штайнер и румынский генерал Думитрачу побывали на моем командном пункте. Вечером пришел приказ об отходе штаба 52-го полка реактивных минометов и группы Винклера (тяжелых реактивных минометов).
31.12.42: Отход в Марьинскую. Обозы направляются в Ессентуки. Большие трудности с горючим. Его едва хватит до Нальчика.
1.1.42: В Нальчике. Начало подрывов. Эвакуация продовольственных складов.
3.1.43: Из-за отсутствия горючего полк двигаться дальше не может». В журнале боевых действий 3-го батальона «Нордланд» начало отступления отражено так:
«31.12. Получен приказ об отходе.
1.1.43. 2.00: батальон отходит, начиная с левого фланга, на рубеж Беры Кесын и конюшня в 3 км северо-западнее от него. 9-я рота возвращается в состав батальона (рота Эртеля была ребром жесткости в румынской части Марчи). 7.00: противник заметил отход. 7.45: по скоплению противника (600 человек) в Толдсгуне открыт огонь. 13.00: русская разведгруппа из 20 человек обстреляна перед правым участком (8 убитых). 16.00: по приказу батальон снова выходит из соприкосновения с противником. 20.20: батальон идет маршем из Лескена через Аргудан и Нальчик в Баксан (80 километров)».
Финский добровольческий моторизованный батальон войск СС форсированным маршем на машинах через Пятигорск, Ворошиловск и Сальск направился за своей дивизией «Викинг» в район Маныча, где она в составе 4-й танковой армии сдерживала удар советских войск на Ростов.
Еще одной кризисной точкой в полосе обороны 3-го танкового корпуса под новый год стал стык с 52-м армейским корпусом под Эльхотовом. Здесь у «ворот Кавказа» батальоны 13-й танковой дивизии, 2-й батальон полка «Бранденбург» и приданный 2-й батальон 667-го полка (370 пд) преградили путь русским по Восточной дороге через Змейскую на Александровскую. Снова в этих местах загремели ожесточенные бои. Немецкие роты должны были удержаться любой ценой, чтобы обеспечить планомерный отход. Здесь снова вступил в дело 731-й тяжелый моторизованный артиллерийский дивизион, который так часто и умело поддерживал наступление и оборону 3-го танкового корпуса.
30 декабря 1942 года в 9.00 генерал-лейтенант Штайнер прибыл на командный пункт 13-й танковой дивизии в Урухе и отдал следующее распоряжение:
«3-му танковому корпусу оставить район Нальчика и поэшелонно отходить в северо-западном направлении. Основной груз и главная ответственность по обеспечению отхода ложится на 13-ю танковую дивизию. Сдерживание удара противника из дефиле Эльхотово в данной обстановке приобретает особое значение. Там противника необходимо сдерживать до тех пор, пока главные силы корпуса не выйдут из труднопроходимой горной местности. Все ненужные обозы и части отправить маршем незамедлительно. Так как для движения корпуса выделена всего одна дорога (Нальчик — Пятигорск), неукоснительно соблюдать маршевую дисциплину».
В тот день советские войска ворвались в Змейскую. 13-я танковая дивизия вновь собрала все резервы и снова захватила этот населенный пункт.
31 декабря 1942 года 2-й батальон полка «Бранденбург» для обеспечения отхода через Змейскую вынужден был вести тяжелый бой. Снова советские войска ворвались в станицу и блокировали путь отхода. Последним, отчаянным напряжением сил немецкие роты снова взяли Змейскую, чтобы затем отойти в северном направлении.
Так в движение пришла вся 1-я танковая армия. Войска поэшелонно отходили на точно установленные рубежи. Маршевое время было точно выверено. Рубеж Солка, Кума необходимо было достичь как можно скорее. Там предполагалось завершить отход и расположиться на зимние квартиры. Так считал Гитлер, но войсковые командиры так не думали. Отступление будет продолжаться.
Отход 1-й танковой армии затруднял различный характер местности в ее полосе. Если 40-й танковый корпус и 111-я пехотная дивизия отходили по степи, то 50-я 370-я пехотные дивизии и 3-й танковый корпус должны были перебираться через болотистую низменность в излучине Терека и предгорья Кавказа.
