А был ли, собственно, секс?

А был ли, собственно, секс?

Не нужно особо доказывать, что христианский образ жизни связан с известными сексуальными ограничениями и табу и очень сильно отличается от нравов так называемых язычников. Это тема вообще больная, и тут спектр полемики столь же широк, сколь и безумен – от приписывания русским как некоей «национальной черты» чуть ли не самокастрации до публичного «свального греха», эдакого «русского тантризма». Современная РПЦ предлагает за образец супружеских = сексуальных (других не бывает!!!) отношений историю жизни св. чудотворцев, благоверных и преподобных супругов Петра и Февронии, возводя ее к XII веку, хотя записано повествование о блгв. Петре и Февронии в XVI веке свящ. Ермолаем (в иночестве Еразм) Прегрешным (кстати, шикарный псевдоним!), литератором, «засветившимся» в эпоху Иоанна Грозного. Есть основания полагать, что автором мог быть и сам Грозный. Он вообще-то любил «литературные мистификации», в частности, доказанным можно считать факт использования им псевдонима «Парфений Уродивый» («Парфений» – греч. ????????? «девственник». Отсюда же православное имя Парфён). Надо отдать должное Грозному царю – литератор он был отменный, и в чувстве юмора, хотя и весьма своеобразном, ему тоже отказать нельзя. Сейчас исследователи спорят, о ком из исторических личностей написано житие: одни склоняются к тому, что это были князь Давид и его жена Евфросиния, в иночестве Петр и Феврония, скончавшиеся в 1228 году, другие видят в них супругов Петра и Евфросинию, княживших в Муроме в XIV веке. То есть источник сам по себе достаточно поздний. Возможно, он возник именно тогда, когда созрел «социальный заказ»? А может быть… Это реминисценция истории самого Иоанна IV и его супруги Анастасии Романовны (в девичестве Кошкиной-Захарьиной-Юрьевой). По словам летописи, «предобрая Анастасия наставляла и приводила Иоанна на всякие добродетели», хотя, по словам Казимира Валишевского, «влияние Анастасии на царя было преувеличено, как преувеличено все в этой легендарной стране»³². Как бы то ни было, при датировках мы снова утыкаемся в «водораздел» XVI в. Интересно, что в первые годы правления династии Романовых были целенаправленно уничтожены целые библиотеки древних летописей, в которых, возможно, содержались ответы хотя бы на какие-то вопросы. Что пытались скрыть «новые римляне»?

