Глава 4 Развлекательная Любимые анекдоты депутатов и анекдоты из думской жизни (2002 год)

Глава 4

Развлекательная

Любимые анекдоты депутатов и анекдоты из думской жизни (2002 год)

Петя грустно помешивал сахар в чашке двойного эспрессо. Отхлебнул и поморщился — кофе был двойным по объему, но отнюдь не по крепости. «Все вырождается», — подумал журналист и печально оглядел пустые витрины буфетных прилавков. Засохшие шпротины, икра «заморская баклажанная» неаппетитного цвета, кучкой застывшая на дне четырехугольной фарфоровой салатницы, бутерброды с сырокопченой колбасой на прикрытых пищевой пленкой блюдах — всем этим продуктовый набор думского буфета вечером в среду исчерпывался. Ни румяных пирожков, ни любимых корреспондентками заварных пирожных с творожным кремом, ни «полезного для мозгов», как уверял Ваня Родин из «Независимой газеты», салата из консервированного криля, ни даже самого популярного у журналистской братии «Столичного» салата — кусочков слипшегося сыроватого картофеля, украшенных сверху двумя тонюсенькими ломтиками вареного мяса и прозрачными лепестками маринованных огурцов. А главное — никакого «холодного кофе».

В блаженные времена, когда Дума была еще местом живым, а не складом кремлевских марионеток, когда в буфете можно было курить, а помимо стоячих были «сидячие» места — низенькие столы у крытых дешевым зеленым сукном низеньких же диванчиков, стоявших прямо напротив двери, ведущей из думского холла на первом этаже старого здания, — здесь, как в любом приличном месте, продавали спиртные напитки и, более того, даже в розлив. Потом разливать крепкое спиртное в тонкие чайные стаканы перестали, зато знакомой буфетчице (а постоянному думскому журналисту все буфетчицы были не просто знакомые, а чуть ли не родные) всегда можно было заказать «холодного кофе» и получить 50–100 граммов коньяку в маленькой кофейной чашечке. К «кофе» в те времена всегда находился тонко порезанный лимончик, девчонкам в качестве закуски брали еще конфетку — трюфель или «Мишку косолапого» — конфеты в буфете продавались поштучно.

Сейчас, когда за окном льет, настроение омерзительное и слушать бредовую дискуссию о железных дорогах[205] нет никакого желания, глоточек такого кофейку пришелся бы весьма кстати. Тут Петя увидел, что к его столику с чашкой кофе в руках идет Сергей Юшенков. В отличие от Пети погода и тоскливые дебаты не испортили ему настроения, по коньяку и табаку депутат тоже явно не страдал, потому что не пил и не курил.

«Как дела?» — мрачно поинтересовался у него Петя. Юшенков вместо ответа достал из кармана диктофон, положил его на столик рядом с чашкой кофе и сказал: «Петр, еще ты мне своего любимого анекдота не рассказал». Петя, который знал их массу и мог выдать на любую тему и к любому случаю, задумался: «Даже не знаю, у меня много любимых, Сергей Николаевич. А почему вы анекдоты собираете, а не думские байки? Ваши коллеги такое порой несут, что нарочно и не придумаешь». Юшенков, который уже издал первый выпуск сборника «Любимые анекдоты политических деятелей и журналистов»[206], улыбнулся: «Анекдот, тем более любимый, характеризует человека лучше, чем любые выступления. Люди невольно выдают то сокровенное, что обычно в себе подавляют». — «Ну да!» — недоверчиво хмыкнул Петя. «Ты даже не представляешь, до какой степени. Многие, кстати, потом понимают, что сказали лишнее. Не то чтобы неприличное, а лишнее о себе. И бегут ко мне с просьбой заменить анекдот. Второй дубль, как правило, дает уже привычный образ, образ, в котором человек преподносит себя окружающим».

«И часто вас просят сделать замену?» — поинтересовался журналист. «Если человек выдает анекдот с ходу, особо не задумываясь, то бывает. Ну, например, один депутат из КПРФ рассказал мне старый анекдот про передовика, награжденного поездкой в Париж. Вечером он хочет сходить посмотреть на стриптиз, а жена уговаривает его сэкономить деньги на подарки, обещая, что сама покажет ему любое шоу. Глядя на супругу в роли стриптизерши, работяга с досадой сплевывает: „Говорил мне наш парторг, что это гадость, а я не верил!“»

Петя, хотя и слышал этот анекдот раз сто, захохотал. Юшенков — тоже, причем заразительно, чуть ли не до слез. Отсмеявшись, он продолжил: «Не успел я расшифровать диктофонную запись — а я обязательно это делаю, чтобы дать авторскую версию, — как прибегает ко мне мой коммунист и говорит, что перепутал и не этот анекдот его любимый. И взамен рассказывает какой-то совсем несмешной — про Ельцина». — «И какой анекдот вы включаете в сборник — спонтанный, который суть психологический портрет, или второй, с выверенным образом?» — спросил Громадин. «Если получается, то оба. А у некоторых — и по три анекдота в моем сборнике. Ладно, ты вспоминай, а мне нужно в зал возвращаться, может быть, уже дошли до голосования». — И депутат поставил на стол пустую чашку и взял диктофон.

Петя, которого голосование по «железке» не интересовало вовсе, побрел на лестницу курить. Да, любопытно, каким был бы парламент, если бы депутаты говорили то, что думали. Безыскусных людей, людей, которые не боялись показать свое истинное лицо в нынешней, третьей Думе, были единицы. Даже те, кого Петя знал много лет, с 1994 года, и помнил их веселыми, жизнерадостными, с юмором относившимися к окружающим и, главное, к себе, теперь вошли в образ или, как говаривала Ирина Антоновна Иновели, бессменный думский обозреватель «Интерфакса», «забронзовели».

Сегодня трудно представить балагурящего за чашкой кофе в буфете Явлинского: «В России даже закон Паркинсона превращается в болезнь». Или Жукова, позабывшего об идущем на заседании комитета бюджетном дележе и увлеченно спорящего с журналистами о вчерашнем футбольном матче. Или некоего куртуазного депутата, подобно коммунисту-капиталисту Владимиру Семаго, обсуждающего с думскими барышнями последние моды, демонстрируя пальто «Черутти — Армани», «только вчера купленное в Париже». Юшенков был одним из немногих думских старожилов, которого не меняли ни посты, ни годы, ни обстоятельства.

Возможно, потому, что, несмотря на признаваемую даже оппонентами принципиальность (правда, они чаще называли ее демшизоидностью), ему всегда была свойственна ирония. Еще в начале девяностых, в бытность членом Верховного Совета РФ, Юшенков придумал мифического депутата Егора Шугаева. Доросший в Госдуме до почетной должности спикевицера, все девяностые Шугаев писал статьи, раздавал интервью и даже сочинял целые законы. Самый известный из них — о наследственном депутатстве — Егор Иванович Шугаев предложил задолго до того, как Владимир Вольфович Жириновский провел в парламент своего сына и сделал его лидером фракции ЛДПР[207].

«Реальность превосходит самые смелые фантазии», — неожиданно вслух резюмировал Петя, чем страшно удивил незнакомую девушку, напряженно следившую за большим экраном в холле у Малого зала, на котором в тот самый миг появились результаты голосования по одному из железнодорожных законопроектов. «Вы знали, что они его примут?» — восхищенно спросила незнакомка. «Здесь, мадемуазель, я знаю абсолютно все!» — галантно раскланялся Петя. «Наверное, какая-то начинающая фадеевская лоббистка[208], кто еще будет так восторгаться этим голосованием», — подумал про себя Громадин, входя в «Аквариум».

«Аквариумом» называли стеклянную выгородку для прессы, сооруженную в начале работы третьей Думы. Он располагался на балконе третьего этажа, занимая по длине все пространство между левой и правой лесенками, ведущими от холла у Малого зала на третий этаж старого здания. Журналисты, привыкшие к Малому залу, сначала «Аквариум» невзлюбили. Но постепенно стали перемещаться туда: в отличие от прежнего места дислокации здесь стояли столы, был ксерокс, и никто не выключал телевизора с трансляцией думского заседания в самый неподходящий момент из-за того, что надо подготовить зал для пресс-конференции. Несколько раздражало лишь то, что на сидящих за стеклом журналистов таращились все проходящие мимо, особенно экскурсанты.

В один прекрасный день, устав от повышенного к себе внимания, журналисты решили пошутить. Быстро от руки были изготовлены импровизированные плакаты: «Осторожно! Пресса! Близко не подходить!», «Журналист думский обыкновенный. Просьба покормить!» и т. п. Проходивший мимо «Аквариума» народ, читая эти надписи, умирал со смеху. Но веселье длилось недолго. Не успели телевизионщики снять коллег, как в выгородку с встревоженным лицом вбежала сотрудница пресс-службы с просьбой руководства «немедленно прекратить цирк». «Скорее зоопарк», — засмеялись зачинщики, но, не желая подводить пресс-службу, с которой у большинства думских журналистов были прекрасные отношения, плакаты сняли. «Юмор и Дума — две вещи несовместные», — продекламировал тогда Петя.

Сейчас, выводя корявым почерком на обороте какого-то законопроекта заголовок «Байки из Думы», — он вспомнил свой парафраз великого поэта и поставил эпиграфом. Получилось красиво.

Байки из Думы

Юмор и Дума — две вещи несовместные.

А. С. Пушкин — П. Е. Громадин

Предисловие.

Дума — одна из палат российского парламента. Это — его нижняя палата. В Думе заседают депутаты. Они много говорят. В основном — умное. Их умные слова и мысли позже становятся законами. Если, конечно, кажутся достаточно умными верхней палате. И, главное, — верховному главнокомандующему, то есть президенту.

Иногда депутаты устают говорить умное. И тогда они говорят то, что думают. Эти слова, как правило, не становятся законами. Некоторые из этих слов настолько хорошо обдуманны, что их не рискуют в первозданном виде публиковать даже в стенограммах думских заседаний. Стенограмма, разумеется, не закон, но все же документ. Более того, документ исторический.

То, что предлагается вниманию читателей, ни в коем случае не документ, не исторический источник и даже не сборник анекдотов или смешных цитат. Во всем этом нет и тени юмора. Дума — учреждение почтенное и предельно серьезное (см. выше). Это — просто байки из Думы. Байки не только о депутатах, но и обо всех, кто посещал Охотный Ряд. В том виде, в каком их запомнил автор.

Старейший депутат, член фракции ЛДПР Григорий Лукава, открывавший работу первой Госдумы, всякий раз, ставя на голосование какой-то вопрос, предупреждал: «Включаю машину голосования». Новоиспеченные думцы веселились от души.

1994 год.

Лидер ЛДПР Владимир Жириновский при обсуждении повестки дня в очередной раз выступил с заявлением о необходимости немедленной поддержки православных сербских братьев. Слово по ведению попросил депутат Гусман: «Юлий Соломонович Гусман, „Выбор России“. Я хочу обратиться к Владимиру Вольфовичу Жириновскому, как православный к православному…»

1995 год.

Депутат Вячеслав Марычев, обращаясь к спикеру Ивану Рыбкину: «Я понимаю, что вы меня ущемляете, тем не менее моя любовь к вам не пропадает, она с каждым вашим, так сказать, ущемлением увеличивается и увеличивается».

1995 год.

Член фракции «Женщины России» Светлана Орлова при обсуждении налоговых законопроектов: «Всем нам надо идти на выборы и всем нам нужно спасать Россию».

1995 год.

Глава комитета по экономической политике Сергей Глазьев при обсуждении вопроса о намерении правительства приватизировать «Рыбинские моторы»: «Раньше были воры в законе, а теперь мы имеем правительство вне закона».

1995 год.

Председатель правительства Виктор Черномырдин, завершая свое выступление в Думе, успокоил депутатов: «Все те вопросы, которые были поставлены, мы их соберем в одно место. Вы знаете, в какое!»

1996 год.

Председатель правительства Виктор Черномырдин, реагируя на реплику депутатов из зала, что раньше народ жил хорошо, а сейчас доведен до нищеты, воскликнул: «А ну-ка, встаньте те, кто хорошо жил!» Встали всего несколько человек, среди них — бывший первый секретарь Горьковского обкома КПСС Геннадий Ходырев.

1996 год.

Председатель Госдумы Геннадий Селезнев, подводя на пресс-конференции для думских журналистов итоги весенней сессии: «Мы уже на своей шкуре убедились, что такое принять хороший нужный закон».

1996 год.

Лидер аграрной депутатской группы Николай Харитонов, комментируя нежелание правительства сокращать экспорт американских куриных окорочков: «Правительство вновь припало к пыльному сапогу заокеанских путеводителей».

1996 год.

Лидер аграрной депутатской группы Николай Харитонов в ходе обсуждения проекта Земельного кодекса: «Если бы императрица Екатерина II, немка, восстав из гроба, увидела бы, как разбазариваются привоеванные ею земли, в том числе и пашни, она вернулась бы обратно!»

1996 год.

Лидер либерал-демократов Владимир Жириновский при обсуждении поправок в раздел «образование» в бюджетном проекте: «Надо спасти хотя бы молодое поколение, которое, лишившись возможности учиться, стоит на панели».

1996 год.

Министр финансов Александр Лившиц, заканчивая доклад о проекте бюджета на 1997 год: «Если не сделаем хороший бюджет, не надо будет искать, кого сажать — я перед вами».

1996 год.

Депутаты, ссылаясь на публикации в прессе, задали премьеру Виктору Черномырдину вопрос о его доходах. Черномырдин ответил: «Если бы я был так богат, как об этом говорят, то я бы здесь не стоял».

1996 год.

Владимир Жириновский при обсуждении постановления с требованием отставки Бориса Немцова с поста вице-премьера неожиданно вступился за иностранных журналистов: «Им можно верить, поскольку они всегда говорят правду, по крайней мере, чаще, чем наши».

1997 год.

Председатель Госдумы Геннадий Селезнев, комментируя проект бюджета: «Правительство действует как пожарная команда: латает тришкин кафтан».

1997 год.

Депутат Екатерина Лахова во время обсуждения закона об обороте товаров и услуг сексуального характера: «Презерватив — это то, что необходимо нашим, в общем-то, людям».

1997 год.

Председатель российского правительства Виктор Черномырдин пригрозил, убеждая депутатов принять бюджет на 1998 год в первом чтении: «Ввяжемся в драку — провалим следующие да и будущие годы. Кому это нужно? У кого руки чешутся? У кого чешутся — чешите в другом месте».

1997 год.

Депутат Петр Щелищ: «От депутатов, вообще говоря, компетентности трудно ждать. К ним и не предъявляется такое требование».

1997 год.

Лидер аграрной депутатской группы Николай Харитонов, выступая при обсуждении проекта бюджета: «Как говорится в народе, нам не удастся и ночь переспать, и невинность сохранить».

1997 год.

Депутат фракции «Яблоко» Елена Мизулина, отвечая на выпады Владимира Жириновского, у строившего скандал на пленарном заседании Госдумы: «Лично считаю, что вот такие оскорбления, которые позволяет себе господин Жириновский, связаны как раз с тем, что у меня не только мама — не юрист, но и папа — тоже».

1998 год.

Лидер КПРФ Геннадий Зюганов в связи с голосованием Думы по кандидатуре Сергея Кириенко на пост премьер-министра: «Парламент остался единственной возможной преградой для стабилизации ситуации в стране».

1998 год.

Сергей Кириенко, выступая в Госдуме в связи с утверждением его на пост главы правительства: «Я просто крайне прямолинейно и в лоб ушел от ответа на этот вопрос».

1998 год.

Заместитель лидера фракции «Яблоко» Сергей Иваненко, комментируя предположения о возможном роспуске Думы: «Мы за то, чтобы парламент умирал естественной смертью».

1998 год.

Лидер аграрной группы Николай Харитонов во время повторного обсуждения кандидатуры Виктора Черномырдина на пост премьер-министра в сентябре 1998 года: «Соответствуем ли мы наказам тех переполненных залов в сельских клубах и в городских домах культуры и площадей, на которых выступал и Владимир Вольфович, обнимая так жалостно старушек, которые верили ему? После этих кульбитов за последние три дня, уважаемый Владимир Вольфович, я думаю, даже те старушки, у которых нет уже зрения и слуха, перестанут вам верить».

1998 год.

Вскоре после августовского кризиса 1998 года депутаты утвердили Виктора Геращенко в должности главы Центрального банка. На вопрос думской журналистки о планах Геращенко ответил: «Мы пойдем вперед. Куда? К победе коммунизма, конечно!»

1998 год.

Думская журналистка пыталась узнать у недавно ставшего главой Центробанка Виктора Геращенко о новых кадровых назначениях. Геращенко уклонялся от ответа, но, услышав в очередной раз вопрос о возможном приглашении на пост зампреда ЦБ члена бюджетного комитета Георгия Лунтовского, Виктор Владимирович в свою очередь спросил корреспондентку: «А вы что так переживаете? Он ваш муж, что ли?»

1998 год.

Василий Шандыбин во время обсуждения вопроса об импичменте президенту, обращаясь к Владимиру Жириновскому: «Я ответственно заявляю, что я доктор рабочих наук и в любой момент готов дать сдачи таким докторам юридических наук».

1999 год.

Николай Рыжков, комментируя отставку Евгения Примакова с поста премьер-министра: «Я думаю, уважаемые коллеги, нам благодарить Бога не за что, наоборот, он наказывает, по-видимому, всех».

1999 год.

Лидер аграрной депутатской группы Николай Харитонов, выступая по поводу утверждения Владимира Путина премьер-министром: «Вы будете тем Рихардом Зорге, работая в российском правительстве, который будет стоять на стороне национальной экономики и на стороне трудового народа России».

1999 год.

Депутат Виктор Черномырдин в первый день работы третьей Думы поделился впечатлениями с журналистами: «Никак еще не могу это для себя понять. Где я? Куда я попал?»

2000 год.

Депутат Сергей Степашин, комментируя сговор «Единства» и КПРФ относительно распределения думских постов в первый день работы третьей Думы: «Я думаю, что Владимиру Владимировичу Путину кто-то подкладывает очень серьезную медвежью услугу».

2000 год.

Владимир Жириновский при обсуждении Думой плана законопроектных работ: «Восстановите гимн, и страна скажет: „Не надо зарплаты“».

2000 год.

Лидер агропромышленной депутатской группы Николай Харитонов: «Вековая застенчивость рабочего депутата Шандыбина не позволяет ему сказать вслух то, от чего наши сердца растают».

2000 год.

Депутат Борис Березовский, только что объявивший коллегам-депутатам о сложении своих полномочий, заявил журналистам: «Знаете, старый анекдот, чем еврей отличается от англичанина? Англичанин уходит, не прощаясь, а еврей прощается, но не уходит. Я буду неправильным евреем, попрощаюсь и уйду».

2000 год.

Депутат Василий Шандыбин возмущался коллегами, на месяц лишившими его слова за оскорбительное заявление в адрес первого вице-спикера Любови Слиски: «Почему вы Любовь Константиновну не осуждаете, когда она сказала: „Хочу — дам вам, Шандыбин, хочу — не дам“»?

2000 год.

Первый вице-спикер Любовь Слиска — депутатам во время обсуждения поправок к бюджету: «Вы решили меня сегодня угробить».

2000 год.

Глава думского комитета по регламенту Николай Локтионов, обращаясь к первому вице-спикеру Любови Слиске: «Вы все смешали в кучу и поперепутали все яйца в корзине».

2000 год.

Депутат Алексей Митрофанов, недовольный тем, что ЦБ держит большую часть своих резервов в американских ценных бумагах, заявил, обращаясь к зампреду Центробанка Татьяне Парамоновой: «Это же подрасстрельное дело! Вы думаете, комиссары в пыльных шлемах не придут?»

2000 год.

Депутат-«яблочник» Алексей Арбатов о военном приложении к бюджету: «По присланной бумажке о военной политике государства можно судить с таким же успехом, с каким пациент может судить о состоянии своего здоровья по истории болезни, которой помахал перед ним врач».

2001 год.

Депутат от Чечни Асланбек Аслаханов: «Я не могу здесь повторить, что говорят в палаточных городках о Жириновском и Митрофанове. Я могу только сказать, с чем их сравнивают. Люди говорят, что Жириновский… это овес… пропущенный… через лошадь».

2001 год.

Коммунист Валентин Романов, комментируя принимаемые Думой законы: «Сегодня МПС, завтра РАО „ЕЭС“ — уже не осталось ничего, что не было бы пущено в распыл».

2002 год.

Послесловие.

Это только малая часть того, что от всей души наговорили за прошедшие годы наши думские политики и их гости. Надеюсь, что устное творчество депутатов будет развиваться столь же успешно, как законотворчество. А значит, у этой книги будет продолжение…