МЕЖДОУСОБИЦА

МЕЖДОУСОБИЦА

Природные стихийные бедствия обычно стимулируют социальные движения и духовные смуты. Так было и на этот раз. В июле 1425 года распространился на Руси мор, эпидемия черной оспы. Пришел этот мор, как сообщал летописец, «от Немец во Псков, а оттоле в Новгород, тако же доиде и до Москвы и на всю землю Русскую».

Свирепствовал мор и в 1426-м, и в следующем году. Эпидемия сразила почти всех серпуховских удельных князей. Умерли великий князь тверской Иван Михайлович, его сын Александр и внук Юрий. Скончался также ярославский князь Иван Васильевич и еще несколько князей. Количество умерших горожан и крестьян исчислялось многими тысячами.

Подобные эпидемии вообще были характерны для Средневековья. Достаточно вспомнить «черную смерть», опустошившую в XIV веке Западную Европу. Социальная нестабильность, смена жизненного уклада, перенаселенность городов, расширение торгового обмена, миграции населения – самые разные факторы способствовали резкому ухудшению, как мы теперь говорим, экологической обстановки.

В то же время эпидемии и массовые смерти вызывали у людей страх и смятение. Они не могли объяснить, откуда и почему взялась такая напасть, нечем иным, как гневом Божьим за прегрешения, неправедную жизнь. Хотя смерть косила и праведников. Это еще больше усиливало смятение умов.

Настораживает то, что мор пришел «от Немец во Псков».

Дело в том, что этот город вел долгую борьбу с агрессивным германским Ливонским орденом. Псков страдал от «псов-рыцарей» даже больше Новгорода, так как был слабее и находился на самом острие рыцарского наступательного клина. После разгрома под Грюнвальдом в 1410 году славяно-литовским войском, орден переживал трудные времена. Рыцарский натиск на Псковскую республику усилился благодаря ослаблению ее союзника – Великого княжества Московского. Не исключено, что руководители Ливонского ордена содействовали распространению эпидемии на псковские земли.

Как мы уже знаем, ослаблением Москвы попытался воспользоваться великий князь Юрий Галицкий. Благодаря посредничеству митрополита Фотия и авторитету Витовта конфликт был улажен в 1428 году. По заключенному договору дядя отказывался от притязаний на московский трон.

Однако была в договоре двусмысленная фраза: «А жити нам в своей отчине в Москве и в уделах по душовной грамоте… великого князя Дмитрия Ивановича». Но ведь по завещанию Дмитрия Донского наследовать Василию Дмитриевичу должен был, по давней традиции, следующий по старшинству брат. Таким образом, для Юрия Дмитриевича оставалась зацепка: в дальнейшем при благополучно сложившейся ситуации он имел возможность вновь заявить о своих претензиях. Такая возможность представилась в связи со смертью Витовта.

Правда, смерть эта вызывает подозрения. Слишком влиятельные силы – в Польше, Ливонии, на Руси и в Литве, а возможно, и в Риме – были заинтересованы в его устранении. Несмотря на пожилой возраст, он был достаточно крепок, чтобы ездить верхом. Так что его падение и (или) последующая смерть могли быть организованы врагами.

Тайна смерти несостоявшегося короля Литвы остается загадкой. В подобных случаях расследование начинают с того, что выясняют: кому это выгодно? Ответ очевиден: Ватикану. Витовт властвовал над языческим и православным населением своего великого княжества. При его добрых отношениях с Русью нетрудно было предположить, что он будет склоняться к православию. Тем более что позиции Ливонского ордена были ослаблены, а по соседству с католической Польшей, в Чехии, разгоралось антикатолическое движение.

Но, повторим, нет доказательств вины Ватикана в гибели Витовта. Но последующие события подтвердили дальновидность ватиканской политики. В конце концов Литва стала преимущественно католической страной. Это обстоятельство сыграло свою роль значительно позже, в конце XX века, когда Литовская ССР была самой крупной из республик Прибалтики, начавших процесс развала и расчленения Советского Союза. Правда, и на этот раз влияние Ватикана можно лишь предполагать.