Большую часть подробностей быта славян приходится восстанавливать по косвенным источникам. То есть по свидетельствам иностранцев. Византийские историки считали славян ветвью гуннов. (Это тоже большой вопрос, кого они называли этими самыми «гуннами».) Прокопий Кесарийский описывает наших предков как людей огромного роста, мощного веса и громадной силы с цветом кожи… золотисто-красным (?). Но волосы у славян уже в VI веке были в основном русыми. Преобладали на Руси в ту пору патриархальные отношения и многоженство (обычно – от двух до четырех жен). При этом ни в одном из племен жены в рабском подчинении у мужей не были. Более того, «нелюбимые» жены могли почти официально, не таясь, изменять мужьям. И если находили кавалера, который «предлагал им свое сердце», обещая сделать «главной» женой, древнеславянские барышни меняли супруга. У Маврикия Стратега в том же VI веке удивление вызвал излюбленный славянами способ совокупления – в воде: на озерной или речной отмели, а то и на плаву среди широкой реки. Изумился Маврикий и тому, что славянская молодежь еще до замужества и женитьбы развлекалась групповым сексом во время праздников – о девственности никто не думал. Секс долгое время (вплоть до XII века) ассоциировался у наших предков с праздником, смехом, песнопениями и неким музыкальным сопровождением. Так, один из такого рода праздников древних славян – в честь бога женитвы Лада – позднее стал днем Ивана Купалы. Что секс в жизни древних славян занимал почетное место, сомневаться не приходится, поскольку и по сей день сохранился (и жив, и умножается) целый огромный фольклорный пласт народной смеховой культуры – полупорнографические частушки, сказки, анекдоты, древнейший протоязык русский мат и т. д. Есть мнение, взращенное на советских дрожжах, что фольклор создать очень легко – заперся в кабинете и сиди себе выдумывай. Так, между прочим, были созданы целые народности на территории бывшего СССР. Но с русским фольклором все много сложнее – слишком огромные расстояния, слишком большие массы людей, телепатировать им непосредственно в мозг свои выдумки невозможно. Тем более, невозможно их заставить эти выдумки повторять. Что бы ни говорили о «качестве» сборников сказок Афанасьева, известных ошибках и неточностях, допущенных при их составлении, следует признать – работа-то проведена титаническая. И самобытный национальный фольклор, в том числе и на «заветную» тему, – факт. Какое влияние здесь оставила борьба «христианства» и «язычества» – тема для серьезнейших исследований. Но, безусловно, влияние оказали оба. Надо сказать, что творчество, вообще любое творчество, возникает там, где появляется табу. Иначе – нет смысла. Если все можно сказать прямо – не нужны образы, не нужны тропы, не нужны «попытки отразить». Поэтому жрец (священник) и творец всегда соседствуют. Эта диалектическая любовь-ненависть – основной двигатель любой культуры. Жрец налагает табу – творец их обходит, жрец создает традицию, художник ее взрывает. Культура делает новый шаг. Вся архаика когда-то была революционной.

Христианам не удалось никаким «огнем и мечом» вытравить почитание Купалы, и проще было связать с ним христианского святого Иоанна Крестителя. Казалось бы, связка Креститель/Купала очевидна (ведь во время крещения окунают в воду – «купают»), однако Юрий Петухов достаточно убедительно опровергает такой подход. «К слову, сразу же отметим, что наивно-простецкая этимология, проникшая во многие справочники, учебники да и околонаучные издания, нас больше занимать не будет. Ибо еще можно как-то предположить, что у слов «купаться» и «купала» могли быть в 5–6-тысячелетней глуби некоторые общие корни, но выводить «купалу» из глагола «купаться» и наивно, и глупо. Потому что стоит только пойти по ложному пути, как мы тут же окружим себя сонмом словечек-выродков, сочиненных нами самими: купать – купала, латать – латала, сочинять – сочиняла, спать – спала, воровать – воровала, таскать – таскала. И единственным, пожалуй, по отношению к подобным этимологиям жизненным словопорождением, которое можно с правом отнести ко многим «академикам» и их прилежным ученикам, подвизающимся на ниве «официальной исторической школы», будет следующее: «охмурять – охмуряло»!

Мы же будем исходить не из схожести звучаний, а из более основательных положений³³. Ясно, что связка с Иоанном Предтечей очень поздняя и толком не прижившаяся. Только в советское время она считалась приемлемой, и то среди, мягко скажем, весьма далеких от проблем религиоведения людей.

Трудно даже вообразить сексуальное раздолье в честь бога Лада, если вспомнить, что о куда более «пристойном» празднике Ивана Купалы в XVII веке (!!!) православные монахи писали: «Тут же есть мужам и отрокам великое падение на женское и девичье шатание. Тако же и женам мужатым беззаконное осквернение тут же». Сохранилось послание псковского игумена Памфила (нач. XVI в.), автор которого дает интересное описание языческого праздника в ночь Ивана Купалы и требует от наместника города искоренения языческих обрядов. «Не исчезла еще здесь ложная вера идольская, праздники в честь кумиров, радость и веселие сатанинские. Когда приходит великий праздник, день Рождества Предтечи, то тогда, в ту святую ночь, чуть ли не весь город впадает в неистовство, и бесится от бубнов, и сопелей, и гудения струн, и услаждается непотребными всевозможными игрищами сатанинскими, плесканием и плясками: выходят волхвы-мужи и жены-чародейки на луга и болота, в степи и дубравы, ища смертной травы. Вы же, господа мои, истинные властители и грозная опора этого города христолюбивого! Уймите храбрым мужеством вашим от таких начал идольского служения богом созданный народ сей».

Здесь следует быть чрезвычайно аккуратными и не мешать все в одну кучу – «все они язычники», – а все-таки попытаться понять идейно-политическую и чисто бытовую ситуацию тех времен. Она очень отличается от нашего о ней представления.

На Стоглавом Соборе (1551) было принято очередное запрещение «языческих обрядов»: «О игрищах еллинского бесования. Еще же многие от неразумия простая чадь православных христиан во градах и в селах творят еллинское бесование, различные игры и плясания в навечернии Рождества Христова и против праздника Иоанна Предтечи в нощи и в праздник весь день. Отныне же впредь подобает православным христианам вместо сих бесования в такие святыя и честныя праздники приходити ко святым божиим церквам и упражнятися на молитву: и божественного писания со вниманием слушати и божественную литургию со страхом предстояти: всем православным христианам на таковая еллинская бесования не ходити ни во градех, ни по селам». Здесь следует особо остановиться на значении слова «еллинский». Сейчас «эллинами» (от греч. ??????? – самоназвание греков) мы называем древних греков, логично связывая их верования с известной нам [ «языческой»] мифологией, изученной и систематизированной в основном не ранее XIX века. Во времена написания текста все было несколько иначе. Грек для русского средневековья было = христианин (см. Приложение № 1). Вместе с тем «Послание Апостола Петра к римлянам» (гл. 1): «13. Не хочу, братия, оставить вас в неведении, что я многократно намеревался прийти к вам (но встречал препятствия даже доныне), чтобы иметь некий плод и у вас, как и у прочих народов (Деян. 9, 15, 1 Кор. 9, 16). 14. Я должен и Еллинам, и варварам, мудрецам и невеждам. 15. Итак, что до меня, я готов благовествовать и вам, находящимся в Риме (Мк. 8, 38, 1 Кор. 1, 24, 1 Кор. 15, 2, 2 Тим. 1, 8). 16. Ибо я не стыжусь благовествования Христова, потому что оно есть сила Божия ко спасению всякому верующему, во-первых, Иудею, потом и Еллину»³⁴. Обратите внимание, что понятия «эллин» и «варвар» противопоставлены, равно как «эллин» и «иудей». В первом случае как образованный/дикий, во втором случае как близкий/далекий. Далее (гл. 2): «9. Скорбь и теснота всякой душе человека, делающего злое, во-первых, Иудея, потом и Еллина! 10. Напротив, слава и честь и мир всякому, делающему доброе, во-первых, Иудею, потом и Еллину!» (Здесь очень уместно вспомнить «11. Увидев то, фарисеи сказали ученикам Его: для чего Учитель ваш ест и пьет с мытарями и грешниками? 12. Иисус же, услышав это, сказал им: не здоровые имеют нужду во враче, но больные, 13. пойдите, научитесь, что значит: милости хочу, а не жертвы? Ибо Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию» (Матф. 9).) Таким образом, отождествлять понятия «эллин» и «язычник» довольно опрометчиво. Что же это за «игрища еллинского бесования»? По коннотации и по «месту обсуждения» этого явления оно как-то очень тянет на некую внутреннюю ересь или сатанинскую секту («сатана» – антибог – это исключительно христианское понятие), а никак не на «некачественную» работу проповедников. Что это была за «ересь», каковы были ее постулаты, какое распространение имела она на Руси – мы, скорее всего, никогда не узнаем. Здесь последующие «хранители» отлично поработали, и как же вовремя подоспели «монгольские татаре», чтобы на них все это благополучненько свалить!

Данный текст является ознакомительным фрагментом.