3-я танковая дивизия была поделена на три маршевые группы: гусеничную под командой подполковника Шмидт-Отта, пешую полковника Циммермана и моторизованную подполковника Папе.
2 января 1943 года пришел в движение южный фланг 3-й танковой дивизии. Марш был согласован со 111-й пехотной дивизией. В Моздоке были взорваны важные с военной точки зрения объекты. Утром 3 января подразделения прикрытия оставили Моздок. В тот же день войска советских генералов Хоменко и Мельника перешли Терек и вступили в Моздок.
Двигаясь по дорогам, покрытым гололедом, рыхлым снегом и грязью, люди и животные выбивались из сил. Моторы транспортных средств перегревались. Но и наседавшим русским приходилось преодолевать те же трудности. К 3 января была занята линия «Аугсбург». 4 января 1-я танковая армия стояла уже на линии «Штутгарт», 5 января — на линии «Гейдельберг». К 6 января нужно было выйти на линию «Майнц», а к седьмому — на линию «Потсдам». Линия «Потсдам», или рубеж Солка, Кума — был первой спасительной целью. Проходивший по берегам рек, он должен был обеспечить выгодную с точки зрения местности позицию. Но будут ли хорошей преградой замерзшие реки?
Ежедневно немецкие дивизии, двигаясь по обледеневшим или покрытым грязью дорогам, должны были преодолевать большие расстояния. Из-за плохих дорог 50-я пехотная дивизия утром 6 января, когда уже должна была быть занята линия «Майнц», оказалась растянутой на 36 километров по фронту и на 25 километров в глубину. Танки противника наседали с нескольких направлений. С помощью 525-го противотанкового дивизиона и 24-го зенитного артиллерийского полка удавалось выходить из всех критических ситуаций. В результате все части 50-й пехотной дивизии вышли на новый отсечный рубеж.
Похожая картина складывалась и в полосе 111-й пехотной дивизии. Здесь русским удалось занять линию «Майнц» до подхода немцев. При поддержке танков 3-й танковой дивизии противника удалось отбросить и занять линию «Майнц».
Седьмое января стал черным днем в истории 50-й пехотной дивизии. В тот день необходимо было выйти на линию «Потсдам». В утреннем тумане крупные силы русских при поддержке танков прорвали фронт на стыке 1-го и 2-го батальонов 122-го гренадерского полка у Ново-Среднего и внезапно атаковали находившийся в резерве слабый 3-й батальон. Затем противник атаковал оба батальона на позициях. Стенограмма радиопереговоров командира дивизии с командиром 122-го гренадерского полка за 7 января 1943 года показывают, как погибал полк:
«8.20: Более 30 танков противника атакуют Ново-Средний.
8.40: Танки противника в Мадкугорине. Противотанковые пушки и штурмовые орудия ведут с ними бой.
9.20: Противник силами до одной танковой и одной стрелковой бригады наступает через Курганы.
10.18: Русские танки с восточного направления прорвались под Мадкугорином. Полк удерживает оборону на рубеже Коммаяк, Ново-Средний, высота 275.
11.20: Прошу разрешения на отход с 12.30.
11.25: У артиллерии и противотанковых пушек кончились боеприпасы. Отдал приказ артиллерии отходить. Гроте.
12.10: Зажаты в клещи. Позиции не удержать».
Это был последний разговор с командиром 122-го гренадерского полка. Но что скрывалось за короткими фразами телефонограмм?
Советские танки были остановлены перед позициями усиленного 1-го батальона 122-го гренадерского полка у Коммаяка противотанковой артиллерией. Одновременно танки противника на стыке 1-го и 2-го батальонов 122-го гренадерского полка прорвались до Ново-Среднего. Утренний туман прикрывал атаку, и танки захватили врасплох находившийся на квартирах 3-й батальон лейтенанта Утехта. Начался хаос. Тридцать танков и пехота уничтожали отделения, у которых не было противотанкового вооружения. Лишь немногим удалось пробиться к стоявшей западнее деревни 4-й батарее 150-го артиллерийского полка. Капитан медицинской службы Бекер оказывал помощь многочисленным раненым, пока не был сражен снарядом из танка. В 12.30 возникла угроза окружения находившегося в тылу командного пункта. Полковник Гроте отдал приказ об отходе на линию «Потсдам». Воевавший южнее 2-й батальон капитана Гнедига пробился к 123-му полку. Находившаяся у Коммаяка правофланговая боевая группа вела оборону в течение всего дня в окружении. Но ночью главным силам 1-го батальона 122-го полка удалось пробиться к линии «Потсдам». В этом бою погиб его командир капитан Шмидт.
