БОИ ЗА САГОПШИН И МАЛГОБЕК I

БОИ ЗА САГОПШИН И МАЛГОБЕК I

У противотанкового рва перед Нижним Курпом — Полк «Нордланд» скован — Танковый батальон «Викинг» и полк «Вестланд» ведут сражение за Сагопшин — Танковая рота оберштурмфюрера Флюгеля выходит в тыл противника — «Германия» захватывает Малгобек — Финны штурмуют высоту 701

Вскоре для продолжения боев на Моздокском плацдарме стало не хватать сил. К тому же части усиления из 13-й и 23-й танковых дивизий были снова переданы в состав 3-го танкового корпуса, чтобы наступать вдоль Терека в направлении Орджоникидзе. Третьему танковому корпусу сначала было необходимо прорваться через дефиле Эльхотово. Пятьдесят второй армейский корпус, получив для усиления мотопехотную дивизию СС «Викинг», должен был одновременно захватить Сагопшин, находящийся у входа в далеко протянувшуюся долину Алхан-Чурт. Во-первых, таким образом, потеряла бы свое значение гряда господствующих высот Мусакай, а во-вторых, были бы созданы условия для наступления по долине Алхан-Чурт на Грозный. Создавалась и вторая возможность для наступления на Орджоникидзе.

Генерал-полковник фон Клейст вынужден был бороться за каждую часть, чтобы привести свою 1-ю танковую армию в боеспособное состояние, требовавшееся для выполнения грандиозных задач, намеченных для нее ОКВ. Давно уже в сражениях на Кавказе должна была принимать участие 4-я танковая армия Гота, но она все еще стояла на Волге.

Мотопехотная дивизия СС «Викинг» была сменена на занимаемых позициях на Западном Кавказе, введена в состав 52-го армейского корпуса и направлена маршем на Терек.

Первым из дивизии «Викинг» на позициях у Линейной и Кабардинской 15 сентября был сменен 503-м строительным батальоном и казачьим эскадроном 3-й батальон полка «Нордланд». Днем позже на позициях охранения у Асфальтовой были сменены 1-й и 2-й батальоны того же полка и собраны для марша. Полк «Нордланд» со 2-м и 3-м дивизионами 5-го артиллерийского полка СС и танковым батальоном «Викинг» с 17 по 25 сентября двигались механизированной маршевой колонной через Майкоп, Лабинскую, Армавир, Минеральные Воды в район Павлодольского на северном берегу Терека. Через два дня за ними последовал полк «Вестланд».

Полк «Нордланд» должен был действовать южнее Моздока в полосе 111-й пехотной дивизии. Оберфюрер фон Шольц со своим адъютантом оберштурмфюрером Майером и штурмбаннфюрером Энгельхардтом (находившимся в распоряжении штаба) провел рекогносцировку на участке 117-го гренадерского полка. Двадцать второго сентября от командира корпуса поступили другие приказы. В соответствии с планом наступления 3-го танкового корпуса на Эльхотово 52-й армейский корпус, в составе которого действовала дивизии «Викинг», должен был наступать на Малгобек I и Сагопшин. Подходившие батальоны «Викинга» перенацеливались и направлялись в район Годинаев, Павлодольский.

Командир полка фон Шольц и командиры 2-го и 3-го артиллерийских дивизионов 5-го артиллерийского полка СС провели разведку местности восточнее Нижнего Курпа. В последней рекогносцировке перед наступлением 24 сентября приняли участие командир дивизии генерал-лейтенант войск СС Феликс Штайнер, начальник оперативного отдела его штаба оберштурмбаннфюрер Райхель и командир танкового батальона «Викинг» штурмбаннфюрер Мюленкамп. План наступления предусматривал, что полк «Нордланд» будет наступать двумя батальонами слева и одним батальоном справа на гряды высот по обе стороны вытянутой в длину долины шириной два километра в направлении на Сагопшин, чтобы обеспечить действия танкового батальона «Викинг» и прибывающего мотопехотного полка «Вестланд» на главном направлении на Сагопшин по долине. Условием для наступления на главном направлении было исключение огня противника с фланкирующих высот по обе стороны долины, ведущей к Сагопшину. И эту задачу должен был сначала выполнить полк «Нордланд».

В ночь с 23 на 24 сентября 3-й батальон полка «Нордланд» (финский батальон) сменил на позициях охранения северо-восточнее Нижнего Курпа 666-й гренадерский полк 370-й пехотной дивизии. В журнале боевых действий 3-го батальона «Нордланд» за 24 и 25 сентября содержатся следующие записи:

«Артиллерийский огонь по Малгобеку. Русские минометы и снайперы ведут огонь по нашим позициям».

Двадцать пятого сентября 2-й и 3-й артиллерийские дивизионы 5-го артиллерийского полка СС восточнее Нижнего Курпа заняли огневые позиции. По этой пересеченной множеством балок гористой местности вышел на исходный рубеж и танковый батальон «Викинг», подошедший к командному пункту полка «Нордланд». В 12.00 прошло последнее совещание всех командиров на командном пункте 3-го артиллерийского дивизиона (Бюлер), в котором принял участие и начальник артиллерии корпуса полковник Лукаш. План наступления был обдуман до мельчайших подробностей. В соответствии с ним 1-й батальон «Нордланд» должен был продвигаться на Малгобек I вдоль южного склона северной гряды, слева и выше него — 3-й батальон «Нордланд», чтобы исключить огонь противника по 1-му батальону. Такую же задачу имел наступающий южнее Нижнего Курпа по северному склону Мусакая в направлении Кескема 2-й батальон «Нордланд». Первый и второй батальоны полка «Нордланд» прибыли на участок Нижний Курп только вечером. Оба батальона были выдвинуты в районы сосредоточения. Роттенфюрер Йоханссен из 3-го батальона «Нордланд» рассказывал: «Наш бронетранспортер отстал из-за лопнувшей рессоры. Целый день мы ехали по пыльной проселочной дороге под палящим солнцем и прибыли в район сосредоточения чертовски усталые только за два часа до начала атаки. Но и теперь о сне нельзя было и думать. Необходимо было почистить запыленное оружие. На завтрак мы не пошли, так как на востоке занимался уже новый день, означавший для нас наступление».

