Аллан МИЧИ КОЗНИ В ЭФИРЕ

Аллан МИЧИ

КОЗНИ В ЭФИРЕ

Со времени неудачной высадки под Дьеппом в 1942 году немцы не переставали хвастаться, что они поступят так же с любым новым десантом союзников. Однако 6 июня 1944 года 6000 судов союзников невредимыми подплыли к берегам Нормандии и начали высаживать войска прежде, чем даже немцы об этом узнали. В этот критический час операторы вражеских радаров были введены в заблуждение, решив, что мы будем вторгаться через Па-де-Кале, в 220 милях вверх по побережью от настоящего места высадки. Это хитроумно осуществленное в день «Д» дезинформирование противника было кульминационным эпизодом войны в эфире — сверхсекретной радиовойны, которая велась на протяжении четырех лет параллельно с непрекращаю-щейся битвой между военно-воздушными силами союзников и германскими люфтваффе.

Скоротечность воздушных сражений во второй мировой войне ставила обе стороны в полную зависимость от радиосвязи, которая была необходима для формирования и направления бомбардировочных флотов, так же как и для ведения истребителей на перехват вражеских бомбардировщиков. Кроме того, радар являлся опорой и германской, и британской противовоздушной обороны, засекая приближающиеся самолеты. Вследствие всего этого целью радиовойны было нарушение радиокоммуникаций противника и уничтожение его радиолокационных установок.

Радиотехнические меры противодействия, на официальном жаргоне RCM (radio counter-measures), стали без лишней рекламы применяться с осени 1940 года, когда бомбардировщики Геринга ходили в ночные рейды на британские города. Экипажи вели свои машины к целям по узким радиолучам, посылаемым из пунктов наведения во Франции и Бельгии, которые в определенных местах пересекались лучами, идущими из Голландии и Норвегии, и точка пересечения означала сигнал о приближении к объекту бомбардировки.

Британцы решили вмешаться в эту систему и начать подавать свои сигналы. Поскольку немцы нередко включали лучи за несколько часов до начала рейда, британские операторы имели время для их обнаружения и «корректировки». Таким образом, они могли ретранслировать эти лучи и, постепенно их «изгибая», отводить от города-цели. Двухступенчатого отклонения было достаточно, чтобы увести неприятельские бомбардировщики от объекта на 9 миль на 250-мильном курсе и заставить их сбросить свой смертоносный груз на пустынную местность.

После того, как немцы спохватились и перестали использовать лучевую систему наведения, заменив ее радионаведением из центров в Германии, британцы добавили к своему радиовоенному арсеналу новый прием. Когда штурман немецкого бомбардировщика запрашивал по рации пеленг для ориентировки, встревал британский радист, работающий на той же частоте, и давал ему неправильные данные. Часто немецких летчиков так запутывали аэронавигационными сообщениями, что, пролетав всю ночь, они садились при свете дня где-нибудь в Южной Англии, полагая, что это Франция.

Немцы первыми добились успеха в создании радиопомех на радарах. В феврале 1942 года германские боевые корабли «Шарнхорст», «Гнейзенау» и «Принц Ойген» выскользнули из Бреста и вошли в Ла-Манш. Британские операторы береговых радиолокационных станций увидели на своих экранах помехи, сначала совсем слабые, но постепенно увеличивающиеся по интенсивности. Ко времени, когда германские корабли достигли Дуврского пролива, помехи не исчезли, поэтому британские наблюдатели ничего не увидели и не послали на их перехват свои корабли и самолеты, и они благополучно миновали Ла-Манш и прошли в Северное море.

Примерно в то же самое время и британцы открыли, что на радарах можно вызывать помехи. Вдоль южного побережья Англии были установлены мощные радиопередатчики, которые стали мешать работе вражеских радаров раннего оповещения. Вместе с этим королевские ВВС стали заглушать жизненно важные для летчиков радиопереговоры «земля — воздух» германских люфтваффе.

В этой эфирной войне не было ни дня затишья. Для перехода на новые длины волн немцы часто модифицировали либо перемещали свои радары и радиопередающее оборудование, но почти сразу, как только новая установка начинала функционировать, британцы запускали свои новые радиоустройства для их глушения.

Одним из таких устройств, разработанным после почти непреодолимых технических трудностей, был бортовой передатчик помех, достаточно компактный, чтобы его можно было поместить в бомбардировщике. Эта глушилка, носившая кодовое название «Бортовая сигара», оказалась настолько эффективной, что немцы были вынуждены прибегать к сверхмощному передатчику для радиотелефонных переговоров с экипажами своих ночных бомбардировщиков. Тогда британцы оборудовали мощную радиостанцию для вещания на той же частоте, и «призрачные голоса» начали засыпать вопросами контролирующих полеты с земли немецких радиооператоров и передавать противоречащие инструкции и ложную информацию экипажам немецких ночных истребителей. Эти «призраки» не только использовали в своей речи немецкие идиомы, но еще и научились в совершенстве подражать интонациям немецких радиооператоров.

