Глава IV Драконы на «Восточном Пути»
Глава IV
Драконы на «Восточном Пути»
Покорил даривший
Скальдов ратной сталью
Конунг-победитель
Восточные земли
Волею владыки
Битвы в ней звенела
Песнь мечей и конунг
Сек одетых в злато
Глум, сын Гейри «Графельдадрапа»
вторая половина X века.
История «движения викингов» в землях к востоку от Скандинавии уходит корнями в эпоху Инглингов. «Одним летом Агни конунг отправился со своим войском в Страну Финнов, высадился там и стал разорять страну. Финны собрали большое войско и вступили в бой. Их вождя звали Фрости. Бой был жестокий, и Агни конунг одержал победу. Фрости погиб, и с ним многие. Агни конунг разорял Страну Финнов и покорил ее себе, и взял большую добычу. Он взял также Скьяльв, дочь Фрости и Логи, ее брата. Когда он возвращался с востока, он пристал в проливе Стокксунд. Он разбил свои шатры к югу на прибрежной равнине. Там был тогда лес. На Агни конунге была тогда золотая гривна… Агни конунг собирался жениться на Скьяльв. Она просила его справить тризну по своему отцу. Он созвал многих знатных людей и дал большой пир. Он очень прославился своим походом. Пир шел горой. Когда Агни опьянел, Скьяльв сказала ему, чтобы он поберег гривну, которая была у него на шее. Тогда он крепко привязал гривну к шее и лег спать. А шатер стоял на опушке леса, и над шатром было высокое дерево, которое защищало шатер от солнечного жара. Когда Агни конунг заснул, Скьяльв взяла толстую веревку и привязала к гривне. Ее люди опустили шесты палатки, закинули веревку на ветви дерева и потянули так, что конунг повис под самыми ветвями. Тут ему пришла смерть. Скьяльв и ее люди вскочили на корабль и уплыли…»
Так повествует «Сага об Инглингах» о бесславном конце первого, по ее данным, грабительского предприятия скандинавов на восточных берегах Балтийского моря в начале V века.
Вслед за свеонами наступила очередь данов. Их конунг Фроди Смелый в конце V — начале VI века совершил поход на восток. Именно с этого момента в скандинавских сагах появляется термин «Восточные Страны», буквально «Восточный Путь» (Austrvegr), которым все чаще обозначается совокупность всех земель, лежащих к востоку от Скандинавского полуострова.
В VI–VIII веках зона активности норманнов в восточнобалтийском регионе расширяется, захватывая острова Моонзундского архипелага, Землю Эстов, Землю Куршей, Землю Самбов (Пруссия). Выходец из Ютландии, некто Сельви пиратствовал в тех местах во второй половине VI века. Конунг из У писал ы Ингвар во главе большого войска ворвался в Адальсюслу (запад Эстонии) и пал около 600 года в битве с эстами. Его сын Энунд, по прозванию «Дорога», мстя за отца, между 600 и 640 годами прошел по Земле Эстов огнем и мечом, захватив богатую добычу. Первый, не принадлежавший к династии Инглингов, конунг свеонов Ивар Широкие Объятья во второй половине VII века, по утверждению саги, «завладел… всей Восточной державой», что, скорее всего, означает обложение данью большей части восточноприбалтийских земель.
Карта 12. Викинги на Балтике в IX–XI вв.
В середине VII века свеоны и готландцы вторглись в Землю Куршей и на месте одного из туземных поселений основали первую в Восточных Странах скандинавскую колонию Себорг (Гробини, близ Лиепаи). К концу следующего столетия подобные поселения уже во множестве были разбросаны на всем протяжении Балтийского побережья от устья Немана до Мекленбургской бухты. Именно там и разыгрались события, с которых, собственно, и начинается отсчет «эпохи викингов» на Балтике и «Восточном Пути».
У южного берега Мекленбургской бухты располагался крупнейший торгово-ремесленный центр ободритов[38] Рерик (Рарог), с которого конунг южных данов Готтрик, угрожая мощным флотом, взимал в начале IX века обычную для практики викингов плату за мир. Тем не менее, поселение процветало, являясь воротами на Балтику для франкской торговли. Здесь обосновалась многочисленная колония купцов со всей Европы, превратившая Рерик в главного конкурента, расположенного при фьорде Шлей, на юге Ютландии, Хедебю (Хайтабу), контролируемого Готтриком. Наконец терпение конунга лопнуло. В 808 году он напал на Рерик, разграбил и выжег поселение. Местного князя Годослава (Годелайба), принеся в жертву Одину, повесил, а обитавших там купцов принудил погрузиться на корабли и следовать в Хедебю. Следующей жертвой датских викингов стал в 40-х годах IX века торгово-ремесленный центр поморских славян Волин (на восточном берегу Щецинского залива).
«Житие святого Ансагрия»[39] сообщает об этом набеге так: «Выпал жребий, что им надо идти на некий город, расположенный далеко оттуда, в земле славян… Совершенно неожиданными обрушились они там на мирных беззаботных туземцев, одержали верх силой оружия и вернулись, обогащенные награбленной добычей и многими сокровищами, на родину…».
Расширяя сферу своих набегов все далее на восток, датские викинги около 853 года обрушились на Землю Куршей, прекратившую к тому времени выплаты даней шведам. Но на сей раз ее обитатели, почувствовав свою силу, были готовы к отпору. «Было в той стране пять знатных крепостей, в которых собиралось население, чтобы в мужественной обороне защищать свое добро. И на этот раз они добились победы: половина датского войска была перебита, равно как половина их кораблей уничтожена: золото, серебро и богатая добыча досталась им (куршам)» — записал в своем труде ученик святого Ансагрия монах Римберт.