Как выяснилось позднее, советское командование в этот день хотело атаковать Нижний Курп четырьмя батальонами, чтобы разгрузить свои сильно потесненные 13-й танковой дивизией у Эльхотова полки. Оно не заметило подхода полка «Нордланд». Начало немецкого наступления было назначено на 5.00, советского — на 5.30.

После короткой огневой подготовки полк «Нордланд» в 5.00 26 сентября 1942 года пошел в наступление на гряды высот по обе стороны от Сагопшинской долины. Задача полка заключалась в том, чтобы исключить фланкирующий огонь противника по танковому батальону «Викинг» и полку «Вестланд», которые должны были начать наступление позже. Как оказалось, 1-й батальон полка «Нордланд» попал в самую гущу боя, так как встретил четыре советских батальона, которые получасом позже должны были атаковать Нижний Курп. Вот что об этом рассказывал очевидец событий, один из солдат 3-й роты полка «Нордланд»:

«В ночь на 26 сентября рота расположилась в районе сосредоточения. Много времени для указаний не было. Все знали, что русские занимают хорошо оборудованные позиции перед Малгобеком.

На рассвете гауптштурмфюрер Блум со своими командирами взводов поднялся почти до гребня, чтобы показать им направления наступления.

«Все ясно?» — в завершение спросил Блум. «Так точно, ясно», — ответили командиры взводов, которые затем пошли к взводам, находившимся за склоном.

Гауптштурмфюрер Фриц Блум, храбрый и осмотрительный командир 3-й роты, вскоре должен был сдать свою должность и принять командование батальоном. Это наступление, по-видимому, должно было стать последним с этой ротой. И оно стало его последним наступлением. Для самоуспокоения он напомнил своим взводным: «Не забывайте про ручные гранаты. Чем больше их бросишь, тем лучше будет атака!» Это было его обычное напутствие.

Всходившее солнце осветило горы и долы. Рота, поделенная на группы по направлениям, залегла за гребнем высоты, готовая броситься вперед. Незадолго до 5 часов началась артиллерийская подготовка. Со свистом пролетали снаряды над головами ожидающих и покрывали противоположную гряду высот вспышками разрывов и густым дымом. Можно было подумать, что там после этого и букашки в живых не останется, но это предположение обманчиво! На хорошо оборудованной, глубоко эшелонированной позиции сидели русские, втянув головы в плечи. В таких мастерски отрытых окопах и траншеях большинство из них выживет.

После артиллерийской подготовки по роте прозвучало: «Встать, вперед марш!» Третья поднялась и устремилась к высоте. Ее пока еще не заметили. Как только миновали укрытый обратный склон и перевалили за гребень, с шага перешли на бег, прыжки, — начался штурм. По роте, оказавшейся на поле, поросшем невысокой кукурузой, ударил шквал винтовочного и пулеметного огня. Гауптштурмфюрер Блум упал одним из первых. Пуля прошила ему шею, и он умер мгновенно. Обершарфюрер Скорпиль, командир взвода тяжелого оружия, хотел дать распоряжения своим отделениям тяжелых пулеметов, приподнялся над зарослями кукурузы и безмолвно упал с простреленным сердцем. Роттенфюрер Йоханнсен, пулеметчик 1-го отделения, был тяжело ранен в голову. Роттенфюрер Нильсен, маленький норвежец, потащил его в тыл. Роттенфюрер Хермзен из минометного расчета унтер-шарфюрера Шютца получил не предвещающее ничего хорошего ранение в живот. Унтерштурмфюрер Хандке, командир 1-го взвода, был тяжело ранен. Штурмшарфюрер Ноак, командир 3-го взвода, отец четверых детей, погиб. Ранения в голову, в грудь, в живот обескровили роту. Ротный погиб, два взводных погибли, один командир взвода — ранен. Потеряв командование, остальные залегли в кукурузном поле на внешнем склоне и пытались продвинуться вперед. Противник продолжал вести огонь и попадать. За тридцать минут 3-я рота потеряла 40 процентов личного состава».

Не лучше обстояли дела и у 1-й роты, наступавшей левее третьей. Сразу в начале атаки погиб и ее командир, оберштурмфюрер Туннер. Первая рота, так же как и третья, тоже понесла большие потери и продвинуться вперед не смогла.

Выше наступал 3-й батальон полка «Нордланд», задача которого состояла в том, чтобы исключить огонь по 1-му батальону «сверху». Судя по журналу боевых действий финского батальона, наступление выглядело таким образом:

Еще ночью в место сосредоточения 9-й роты прибыла 11-я рота. В 5.00 — начало атаки. В 6.30 11-я рота (на правом фланге батальона) и 9-я рота (в центре) ближайшую задачу выполнили. По 11-й роте был открыт сильный фланкирующий огонь с юго-востока и со стороны кукурузного поля. К 7.30 потери батальона составили четыре убитых и восемь раненых. Находившаяся на левом фланге батальона 10-я рота попала под сильный пулеметный и артиллерийский огонь.

Одиннадцатая и девятая роты продолжали двигаться вперед, в направлении на юго-восток, чтобы с северного фланга охватить силы противника, находившиеся перед 1-м батальоном. Наступление 3-го батальона полка «Нордланд» поддерживалось огнем всего тяжелого оружия батальона. Каждую русскую позицию приходилось брать с особой подготовкой. К 8.30 потери батальона выросли до девяти убитых (среди них — финн оберштурмфюрер Ханнус) и 30 раненых.