На правом фланге 50-й пехотной дивизии в тот день тоже сложилась кризисная ситуация. Здесь 3-й батальон 123-го полка был вынужден раньше времени оставить рубеж Орловка, Авангард. Первый батальон этого полка удерживал Ново-Павловскую. Вечером 123-й гренадерский полк был атакован с трех направлений. Майор Мельцер приказал своему полку отходить.
Несмотря на эти события, 50-я пехотная дивизия вышла на рубеж Солка, Кума. Из-за большой протяженности полосы обороны позиции были заняты лишь частично. На стыке с соседней 111-й пехотной дивизией зияла брешь шириной 3 километра, которую позже удалось закрыть частями 3-й танковой дивизии.
Все части 3-й танковой дивизии 8 января находились на рубеже по реке Кума. Сюда же была доставлена вся неисправная техника. Тогда же командир дивизии отдал приказ: «Взорвать все неисправные транспортные средства, которые за короткое время не смогут быть отремонтированы собственными силами!» Начались подрывы.
Перед кумским рубежом еще находился со своей боевой группой майор Мускулус, командир противотанкового дивизиона 111-й пехотной дивизии. Его задача заключалась в охране мостов через Куму в районе Солдатско-Александровское. Противотанковый дивизион 111-й пехотной дивизии вышел из кровопролитных сражений на Тереке с незначительными потерями. Остатки противотанковых рот полков были сведены в дивизион. Так, противотанковый дивизион 111-й пехотной дивизии оказался единственной боеспособной и полностью моторизованной частью 111-й пехотной дивизии, которая постоянно выполняла задачи по прикрытию отхода. Перед мостами через Куму нужно было выполнить такую же задачу. Немецкие транспортные средства еще шли по мосту, за ними по пятам следовали советские передовые отряды.
Между Летровским и Кумой в болотистой пойме притока Солки обер-лейтенант Пидмонт со второй ротой 111-го противотанкового дивизиона оборудовал противотанковый рубеж обороны. За ним прямо на дороге в направлении Солдатско-Александровского находилась позиция одной из батарей 117-го артиллерийского полка.
Перед тем как стемнело, эскадрон советской кавалерии с юга пошел в атаку и был уничтожен огнем.
Затем пошла вторая волна. Но группа Пидмонта уничтожила и ее.
За ней последовала третья атака. Последними боеприпасами была остановлена и она. Отдельным всадникам удалось проскочить между противотанковыми орудиями до позиций артиллерии, но их было слишком мало, и они тоже были уничтожены.
Четвертой атаки не последовало. Когда стемнело и были доставлены боеприпасы, солдаты облегченно вздохнули.
По другую сторону Солки в это время стояла 1-я рота 111-го противотанкового дивизиона и удерживала хутор Михайловский. Русские атаковали с востока, противотанковая рота была окружена. С наступлением темноты рота пробила себе дорогу и отошла в Солдатско-Александровское.
На рассвете 9 января обер-лейтенант Клюмпель со взводом 1-й роты 111-го противотанкового дивизиона находился на насыпи у моста через Куму. Его задача заключалась в том, чтобы держать мост открытым для отхода прикрытий и взорвать его при приближении танков противника. Местность была удобной для обороны. Болотистая пойма реки, насыпь дороги, ведущей к мосту, добро пожаловать! Одна 37-мм противотанковая пушка стояла перед мостом, еще две — за ним.
Тем временем саперы из саперного взвода 50-го гренадерского полка подготовили мост к взрыву. Унтер-офицер Эбель был командиром команды подрывников.
Прикрытие прошло мост, но еще могли подойти отдельные отставшие солдаты прикрытия. Обер-лейтенант Буххольц, командовавший саперами и охранением от 50-го гренадерского полка, продолжал ждать. Тут подъехал грузовик и помчался по мосту. На некотором удалении его преследовал первый Т-34. Буххольц раздумывал: «Взорвать или подождать?»