Жестокий разгром, надолго отбивший у датчан охоту продолжать набеги на «Восточном Пути», не охладил, однако, горячие головы наиболее отчаянных «морских конунгов». Между 853 и 855 годами в устье Западной Двины ворвалась флотилия покорителя Парижа Рагнара Лодброга. Продвигаясь вверх по реке, викинги одно за другим разгромили ополчения девяти племенных вождей, после чего, отягощенные богатой добычей и, взыскав дань, удалились в открытое море.
В то время, когда датские викинги пробивались по «Восточному Пути» мечами и секирами, их коллеги из Швеции решали те же задачи, но совершенно иными способами. Информация, которую шведские викинги, несомненно, получали от скандинавских поселенцев, появившихся в Ладоге (Альдейгьюборг скандинавских саг) еще в 50-х годах VIII века, должна была привести их к выводу, что наилучшим способом проникновения на Восток является не военно-грабительская экспансия, а преимущественно мирное освоение системы речных путей и волоков. Впрочем, в этом не было ничего удивительного. Ремесло викинга всегда включало в себя умение исходя из обстановки мгновенно превратиться из кровожадного пирата в исполнительного служаку-наемника или мирного торговца, и столь же стремительно вернуться в прежнее состояние. Избранная тактика очень скоро дала ощутимые результаты. «Вертинские анналы» повествуют о том, что при византийском посольстве, прибывшем 17 июня 839 года в город Ингельгейм на Рейне, находились несколько человек, принадлежавших, по их словам, к «народу Рос», которые направлялись на родину из Константинополя. Незадолго до того эти люди явились в столицу Византии с миссией дружбы, по завершении которой, с дозволения императора Феофила, присоединились к обозу посольства, следовавшего к франкскому государю Людовику Благочестивому. Для возвращения они избрали путь хотя и кружной, но несравнимо более безопасный, нежели тот, который они проделали ранее. Выяснившаяся в результате тщательного расследования принадлежность спутников византийцев к «народу Свеонов», навела Людовика Благочестивого, владения которого уже познали ужасы норманнских набегов, на мысль, что таинственные путешественники являются «скорее соглядатаями… чем искателями дружбы»… А вот беспечность византийского императора вскоре недешево обошлась его подданным. Корабли «народа Рос», пройдя проложенным разведчиками маршрутом в Черное море, вышли в 840 году к берегам Малой Азии. Богатый торговый город Амастрида был застигнут врасплох и разграблен. Византийцам пришлось выложить изрядную сумму для выкупа захваченных в плен соплеменников.
Рис. 18. Дружинник Древней Руси (X–XI вв.). Тяжеловооруженный хазарский всадник (IX–X вв.). Воин легкой конницы степняков (Северное Причерноморье, X–XI вв.). Тяжеловооруженный византийский кавалерист (IX — первая пол. X вв.). Польский конный воин (конец X — начало XI вв.)
Карта 13. Викинги на «Восточном Пути» в IX–XI вв.
Таким образом, восточный участок летописного «Пути из Варяг в Греки и из Грек» по маршруту Финский залив — Нева — Ладожское озеро — реки Волхов — Ловать — Усвяча — Каспля — волоки до Днепра — Днепр — Черное море был освоен норманнами не позднее 30-х годов IX века. Тогда же, или чуть позже, скандинавы познакомились с западнодвинским ответвлением «Пути из Варяг в Греки» и северным отрезком Балтийско-Волжского пути через Ладожское озеро — река Свирь — Онежское озеро — реки Вытегра — Ковжа — Белое озеро — река Шексна — Волга. Перед шведскими викингами теперь встал вопрос о получении материальной выгоды от своих географических открытий. Тем более, что по указанным водным путям уже в первые десятилетия IX века в Скандинавию хлынул драгоценный поток высокопробного серебра арабской чеканки.
Способ был избран вполне традиционный. В 855 году Олав, конунг из Бирки[40], во главе множества викингов высадился в Земле Куршей.
Без особого труда захватив и разграбив Себорг, шведы подожгли его и устремились в глубь страны. Попытка сходу овладеть городищем Апуоле (укрепленное поселение близ городка Скуодас на северо-западе Литвы) провалилась. Длительная осада и несколько попыток штурма также не имели успеха. Тяжелые потери в людях и неблагоприятный исход гаданий относительно исхода предприятия подействовали на воинов конунга Олава удручающе. Положение осажденных было, пожалуй, и того хуже, поскольку они первые предложили вступить в переговоры. По достигнутому соглашению обитатели Апуоле передали шведам оружие и имущество, захваченное два года назад у датчан, выплатили по полумарке (чуть более 100 граммов) серебра с человека и поклялись быть данниками конунга Бирки, выдав в подтверждение 30 заложников. Исполняя условия договора, викинги вернулись к своим кораблям, не предавая разграблению окрестности.
В течение нескольких следующих лет Эйрик Эймундсон, конунг из Уппсалы (около 855–882 гг.), совершив множество походов на «Восточном Пути», подчиняет себе, по утверждению «Саги об Олаве Святом», «Финнланд, Кирьялаланд (Карелия), Эйстланд, Курланд и многие другие земли на востоке». Речь здесь, несомненно, идет не о завоевании, а об обложении данью. В этом смысле сообщение «Саги» как нельзя лучше дополняет и уточняет «Повесть временных лет», содержащая под 859 годом запись о том, что скандинавы «имаху дань на чуди и на словенах, на мери и на всех[41] кривечех».
Таким образом, под контролем норманнов оказались, помимо восточноприбалтийских территорий, также земли вдоль северного отрезка Балтийско-Волжского торгового пути и «Пути из варяг в Греки», вплоть до труднопреодолимых волоков между Ловатью, Западной Двиной и Днепром.
