1.2. Рождение «Везерюбунга»

1.2. Рождение «Везерюбунга»

Разобрав планы и намерения западных союзников в отношении Норвегии, рассмотрим взгляды противоборствующей стороны.

Перед началом новой большой войны германские штабы не рассматривали Королевство Норвегию ни в качестве союзника, ни в качестве противника. Германию полностью устраивал нейтралитет этой небольшой скандинавской страны. 2 сентября 1939 г. посол в Осло вручил норвежскому министру иностранных дел памятную записку, в которой его правительство обещало «ни при каких обстоятельствах не наносить ущерба целостности и неприкосновенности Норвегии и уважать территорию норвежского государства». Несмотря на это, спустя семь месяцев германские войска вторглись в Норвегию. Рассматривая причины, побудившие гитлеровское руководство к вооруженному вторжению в эту страну, можно выделить несколько аспектов.

Затронутые в предыдущем параграфе экономические вопросы, несмотря на внешнюю логическую обоснованность, имеют ряд сомнительных моментов. Для их раскрытия обратимся к работе немецких авторов «Промышленность Германии в период войны 1939–1945 гг.». Это статистическое исследование с комментариями содержит массу полезной информации, позволяющей разобраться со всякого рода мифическими утверждениями относительно экономической подоплеки различных немецких стратегических акций. Согласно этой книге, Германия к началу войны имела стратегический запас железной руды на 9 месяцев войны, никеля — на 13, меди — на 7,2, кобальта — на 30. Железная руда являлась одним из основных объектов советских поставок на основе германо-советских торгово-кредитных соглашений. Только на основе второго соглашения в Германию должно было быть поставлено почти 2 млн. тонн железной руды, чугунных чушек, лома, а это почти четверть импорта из Швеции.

Советский историк А.С. Кан, которого никак нельзя упрекнуть в симпатиях к фашистскому режиму, утверждает, что в период «блицкрига» германское военное хозяйство от подвоза шведской руды не зависело. Что касается периода длительной «тотальной» войны, то у металлургии в Рейхе и в контролируемых Германией европейских странах к середине войны имелись иные возможности. В частности, по окончании кампании против Франции немцы наложили руку на огромную горнодобывающую промышленность этой страны. За четыре года войны из Франции было вывезено 74 848 тыс. тонн железной руды и 3 822 тыс. тонн металлургических изделий. Во всяком случае, секретные доклады министра вооружений А. Шпеера за 1943 год говорят, что при соответствующих усилиях Рейх мог бы обойтись и без скандинавских железорудных поставок, снизив при этом производство стали всего на 7–10%. В результате, как показывают цифры, импорт из Скандинавии, например в 1942 году, был даже меньше, чем в 1939 г.

С другой стороны, Германии пришлось бы взять на себя ввоз угля, нефти, продовольствия и многих других товаров в покоренную Норвегию, в то время, когда в них испытывался значительный дефицит в самом Рейхе. То, что Норвегия ляжет экономическим ярмом (а это было действительно так, ведь перед войной она занимала в Европе третье с конца место по самообеспеченности сырьем и продуктами) адмирал Шустер — начальник отдела экономической войны в OKW — понимал еще до вторжения. Масштабы этого ярма были весьма впечатляющими. Из приведенной ниже таблицы явствует, что начиная с 1940 года германский экспорт в Норвегию существенно превышал импорт.

Заинтересованность в захвате Норвегии проявляли прежде всего военно-морские круги Германии. Печальный опыт Первой Мировой войны убедил командование ВМС, что имеющаяся в его распоряжении система базирования, ограниченная «мокрым треугольником» Гельголандской бухты, совершенно не приемлема для решения стоящих перед флотом задач, главной из которых становилась морская блокада Англии. На это указывали адмиралы Отто Гроос в книге «Учение о морской войне в свете опыта мировой войны» и Вольфганг Вегенер в работе «Морская стратегия мировой войны». По их мнению, в будущей войне неблагоприятное географическое положение Германии может быть улучшено путем включения в систему базирования флота побережья Норвегии и Западной Франции. Кроме того, Вегенер напрямую связывал необходимость захвата Норвегии с задачей пресечения северных коммуникаций России. Вопрос о соответствии системы базирования стоящим перед флотом задачам поднимался и в последующих трудах германских военно-морских теоретиков. В 1938 году выходит работа Эрнста-Вильгельма Крузе «Современное руководство войной на море», в которой проблеме расширения операционной зоны германского флота на север отводилось значительное место.