Итак, смерть Витовта отозвалась на Руси новой вспышкой смуты. Пятнадцатилетний Василий II нетвердо держал в руках бразды правления Великим княжеством. Да и времена были непростые, требовавшие от руководителя и его советников хитроумных политических маневров.

Юрий Галицкий, вновь предъявив свои претензии на московский престол, потребовал, чтобы состоялся третейский суд, а в качестве судьи выступил бы хан Золотой Орды. Юрий и Василий II отправились в Орду. Преимущество было на стороне Юрия Дмитриевича, потому что его поддерживал крымский хан Тегин Ширин, друг Свидригайло.

Однако главный советник Василия II, московский боярин Иван Всеволожский, сумел повернуть дело так, что преимущество Юрия обернулось ему во вред. Он убедил ордынского хана Улуг-Махмеда, что тройственный союз Юрия, Свидригайло и Ширина подорвет могущество Золотой Орды, переживавшей в ту пору кризис.

Великий князь Василий II

Решение ордынского Верховного Суда, одобренное ханом, было в пользу Василия II. Он получил ярлык на великое княжение, Юрию был пожалован, в дополнение к Галичу и Можайску, город Дмитров. Тогда же ханский посол торжественно возвел на великокняжеский престол Василия II в Москве, а не как прежде – во Владимире. С этого момента Москва и официально стала столицей великого княжества.

Но тут начались козни, интриги и конфликты. Василий II обещал боярину Всеволожскому жениться на его дочери. Однако, вернувшись из Орды, он взял в жены княжну Марию Ярославну, представительницу рода князей Серпуховских. Вряд ли это был брак по любви. По-видимому, София, мать великого князя Московского и дочь великого князя Литовского, настояла на выборе княжны, а не боярышни. К тому же Серпухов был надежной опорой Москвы.

Обиженный боярин Всеволожский перешел на сторону Юрия Галицкого. Василий II потерял разумного советчика, а Юрий приобрел ценного сторонника. Уж не по умыслу ли этого боярина произошел случай, ставший поводом для откровенной междоусобной вражды?

На свадьбе Василия II присутствовали сыновья князя Юрия – Василий и Дмитрий Шемяка. На Василии Юрьевиче, как сообщает летописец, был «пояс золот на чепех с камением… Се же пишем того ради, понеже много зла от того ся почало».

Один из московских бояр признал в этом поясе вещь, принадлежавшую еще Дмитрию Донскому. Такой намек на преемственность и причастность к знаменитому предку не стерпела София Витовтовна. Она публично сорвала этот пояс с гостя. Василий Юрьевич вместе с Шемякой, «раззлобившись» (можно добавить – и распоясавшись), тотчас отправились к отцу в Галич. А Юрий Дмитриевич «собрался с всеми людьми своими, хотя ити на великаго князя».

В общем, была бы причина, а повод найдется. Главной же причиной оставались претензии Юрия на московский престол. В истории с поясом, по свидетельству летописца, участвовал боярин Всеволожский, к которому эта вещь, украденная у Дмитрия Донского, перешла по наследству. По-видимому, хитрый боярин не без умысла одарил поясом Василия Юрьевича.

По всей видимости, у Всеволожского были не только личные причины предать Василия II. Он был из «старых» бояр, которые стояли за сохранение прежних феодальных порядков. Вокруг же великого князя группировались «юные» бояре и дворяне, выступавшие за активный курс внешней политики, направленный на укрепление государственной власти и расширение владений Москвы. Это была внутренняя междоусобица, напоминавшая ту, которая произошла в середине 1980-х годов в Политбюро СССР, когда более молодые (относительно, конечно) и агрессивные члены Политбюро подчинили своей власти «консерваторов».

В обоих случаях – и в древности, и в современности – победили более молодые силы. Они опирались на новые, окрепшие и рвущиеся к власти социальные слои. Это содействовало распространению смуты.