После 8.45 атака захлебнулась. Находившаяся на главном направлении 11-я рота окопалась. Командир полка оберфюрер фон Шольц метался от одного батальона к другому, от них — к артиллерии, а потом — снова к батальонам — и все напрасно! Первый батальон понес уже тяжелые потери и наступать дальше не мог. Третий батальон, который должен был прокладывать 1-му батальону дорогу «сверху», тоже был остановлен. Только 2-му батальону, наступавшему по северному склону Мусакая, удалось продвинуться вперед. И все же командир дивизии настаивал на продолжении наступления, так как только после продвижения полка «Нордланд» можно было начать его второй этап и направить вперед танковый батальон и полк «Вестланд». Только теперь выяснилось, что немецкая артиллерия не может эффективно поддержать огнем 1-й и 3-й батальоны «Нордланда», так как высоты находятся под неблагоприятным углом обстрела и цели на них не могут быть поражены с закрытых позиций в балках под Нижним Курпом.

Последовала еще одна попытка продолжить остановленное наступление 1-го батальона. Штурмбаннфюрер Полевач попросил перевести огонь артиллерии на цели в долине за противотанковым рвом, по так называемой «колбасе» — двухметровому валу. С участка 2-го батальона (северный скат Мусакая) теперь по опорным пунктам противника перед 1-м батальоном, до которых не доставала полковая и дивизионная артиллерия, вела успешный фланкирующий огонь из своих тяжелых пехотных орудий 13-я рота оберштурмфюрера Бергфельда. Адъютант полка оберштурмфюрер Кернер поспешил на передовую, чтобы принять командование поредевшей 3-й ротой. По дороге к ней он был ранен. Первую роту принял унтерштурмфюрер Шпёрле, но и он вскоре был ранен. И снова командир дивизии потребовал подавить фланкирующий огонь, чтобы могли начать наступление танковый батальон и полк «Вестланд».

Батальонный адъютант оберштурмфюрер Тони пошел на передовую и принял 3-ю роту. Штурмбаннфюрер Полевач повел в атаку 1-ю роту. Теперь эффективный огонь вели тяжелые пехотные орудия 13-й роты полка «Нордланд» с участка 1-го батальона. Ну, теперь пошли дальше!

Оберштурмфюрер Тони поднял в атаку 3-ю роту. Она пошла за ним и видела его впереди, длинными перебежками пересекшего дно долины и побежавшего вверх по склону, на котором засели солдаты противника.

«Ура!..»

Шаг за шагом высота была взята, траншеи и стрелковые ячейки противника забросаны ручными гранатами. Третья рота выполнила свою ближайшую задачу. Мокрые от пота, с пересохшими глотками, солдаты переводили дух на взятой высоте. То же самое было и на участке соседней 1-й роты. Одновременно с возобновившим атаку 1-м батальоном «Нордланда» продолжил наступление и 3-й батальон. В 11.30 11-я рота была усилена легкими пехотными орудиями, противотанковыми пушками, тяжелыми пулеметами и минометами. Затем последовала атака на вторую высоту. Противник открыл сильный огонь с юго-востока. Был тяжело ранен командир взвода унтерштурмфюрер Мюллер. Впереди — кукурузное поле и система окопов. Каждый метр земли требовал от людей полной самоотверженности. В 17.00 11-я рота залегла в 20 метрах от вершины высоты. Ослабленная потерями, она была больше не в состоянии ни выбить противника с позиций на высоте, ни удерживать достигнутое. В 17.45 командир батальона штурмбаннфюрер Коллани вынужден был отвести 11-ю роту на первую захваченную высоту. В 3-м батальоне «Нордланд» насчитывалось 25 убитых и 54 раненых, из которых большинство приходилось на 11-ю роту.

Большего продвижения удалось достигнуть 2-му батальону «Нордланд» на южном фланге дивизии. Батальон под командованием штурмбаннфюрера Штофферса преодолел противотанковый ров и создал минимальные условия для атаки танков.

С 7.00 за наступающими батальонами полка «Нордланд» в долину последовали 2-й батальон полка «Вестланд» и танковый батальон. В 9.30 26 сентября танковый батальон «Викинг», усиленный 3-й батареей 5-го истребительно-противотанкового батальона СС и 3-й ротой 5-го саперного батальона, подошел к противотанковому рву восточнее Нижнего Курпа. Подразделения саперов преодолели противотанковый ров и подорвали его скаты. Второй батальон полка «Вестланд» прикрывал своей пехотой плацдарм за противотанковым рвом. Под сильным огнем противника саперы путем подрыва крутых стен рва у края северной гряды высот создали переход через него. Теперь русская артиллерия открыла огонь из всех стволов. Повсюду рвались тяжелые снаряды калибра 172 мм и собирали первые жертвы.

Оберштурмфюрер Флюгель, командир 2-й роты танкового батальона «Викинг», писал об этом:

«В танковом батальоне существовал обычай направлять первыми роты в бой поочередно. Головная рота усиливалась, как правило, танками IV типа из 3-й роты. В наступлении 26 сентября у танкового рва под Нижним Курпом была моя очередь идти во главе с моей 2-й танковой, но у командира 1-й роты гауптштурмфюрера Шнабеля был день рождения, и он имел право на исполнение желания. Он захотел возглавить атаку со своей 1-й ротой. Я передал ему все имевшиеся у меня к тому времени материалы по подготовке к наступлению — аэрофотоснимки, карты и схемы местности. И я уже искал со своими командирами взводов другое место для наступления, в случае, если 1-я танковая рота будет остановлена».

В 10.00 первые танки из роты гауптштурмфюрера Шнабеля спустились в противотанковый ров и начали подниматься из него. Головной танк командира 2-го взвода унтерштурмфюрера Коллочи сразу же получил прямое попадание и заблокировал проезд. Весь экипаж погиб. Саперы сделали еще один проезд, и снова танки пошли вперед. Теперь два танка подорвались на минах. Вторая танковая рота оберштурмфюрера Флюгеля почти четыре часа стояла под сильнейшим артиллерийским обстрелом противника и ждала возможности переправиться через противотанковый ров. Постоянно над полем боя пролетали советские штурмовики.