К идее обладания Норвегией германское военно-морское командование вернулось практически сразу после начала войны. Инициатором этого выступал адмирал Рольф Карльс, неоднократно обращавший внимание главкома ВМС на данную проблему. «Общая задача, — писал он, — имеет решающее для ведения войны значение не только из-за подвоза руды и пресечения англо-норвежской торговли. Включение всей норвежской территории в сферу немецкого господства является важной целью, которая должна быть поставлена на первое место с военно-морской стратегической точки зрения в борьбе против Англии, так как только таким путем может быть коренным образом улучшено наше плохое военно-морское стратегическое положение».

3 октября 1939 года в журнале боевых действий Руководства войной на море была сделана запись: «Шеф Руководства войной на море считает необходимым доложить фюреру мнение военно-морского руководства о возможности распространения оперативных баз на север». Менее чем через неделю, 9 октября FdU капитан 1 ранга Карл Дёниц направил начальнику оперативного отдела штаба секретный меморандум, в котором указывал на необходимость захвата Нарвика и Тронхейма. В качестве преимуществ этих баз он называл их пригодность для базирования подводных лодок, близость к британским коммуникациям, наличие нескольких фарватеров, защищенность фьордов от обстрелов корабельной артиллерией.

10 октября главнокомандующий Кригсмарине гросс-адмирал Эрих Редер в присутствии Гитлера, Кейтеля, Браухича, Геринга и Гальдера огласил свою записку. Он, в частности, отметил, что если Норвегия, а возможно и Швеция, будут заняты англичанами, создастся неблагоприятное для Германии положение, так как англичане получат контроль над подступами к Балтике, а германские фланги будут обойдены. Он указывал на возможность в этом случае давления со стороны англичан на Швецию с целью заставить ее прекратить поставки руды в Германию. Как писал Редер в 1944 году в докладе, относящемся к истории германского флота, «фюрер немедленно понял значение норвежской проблемы; он попросил оставить у него мои записки и сказал, что он сам желает рассмотреть этот вопрос». 25 ноября Редер напомнил о записке, обратив внимание Гитлера на то, что во время предстоящего вторжения в Бельгию и Голландию Германия может оказаться в опасном положении, если англичанам удастся внезапно высадиться на побережье Норвегии и овладеть там базами. Примерно в это же время к военным планам захвата Норвегии прибавились экономические соображения.

Однако в высших военно-морских кругах не было единства в норвежском вопросе. Вопреки мнениям Редера, Дёница и Карльса, начальник штаба Руководства войной на море контр-адмирал Шнивинд и начальник оперативного отдела штаба капитан 1 ранга Фрике предлагали пока воздержаться от решительных шагов. В ответ на послание Дёница оперативный отдел отослал докладную записку «Мнение по вопросу о захвате опорных пунктов для ведения войны в Северном море», в которой отмечалось, что, несмотря на бесспорную ценность такого опорного пункта, как Тронхейм, его значение уменьшается в связи с протяженностью и уязвимостью тыловых коммуникаций. Норвежским портам не хватало оборудования, что затрудняло базирование флота. «Военная операция по захвату такого пункта, — говорилось в документе, — натолкнется на исключительные трудности как на море, так и на суше и должна расцениваться как сомнительная. Ценность такого пункта в нашем нынешнем положении, даже если он будет занят в результате политического нажима, следует очень тщательно соизмерить с политическим ущербом, который будет значительным». На германский флот ложилась бы и задача охраны огромного по протяженности и чрезвычайно изрезанного побережья, ведь береговая черта Норвегии была в два с половиной раза длиннее германской. Пока страна оставалась нейтральной, вопрос обороны побережья и каботажного судоходства не стоял перед немцами.