Размер взымаемой дани формально был фиксирован — «по белей веверици (белой беличьей шкурке)», однако на практике дело обстояло иначе: «Иже бяху у них, то ти (норманны) насилие деяху Словеном, Кривичем и Мерям и Чуди…» — сообщает «Новгородская I летопись». В конце концов, нужда заставила эти племена объединиться для отпора непрошенным гостям. «Людие же, терпяху тугу велику, — рассказывает „Иоакимовская летопись“, — пославше к Буривою, испросиша у него сына Гостомысла, да княжит… И егда Гостомысл приа власть, абие варяги бывшия овы изби, овы изгна, и дань… отрече, и… шед на ня победи…». Это произошло около 862 года.
Вскоре, однако, между победителями началась ожесточенная борьба за главенство в образованном ими межплеменном союзе, быстро переросшая в кровавую усобицу. Тем временем, почувствовавший приближение смерти Гостомысл, собрав совет старейшин славен, кривичей (псковских), веси, прибалтийских финнов, дабы привлечь дополнительные и, к тому же, высокопрофессиональные воинские силы для восстановления единства союза племен и отпора возможным попыткам реванша со стороны скандинавов, предложил обратиться «к варягам, к руси. Сице бо ся зваху тьи варязи русь…»[42].
Поиски подходящих для выполнения этих задач кандидатур привели направленных советом на Балтику послов к Рюрику — Рерику Ютландскому западноевропейских письменных источников, правителю южнодатских областей (с 857 года) и ярому ненавистнику шведов. Этот известнейший «морской конунг» не только располагал значительным числом кораблей и воинов, но также приходился — согласно «Иоакимовской летописи» — внуком Гостомыслу, будучи сыном его дочери Умилы, и потому сделанный послами выбор должен был казаться особенно лестным умирающему словенскому князю.
Пока шла выработка условий договора — «ряда» — о найме на службу, Гостомысл скончался. Прямых наследников он не имел (его четыре сына погибли в сражениях), и к моменту прибытия Рюрика и присоединившихся к нему Синеуса (Синава) и Трувора[43] в землю словен там уже правил некто Вадим Храбрый. Контингенты викингов разместились в важнейших пунктах на рубежах территории призвавших их племен. Рюрик, задачей которого было воспрепятствовать проникновению скандинавских пиратов из Финского залива, разместился в Ладоге. Синеус — на Белоозере, в земле веси, Трувор — в Изборске, у кривичей, «…и начата, — повествует „Новгородская IV летопись“, — воевати всюды».
Вскоре распавшийся было союз племен был восстановлен в полном объеме и даже расширен за счет включения в него племени мурома, обитавшего у слияния Волги и Оки. По прошествии двух лет после прибытия варягов скоропостижно скончались Синеус и Трувор. Таким образом Рюрик оказался во главе всего наемного воинства.
Почуяв недоброе, словенский правитель и старейшины попытались было пресечь опасную концентрацию военной власти в руках пришлого норманнского предводителя. В ответ отряды варягов из Ладоги неожиданно появились у Новгорода и ворвались в город. Дружина Вадима Храброго и его ближайшее окружение были перебиты, погиб и сам правитель. Впрочем, родство Рюрика с Гостомыслом придало «государственному перевороту» некий оттенок законности.
Обосновавшись в Новгороде, Рюрик энергично принялся укреплять свою власть, рассаживая по городам наместников. В дополнение к уже известным пунктам они появляются также в Полоцке и Ростове, расположенном в мерянской земле.
Вскоре новоявленный князь почувствовал себя настолько уверенно, что позволил двум своим приближенным, Аскольду (Хескульд) и Диру (Дюри) отправиться с сильными отрядами в экспедицию к далекому Константинополю (Миклагард — «Великий Город» скандинавских источников). Проведя корабли волоком из Ловати в Днепр, варяги спустились вниз по течению до Киева, расположенного в земле полян, плативших дань степнякам — хазарам.
Проведав о том, что город, контролирующий стратегически важный перекресток водных путей по Днепру, Припяти и Десне, не имеет князя и управляется лишь советом старейшин, варяжские предводители поспешили заполнить существующий пробел. Дир провозгласил себя верховным князем Полянской земли[44]. Аскольд стал князем-соправителем.
Прослышав об удачливых соплеменниках, непрерывно прибывавшие с Балтики варяги, не задерживаясь у Рюрика, во множестве устремились на юг. Вскоре Дир и Аскольд располагали уже значительными силами. Выплата дани хазарам была прекращена. Распространив свою власть на обширные территории правобережья среднего течения Днепра и отразив вторжение болгар, киевские правители решились померяться силами с самим Рюриком, надеясь вырвать из его рук контроль над западнодвинским отрезком «Пути из Варяг в Греки».
В 865 году «воеваша Аскольд и Дир Полочан и много зла сътвориша» — сообщает «Никоновская летопись». Однако в целом результаты оказались довольно скромными, поскольку всего лишь через два года последовал новый поход в земли кривичей. В то время внимание киевских варягов все более притягивают баснословные богатства Византии.
Вечером 18 июня 866 года флот из 200 судов (от 8 до 12 тысяч воинов)[45] неожиданно появился на виду Константинополя. Император Михаил во главе главных сил войска и флота сражался тогда на восточных рубежах державы, и столица совершенно не была готова к обороне.
«…Русы подплывали все ближе и ближе, — свидетельствует очевидец событий, Константинопольский Патриарх Фотий, — навевая на всех своим видом что-то свирепое, дикое и убийственное; скоро они стали сходить на берег и угрожать городу, простерши свои мечи. Мрак объял все трепетные умы… крайнее отчаянье объяло всех; со всех сторон разносилась одна весть, один крик: „Варвары перелезли через стены! Город взят неприятелем!“. Неожиданность бедствия и нечаянность набега заставили всех воображать и слышать только это одно».
Преодолев внешние укрепления, варяги и славянские воины ворвались в город. Начавшийся повальный грабеж сопровождался свирепой резней.