В 300 метрах от моста Т-34 остановился, осмотрелся и открыл огонь. Передовая противотанковая пушка пока молчала, так как против Т-34 многого сделать она не могла. Подбежала пехота противника. Обер-лейтенант Буххольц приказал взорвать мост. Противотанковые пушки и пулеметы открыли огонь по танку. Унтер-офицер Эбель подбежал к мосту и включил подрывную машинку. Последовал взрыв. Огромная стена дыма взметнулась над мостом, но когда она рассеялась, у всех перехватило дыхание: по мосту можно было проехать! Увидев это, под прикрытием огня танка к мосту стремительно приближались русские пехотинцы.
Дело решали секунды! Эбель еще раз побежал к мосту. Он знал план подрыва, знал, где находится каждый заряд, как подведен каждый провод, ему было ясно, что один из детонаторов отказал. Под прикрытием огня товарищей он снова побежал к мосту. Нашел провод, повозился с ним, рванулся назад, плашмя упал на насыпь. В то же мгновение воздух содрогнулся, грохнул взрыв, и из облака дыма на землю посыпались обломки. Противник оказался перед разрушенным мостом. Эбель получил Рыцарский крест.
Сначала отход должен был закончиться на рубеже Солка, Кума. Но затем Гитлер вынужден был похоронить свою надежду на то, что с этого рубежа весной снова можно будет начать наступление. Советское командование захватило инициативу. Ротные агитаторы выдвинули перед солдатами новый лозунг. В обороне они говорили: «Ни шагу назад!», теперь актуальным стал другой лозунг: «Решительным наступлением разгромить и уничтожить немецко-фашистских захватчиков!»
Становилось ясно, что немецким войскам останавливаться нельзя. Непрестанным потоком обозы и колонны снабжения продолжали отходить. К ним присоединялись беженцы из местного населения. Все дороги, ведущие на северо-запад, были забиты.
Великое отступление повлекло за собой дальнейшие кризисы. Охранения горных егерей по главному хребту были сняты. Оборону на высокогорье, которая с наступлением зимы ограничивалась охранением нескольких перевалов, обеспечивала группа полковника Ле-Сюра (2-й и 3-й батальоны 99 гсп, 94-й запасный батальон, 2-й высокогорный батальон, 94-й разведывательный батальон, 1-й дивизион 79-го горно-вьючного артиллерийского полка и 2-й дивизион 94-го горно-вьючного артиллерийского полка), в которую входили подразделения 1-й и 4-й горнострелковых дивизий. Четвертого января группа Ле-Сюра покинула высокогорные перевалы Хотю Тау, Клухор, Домбай-Ульген и Марух.
Горные егеря начали трудный марш по горным долинам. Горные орудия часть пути пришлось нести на себе, затем их везли на салазках, потом — на вьючных животных. Прощай, Микоян-Шахра, прощай, Черкесск. Позади остались величественный Эльбрус и прекрасная горная цепь. Следуя по течению рек, группа Ле-Сюра присоединилась к отступлению 1-й танковой армии. Севернее Черкесска один раз пришлось пробиваться через позиции противника.
1-я танковая армия продолжала отступление. Измотанные и усталые полки двигались по степи. Часть сил высылалась вперед для занятия новых рубежей, на старых позициях оставлялись прикрытия. С озабоченностью наблюдали штабы за ритмом отхода. Они были вынуждены поторапливать свои части и соединения. И гренадеры шли и шли, несмотря на усталость и крайнее напряжение физических сил. Лишь мысль о том, что их преследуют русские, заставляла делать невозможное.
Взрыв моста через Куму у Солдатско-Александровского ненадолго задержал русских. Уже в тот же день (9 января) 111-я пехотная дивизия была атакована во фланг. Соседние дивизии пришли на помощь.
На рубеже по реке Солка путь русским на Георгиевск преграждал 3-й батальон 123-го полка, которым командовал майор Беренфенгерс. Севернее, у станции Кума, 2-й батальон 394-го мотопехотного полка поспешно строил оборонительные позиции, на которые должен был прийти 50-й гренадерский полк.