Судя по всему, эти докладные записки ожидала бы судьба позднейших проектов Э. Редера о захвате Азорских островов, создании баз в Западной Африке или перенесении тяжести войны на Средиземное море, если бы не начавшаяся 30 ноября 1939 года советско-финляндская война. Развернув вскоре кампанию по оказанию помощи Финляндии, англо-французское командование стремилось под ее прикрытием занять северные районы.

Разумеется, командование Кригсмарине прекрасно понимало, какую опасность принесет проникновение союзников в Норвегию. В таком случае под британское влияние сразу попадали бы Швеция и Финляндия. Балтика становилась театром боевых действий, где Германия не могла больше вести торговлю. Захват союзниками норвежских аэродромов ставил все побережье под угрозу воздушных налетов. Помимо всего прочего, это наносило удар по программам военного кораблестроения и подготовки личного состава флота. А это означало невозможность эффективного ведения войны в Атлантике. По вполне понятным причинам историки стран, принадлежавших в годы войны к антигитлеровской коалиции, предпочитали не акцентировать внимание на этой проблеме, но опасность была вполне реальной, и ситуация требовала решительных контрмер.

В это время на сцене появляется фигура, которой суждено будет сыграть особую роль в норвежских событиях. Речь идет о Видкуне Квислинге. Бывший военный, министр обороны Норвегии, лидер созданной им партии «Народное единство», Квислинг симпатизировал нацистам и был тесно связан с Альфредом Розенбергом — шефом внешнеполитического бюро нацистской партии. Когда в ноябре 1939 года Квислинг в очередной раз появился в Берлине, Розенберг свел его с Редером, с которым они быстро нашли общий язык. Во время беседы Квислинг отметил, что Англия не заверила нейтралитет Норвегии, в норвежской прессе разжигаются антигерманские настроения, а парламент страны, вопреки конституции, продлил свои полномочия на год.

На следующий день адмирал доложил о встрече фюреру, и 13 декабря Квислинга принял Гитлер. Во время беседы последний снова подчеркивал, что «он предпочитал бы полный нейтралитет Норвегии». Опора на Квислинга и его сторонников позволяла германскому руководству надеяться, что Норвегия может быть присоединена к Германии при помощи национал-социализма.

После встречи Гитлера с Квислингом генерал-полковник Йодль записал в дневнике: «Фюрер приказал изучить небольшим штабом вопрос, как можно овладеть Норвегией». С этого момента чисто умозрительные планы вторжения становились реальностью. Редер предложил разрабатывать одновременно два плана: операции в поддержку переворота Квислинга и прямого военного вторжения. Лишь на завершающем этапе подготовки операции (23 января) немцы решили не прибегать к помощи Квислинга и его сторонников. Во-первых, это было обусловлено соображениями секретности. Во-вторых, отсутствовали надежды на успех правительственного переворота и приход партии к власти законными методами. Но непосредственно перед вторжением начальник разведывательного отдела Абвера полковник Ганс Пикенброк встретился с Квислингом в Копенгагене и получил от него свежую информацию о дислокации и состоянии норвежских частей.

23 января было принято решение о сосредоточении подготовительных мероприятий под эгидой OKW. На первом этапе в особый штаб по разработке плана операции, получившей кодовое наименование «Везерюбунг» — «Учения на Везере»,⁶ входило лишь по одному представителю от родов вооруженных сил (руководитель — капитан 1 ранга Теодор Кранке, от Люфтваффе — полковник Роберт Кнаусс, от сухопутных сил — майор Вернер фон Типпельскирх). Вскоре ими был разработан замысел кампании. Он предусматривал одновременную высадку морских и воздушных десантов в наиболее важных пунктах Норвегии с последующим расширением плацдармов и накоплением достаточных сил для широкомасштабного наступления.