«Народ, до нападения на нас, ничем не давший себя знать…. как морская волна нахлынул… и, как дикий вепрь истребил живущих здесь, словно траву… Младенцы были размозжены о камни… матери, зарезываемые или разрываемые, умирали подле своих малюток… Лютость губила не одних людей, но и бессловесных животных… А что делалось над мертвыми телами! Речные струи превращались в кровь. Колодцев и водоемов нельзя было и отыскать, потому что они через верх были наполнены телами…»
Разгромив окольный город, варяжско-славянское войско подступило к цитадели и принялось наваливать к ее стенам земляную насыпь.
«Трусость дрожью пробежала по всему телу и обессилила даже и тех, которым предоставлено было распоряжаться в опасное время» — рассказывал Патриарх Фотий. Духовенство извлекло из Валахернского храма священную реликвию — ризу Божьей Матери, которую крестным ходом пронесли по стенам, а затем погрузили в воды пролива Босфор.
То ли по мановению высших сил, то ли по причине не слишком обширных познаний осаждающих в возведении инженерных сооружений, уже готовая штурмовая насыпь внезапно обрушилась. Под обвалом оказалось погребено великое множество воинов, что заставило варягов и славян 25 (или 28) июня прекратить осаду. Немало судов было потеряно во время случившегося на обратном пути шторма.
«Возвратишаяся Аскольд и Дир от Царяграда в мале дружине и бысть в Киеве плачь велий…» — отмечает летописец.
Военная неудача, пусть даже и серьезная, не означала конец военной мощи Киева. В 867 году угрожавшая городу орда степняков-печенегов была полностью разгромлена варяжско-славянским войском.
Усиление державы Дира стало предметом серьезного беспокойства Рюрика. Киев контролировал важнейшие торговые пути, связывавшие Восток с Западом, претендовал на часть территории северного союза племен и вдобавок принимал новгородцев, недовольных правлением чужака-узурпатора. Однако Рюрику, скончавшемуся в 879 году, не довелось поквитаться с южными соседями. По малолетству его наследника, Игоря (Ингвара), у власти в Новгороде оказался норвежец Олег (Хельги), брат супруги покойного князя, Ефанды. В 882 году ополчение северных племен, усиленное варяжскими отрядами, выступило в поход, завершившийся вероломным убийством Дира и Аскольда у Угорской горы (на правом берегу Днепра, близ Киева) и вокняжением новгородского правителя в Киеве.
Участие со времен Олега (княжил в Киеве в 882–912 годах) скандинавских наемников в сколь-либо значительных событиях военной истории Древней Руси выглядит на страницах письменных источников вполне обычным явлением. Их привлекали для походов на Византию Олег в 907 году и Игорь Рюрикович Старый (913–945 гг.) в 944 году. Хазарский автор повествует о некоем военачальнике, носившем скандинавское имя Хельги, который около 940 года захватил город Самкерц на Тамани, через год сражался с византийским флотом у Константинополя[46] и погиб вместе со своим отрядом под стенами города Бердаа (Азербайджан) во время каспийского похода 945 года. Из сообщения византийского историка Льва Диакона следует, что варяги принимали участие в войнах князя Святослава Игоревича (945–972 гг.) на Балканах в 967–971 годах[47]. Скандинавская сага упоминает о нескольких битвах с участием юного Олава Трюггвасона и его дружины в бытность на службе у князя Владимира Святославича (980–1015 гг.)[48].
В 1018 году наемные варяги воевали на стороне Ярослава Владимировича (князь Новгородский в 1010–1016 годах, Великий князь Киевский в 1016–1054 годах) против польского князя Болеслава 1 Храброго (966/967–1025 гг., князь с 992 года, король с 1025 года). Прекрасно накладываются друг на друга сообщения скандинавской саги о принятии на службу Ярославом Владимировичем Харальда Сигурдсона, запись «Повести временных лет» под 1031 годом о войне киевского князя с Польшей и рассказ скальда Тьодольва Арнорсона об участии Харальда в боях с поляками.
В 1036 году наемники-норманны составляли центр войска, громившего под стенами Киева орду кочевников-печенегов. В конце 20-х — начале 30-х годов XI века варяги во главе с Регнвальдом Бруссоном (1011–1045 гг.) принимали участие в 10 значительных сражениях. Сопоставление данных скандинавских источников, древнерусских летописей и грузинской «Летописи Карт л и» указывает на участие в походе 1043 года на Византию значительного числа варягов во главе с Ингваром Путешественником, после неудачного сражения с византийским флотом морем добравшихся до Грузии и разгромленных там на реке Риони.
Рис. 19. Скандинавский наемник в Южной Руси
Не менее активно скандинавские наемники использовались на Руси и в междоусобных войнах. В 980 году Владимир Святославич, оспаривавший Великое княжение у своего брата Ярополка (972–980 гг.), водил варягов на Полоцк и Киев. Жестокая борьба за власть между Ярославом Владимировичем и Святополком Ярополчичем (1015–1016 гг.) в 1015–1019 годах сопровождалась участием наемных норманнов с обеих сторон. Полоцкий князь Брячислав Изяславич (1003–1044 гг.) использовал нанятый им отряд норвежских ярлов Эймунда Рингсона и Рагнара Агнарсона для похода на Новгород в 1021 году. Варяги под предводительством Якуна (Хакона) Слепого сражались в 1024 году при Листвене на стороне Ярослава Владимировича против войска тмутараканского князя Мстислава (988–1036 гг.). С помощью варяжских наемников молодой князь Полоцкий Всеслав Брячиславич (1044–1101 гг.) ликвидировал бунт сторонников восстановления язычества во главе с неким Водилой.