В 14.45 еще пять танков 1-й роты прошли дальше на восток. Через 15 минут за ними двинулась и 2-я рота. Танки прорвали позиции вражеской пехоты за противотанковым рвом. За ними наступал 2-й батальон полка «Вестланд». День 26 сентября был занесен в солдатские книжки солдат батальона как день участия в ближнем бою[11].

Утром 26 сентября командиру дивизии «Викинг» поступила радиограмма от командующего 1-й танковой армией, определяющая задачу дня:

«Командиру «Викинга».

Вся армия смотрит на Вашу дивизию. Ваша задача — пробить армии путь на Грозный. Жду Вас с Вашим передовым отрядом сегодня вечером в 18.00 у Сагопшина. Подписано: фон Клейст».

В 16.00 головная 1-я танковая рота гауптштурмфюрера Шнабеля с пятью танками прошла полпути до Сагопшина. С наступлением темноты русские отрезали головную роту, и ее связь с остальным батальоном прервалась. Спустился туман. Пять головных танков заняли круговую оборону. Когда танки занимали позицию, один из них был подожжен «коктейлем Молотова». Зато удалось поужинать из захваченной заблудившейся русской полевой кухни.

В это время 2-я танковая рота оберштурмфюрера Флюгеля продвигалась за 1-й танковой, за ней следовала 3-я батарея противотанковых орудий на самоходных лафетах гауптштурмфюрера Ёка. Ведя огонь налево и направо по балкам, они постепенно захватывали территорию. Затем по главным силам был открыт сильный артиллерийский огонь с южных склонов. Чтобы уйти из зоны обстрела артиллерии крупного калибра, штурмбаннфюрер Мюленкамп приказал наступать на юг, чтобы выйти в мертвую зону орудий. Оберштурмфюрер Флюгель так описывает этот маневр:

«Моя рота широким фронтом въехала через группу высот в долину и хотела повернуть на Сагопшин, но этого сделать не удалось, так как степь горела во многих местах. Теперь по нам открыли артиллерийский огонь с южных склонов от Малгобека и Сагопшина. Поэтому пришлось продолжать атаку по местности под Сагопшином через систему оборонительных сооружений русских. Здесь разыгрались большие драмы. Хотя я тоже оказался в сложной обстановке, могу проследить все по радиопереговорам моей роты. Под наши танки подбрасывали мины. Русские подползали к нашим танкам, чтобы бросать в люки ручные гранаты. Мы, со своей стороны, были вынуждены чистить вокруг себя местность круговым обстрелом из пулемета и стрельбой осколочными снарядами. Несколько 76-мм противотанковых пушек противника было выведено из строя. Оберштурмфюрер Ворман был ранен в голову, унтерштурмфюрер Пертес погиб. С наступлением темноты мы заехали за небольшую складку местности и на кукурузном поле заняли оборону по широкому кругу. Мы были одни. «Вестланду» пробиться за нами не удалось, так что между нами находилась еще русская пехота».

Вечером 26 сентября батальоны полка «Нордланд» вклинились на 6 километров в русские оборонительные позиции, танковая боевая группа по долине продвинулась значительно дальше. Но требование генерал-полковника фон Клейста выйти вечером 26 сентября к Сагопшину выполнить не удалось.

Двадцать седьмого сентября танковый батальон догнал находившиеся в круговой обороне пять танков 1-й роты. Взвод 2-й танковой роты атаковал оборудованную за ночь позицию русской противотанковой артиллерии и уничтожил ее. В ходе боя оказалось, что в этом районе русские сосредоточили целый стрелковый батальон. Что они собирались предпринять?

В тот день батальоны полка «Нордланд» продолжили наступление по высотам по обе стороны долины. Танковый батальон «Викинг» весь день оставался в укрытии за складками местности, растянувшись широкой линией. Второй батальон полка «Вестланд» воевал с русской пехотой и соединился с танковым батальоном. И снова главный удар вдоль долины можно было наносить лишь после того, как будет исключен фланкирующий огонь с высот. Но «Нордланду» продвинуться дальше не удалось. Командир корпуса потребовал нанести главный удар в долине, не обращая внимания на угрозу с флангов.

В 15.00 генерал Штайнер попросил оберфюрера Шольца представить ему план дальнейшего наступления. Штурмбаннфюрер Энгельхардт, постоянный сопровождающий командира от полка «Нордланд» и бывший датский офицер генерального штаба, представил командованию дивизии два плана, которые он разработал, согласовав их с фон Шольцем. Один из них предусматривал наступление на Малгобек на участке 3-го батальона полка «Нордланд», другой — по южной гряде высот на Кескем. Ни тот, ни другой план не предусматривали наступления по долине. Но командир 53-го армейского корпуса был другого мнения. Он хотел непременно совершить прорыв в долине, тех же взглядов придерживались и в штабе армии, где надеялись, кроме того, согласовать это наступление с наступлением 3-го танкового корпуса на Эльхотово. Фриц фон Шольц, полк которого предполагалось направить для наступления в долине, пришел к мысли, что сам возглавит атаку полка, чтобы погибнуть, так как, по его мнению, эта атака станет для полка последней. Он считал, что условием для дальнейшего наступления на Сагопшин будет исключение фланкирующего огня противника с высот по обе стороны долины. Такого же мнения был и командир танкового батальона. Но корпус настаивал на своем приказе. В случае необходимости «Нордланд» должен был атаковать ночью.

Двадцать седьмого сентября удалось лишь немного продвинуться вперед. Из Сагопшина и Малгобека по наступавшим немецким частям русские вели непрерывный сильнейший артиллерийский огонь. Вечером на поле боя с Западного Кавказа прибыл 1-й батальон полка «Вестланд» и стал продвигаться за танковым батальоном. При этом он попал под сильный артиллерийский огонь и сразу понес большие потери. С прибытием полка «Вестланд» приказ на наступление для полка «Нордланд» был изменен. Полк должен был наступать в своей прежней полосе. 70-й гренадерский полк изготовился для наступления на Малгобек.