И все же Гитлер продолжал колебаться, надеясь на сохранение норвежского нейтралитета. «Вторжение в Норвегию, — говорилось в связи с этим на Нюрнбергском процессе, — в некотором роде не является типичным для нацистов, так как Гитлера нужно было убедить начать его». Последней каплей, доказавшей необходимость решительных мер, стал известный инцидент с «Альтмарком», на котором стоит остановиться подробнее.

Вспомогательный корабль Кригсмарине «Альтмарк» (капитан Х. Дау) был судном снабжения броненосца «Адмирал Граф Шпее» во время его рейда в Южной Атлантике. Миновав линию британских корабельных дозоров, «Альтмарк» 22 января прошел пролив между Исландией и Фарерскими островами и достиг норвежских территориальных вод.

Первым его обнаружил у Кристиансунна норвежский миноносец «Трюгг». Судно шло под германским торговым флагом из американского Порт-Артура, поэтому его пропустили. Однако перед проходом территории военно-морской базы Берген контр-адмирал Танк-Нильсен потребовал повторного досмотра, который произвел начальник штаба 2-го округа капитан 1 ранга Стамсё, опять же не нашедший ничего запрещенного.

Еще 14 февраля в районе Тронхейма «Альтмарк» был обнаружен самолетом-разведчиком «Хадсон» 220 sqn RAF. Британскому Адмиралтейству было известно, что на борту судна находятся около 300 английских моряков с потопленных «Шпее» торговых судов. Черчилль приказал освободить пленных англичан. Чтобы выиграть время британский военно-морской атташе в Осло контр-адмирал Х. Бойз обратился к командующему ВМС Норвегии адмиралу Дизену с требованием не допустить выхода «Альтмарка» в море. Но норвежцы строго блюли нейтралитет, поэтому 15 февраля он под эскортом покинул Берген.

В это время у норвежских берегов находился крейсер «Аретьюза» с пятью эсминцами. 16 февраля «Айвенго» и «Интрепид» обнаружили «Альтмарк» в охранении норвежских миноносцев «Кьелль» и «Скарв» в четырех милях от маяка Эйгерё. Командир «Айвенго» лейтенант-коммандер Хэдоу обратился к старшему норвежскому офицеру с требованием досмотреть судно, на что было отвечено решительным отказом, так как оно находилось в норвежских территориальных водах. Однако, «от греха подальше» транспорт отконвоировали в Йессинг-фьорд.

В ночь на 17 февраля эскадренный миноносец «Коссэк» (кэптен Филип Вайен — командир 4-й флотилии эсминцев) вошел в залив, не обращая внимания на сигналы норвежцев. С трудом найдя свою цель на фоне скалистого заснеженного берега, «Коссэк» приблизился к немецкому пароходу и обстрелял его из пулеметов. После короткой схватки, в ходе которой четыре немца были убиты и пятеро ранены, абордажная группа морской пехоты с эсминца освободила 303 моряка, запертых в складских помещениях и пустых топливных цистернах «Альтмарка».⁷

Норвежское правительство заявило резкий протест Англии в связи с нарушением ее территориальных вод, но британский премьер-министр Нэвилл Чемберлен возразил, что Норвегия сама нарушила международные законы, разрешив использовать свои воды для перевозки английских пленных в германскую тюрьму. Гитлер же окончательно убедился, что Англия не намерена считаться с нейтралитетом Норвегии, и потребовал ускорить приготовления.

Встал вопрос о командующем операцией. На эту роль генерал-полковник Кейтель предложил кандидатуру генерала от инфантерии Николауса фон Фалькенхорста — командира XXI армейского корпуса. В 1918 году Фалькенхорст участвовал во вторжении в Финляндию, будучи начальником штаба дивизии Рудигера фон дер Гольца, и был знаком с северным театром. Кроме того, командуя корпусом во время Польской кампании, он приобрел опыт ведения современных операций. 21 февраля фюрер принял генерала и в ходе беседы поручил ему изложить свои соображения по поводу предстоящей акции…

«Я вышел на улицу и купил путеводитель Бедекера для путешествий для того, чтобы просто уяснить для себя, что такое Норвегия. Я не имел ни малейшего представления об этой стране… — рассказывал Фалькенхорст на суде Международного трибунала в Нюрнберге. — Затем я направился в свой номер в отеле и принялся изучать страну по Бедекеру. В пять часов вечера я опять направился к фюреру».