В ночь на 10 января 1943 года русские форсировали Куму в нескольких местах. Дальнейшая оборона немецких войск на этом рубеже потеряла смысл. 50-я пехотная дивизия в ту же ночь отошла на рубеж по реке Подкумок и была встречена там 13-й танковой дивизией. 50-я пехотная дивизия продолжила марш дальше через Георгиевск, Подгорную, на Александрийскую.
В ту же ночь слабые дозоры 13-й танковой дивизии по Подкумку были опрокинуты или обойдены. Советские войска двинулись маршем на Георгиевск. Одно из соединений повернуло на юг, на Минеральные Воды, другое — на Обильное. Пути отхода 50-й пехотной и 13-й танковых дивизий оказались под угрозой. Советская книга «Битва за Кавказ» сообщает об этом так: «Во время боев за Георгиевск фашисты пытались отвести свои главные силы в направлении Минеральных Вод. Чтобы опередить их войска, отходившие из Георгиевска и Пятигорска на Минеральные Воды, в 10.00 11 января танковый батальон под командованием капитана Петрова и несколько стрелковых рот в качестве передового отряда боевой группы подполковника Филиппова переправились через Куму и пробились к восточной окраине Минеральных Вод, а затем дальше к железнодорожной станции, где стояли два военных эшелона. Сразу же были подбиты оба их паровоза. Еще четыре эшелона, шедшие от Георгиевска, были заблокированы и вынуждены были остановиться. Перед станцией Минеральные Воды было перехвачено еще два эшелона с танками и боеприпасами. В это время немецкие войска отходили из районов Воронцово, Александровское и Георгиевск. Они пытались любой ценой пробиться в Минеральные Воды. Для этого они бросили пехотный полк и 30 танков. Вечером 11 января Минеральные Воды были в наших руках. После этого наши войска гнали врага до Канглы».
Действительно, 13-я танковая дивизия в предгорьях часто оказывалась в кризисной обстановке. Она была главной опорой 3-го танкового корпуса, шедшего по дороге Нальчик — Пятигорск — Минеральные Воды. 13-я танковая дивизия должна была помогать 2-й румынской горнострелковой дивизии.
Упоминаемая в советской военной литературе атака боевой группы Филиппова отмечена также в документах 50-й пехотной дивизии. 10 января 50-я пехотная дивизия оставила рубеж по реке Солка. Последние охранения 13-й танковой дивизии еще держались на рубеже по реке Подкумок. Ночью 50-я пехотная дивизия прошла через Георгиевск на Александрийскую и устроилась там на привал. Но отдых был слишком коротким. В это время русская боевая группа Филиппова отрезала путь отхода на Минеральные Воды.
С привала в Александрийской 50-я пехотная дивизия была поднята по тревоге. Измотанные, только начавшие отдыхать роты удалось поднять с большим трудом. Наконец, дивизия была готова к выходу. К изнурительному ночному маршу прибавился убийственный дневной марш. По хорошей дороге на Минеральные Воды идти уже было нельзя.
Несмотря на все превратности, генерал-майор Фридрих Шмидт хотел вывести свою дивизию на линию «Миттенвальд». Дорога была каждая минута! Коротко и ясно он отдал следующий приказ:
«50-й пехотной дивизии отходить на линию «Миттенвальд». В случае атаки вражеских танков занимать оборонительные позиции прямо на дороге. Пехоту прикрывать огнем артиллерии. Маршрут движения становится главной линией обороны!» ,
Шмидт медленно выехал в своем «кюбеле» вперед, разведывая дорогу. За ним, в полной готовности принять бой, следовала его дивизия. Преследуемые забыли об усталости и мучениях ночного марша, железная воля и самообладание были сильнее. После форсированного марша вечером 11 января 50-я пехотная дивизия заняла определенную для нее 15-километровую полосу на линии «Миттенвальд» между 13-й танковой и 111-й пехотной дивизиями.
Одиннадцатого января последние немецкие прикрытия оставили рубеж на Подкумке. Снова длинные маршевые колонны двинулись по всем дорогам на северо-запад. Следующей целью был рубеж по реке Калаус. К нему предстояло выйти через многочисленные промежуточные остановки. Реки являются преградами только тогда, когда их обороняет сплошной фронт. Как показали события на рубеже Солка, Кума, об этом можно было больше не думать. Теперь для своих войск и для противника речь шла о том, как найти хорошую дорогу, которая позволила бы быстрее продвигаться вперед. А хорошие дороги почти на 60-километровом участке шли вдоль северного подножья гор в северо-западном направлении. Русская книга о битве за Кавказ критически замечает по этому поводу: «Главные усилия Северной группы Закавказского фронта были сосредоточены вдоль железной дороги Прохладный — Минеральные Воды — Невинномысская. Это было неправильно, поскольку таким образом противника вытесняли из предгорий, вместо того чтобы сковать его там и уничтожить. В связи с этим направление главного удара было перенесено на северное крыло, чтобы прижать противника к горам. Чтобы охватить северный фланг и отрезать ему пути отхода, была создана смешанная группа из кавалерийских и танковых соединений.
Наступление затруднялось разрушенными мостами, дорогами и нарушением связи между штабами и войсками, в то время как в распоряжении немцев была исправная дорожная сеть и линии связи. Так, штаб Северной группы полностью потерял связь с действовавшим на северном крыле смешанным кавалерийско-танковым корпусом».
Главная тяжесть сдерживания противника лежала на подвижных частях 3-й и 13-й танковых дивизий. В решении этой обширной задачи их поддерживали мелкие моторизованные подразделения пехотных дивизий. Северный фланг 1-й танковой армии прикрывали быстрые казачьи эскадроны кавалерийской группы фон Юнгшульца, которые действовали самостоятельно на степном бездорожье. Выполняя эту задачу, 3-я танковая дивизия 11 января предотвратила многие кризисы. На пути отхода по маршруту Воронцово — Зальба — Александровское ее преследовали крупные силы противника. Генерал-майор Вестхофен был вынужден перед отступлением предпринять атаку, чтобы облегчить пеший марш «медленной» 111-й пехотной дивизии. В атаке участвовали последние танки 6-го танкового полка и 2-й батальон 394-го мотопехотного полка. Произошли танковые дуэли. Противник был задержан.
В это время капитан Роде со своим 1-м батальоном 394-го полка занял оборону у Сабли и обеспечил отход потрепанного 50-го гренадерского полка полковника Фримеля, которого успел обойти противник.
12 января советские войска атаковали рубеж «Миттенвальд». В ночь на 13 января 1943 года немецкие соединения двигались по направлению к линии «Гармиш». В тот день окончательно наступила зима, и об окапывании нельзя было и думать!
Подгоняемое постоянными атаками русских танковых и кавалерийских соединений, отступление без отдыха продолжалось дальше. Первый батальон 394-го мотопехотного полка восточнее Зриевского был отрезан от путей отхода. Во время прорыва приданный ему взвод штурмовых орудий в ясную морозную ночь подбил четыре из восьми атаковавших русских танков и открыл дорогу к отходу.
13 января наседающие советские войска снова нащупали слабые стыки между 50-й и 111-й пехотными дивизиями. В брешь между ними прошел на запад кавалерийский полк. Как раз в то время, когда он повернул на юг, чтобы охватить с фланга 50-ю пехотную дивизию, генерал-майор Шмидт отдал приказ об отходе на рубеж реки Калаус. Русская кавалерия наткнулась на отходящие роты. Прошли ожесточенные встречные бои.
Снова маршрут отхода превратился в блуждающую главную линию обороны. Начавшаяся метель наконец разделила врагов, но вместе с тем сделала дальнейший марш почти невозможным. Для многих лошадей и машин эта ночь стала последней.
Метель с неослабевающей силой продолжалась до 18 января. Русское кавалерийское соединение снова повторило свой маневр с целью охватить северный фланг 50-й пехотной дивизии, но 3-й батальон 121-го гренадерского полка упредил его.
В мороз и снежную пургу немецкие дивизии 1-й танковой армии неуклонно продолжали свое движение на северо-запад. На южном фланге шли полки румынской 2-й горнострелковой дивизии, 13-й танковой дивизии, 370 и 50-й пехотных дивизий. Их целью были Армавир и Кубань. В Невинномысске к ним присоединились прибывшие с высокогорья горные егеря группы Ле-Сюра.
На северном фланге отходили на Ворошиловск 3-я танковая и 111-я пехотная дивизии. На открытом северном фланге действовала кавалерийская группа фон Юнгшульца.
Рубеж по реке Калаус удерживали до 18 января. 18 и 19 января отход продолжился. Метель прекратилась. Установились тридцатиградусные морозы. Русские соединения опять шли по пятам. Артиллерийские орудия, оставшиеся без тяги, подрывали. Сломанные автомобили сжигали. Вдоль дороги отступления оставались памятники разгрома. Гитлер, хотевший сначала собрать всю 1-ю танковую армию на кубанском плацдарме, 21 января отдал распоряжение оставить там только ее часть, а 24 января — вывести всю армию через Ростов и передать ее в подчинение обескровленной группе армий «Дон». Но и этот приказ был изменен еще раз: 52-й армейский корпус с 50-й и 370-й пехотными дивизиями направили на кубанский плацдарм.
В это время произошла катастрофа на Дону. 4-я танковая армия Гота с трудом удерживалась на Сале и Маныче и едва сдерживала удар советских 51-й и 2-й гвардейских армий на Ростов.
Исходя из этой крайне сложной обстановки, становится понятным запись командира 52-го полка реактивных минометов: «20 января 1943 года: получен приказ ускорить марш, так как общая обстановка коренным образом изменилась».
Дивизионы 52-го и 53-го полков реактивных минометов и 1-го полка тяжелых реактивных минометов хорошо зарекомендовали себя в районах сосредоточения основных усилий в обороне в полосе группы армий «А». Теперь, будучи моторизованными, они по-батарейно придавались частям прикрытия на наиболее угрожаемых направлениях. Пятая батарея 1-го полка тяжелых реактивных минометов вместе с прикрытием 50-й пехотной дивизии постоянно удерживала советские войска на значительном удалении. Когда кончилось горючее, ее артиллеристы выпустили последние снаряды, взорвали установки и возвратились вместе с гренадерами.
20 января 1-я танковая армия располагалась по обе стороны от Ворошиловска.
О дальнейшем ускоренном марше нам повествуют заголовки из истории 50-й пехотной дивизии:
«20.1.1943. Дивизия вышла в излучину Кубани северо-западнее Татарского (50 км юго-восточнее Армавира). Противник атакует прикрытия. Приказ командира корпуса гонит измотанные роты дальше: «Новая обстановка требует высоких скоростей на марше. На новый рубеж — линию «Креме» выйти уже к 21 января!» Снова пошли дальше — 50 километров с короткими привалами. На линии «Креме» оставались недолго. 22 января 50-я пехотная дивизия снова двигалась невыносимым маршем, заняла позиции восточнее и южнее Армавира. Русские атаковали стоявший южнее 3-й батальон 123-го гренадерского полка. Батальону пришлось отойти к северным окраинам Армавира. Через бреши в обороне противник просочился в Армавир. Командир корпуса приказал отойти на рубеж в 12 километрах северо-западнее города. Части 50-й пехотной дивизии пробивают себе путь по ночному Армавиру. 21 января — на промежуточной позиции. 26 января — переправа у Кропоткина и движение в северном направлении».
В это время 111-й пехотной, 3-й танковой дивизиям и казачьему полку фон Юнгшульца окончательно устанавливаются направления движения. Они под командованием штаба 40-го танкового корпуса должны были двигаться через Ростов и переходили в подчинение группы армий «Дон» фон Манштейна. До них в том же направлении должен был пройти 3-й танковый корпус. 52-му армейскому корпусу в большой излучине Кубани предстояло повернуть на юго-запад и создать кубанский плацдарм, северный фланг которого примыкал к Азовскому морю.
Под прикрытием подвижных частей 3-й танковой дивизии полки 111-й пехотной дивизии безостановочно шли дальше. Гренадеры делали невозможное. Взорванные грузовики и поломанное вооружение, сожженные склады с припасами и приконченные лошади оставались за ними. На пути до Ростова 3-я танковая дивизия потеряла половину своих машин и танков.
С какими трудностями боролись ремонтно-восстановительные подразделения за каждый автомобиль, за каждый танк, показывает следующее сообщение экипажа танка унтер-офицера Краатца из 2-й роты 6-го танкового полка, в которой оставалось всего два танка:
«Из-за отказа бензонасоса мы были вынуждены ехать последними. Заряжающий, полулежа под башней, приводил в действие аварийный ручной насос. Снег скрипел. Было 20 градусов мороза. Гусеницы отполированы до хромового блеска. Привинченные к ним шипы давно сбиты.
Идущая под уклон, гладкая, как зеркало, дорога. Танк начал скользить. Экипаж спрыгнул. Танк остановился в промерзшей яме. Дали задний ход. Лед треснул. Танк типа IV стал погружаться все глубже. Через неплотности в днище начала поступать вода. Вскоре из воды торчала только башня. Мотор встал. Все!
Потом наступила ночь. Длинные колонны, проходившие мимо, становились все реже. Вскоре движение по шоссе совсем прекратилось. От мороза мы совсем окоченели. Взрывать или дождаться замыкающего ремонтно-восстановительного отделения? — вот в чем был вопрос. Затем по радио пришел приказ: «Ждите, едем!»
Мы остались одни. Послышался шум моторов. Наши или русские? Но это был технический инспектор Бервинкель с двумя 18-тонными тягачами. На Бервинкеля и его людей всегда можно было положиться.
Он осмотрел все и сказал: «О подрыве не может быть и речи!» Каждый тягач тащил на буксире по танку третьего типа. Сцепили два тягача, танк типа III послужил упором. Под завывание бокового ветра наш танк типа IV вытащили. Вода, лед и вытекшее масло сильно изменили внутреннюю обстановку в нашем танке. Мы заняли свои места и на буксире двинулись в полк».
Утром 23 января 40-й танковый корпус находился в районе Тихорецкой. Утром 24 января боевая группа капитана Мюллер-Рёлиха вышла к Незамаевской, откуда вела разведку. Подразделения боевой группы прошли до Плоской и уничтожили русский дозор, в состав которого входило два танка.
24 января Северная группа Закавказского фронта была преобразована в Северо-Кавказский фронт. Новому фронту была поставлена задача овладеть Тихорецкой, а затем — портом Приморско-Ахтарским на Азовском море.
Ведя активную оборону, части 3-й танковой дивизии отошли на рубеж по реке Ея у Боровского. Все мосты были взорваны. 26 января командиром на участке обороны по Ее был назначен полковник Циммерман. Рубеж по реке Ея был усилен с приходом 802-го кавказского батальона и остальных частей 3-й танковой дивизии. Теперь речь пошла о том, чтобы обеспечить прочное соприкосновение с отходившим от Сальска 57-м танковым корпусом.
28 января 802-й кавказский батальон после ожесточенных боев оставил Калниболотскую. Чтобы не быть отрезанным от главных сил, к нему присоединились остальные боевые группы. Теперь Незамаевская стала самой горячей точкой, которую части 3-й танковой дивизии обороняли от наседавшего превосходящего противника.
Восточнее Ириновки проходила новая оборонительная линия 3-й танковой дивизии. Вскоре и ее уже атаковали крупные силы кавалерии. Небольшое количество исправных танков 3-й танковой дивизии пробились к Россошинскому и установили связь с 11-й танковой дивизией, которая 22 января отразила опаснейший удар советской 2-й гвардейской танковой армии с плацдарма Манычская. Основные бои разгорелись в 3 километрах перед мостами у Батайска в то время, когда 57-й танковый корпус находился еще далеко на востоке, на плацдарме у Пролетарской.
В конце января ширина полосы 3-й танковой дивизии по фронту составляла 100 километров. Ее оборона была организована редкими опорными пунктами по дуге перед Батайском. Обозы 3-й танковой дивизии, в соответствии с первым планом об отходе 1-й танковой армии на кубанский плацдарм, находились уже там, а затем по льду Азовского моря проделали 60-километровый марш в район Таганрога. Последние прикрытия 3-й танковой дивизии в ночь на 3 февраля перешли мосты через Дон у Батайска. Дивизия за 4 недели с боями прошла расстояние почти в 700 километров.
Для 3-й танковой дивизии операция «Эдельвейс» была закончена. До 6 февраля 1943 года 111-я пехотная дивизия была последним соединением, удерживавшим мосты в Батайске.