Двадцать восьмого сентября наступление на Сагопшин должно было продолжиться. Штурмбаннфюрер Мюленкамп, танковый батальон которого 27 сентября был остановлен огнем тяжелой артиллерии противника, потребовал от командира дивизии в качестве предпосылки для дальнейшего наступления подавления фланкирующего огня орудий противника с высот по обе стороны долины. Командир 5-го артиллерийского полка СС Гилле посчитан, что сможет это сделать выдвинутыми вперед батареями своего полка. Была подтянута зенитная артиллерия, так как уже в первый день наступления последовали сильные налеты авиации противника на исходные районы и гарнизоны в населенных пунктах. Днем истребители и бомбардировщики противника оказывали поддержку сухопутным войскам. Впервые советская авиация сбросила фосфорные бомбы. Превосходство советской авиации в воздухе было подавляющим. Открытая гористая местность, поросшая редкой степной травой и кукурузой, не давала от нее укрытия. А 3-я группа 52-й истребительной эскадры, имевшая в своем составе чаще всего до четырех исправных истребителей, была не в состоянии контролировать все воздушное пространство над Тереком.

Ночь на 28 сентября боевая группа «Викинг» провела на большом кукурузном поле. Танки и орудия на самоходных лафетах заняли круговую оборону. По ним вела огонь русская артиллерия. Подошедший полк «Вестланд» понес первые потери.

План наступления предусматривал: 1-я рота танкового батальона «Викинг» с главными силами полка «Вестланд» с фронта атакует Сагопшин. 2-я рота танкового батальона «Викинг» обходит Сагопшин с севера и выходит на дорогу Сагопшин — Нижние Ачалуки, перекрывает ее и, в зависимости от обстановки, атакует Сагопшин с тыла.

Решение о времени начала наступления принимает командир танкового батальона «Викинг», чтобы можно было, используя утренний туман, исключить превосходство Т-34 по дальности стрельбы, так как немецкие танки III и IV типов в этом отношении были слишком уязвимы.

Двадцать восьмого сентября ни свет ни заря пошли в атаку. Под прикрытием тумана танковое наступление активно развивалось. Впереди двигалась 1 -я рота танкового батальона, сразу за ней — головная рота полка «Вестланд» под командованием гауптштурмфюрера Харри Виллера, 1-й батальон «Вестланда» справа, 2-й батальон «Вестланда» — слева. На рассвете преодолели первые позиции перед Сагопшином и противотанковый ров. «Вестланд» не отставал. Танки Мюленкампа шли дальше на восток, чтобы штурмовать Сагопшин с фронта и обойти его 2-й танковой ротой.

Во фронтальной атаке Сагопшина 1-й и 2-й батальоны «Вестланда» были остановлены и залегли. Командир головной роты гауптштурмфюрер Виллер погиб. Затем туман рассеялся. Убийственный огонь ударил со всех сторон по танковой боевой группе и полку «Вестланд». Теперь штурмбаннфюрер Мюленкамп выяснил, что главные силы его танкового батальона находятся в системе русских оборонительных позиций между Малгобеком I и Сагопшином. Вторая танковая рота оберштурмбаннфюрера Флюгеля пробилась в обход слева. С высот от Малгобека вела огонь тяжелая артиллерия. С боем танковый батальон начал отходить к северу, чтобы выйти в мертвую зону у гряды высот.

Тем временем полк «Вестланд», не успев ворваться в Сагопшин, вынужден был отойти из-за атаки советских танков между Сагопшином и Кескемом. Затем выяснилось, что расположенную на террасах деревню с ходу не взять. Танковый батальон «Викинг», увязший в системе русских оборонительных сооружений под Сагопшином, в правый фланг атаковали превосходящие численностью русские танки. Произошло ожесточенное танковое сражение. Более 80 танков Т-34 и М-Ш атаковали 40 танков батальона «Викинг». Воздух вибрировал от грохота танковых пушек. Особо командовать не приходилось. Каждый выбирал противника себе сам. Вскоре повсюду уже дымили подбитые танки.

По поводу этого боя командир танкового батальона «Викинг» штурмбаннфюрер Мюленкамп докладывал следующее:

«Ранее, чем ожидалось, около 7.00 сквозь облака пробилось солнце. Туман мгновенно рассеялся. Мы были посреди русских полевых оборонительных позиций, между бесконечных линий траншей и опорных пунктов. Все они были заняты большим количеством солдат противника. Через башенный люк и смотровые щели я осматривал окопы, через которые мы проезжали. Из них по нашим люкам и смотровым щелям стреляли из пулеметов и автоматов, бросали ручные гранаты. В 800 метрах справа от нас широким фронтом стояли многочисленные Т-34. Сразу же развернулась дуэль, ее дополнял сильный артиллерийский огонь. Первое попадание пришлось сразу за моей башней. Мотор загорелся, башню немного приподняло (13 тонн веса). Спинку моего сиденья разорвало, я лежал, отброшенный вперед на пушку, и кричал: «Всем из машины!» На борту — 60 артиллерийских выстрелов, 6000 патронов к пулемету, под сиденьем 30 ручных гранат для ближней обороны, а в башенном ящике — 30 осветительных ракет, при этом два полных бензобака! В любую минуту все это могло взлететь на воздух... И тут второе попадание в передний люк. Мой механик-водитель Фриц Крёбш скрючившись упал. Голова его залита кровью. Справа сзади — третье попадание — в башню. Двухсоткилограммовый люк упал в боевое отделение и отрубил правую руку моему радисту Хайнце, стрелявшему в этот момент из бортового пулемета. Все решали какие-то секунды. Я вытащил механика-водителя и радиста через нижний люк и оттащил их на несколько метров от танка. Тут появился мой наводчик — в командирском танке — это всегда офицер связи батальона —- унтерштурмфюрер Кёнтроп (мой командирский танк за день до этого вышел из строя). Перед тем как меня подбили, я высовывался из башни и видел неподалеку русскую траншею. «Скорее туда, — подумал я, — пока не подойдет мой танк для пересадки». С пистолетом в руке я спрыгнул в русский окоп, на случай, если придется его очистить. Затем мы потащили туда раненых. И тут я увидел, что русские Т-34 нас обошли и вклиниваются между танковым батальоном и полком «Вестланд». Замечательно кто-то командовал этой русской танковой частью[12]! Вдруг в 100 метрах за ними появился Т-34 и открыл по нам огонь из пулемета. Кёнтроп вскрикнул — пулеметная очередь срезала ему правую ногу. Я поднял его и потащил в русский окоп перед нами. Окоп, который незадолго до этого занимали русские, был теперь пуст. Потом я перенес в него тяжелораненых механика-водителя Крёбша и радиста Хайнце. Оставшийся невредимым заряжающий по моему приказу снял с нашего танка бортовой пулемет и теперь охранял раненых товарищей. Я хотел выпрыгнуть из окопа, чтобы позвать помощь и добраться до танка, в который я должен был пересесть. Тут Кёнтроп из последних сил удержал меня и сказал, что умирает. Я остался. Через несколько минут он умер. Кёнтроп был хорошим, веселым парнем и перспективным молодым офицером, настоящим берлинцем. Я добрался до танка, раненые и убитые моего экипажа были спасены.