Иной раз скандинавским наемникам поручались дела весьма деликатного свойства. На их счету убийства князей Ярополка Святославича в 980 году и Бориса Владимировича Ростовского в 1015 (или 1018) году. Норманны, нанятые Брячиславом Полоцким, в 1021 году похитили Ингигерд, супругу Великого князя Ярослава Владимировича.
Воинский профессионализм викингов был чрезвычайно высок, поэтому древнерусские князья с IX века позволяют себе постоянное содержание наемных скандинавских контингентов, хотя их численность могла и колебаться в зависимости от политической обстановки или платежеспособности нанимателя. Материалы археологических исследований свидетельствуют о длительном использовании варяжских отрядов для гарнизонной службы в обеспечивающих контроль над речными торговыми путями пунктах — Ладоге, Рюриковом городище (под Новгородом), торгово-ремесленных поселениях в Алаборге (юго-восточное Приладожье), Тимереве (под Ярославлем), Гнездове (под Смоленском), Городище (под Пинском), в княжеских крепостях Шестовицы (под Черниговом) и Лысая Гора (под Киевом).
«Новгородская I летопись» сообщает, что в 1014–1015 годах князь Ярослав Владимирович «в Новгороде… кормяше Варяг много» — около тысячи — и те, томясь бездельем, вели себя столь буйно, что это привело к кровавым беспорядкам в городе. Варяжский отряд в 600 воинов, содержавшийся Брячиславом Полоцким с 1019 года, был пущен «в дело» лишь через три года после найма. Долговременное содержание наемных контингентов имело место и в не столь крупных центрах. Небольшие отряды размещались на достаточно продолжительный срок и в порубежных крепостцах-заставах, как это имело место на городище Кульбачино (Гродненская область, 12 километров к северо-западу от Щучина), возникшем после победоносного похода Руси 983 года на балтское племя ятвягов.
Рис. 20. Битва при Листвене. 1024 г.
Рис. 21. Скандинавский наемник в Северной и Средней Руси
Большая часть скандинавских наемников, сколотив за счет жалования[49] и военной добычи определенную сумму после нескольких лет службы, возвращались на родину. Однако немало было и тех, кто задерживался на значительно более долгий срок. Летописный рассказ о расправе толпы киевских язычников над христианином-варягом и его сыном в принадлежащей им усадьбе (983 г.) и сообщение западноевропейского хрониста Титмара о множестве «весьма проворных» — по его выражению — данов среди обитателей Киева начала XI века свидетельствуют о достаточно прочном оседании какой-то части скандинавских пришельцев в Гардарики[50].
Из тех, кто предпочел наемничеству пожизненную службу, многим удалось сделать весьма удачную карьеру, и не только на военном поприще. Норманнские имена носит большинство участников подготовки и подписания договоров Киевской державы с Византией в 907 и 912 годах[51].
При заключении договора 945 года варяги составляли около трети посольства. Кроме того, часть послов представляли скандинавов, входивших в ближайшее окружение Великого князя[52].
Норманн Асмунд в 40-х годах X века становится «дядькой», воспитателем при малолетнем князе Святославе Игоревиче. Знатный норвежец Сигурд Эйриксон, находясь на службе у новгородского князя, собирает для него дань с эстов в 970–977 годах. После занятия Киева в 980 году Владимир Святославич во многих городах поставил наместниками наиболее достойных из числа приведенных с собой скандинавских наемников. С 1019 года наместником в Ладоге становится шведский ярл Регнвальд Ульвсон, двоюродный брат Великой княгини Ингигерд, которого около 1030 года сменил наследник — его сын Эйлив.
Наместниками в Полоцке, в отсутствие там князя Брячислава Изяславича, последовательно становятся предводители нанятого им норвежского отряда Эймунд Рингсон и Рагнар Агнарсон. Однако наибольшая удача выпала на долю неких Рогволода (Регнвальда) и Тура, которые, воспользовавшись занятостью Великого князя Святослава Игоревича войной на Балканах, сумели вокняжиться, первый в Полоцкой, а второй в Дреговической (Полесье) землях.
И все же наиболее колоритной фигурой из этого круга был варяг Свенельд. Его карьера открывается победоносным завершением затянувшейся на три года осады Пересечена, племенного центра славян-уличей (правобережье нижнего течения Днепра). В награду удачливый военачальник получает право сбора в свою пользу дани с Улической земли в 940 году, а за участие в походе на Константинополь — и с Древлянской (Подолия) в 942 году. Полководческий талант выдвигает Свенельда на первое место среди киевских воевод. Воины его личной «гвардии» роскошной отделкой оружия и богатством одежд соперничали с великокняжескими дружинниками, роптавшими: «отроки Свенелжи изоделися суть оружьем и порты, а мы нази»… В 946 году Свенельд громит мятежных древлян, предавших смерти князя Игоря Рюриковича, и как спаситель династии становится влиятельнейшим лицом в окружении вдовой княгини Ольги и князя Святослава Игоревича.
В годы войны на Балканах удачливый варяг приобретает лавры не только героя обороны болгарской столицы Преславы в 971 году, но и искусного дипломата, разработавшего условия мирного договора с Византией 972 года. В последних летописных сообщениях о нем (975 и 977 годы) Свенельд предстает советником, оказывающим решающее влияние на Великого князя Ярополка Святославича.
Тем не менее, для значительного числа викингов служба в Гардарики была лишь промежуточным этапом на пути к величественным дворцам Миклагарда-Константинополя. В 911 году в составе византийского войска насчитывалось 700 варяжских наемников. В 935 году 415 викингов на семи кораблях приняли участие в экспедиции византийцев в Италию. Шесть судов с 629 викингами на борту сопровождали имперское войско в походе на остров Крит в 949 году. О том, насколько привычным для кандидатов в наемники стал путь из Руси в Византию уже в первой половине X века, красноречиво свидетельствует широкое бытование параллельных рядов славянских и норманнских («русских», по определению трактата «Об управлении Империей», написанного императором Константином Багрянородным между 948 и 952 годами) названий днепровских порогов[53].