Этот прием, получивший название «операция Корона», впервые был применен в ночь с 22 на 23 октября 1943 года, когда бомбардировщики королевских ВВС предприняли массированный налет на Кассель. Во время этого рейда немцы почувствовали неладное, и британские операторы радиоперехвата услышали, как неприятельский радиооператор с земли сказал своим пилотам ночных истребителей «берегитесь чужих голосов», и предупредил их, чтобы они «не дали противнику ввести себя в заблуждение». После особенно бурной вспышки ругательств немецкого оператора «призрачный голос» сказал: «Англичанин чертыхается». После чего немец заорал: «Да это не англичанин чертыхается, а я!» В конце концов немецкие летчики были настолько сбиты с толку, что принялись злобно кричать друг на друга.

Специалисты по RCM предчувствовали, что немцы могут попытаться избавиться от «призрачных голосов», посадив к микрофону женщину. Поэтому были подготовлены три говорящие по-немецки девушки из числа военнослужащих военно-воздушных сил, которые стали постоянно находиться на дежурстве. Спустя неделю или чуть позже немцы действительно привлекли женщину-диктора. Одна из англичанок быстро научилась копировать ее голос, и летчиков люфтваффе продолжили так же водить за нос, как и прежде.

Одной из наиболее эффективных и эффектных мер радиотехнического противодействия было использование полосок алюминиевой фольги, известных как «уиндоу» (пассивные помехи радиолокационным средствам), для обмана немецких радаров. Специалисты из военно-воздушных сил открыли, что большое количество сброшенных с самолета полосок фольги, летящих близко друг к другу, создает на экране радара изображение, подобное самолету. Сбрасываемые через определенные интервалы кипы полосок «ослепляют» радары или вызывают столько эхо-сигналов, что оператор оказывается не в состоянии отличить «эхо» от фольги и от самолета.

Впервые «уиндоу» были применены в первом из четырех массированных авианалетов союзников, в результате которых был практически разрушен Гамбург, в конце июля 1943 года. В ту ночь каждый из 791 бомбардировщика, следуя заданным курсом к цели, сбрасывал каждую минуту по две тысячи полосок фольги. Эхо-сигнал от каждой такой облаком разлетевшейся блестящей охапки держался пятнадцать минут, и в течение этого рейда экраны радаров противника указывали на приближение 12 500 самолетов! Эффект от этого «фольгирования» эфира был незамедлительным и фатальным для немцев. Экипажи бомбардировщиков сообщили, что управляемые с радаров прожектора слепо шарили по небесам где-то в стороне, а направляемый с радаров же заградительный огонь зениток — предполагаемый огонь по исчисленным данным — велся наугад в направлении, откуда шли бесчисленные эхо-сигналы. Ночные истребители немцев, которые полагались на наземный радар в определении общего направления полета и на бортовой радар непосредственно при перехвате, оказались совершенно беспомощными. В ту ночь было потеряно всего 12 бомбардировщиков — только 1,5 процента от вылетевших в рейд — случайно сбитых зенитками или наткнувшимися на них истребителями.

С «отключением» посредством «уиндоу» их радарной системы наведения ночные истребители люфтваффе вернулись к тактике индивидуальных перехватов, при которых они корректировались с земли наблюдателями, определявшими местонахождение бомбардировщиков визуально и по звуку с использованием осветительных бомб и прожекторов, направляемых с шумопеленгаторов. Организованная таким образом система обороны была примитивной по сравнению с той, что существовала до появления «уиндоу», и ее слабая эффективность позволила главному маршалу авиации сэру Артуру Харрису, командовавшему бомбардировочной авиацией Королевских ВВС, начать налеты на главную цель войны — Берлин.

К весне 1944 года немцы были так сдавлены стеной создаваемых англичанами и американцами радиопомех, что их операторы, инструктировавшие с земли пилотов, посылали им сообщения одновременно на двадцати длинах волн в надежде, что хотя бы одно из них будет услышано.