Оберштурмфюрер Флюгель обошел Сагопшин слева и вступил там в схватку с русскими танками. Справа от меня остановилась 1-я рота. Некоторые танки получили такие попадания, что были сорваны болты крепления башен и заклинены пушки. Танки гауптштурмфюрера Шнабеля из 1-й роты и гауптштурмфюрера Даргеса из 3-й тоже были подбиты».

Командир 2-й танковой роты танкового батальона «Викинг» оберштурмфюрер Флюгель, обошедший Сагопшин слева и пробившийся к дороге Сагопшин — Нижние Ачалуки, так описал эти события:

«Я начал обход Сагопшина со своей усиленной ротой. Впервые мы шли на танках IV типа с длинной 75-мм пушкой. Из 3-й роты с нами были унтерштурмфюреры Шикер, Бюшер и Шумахер. Дивизион «Веспе» штурмбаннфюрера Келлера, а именно 3-я рота противотанкового дивизиона «Викинг» гауптштурмфюрера Ёка должна была поддержать мою атаку на левом фланге в направлении Малгобека своими 76-мм пушками на самоходных лафетах. Долина была заминирована поперек по отношению к направлению нашего наступления. Незадолго до наступления я случайно увидел здесь высокие шесты, за которые крепились высокие копны соломы, а разведка доложила, что они обозначают широкие проходы, оставленные русскими в минных полях. Мы поехали по ним. Впереди шел 3-й взвод унтерштурмфюрера Николусси-Лека, два других взвода прикрывали его со стороны высот».

Этот рассказ дополняет штурмман Вернер Нойман из 2-й роты танкового батальона. Оба сообщения были написаны под впечатлением боя непосредственно после него. Жив ли Нойман до сих пор — неизвестно. Он писал:

«28.9.1942. Тьму рассеивает свет нового дня. Густой туман покрывает местность вокруг нас и скрывает все дальше 20 метров. Мы готовы к бою. Завели моторы и поехали. Предметы различаются на фоне неба. Подошла рота полка «Вестланд» и села на борт. «Танки, вперед!» Мы атакуем. Проехали по широкому проходу в минном поле. Вскоре отказывают приборы — оптика и приборы наблюдения. На них от тумана оседают большие капли воды и дополнительно затрудняют видимость. Ругательства становятся громче. Глаза напряженно пытаются различить что-нибудь в пелене тумана. Напрасно! Пехота на борту должна быть вдвойне внимательна, чтобы исключить всякие сюрпризы. Танки двигались в тумане, словно призрачные тени.

Вдруг туман стал рассеиваться. То здесь, то там мы уже могли просматривать местность на 100 метров вперед. И тут внезапно туман совсем пропал. Яркое солнце все прояснило и осветило. Мы быстро выигрывали территорию.

«Внимание! Три часа, 1500 метров, в ложбине — танки противника!» — ясно слышу эти слова по радиостанции, находясь в танке, хотя наушников у меня нет. Наша первая встреча с вражескими танками. Все напряжено. Тут последовали уже команды командиров в боевые отделения. Я зарядил орудие. Нашел момент, чтобы глянуть в боковую смотровую щель. В ложбине справа на указанном расстоянии четко можно было различить около 25 танков противника. Они на полном ходу двигались к нашей линии.

Вдруг над нами что-то просвистело. Противотанковая пушка или танк? На полном ходу пошли вперед. «Внимание! Один час, 400 метров, танки противника!» Значит, все-таки танки! Быстро заталкиваю снаряд в казенник. Некоторые наши танки уже открыли огонь. Танковая дуэль! Наш танк тоже уже выбрал противника. «Огонь!» И первый снаряд полетел. Секунды напряжения. Рядом с нами раздаются выстрелы соседних танков, остановившихся по обе стороны от нас для выстрела. «Горит!» — весело закричал наш командир. Дальше! Когда я в одно из мгновений глянул в смотровую щель, то на 2 часа в 200 метрах на краю подсолнечного поля я увидел два стоящих советских танка, охваченных дымом. Но стреляли и в нас. Вдруг наш командир крикнул: «231-й танк горит!» Мы увидели, как выпрыгивает из танка экипаж унтерштурмфюрера Николусси-Лека. Командир взвода пересаживается в другой танк. Появление новых клубов дыма отметило другие подбитые танки противника. По радиостанции я слышу о том, что подбит четвертый танк противника. Большая радость для нас, но это все же не последний подбитый танк.

Как оказалось позднее, здесь мы обнаружили последние танки изготовившейся для атаки танковой части русских и подбили четыре из них».