План генерала почти в точности повторял основные принципы плана, разработанного в OKW. Замысел операции Фалькенхорст формулировал так: «Захват Норвегии должен быть осуществлен в ходе совместной операции трех видов вооруженных сил. Размеры и рельеф страны делают необходимым участие в операции разобщенных друг с другом боевых групп, которые лишь на последней стадии проведения операции смогут соединиться и получить подкрепления. Поэтому предпосылкой успеха всей операции являются энергичные самостоятельные действия всех командиров и безукоризненное взаимодействие видов вооруженных сил, выполняющих боевую задачу в одном районе».

Как видно, замысел имел отчасти авантюрный характер, так как мог увенчаться успехом только при двух условиях: немедленной капитуляции норвежских вооруженных сил и отказе союзников от высадки в Скандинавии. В противном случае более реалистичным был бы план высадки в Южной Норвегии с последующим продвижение в глубь страны и ее окончательной оккупацией. Забегая вперед, можно сказать, что в действительности так и произошло.

Для выяснения вопроса с частями, выделяемыми для операции, генерал обратился в ОКН, но там были заняты планированием кампании на Западе и с удивлением восприняли решение провести еще одну наступательную операцию. Первоначально планировалось выделить 7-ю парашютно-десантную и 22-ю пехотную дивизии, 11-ю моторизованную бригаду с танковым батальоном, один полк из 1-й горной дивизии и части дивизии СС «Тотенкопф», в итоге же было задействовано 5 пехотных и 2 горные дивизии, причем совсем не те, что намечались вначале. Штаб ХХI корпуса (начальник штаба — полковник Эрих Бушенхаген) становился штабом ХХI армейской группы и должен был координировать действия всех видов вооруженных сил в Норвежской операции.

Через неделю Фалькенхорст представил Гитлеру оперативный план, согласно которому наряду с Норвегией предлагался одновременный захват Дании, чтобы обеспечить более тесную блокаду Балтики. На том же настаивали представители ВВС, так как датские аэродромы позволяли немецкой авиации значительно расширить район боевых действий и оказать более эффективную помощь своим войскам в Норвегии. Для действий в Дании был выделен ХХХI армейский корпус генерала авиации Леонарда Каупиша (2 пехотных дивизии, 1 бригада).

Вопрос о взаимосвязи планов «Везерюбунг» и «Гельб» решился просто. Когда 28 февраля Йодль предложил сделать операции независимыми друг от друга по силам и срокам, Гитлер одобрил эту идею и решил провести их одновременно, однако 3 марта распорядился начать Норвежскую кампанию с опережением на несколько дней. Теоретически это давало определенные преимущества, если бы удар на Западе пришелся на момент, когда союзники увязли в Норвегии, что и произошло в действительности.

1 марта Гитлер подписал директиву на операцию «Везерюбунг», а 5-го состоялось совещание командующих родами войск. Геринг, который здесь впервые о ней услышал, был в ярости от того, что с ним не посоветовались заранее, заявил, что план никуда не годится, и остальным стоило большого труда его успокоить. Начать операцию намечалось 17 марта, но за пять дней до этого произошло событие, подводившее сомнение под формальный повод к вторжению: Финляндия подписала мир с Советским Союзом. Кроме того, морозная зима, сковавшая льдом Балтийские проливы, затрудняла движение транспортов, и операция была отложена до апреля. Наконец, 27 марта фюрер довел до сведения высшего военного командования, что намерен начать вторжение в Норвегию 9 или 10 апреля. День «Х» был назначен!