Рис. 22. «Варанг» — скандинавский наемник на византийской службе
В 50–60-х годах отмечено массированное применение византийцами варяжских наемников в кампаниях в Сирии (955 г.) и на Сицилии (968 г.). Случалось, впрочем, что отъезд варягов из Руси в Византию был вынужденным. Войдя в 980 году с войском Владимира Святославича в Киев, варяги повели себя так, словно это был захваченный вражеский город, вымогая с жителей выкуп. Великий князь, пообещав самолично внести требуемую сумму, затягивал время, накапливая силы, чтобы в нужный момент обуздать зарвавшихся наемников.
Когда же по прошествии месяца стало ясно, что не только выкупа, но и жалованья им не дождаться, скандинавы, испросив на то разрешение, отплыли в Византию. Обгоняя их, туда же поле тела грамота, в которой Владимир Святославич предупреждал своего константинопольского коллегу: «Вот идут к тебе варяги, не вздумай держать их в столице, иначе наделают тебе такого же зла, как и здесь, но раздели их по разным местам…».
Однако уже в 987 году талантливый военный организатор, император Василий II (976–1025 гг.), основываясь на опыте применения его предшественниками наемников-скандинавов, свел разбросанные по отдельным гарнизонам мелкие норманнские отряды в единый корпус, местом пребывания которого стал Константинополь. Входящих в новообразованное формирование воинов простые византийцы на древнерусский лад именовали «варангами», а в высших сферах пользовались придуманным знаменитым историком Михаилом Пселлом цветистым термином «потрясающие в своих десницах секирами».
Два года спустя корпус получает первое боевое крещение у Хрисополя и Абидоса (северо-запад Малой Азии) при разгроме мятежа самозванного «императора» Варды Фоки.
Следующей крупной военной акцией Византии с участием «варангов» стали завоевательные походы 996–1018 годов в Болгарию. Около 1034 года в составе корпуса «потрясающих секирами» появляется прибывший из Киева отряд норвежских викингов во главе с Харальдом Сигурдсоном.
За десять лет службы будущему конунгу Норвегии и его товарищам довелось отличиться при взятии 80 крепостей на севере Африки (ряд исследователей полагает, что в данном случае речь идет о военных операциях 1035–1037 годов в Сирии и северных районах Месопотамии) и 4 крупнейших городах Сицилии в 1038–1040 годах, поучаствовать в подавлении антивизантийского восстания болгар 1040–1041 годов, в искоренении пиратов Эгейского моря в 1034–1035 годах и разбойничьих шаек в Палестине.
Победы в 18 крупных сражениях принесли Харальду Сигурдсону славу талантливого военачальника.
Отказ в раболепном подчинении главнокомандующему византийцев Георгию Маниаку заставил уважать предводителя норвежцев как человека независимого, ценящего собственное достоинство превыше всего. Паломничества к Святым местам снискали Харальду репутацию ревностного христианина, а любовные интрижки с императрицей Зоей и ее племянницей Марией-Анастасией Аргирой — лавры разбивателя женских сердец….
«Варанги» считались едва ли не самой надежной частью византийского войска. Справедливости ради, следует сказать, что их хваленая преданность престолу в немалой степени гарантировалась чрезвычайно высоким жалованием. Рядовой воин корпуса получал 15 номисмы[54] в месяц, находясь на полном обеспечении. Начальники, разумеется, имели побольше. Полагалась также доля в военной добыче. Кроме того, случайным, но весьма существенным источником дохода была традиция, по которой со смертью императора «варангам» разрешалось свободно входить во дворец и брать любую понравившуюся вещь «на память».
Особый талант в накоплении богатства выказал Харальд Сигурдсон. В 1043 году ему чудом удалось вырваться из Константинополя, где ему грозил суровый приговор за разного рода махинации при определении полагающейся казне доли военной добычи. Впрочем, собранные им ценности загодя переправлялись на хранение будущему тестю — Великому князю Киевскому Ярославу Владимировичу. Когда в 1044 году Харальд с молодой женой Эллисив (Елизаветой Ярославной) возвратился на родину, при нем, по сообщению саги, сокровищ было столько, «сколько никто в Северных странах не видел в собственности одного человека».
Правда, иной раз для того, чтобы заняться ремеслом наемника, викингам на «Восточном Пути» не требовалось ходить слишком далеко. Отряд норманнов был нанят польским князем Мешко I (922–992 гг., князь с 960 года) для войны с непокорным племенем лютичей, но вскоре переметнулся на службу к более состоятельной купеческой общине города Волин, при устье Одера, отстаивавшего свою независимость от Польши. Олав Трюггвасон около 3-х лет (987–990 гг.) провел под знаменами наследника польского престола Болеслава и за успехи в разгроме сепаратистских мятежей в разных концах государства удостоился руки княжны Гейры. Именно в годы правления Болеслава близ Лодзи возникает укрепленный лагерь, гарнизон которого состоял из скандинавских наемников…
Рис. 23. «Хольд» — воин высокого ранга в дружине викингов
И все же главным занятием викингов по-прежнему оставались пиратские рейды. В 70-е годы IX века далеко на северо-востоке обнаружился новый объект грабежа. Норвежец Оттар обогнул Скандинавию, Кольский полуостров, проник в Белое море, которое окрестил Гандвиком («Колдовским заливом») и обследовал лежащие в нижнем течении реки Вина (Северная Двина) земли, получившие от него название Бьярмии. На исходе IX века сюда уже ворвались викинги под предводительством Эйрика Кровавая Секира и, разгромив пытавшихся было отбиться туземцев, разграбили их поселения. В начале 70-х годов X века в устье Вины вошли корабли норвежского конунга Харальда Серая Шкура (960–975 гг.) и все повторилось: множество бьярминцев было перебито, а край ограблен дочиста.
Около 1026 года зажиточные землевладельцы Торир Собака, Карли и его брат Гуннстейн, заручившись поддержкой Олава Толстого, снарядили военный и грузовой корабли, на которых с большим числом спутников отплыли в Бьярмию. Их плавание, — пожалуй, одна из лучших иллюстраций того, как в походах скандинавов «эпохи викингов» торговля и грабеж уживались друг с другом. Закупив изрядное количество ценнейших мехов, Торир Собака предложил разграбить расположенное неподалеку святилище местного божка Йомали. Похитив хранящиеся там ценности и удачно ускользнув от толпы разъяренных бьярмийцев, норманны ушли в море. Несколько дней спустя на одном из северонорвежских островов разыгралась драма, красноречиво свидетельствовавшая о нравах, царивших среди участников походов викингов. При дележе добычи возник спор, в котором в качестве аргументов в ход были пущены мечи и секиры. Карли был убит, а Гуннстейну с остатком его людей едва удалось скрыться…
Несмотря на отток значительной части викингов «Восточного Пути» в Гардарики, Балтика оставалась одним из крупнейших очагов пиратства. В отместку за учиненную по инициативе Рерика Ютландского блокаду Бирки (50-е годы IX века), шведские викинги во главе с «морским конунгом» Олавом между 875–890 годами вторглись в южные земли Дании и захватили Хедебю. Там пиратский вожак обосновался в роли правителя (основанная им династия правила Хедебю до его разгрома немцами в 934 году).
Во второй половине 80-х — начале 90-х годов IX века серию рейдов по «Восточному Пути» совершает флотилия Рольва Пешехода.
На рубеже IX–X веков в Землю Эстов нагрянули отряды Хальфдана Черного и Хальфдана Белого, сыновей норвежского конунга Харальда Прекрасноволосого. На сей раз непрошенные гости получили жестокий урок: в сражении с местным ополчением сложили головы множество норвежцев и среди них Хальфдан Белый.
Возмездие последовало незамедлительно. Сводный брат погибшего, Эйрик Кровавая Секира, жестоко опустошил эстонское побережье, а заодно и Землю Куршей. В середине X века по «Восточному Пути» огнем и мечом проходят сыновья Кровавой Секиры — Гамли и Гутхорм. Норвежские викинги во главе с конунгом Харальдом Серая Шкура и ярлом Хаконом Сигурдсоном (правитель Норвегии 970–995 гг.) грабили по всему южному и восточному берегу Балтийского моря, включая прилежащие острова. Около 987 года, во время плавания из Руси к берегам Польши, викинги под предводительством Олава Трюггвасона завернули к острову Борнхольм, лежащему на полпути между югом Швеции и устьем Одера, и разорили местные селения.
С 70-х годов X века одним из самых значительных центров «движения викингов» на «Восточном Пути» становится Йомсборг — основанный выходцами из Дании на острове в устье Одера лагерь, превратившийся к тому времени в мощную крепость. Его обитатели — йомсвикинги — представляли собой весьма своеобразное, замкнутое, живущее по своим собственным законам и обычаям сообщество. Никто из его членов не мог быть моложе 18 и старше 50 лет. Ссоры между собой настрого запрещались, но каждый должен был мстить за другого, как за брата. Женщины в Йомсборг не допускались ни при каких обстоятельствах. Йомсвикинги обладали сильным флотом и были прекрасными бойцами, презирающими смерть.
Лишь нелепая случайность уберегла норвежцев от разгрома, когда в 989 году у Херундафьорда их флот из 180 кораблей столкнулся с троекратно уступающей по численности эскадрой из Йомсборга. Эффектная расправа, начатая было над 30 йомсвикингами, которых удалось пленить, обернулась фарсом, превратившим победителей в посмешище.
«Сага об Олаве сыне Трюггви» рассказывает о произошедшем так: «Среди них был красавец с длинными волосами. Он закинул волосы вперед, подставил шею и сказал: „Не замарайте мне кровью волосы“. Один человек взял рукой его волосы и стал их крепко держать. Торкель взмахнул секирой. Йомсвикинг отдернул голову, и тот, кто держал его волосы подался вперед. Секира обрушилась на его руки, отсекла их и врезалась в землю. Тут подошел Эйрик ярл и спросил: „Кто ты, красавец?“. „Меня зовут Сигурд“ — ответил тот. Эйрик говорит: „Хочешь, я подарю тебе жизнь?“. „Смотря кто ее мне дарит“ — отвечает Сигурд. — „Тот дарит, — говорит ярл, — кто властен: Эйрик ярл…“. „Хочу, — отвечает тот, — если мы все ее получим“».
Потрясенные таким мужеством норвежцы подарили 12-и оставшимся в живых пленникам не только жизнь, но и свободу.
Произошедшие в Херундафьорде — и сама битва, несмотря на ее исход, и то, что последовало затем, естественно, вызывало восхищение. Недаром, по свидетельству той же саги, «считалось большой поддержкой, если йомсвикинги присоединялись к правителю».
Первыми выгоду от приобретения союзника осознали властители Польши, тем более что Йомсборг находился на номинально принадлежащей им территории, и порядком преуспели. В 980 году йомсвикинги во главе со Стюрбьерном разгромили отказывавшийся признать власть поляков город Волин. Добрые отношения с Йомсборгом определенно были главной причиной прекращения с 70-х годов X века набегов викингов из Скандинавии на польское Поморье. А упрочен этот успех был позднее блестящей авантюрной историей.
Согласно «Саге об Олаве сыне Трюггви» йомсборгский ярл Сигвальди Струтхаральдсон, женатый на Астрид, дочери Болеслава I Храброго, похитил конунга датчан Свейна Вилобородого, вывез его в Йомсборг и, под угрозой выдачи полякам, заставил подписать мирное соглашение между обеими странами с условием закрепления его династическим браком.
От польских коллег стремились не отстать и скандинавские конунги. Гроза Англии — Свейн Вилобородый не считал зазорным посиживать с предводителями йомсборгских пиратов за пиршественным столом, пользоваться их услугами в мятеже против собственного отца и в борьбе с опаснейшим из своих противников — норвежским конунгом Олавом Трюггвасоном. Последний также всячески добивался расположения Йомсборга. Последствия, правда, оказались трагическими. Во время «Битвы трех конунгов»[55] у острова Свельд (пролив Зунд, между Данией и Швецией) в 1000 году присоединившиеся к норвежцам йомсвикинги изменили, подыграв датчанам и шведам, что привело Олава Трюггвасона к поражению и гибели.
Страсти вокруг Йомсборга и кровавые распри северных конунгов обошли стороной восточные берега Балтики, переживавшие период относительного покоя. Путь к богатейшему торговому центру региона, Новгороду, надежно запирала отстроенная в конце IX века мощная каменная крепость в Ладоге, что позволяло поддерживать мир выплатой варягам определенной еще в 882 году Олегом ничтожной по масштабам Древней Руси суммы в 300 гривен (около 205 килограммов) серебра ежегодно. Тем самым косвенно обеспечивалась также известная степень безопасности финских и балтских племен прибрежной полосы между устьями Невы и Немана, включенных в сферу влияния Киевской державы, установлением с ней даннических отношений при Владимире Святославиче.
Однако на исходе тысячелетия мир был нарушен. Норвежский ярл Эйрик Хаконарсон в 90-х годах X века начинает опустошительные набеги на северо-западную окраину Гардарики, продолжавшиеся целых пять лет. Во время одного из рейдов, около 997 года, его корабли неожиданно подошли к самой Ладоге. После недолгой осады крепость пала. Добыча, взятая в городе, едва уместилась на судах. После ухода норвежцев на месте процветавшего торгового города осталось заваленное трупами пепелище да закопченные руины грозной прежде цитадели.
Довершив разгром восточного побережья Финского залива, Эйрик Хаконарсон принялся за грабежи на западных берегах Эстонии и островах Моонзундского архипелага. Между Сааремой и Хийумой были встречены 4 судна с датскими викингами. Не пожалев собратьев по ремеслу, норвежцы перебили их и, перегрузив на захваченные корабли часть добычи, отправились восвояси.
Весной 1008 года в этих местах объявился во главе флотилии Олав Толстый. Высадившись на Саареме, викинги уничтожили высланный против них отряд и, предавая все на своем пути огню и мечу, двинулись по побережью. Предложение откупиться норвежцы приняли, однако к установленному месту встречи предусмотрительно явились в полном вооружении. И, как выяснилось, не зря — у доставивших выкуп сааремасцев под плащами оказались припрятаны мечи и секиры. Рассеяв засаду, викинги с еще большей яростью принялись разорять прибрежные области.
Покончив с Сааремой, Олав Толстый направил флотилию к юго-западному побережью Финляндии. Завидев приближающиеся корабли, финны оставили свои поселения и, угоняя с собой скот, устремились в леса. Обобрав покинутые жилища, викинги двинулись в глубинные районы, но и их нашли обезлюдевшими. Захватив брошенный кое-где скот, обескураженные норвежцы повернули назад. Обратный их путь через чащу под финскими стрелами, превратился в ад. До корабельной стоянки викинги добрались потеряв много людей и поспешили выбрать якоря, надеясь попытать счастья в других местах. Однако весть о появлении непрошеных гостей уже облетела все побережье, и где бы норвежцы ни пытались пристать, их уже ждали готовые к бою воины финнов. Провал рейда стал очевиден, — оставалось лишь отплыть на родину…
Летом 1015 года в Финском заливе появляется флотилия норвежского ярла Свейна Хаконарсона. Объектом нападения викинги избрали Карелию, и грабежи там не прекращались до осени. Походы Олава Толстого и Свейна Хаконарсона стали последними отмеченными письменными источниками крупными предприятиями скандинавских викингов на востоке Балтики[56]. Большая их часть покидает Балтийское море либо ради службы на Руси и в Византии, либо захваченная волной датского нашествия на Британские острова и ожесточенной схваткой конунгов Дании и Норвегии за долю в наследстве Кнута Могучего, в которой пиратские рейды играли едва ли не важнейшую роль.
Сокращению активности вольных дружин викингов на Балтике способствовала и суровая борьба правителей северных государств с неконтролируемым пиратством. В 1043 году норвежский конунг Магнус Олавсон Добрый во главе огромного норвежско-датского войска высадился под стенами Йомсборга. Крепость не устояла и была стерта с лица земли. Заодно досталось и расположенному неподалеку Волину, который был разграблен, а его округа обращена в пустыню. В 1050 году та же участь постигла Хедебю, который подвергся нападению норвежцев во главе с Харальдом Суровым. Вольным дружинам скандинавских викингов на Балтийском море был нанесен сокрушительный удар…
Впрочем, скандинавы были не единственными, кто отправлялся по «Восточному Пути» в пиратские рейды. Подвергавшиеся набегам норманнов народы, населявшие южное и восточное побережья Балтики, вступили на эту стезю уже только для того, чтобы ответить ударом на удар.
Участие балтийских славян — вендов — в «движении викингов» отмечено уже в 30-х годах IX века (Матвей Парижский, «Цветы истории»). Видимо, из-за созвучия племенных названий они представлены здесь «вандалами», давно сошедшими с исторической сцены. Византийцы для обозначения восточных славян часто пользовались даже еще более древним термином — «скифы».