О продолжении атаки танковой роты Флюгеля Нойман писал:

«Наш командир роты использует замешательство русских. Мы продолжаем наступать по открывающейся перед нами долине. Наша пехота с началом танкового боя вынуждена была спешиться и теперь вела бой мелкими группами позади нас. А мы быстро захватывали территорию и под огнем противотанковых пушек и противотанковых ружей подошли к противотанковому рву. Он представлял собой русло пересохшей реки, которое было быстро переоборудовано под противотанковый ров. Преодолеть его было трудно. При этом от осколка погиб обершарфюрер Бахшустер. Остальные танки успешно переправились через ров.

Вот уже мы прошли далеко за Сагопшин. Теперь мы поворачиваем направо, чтобы выйти к цели нашего наступления — дороге Сагопшин — Ачалуки. Сразу же головной взвод (унтерштурмфюрера Шееля) вступил в бой с несколькими танками противника, стоявшими у дороги. Вскоре некоторые из них уже горели. Мы вышли на дорогу и перерезали ее. Русские вели себя пассивно, они были ошеломлены и запутаны. С гордостью мы узнали теперь точное число подбитых танков: шесть Т-34 и пять английских «Марк III», еще два Т-34 были повреждены.

Как оказалось позже, во второй раз мы столкнулись с головным подразделением второй танковой части, находившейся в резерве. Наше наступление отсекло одну танковую часть от другой. Чтобы заблаговременно узнать о подходе машин, командир роты направил один танковый взвод налево по дороге. Но оттуда внезапно ударила противотанковая пушка. Через некоторое время командир взвода доложил об уничтожении двух 76-мм противотанковых пушек. Теперь взвод обстреливали два вражеских танка, которых на большой дальности нельзя было уничтожить из 50-мм танковой пушки. Вторая танковая рота с приданными подразделениями заняла позицию охранения вдоль дороги по широкому полукругу.

Некоторое время ничего не происходило. Сильный шум боя доносился со стороны Сагопшина. Пришел приказ снять с танков опознавательные знаки для авиации и замаскировать танки. Вскоре появились 18 советских самолетов, но нас они не атаковали, свой груз бомб они сбросили где-то на Сагопшин. Неужели полк «Вестланд» взял эту деревню? Теперь и тяжелая артиллерия из Малгобека открыла огонь по Сагопшину. Что же случилось? Русские абсолютно запутались! Судя по нашей плохой передаче новостей и по ударам нашей артиллерии, наши части еще до Сагопшина не дошли. Мы надеялись, что вскоре подойдут наша пехота и самоходные лафеты, чтобы обеспечить охранение захваченной территории.

Абсолютно неожиданно над нами засвистели противотанковые снаряды. Пока не попали. Теперь по нам стреляли и оба Т-34, находившиеся на склоне холма на таком расстоянии, которое не позволяло достать их из пушек наших танков. Потом все вокруг завыло и затряслось. Между нами стали падать снаряды русской тяжелой артиллерии. Мы вынуждены были отойти, чтобы сменить позицию, но огонь перемещался вслед за нами. Ясно слышались залпы батареи 172-мм орудий, открывшей по нам огонь прямой наводкой. Для нервов это очень сильное испытание, когда беспомощно сидишь в танке, слышишь залп и ждешь попадания. До сих пор русские батареи, наверное, принимали наши танки за свои, но теперь-то до них дошло, что они ошибались.

В полдень командир роты принял решение заехать в противотанковый ров, чтобы уйти из зоны эффективного огня вражеской артиллерии. Выполнять этот приказ было тяжело, так как после въезда в ров первого танка противник сразу же перенес туда свой огонь. Но всем танкам удалось благополучно укрыться. Мы стояли во рву, укрытые по башню. Здесь мы впервые за этот день смогли вдохнуть свежего воздуха. Мы маскировали танки и устраняли неполадки, в то время как стрелки, сняв пулеметы, заняли позиции охранения. Командир роты прошел от танка к танку, чтобы справиться о состоянии раненых.

Я посмотрел на часы. Было четыре часа дня. Во рву мы стояли уже час. Танк ротного постоянно поддерживал связь с командиром батальона и командиром дивизии. Наша пехота атаковала, но кажется, из-за сильного сопротивления продвигалась очень медленно. Так мы дождались наступления темноты. Медленно расползающиеся сумерки поглощали день. Мы держали наготове наше стрелковое вооружение. Вдруг шум. Дали очередь из автомата в ту сторону. Послышалась русская речь. Мы потребовали сдаваться. К нам вышли 17 русских.

Через некоторое время был отдан приказ повзводно выехать из рва и на открытой местности поставить «вагенбург» в составе роты. Мы завели двигатель, выехали из танкового рва и заняли свое место в круговой обороне».

Далее продолжаем из рассказа оберштурмфюрера Флюгеля: «Ночью произошло лихорадочное столкновение с русскими. Мы взяли их в плен. У нас кончалась вода. Десятерых русских отправили принести воды из Сагопшина. Они возвратились назад с водой и привели с собой еще 20 пленных.

Я решил отправить унтерштурмфюрера Шумахера с поврежденными танками и ранеными через проход в минных полях с докладом командиру батальона. Продержаться следующий день, по-видимому, невозможно, так как горючее и боеприпасы на исходе.

Когда уже кончались батареи питания радиостанции, смог поговорить с генералом Штайнером. Он обещал направить через проход в минных полях пехоту, но никто не пришел».

Так говорилось в сообщениях о наступлении 2-й роты танкового батальона «Викинг». Но что же произошло 28 сентября перед Сагопшином?

После того как был подбит его танк, штурмбаннфюрер Мюленкамп пересел в другой. Медленно снова удалось наладить управление батальоном, который после танковой дуэли откатился почти на километр назад. Из 40 танков, с которыми батальон вступил в бой, третью часть теперь составляли подбитые и поврежденные. В 3-й роте 5-го противотанкового дивизиона СС (самоходные лафеты) дела обстояли не лучше. Машина командира роты гауптштурмфюрера Ёка была подбита, а сам он отправлен в тыл с 14 осколками в плече. Когда после полудня со стороны Кескема последовали вражеские атаки, туда была направлена саперная боевая группа Шефера, которая их отразила.