Но тут следует сделать оговорку. В прежние времена молодые бояре были за укрепление государственной власти. За ними стоял служивый люд, а также горожане и купцы, заинтересованные в расширении великокняжеских владений, и в связи с этим торговых и культурных связей, установлении надежного порядка в стране и усилении ее военной мощи (гарантирующей национальную безопасность).

В наше время «молодые политбюрократы» опирались на возникшее еще при Хрущеве и окрепшее при Брежневе коррумпированное высшее чиновничество и представителей теневого капитала. Они желали ослабить государственную власть, освободиться от контроля со стороны соответствующих органов и организаций, ориентируясь на буржуазные ценности (прежде всего материальные, хотя лозунги выдвигали, естественно, другие) и стремясь к личному обогащению и безраздельной власти над национальными богатствами и над народом.

Эти антигосударственники одержали победу, ознаменованную распадом сообщества государств народной демократии, а затем и СССР. А в старые времена тоже поначалу победили, можно сказать, антигосударственники, из числа «старых бояр», поддержавших Юрия Галицкого. Иван Всеволожский бежал через Углич и Тверь к Юрию и стал «подговаривати его на великое княжение».

Тут можно и уточнить летописца: никакие особые «подговоры» на этот счет Юрию не были нужны. Он и без того был готов выступить против Василия II. Теперь, заручившись поддержкой и советами Всеволожского, он понял, что медлить нельзя. Захватив москвичей врасплох, Юрий Галицкий со своим войском подошел к городу, угрожая начать штурм. Василий II предпочел сдаться. Юрий вошел в столицу и провозгласил себя великим князем. Василию Васильевичу был предоставлен на княжение город Коломна.

Летописец объясняет поражение Василия II тем, что рать московских горожан перепилась: «Мнози от них пьяни бяху и собой мёд везяху, что пити еще». Но главное, что поход Юрия Галицкого был внезапным, намерения его решительны, а русские люди не желали воевать между собой.

Вроде бы все обошлось миром. Но так только казалось. На стороне Юрия была сила, но не правда. Ведь он вторгся в чужие владения. После этого следовало ожидать перераспределения вотчин, прихода к власти новых людей, тогда как власть прежних бояр и удельных князей оказалась под угрозой.

Серьезное нарушение прежнего порядка – это уже смута. Ее опасность заставила московскую знать двинуться в Коломну, к своему прежнему господину. Это было молчаливое голосование против самозваного великого князя московского в пользу Василия II. Юрий Дмитриевич не ожидал этого. Он остался со своими приближенными и войском во враждебно настроенном городе и в окружении владений, хозяева которых тоже готовы были выступить против него. Поэтому он вынужден был вернуть племяннику великокняжеский престол и возвратился в Галич.

И тут Василий II, обрадованный неожиданной победой, сделал два серьезных промаха. Он приказал ослепить предателя Всеволожского, чем вызвал тайное неодобрение многих влиятельных бояр. Во-вторых, он решил закрепить свой успех, захватив владения своего коварного и неугомонного дяди.

Начались военные сражения. Против армии Василия II выступили не только войско Юрия Галицкого, но и вятичи. Их город пользовался правами автономии в пределах Галицкого княжества, которой они могли лишиться, попав под власть Москвы.

В начале 1434 года Юрий и его сыновья при поддержке вятичей разбили великокняжеское войско, заняли Москву, захватили великокняжескую казну. Василий II бежал в Новгород, но под нажимом бояр, не желавших ссориться с Юрием, переметнулся в Нижний Новгород. Положение его было отчаянным. Новый московский хозяин послал за ним своих сыновей с войском. Но они вынуждены были вернуться с полпути, узнав, что их отец скончался (ему тогда было шестьдесят лет).

Среди его сыновей начались распри. В отсутствие отца они лишались всяких законных прав на великокняжеский престол. Однако старший из них, Василий, по прозвищу Косой, решил объявить себя великим князем. Братья – Дмитрий Шемяка и Дмитрий Красный не поддержали его. Они призвали обратно Василия II.

С этого начался новый этап смуты.