Решающего успеха вся кампания по применению RCM добилась в критические перед часом «Ч» часы дня «Д». Хотя предварительные воздушные атаки значительно ослабили эффективность береговой радиолокационной системы немцев, в канун вторжения многие из более чем 100 известных радарных установок, расположенных между Шербуром и дельтой Шельда, все еще действовали, и для гарантии успеха нашей высадки было необходимо «ослепить» или обмануть дежуривших на этих радарах операторов. В районе десантирования радары следовало ослепить, так как первоначальный успех вторжения зависит, в первую очередь, от фактора неожиданности, в других же местах, наоборот, немцы должны были увидеть на своих экранах картину приближения огромных сил.

В соответствии с этим специалисты по RCM разработали сложную систему радиообмана и радиомаскировки, которая была задействована в ночь с 5 на 6 июня одновременно с началом движения флота вторжения через Ла-Манш к полуострову Котантен. Немцы были уверены, что союзники попытаются высадиться где-нибудь выше Гавра, возможно по берегу пролива Па-де-Кале, и с учетом этого и был составлен план операции. Восемнадцать небольших судов Королевских военно-морских сил на скорости семь узлов двинулись к Кап д’Антиферу, мысу чуть выше Гавра, чтобы создать впечатление, будто высадка будет производиться в этой зоне французского побережья. Каждый корабль тащил за собой несколько низко летящих аэростатов, дающих на экранах радаров эхо-сигнал как от больших судов. Ввиду того, что вражеские операторы могли быстро оценить ограниченность этих сил, ежеминутно двенадцать самолетов сбрасывали над ними фольгу, что давало на экранах радаров картину медленно приближающегося к берегам Франции большого конвоя. На борту каждого самолета работал передатчик помех, исключая всякую возможность обнаружения обмана с фольгой. Была необходима тщательная скоординированность по времени и следование запланированному графику, согласно которому самолеты в течение трех с половиной часов непрерывно находились в воздухе, облетая зону площадью 8 на 12 миль.

Одновременно с этим было предпринято такое же маскирующее движение в направлении Булони, а между этими двумя пунктами мнимых высадок летали 29 «Ланкастеров» к побережью и от него на протяжении четырех часов с целью отвлечения ночных истребителей противника от мест настоящих высадок. Кроме того, эти бомбардировщики глушили неприятельские радары восемьюдесятью двумя бортовыми постановщиками помех. Их курсирование имело еще один дополнительный смысл: немцы могли подумать, что эти самолеты служат воздушным прикрытием для «сил вторжения».

В то же самое время осуществлялась другая операция для отвлечения внимания немцев от высаживающихся в Нормандии воздушных десантов. Перед самой выброской парашютистов над французским побережьем чуть выше Гавра появилось небольшое соединение британских самолетов, которые сбросили на парашютах несколько десятков манекенов, рассеявшихся по местности вокруг Фекана. Одновременно с ними другое соединение самолетов спустило на парашютах еще одну группу мане-кенов-десантников на полуостров Котантен за Шербуром, на правом фланге готовящейся настоящей выброски парашютистов. При этом было скинуто достаточное количество «уиндоу», чтобы встревоженные операторы немецких радаров увидели на своих экранах картину ложного парашютного десанта в двадцать раз более многочисленного, чем он был на самом деле.

Тем временем настоящая армада кораблей вторжения скрывалась от радаров противника плотной стеной интенсивных помех. Двадцать четыре британских и американских бомбардировщика, оборудованных передатчиками помех, летали взад и вперед на высоте 18000 футов в 50 милях от побережья, заглушая работу немецких радиолокационных станций на полуострове Котантен. Этот шквал помех скрывал не только бомбардировочные эскадрильи союзников, приближающиеся к Нормандии для нанесения в последние минуты перед высадкой удара по береговым укреплениям противника, а также транспортные самолеты и планеры с десантниками, но и сам флот вторжения. Оказывающиеся в зоне досягаемости корабли тоже подключались к глушению.

Маскировка удалась полностью. Немцы приняли движение у Булони за главную угрозу и, включив прожектора, открыли огонь из всех имеющихся орудий. На перехват предполагаемого огромного конвоя устремились торпедные катера. Большую часть своих ночных истребителей немцы послали к 29 «Ланкастерам», полагая, что они прикрывают флот вторжения. Таким образом, эта оказавшаяся той ночью самой важной демонстрация отвлекла самолеты противника от Нормандии, куда направлялись уязвимые транспорты и планеры с десантниками. Ложные парашютные десанты также вынудили противника на немедленные меры, и пока немцы разыскивали деревянных парашютистов, настоящие парашютисты закреплялись на восточном и западном флангах плацдарма приближающейся высадки. Мощное и непрерывное комбинированное глушение с самолетов и кораблей привело радиолокационную систему немцев в состояние полного «бесчувствия». И только после того, как они своими глазами увидели вдруг появившиеся бесчисленные союзные суда, они узнали, где и когда началось вторжение.