Хуже всех в тот день пришлось полку «Вестланд». Оказавшись в полосе русских оборонительных сооружений перед Сагопшином, когда рассеялся туман, с двух сторон он попал под убийственный артиллерийский огонь. К тому же его бомбила русская авиация. Об этом несколько строк из записей роттенфюрера Штёкле: «Подняться по склону — и мы в деревне. Первую линию траншей мы захватили с большими потерями. Перед нами появились вражеские танки, и противник стал бить по нам из «сталинских органов» как сумасшедший».

Попытка 1-го батальона полка «Вестланд» прорвать оборону между Сагопшином и Кескемом оказалась неудачной и стала причиной больших потерь. И здесь батареи противника располагались по обе стороны на холмах и пресекали любое движение по долине.

Штурмбаннфюрер Мюленкамп продолжал свой рассказ дальше:

«Я снова налаживал управление своей частью, русские Т-34 больше не появлялись. И тут снова танк, в котором я находился, был подбит. Было около 9.00, когда мой танк получил пробоину с правой стороны, через боевое отделение и через сиденье стоявшего слева от меня наводчика.

В 15.00 меня подбили в следующем танке, за этот день уже в третьем.

Когда я позднее прибыл на командный пункт 1-го батальона полка «Вестланд», я увидел там командира батальона штурмбаннфюрера фон Хадельна, в полной растерянности разбирающегося с погибшими своего батальона. Перед ним лежали многочисленные кучки с остатками тел, рук и ног, разорванных в клочья тяжелыми снарядами русской артиллерии. Никогда не забуду этой ужасной картины! У меня сначала было впечатление, что Хадельн сойдет с ума, потому что он много времени уделял своим людям и всегда был заботливым и хорошим начальником».

Полк «Вестланд» отошел на два километра к западу и укрылся за складками местности. До ночи полк строил оборонительную позицию в низине перед Сагопшином. Танковый батальон «Викинг» несколько раз атаковал в восточном направлении. Авиация противника неоднократно бомбила подготавливаемый рубеж обороны. Когда наступила ночь, над полем боя наконец наступила тишина.

Двадцать восьмое сентября вошел в историю полка «Вестланд» как один из самых кровавых. Атака, начавшаяся столь многообещающе, была в буквальном смысле расстреляна русской артиллерией. Согласованные планы вскоре были сорваны в связи с новой обстановкой. К тому же два крупных советских танковых соединения пытались прорваться в западном направлении вдоль гряды высот Мусакай, южнее находящейся в долине боевой группы «Викинг», чтобы перекрыть противотанковый ров у Нижнего Курпа, окружить и уничтожить ее. Танковый батальон «Викинг», начавший наступление 28 сентября, располагая 40 танками (если прибавить к ним самоходные лафеты 3-й роты 5-го противотанкового дивизиона СС, то можно считать 50), вступил в бой с танками противника, превосходящими его по численности почти вдвое. Танковый бой был незапланированным и нежелательным, простым встречным боем, рожденным сложившейся обстановкой.

По поводу многочисленных «за» и «против» наступления в долине Сагопшина было много дискуссий, и, по-видимому, невозможно найти однозначное решение. Установлено, что у командования дивизии и армейского корпуса на этот счет были разные мнения, и наступление проводилось против воли командира дивизии Штайнера. С тактической точки зрения наступление по долине было невозможно при неизвестном расположении противника и, прежде всего, угрозы со стороны высот на флангах. К такой точке зрения склоняются все бывшие, еще живые, солдаты и офицеры дивизии «Викинг». Можно выйти за границы дивизии «Викинг» и рассматривать наступление дивизии вдоль долины на Сагопшин во взаимосвязи с одновременным наступлением 13-й танковой дивизии на Эльхотово. Тогда возникает возможность обхода гряды господствующих высот Мусакай, которая, словно часовой, блокировала дальнейшее продвижение 3-го танкового корпуса на Орджоникидзе и 52-го армейского корпуса на Грозный. Необходимо было рискнуть! К тому же сначала полагали, что наступление полка «Нордланд» по высотам быстро продвинется и исключит огонь с флангов. Фактически задачей первого дня наступления полка «Нордланд» был Малгобек. Стечение несчастливых обстоятельств и к тому же недостаток сил перевесили чашу весов в пользу противника. И как часто такое бывало[13]!

Двадцать восьмого сентября полк «Нордланд» продолжал наступление в прежней, определенной для него полосе, следуя за наступавшими по долине частями. Ему удалось захватить большое число высот. Первый батальон «Нордланда» был пополнен солдатами из обозов и тыловых служб. Многие погибшие были похоронены у противотанкового рва под Нижним Курпом. Вечером 28 сентября оберфюрер фон Шольц был назначен командиром участка в Сагопшинской долине. В связи с этим оберштурмбаннфюрер Гайслер, командир полка «Вестланд», перешел к нему в подчинение. Метод командования оберштурмбаннфюрера Гайслера был спорным. Было известно, что он обычно управлял боем издалека и поэтому терял связь и не успевал за происходящим. Фриц* фон Шольц практиковал совершенно иной метод: он всегда командовал с передовой. Он должен был все видеть своими глазами, сам должен был убедиться во всем, чтобы на месте сразу же принять решение. Фриц фон Шольц молодым офицером участвовал в Первой мировой войне, был награжден высшей австрийской медалью «За храбрость». Он не требовал от своих солдат больше, чем сам был готов им дать. За это подчиненные безгранично доверяли ему и любили его. С период с 29 сентября по 15 октября оберфюрер фон Шольц был командиром участка в долине. Батальоны в его подчинении постоянно менялись. До 3 октября командование 52-го армейского корпуса настаивало: «Главное направление — вдоль долины!»

Но вернемся сначала к сообщению штурммана Ноймана, находившегося со 2-й танковой ротой танкового батальона «Викинг» в круговой обороне северо-восточнее Сагопшина: