Н. П. Игнатьев

Н. П. Игнатьев

Николай Павлович Игнатьев родился 17 января 1832 г. в старинной дворянской семье. Его отец, Павел Николаевич Игнатьев, во время восстания декабристов 14 декабря 1825 г. одним из первых прибыл с ротой в Зимний дворец для охраны императора. В дальнейшем он занимал высокие государственные посты. Был директором Пажеского корпуса, дежурным генералом Главного штаба, Петербургским генерал-губернатором и, наконец, в 1872–1879 гг. председателем Комитета министров. В 1877 г. род Игнатьевых был удостоен графского титула.

Н. П. Игнатьев получил образование в Пажеском корпусе, по окончании которого в 1849 г. поступил в лейб-гвардии Гусарский полк. В 1853 г. он окончил Николаевскую академию Генерального штаба и был назначен исполнять должность обер-квартирмейстера Балтийского корпуса. В 1856 г. в возрасте 24 лет Николай Павлович был направлен военным агентом в Лондон. Император Александр II лично поставил Игнатьеву задачу: «изучить все новейшие достижения артиллерийского и инженерного дела в Англии и установить возможность их применения в России, а также привести в ясность военно-политические замыслы врагов наших в Европе и Азии». Но в Лондоне Николай Павлович пробыл недолго.

Однажды в Британском музее впервые был выставлен на всеобщее обозрение до того строго засекреченный новейший образец патрона. Николай Игнатьев внешне невозмутимо, почти безразлично подошел к стенду и взял в руки этот единственный в своем роде экспонат. Группе посетителей предложили проследовать в другой зал. Игнатьев же, как бы по ошибке, сунул патрон в карман. Служитель музея, наблюдавший за посетителями, попросил его положить «предмет» на место. Но Николай Павлович отказался вернуть патрон и, сославшись на свою дипломатическую неприкосновенность, быстро вышел из музея, а затем скрылся в посольстве. После такого поступка ему ничего не оставалось, как покинуть Лондон. В Петербурге Игнатьеву сделали внушение, но, в общем, встретили благосклонно. Вскоре флигель-адъютант Игнатьев получил важное дипломатическое задание.

Утрата Россией ведущей роли в Европе после Крымской войны усилила внимание правительства к Средней Азии. Утверждение России на Востоке должно было способствовать притоку сюда русских товаров, укреплению политического влияния в этом регионе и ослаблению конкуренции со стороны Англии. Для изучения политико-экономической обстановки в Средней Азии правительство в 1858 г. направило три экспедиции: научную — под руководством Н. В. Ханыкова в Восточный Иран (Хорасан) и Герат, миссию Ч. Ч. Валиханова в Восточный Туркестан (Кашгар) и дипломатическое посольство Н. П. Игнатьева в Хиву и Бухару. Руководил и направлял эти экспедиции Азиатский департамент Министерства иностранных дел. В подготовке экспедиций принимали также участие Военное министерство, Русское географическое общество и купечество.

Цель экспедиции Игнатьева заключалась в том, чтобы ознакомиться с внутренней обстановкой в Средней Азии и способствовать, как указывалось в инструкции, «укреплению торгового и политического влияния России в ханствах; уничтожению вредного вмешательства англичан, которые стараются проникнуть в соседние нам ханства и привлечь их на свою сторону». Экономические задачи миссии состояли в получении согласия ханов на присутствие в Хиве и Бухаре постоянных торговых агентов от России. Кроме того, Россия добивалась отмены двойных пошлин на товары с купцов-христиан и установления единого пошлинного сбора.

Положение в Средней Азии к моменту прибытия посольства Игнатьева в Хиву не располагало к мирным переговорам. Голод и эпидемии ослабили Хивинское ханство, но хан продолжал вести изнурительную войну с туркменскими племенами. Бухарский эмир воевал с Кокаццом и Афганистаном.

В Хиве к посольству отнеслись с недоверием. Под угрозой смертной казни жителям города было запрещено разговаривать с русскими. Игнатьев в течение десяти дней добивался встречи с ханом. Переговоры были тяжелыми и безрезультатными. Не дав Игнатьеву прощальной аудиенции, хан уехал в загородный дворец. Потерпев неудачу, посольство покинуло Хиву и направилось в Бухару, где встретило доброжелательный прием эмира Бухары Насруллы. Стороны довольно быстро договорились об учреждении русского торгового агентства в Бухаре, о сокращении пошлин на российские товары и предоставлении свободного плавания по Амударье российским судам. В случае противодействия хивинцев (река протекала по обоим ханствам) эмир Насрулла согласился действовать вместе с русскими.

Несмотря на внешнюю лояльность эмира по отношению к России, от Игнатьева не ускользнуло желание Насруллы и дальше поддерживать прочные торгово-политические отношения с Англией. В беседах с правительственными чиновниками Бухары Игнатьев настойчиво пытался раскрыть суть британской колониальной политики. Он напомнил о последствиях этой политики для индийцев, о поставках англо-индийскими властями оружия Коканду, о войнах Англии с Китаем и Ираном. Все эти факты, убеждал Игнатьев, противоречат словесным заявлениям Лондона о его миролюбии и оборонительной политике в Азии. Особую тревогу у эмира вызвало сообщение Игнатьева о кокандо-хивинском сближении, представлявшем непосредственную угрозу для Бухары. Результатом бесед стало решение эмира об изгнании из страны ряда агентов английских спецслужб, о которых Игнатьев знал еще по работе в Лондоне.

В завершении переговоров эмир Насрулла дал согласие направить в Петербург с ответным визитом бухарского посла, который выразил желание возвратиться в эмират через Аральское море и Амударью на русском пароходе, засвидетельствовав еще раз прочность русско-бухарских отношений.

В декабре 1858 г. посольство Игнатьева возвратилось в Оренбург. Цель миссии была достигнута. «Сведения, добытые нашей экспедицией, — писал Игнатьев, — способствовали установлению более правильного взгляда на значение и основу власти… и в особенности на то положение, которое мы должны и можем занимать в Средней Азии». В то же время, он не верил в прочность подписанного русско-бухарского соглашения. Нестабильность обстановки в Средней Азии убеждала Игнатьева в необходимости перехода здесь от дипломатических методов к военным. Он считал, что экспедиции в Среднюю Азию — «напрасная трата денег, которые могут быть употреблены для достижения той же цели, но иным образом».

На переговорах в Хиве и Бухаре Николай Павлович Игнатьев проявил лучшие качества дипломата — находчивость, ловкость, умение использовать обстоятельства в своих целях. По возвращении из Средней Азии он был произведен в генерал-майоры и вскоре получил новое дипломатическое назначение. На это раз ему предстояло направиться во главе русской миссии в Китай.

Начиная с середины 50-х гг. XIX в. Россия стремилась зафиксировать на Дальнем Востоке границу с Китаем. Причем царское правительство рассчитывало включить Приамурье и Приморье в состав России. Это обеспечивало ей выход к Тихому океану, способствовало развитию морской торговли и укрепляло безопасность российских дальневосточных земель. Кроме того, Россия могла бы противостоять усилению английского и французского влияния в Пекине. Важной задачей являлось расширение сухопутной торговли с Китаем через Кяхту. Китай являлся основным поставщиком чая в Россию, импортируя русские меха, кожу, сукно. Наконец, следовало положить предел хищнической добыче в российских водах китов и рыбы, осуществлявшейся сотнями американских судов.

Решение начать переговоры с Китаем о разграничении было принято правительством в 1854 г. Николай I, утверждая его, подчеркнул: «Чтобы при этом не пахло пороховым дымом». Сами переговоры удалось начать только в сентябре 1855 г. В Мариинске уполномоченный от России генерал-губернатор Восточной Сибири H. Н. Муравьев встретился с представителями китайских пограничных властей. Муравьев заявил, что для защиты русских дальневосточных земель от агрессии со стороны европейских держав (шла Крымская война), Приморский край должен принадлежать России, а левый берег Амура заселен русскими поселенцами. Не дожидаясь ответа от китайского правительства, Муравьев развил энергичную деятельность по заселению левобережья Амура.

В конце 1856 г. Англия и Франция начали войну с Китаем, с намерением подчинить его своему влиянию. В войну предполагалось вовлечь и Россию. Однако российская дипломатия. предпочла мирное разрешение с Китаем спорных проблем.

16 (28) мая 1858 с Муравьев и китайский уполномоченный на переговорах амурский главнокомандующий Ишань подписали Айгуньский договор, по которому левобережье Амура становилось владением России, а правый берег этой реки до впадения в нее реки Уссури оставался за Китаем. Земли к востоку от Уссури до моря оставались не разграниченными и признавались находящимися «в общем владении» обоих государств впредь до определения границ. Маньчжурское население, проживавшее на левом берегу, оставалось «под ведением маньчжурского правительства с тем, чтобы русские жители обид и притеснений им не делали». Договор устанавливал, что по рекам Амур, Уссури и Сунгури могут плавать только русские и китайские суда. Одна из статей договора разрешала приграничную торговлю между русскими и китайскими подданными. Айгуньский договор был ратифицирован в Пекине императорским указом от 2 (14) июня 1858 г., а 8 (20) июня того же года его ратифицировали в Петербурге.

1(13) июня 1858 г. в Тяньцзине был подписан русско-китайский договор. В нем подтверждались мир и дружба между сторонами, гарантировалась личная безопасность русских и их собственности в Китае и китайцев в России. Подтверждалось также право России временно направлять своих посланников в Пекин и назначать консулов в открытых для нее портах. Существенно расширялись возможности русско-китайской торговли. Специальные статьи договора говорили о покровительстве китайского правительства христианству и подтверждали право России содержать в Пекине русскую духовную миссию. Хотя Тяньцзинский договор охватывал различные стороны русско-китайских взаимоотношений, пограничные вопросы были отражены в нем лишь в общей форме.

Одновременно с Россией в Тяньцзине Китай подписал мирные договоры с Англией, Францией и США. Избавившись от угрозы оккупации столицы союзными войсками, Пекин стал добиваться отмены некоторых статей заключенных с союзниками договоров. Китайские власти стремились также пересмотреть русско-китайский Айгуньский договор или, во всяком случае, отсрочить его выполнение.

Попытки Пекина ревизовать Тяньцзинские договоры с Англией и Францией вновь обострили отношения Китая с этими государствами. Возникла новая опасность наступления англо-французских войск на столицу. В этой ситуации Путятин вновь предложил Пекину помощь со стороны России оружием и посылкой военных инструкторов. На этот раз китайские власти приняли предложение, и началась подготовка к отправке оружия и офицеров всех родов войск в Китай. Возглавить эту миссию и должен был 27-летний генерал-майор Н. П. Игнатьев. В его задачу входило также добиться от Пекина выполнения достигнутых договоренностей и решить вопрос о разграничении в Приморье. Кроме того, Игнатьеву поручалось урегулировать порядок караванных сношений, почтовых сообщений и др. В отношении союзников Игнатьеву предлагалось держаться независимо и избегать всякого вмешательства в вооруженный конфликт, за исключением того случая, когда последует просьба воюющих сторон о посредничестве.

Игнатьев прибыл в Пекин в июне 1859 г. и встретил прохладный, недружелюбный прием. Китайские власти отказались обсуждать спорные и нерешенные вопросы и вновь отвергли военную помощь. Десятимесячное пребывание посланника в китайской столице оказалось безрезультатным. Игнатьеву было решительно заявлено, что подписание Айгуньского договора амурским главнокомандующим Ишанем незаконно, так как отошедшие по договору к России земли находились в ведении гиринского военного наместника. Игнатьев вынужден был покинуть Пекин и уехать в Шанхай, где находилось командование англо-французских войск.

Союзники готовили новое наступление на столицу Китая. Игнатьев занял позицию стороннего наблюдателя и сумел наладить доверительные отношения с союзными посланниками лордом Эльджином и бароном Гро. Он убедил их, что задачей его миссии является не вмешательство в военный конфликт в Китае, а только определение русско-китайской границы и обеспечение спокойствия на ней. Игнатьев снабжал союзных посланников данными о Китае, которые получал от русской духовной миссии в Пекине, и во многом искусно способствовал усилению англо-французского соперничества. В то же время он помогал китайцам разобраться в истинных устремлениях западных держав и тем самым заслужил их полное доверие. Игнатьев стремился к посредническому участию в переговорах китайцев с союзниками для того, чтобы предотвратить возможный ущерб интересам России от прямых переговоров враждующих сторон.

В середине июня 1860 г. войска союзников захватили Тяньцзинь, разграбили его и двинулись на Пекин. Цинское правительство бежало из столицы. 1 (13) октября 1860 г. союзные войска подошли к Пекину. Под дулами пушек китайским властям был предъявлен ультиматум: немедленно принять все требования Англии и Франции. Перед Игнатьевым стояла весьма сложная задача. Он понимал, что падение династии Цинов невыгодно России. Это означало бы усиление в Китае влияния Англии.

4 (16) октября 1860 г. Н. П. Игнатьев прибыл в Пекин. От имени русского правительства он призвал Англию и Францию отказаться от занятия Пекина и его окончательного разграбления. К этому времени в лагере союзников обострились разногласия. Франция, откликаясь на призыв России, стала склоняться к ограничению предъявленных Китаю требований и урегулированию возникшей ситуации путем переговоров. Китайские власти также искали пути к миру. Высокий авторитет Игнатьева у той и у другой стороны побудил Пекин и союзников прибегнуть к услугам русского посланника.

От китайской стороны с такой просьбой к Игнатьеву обратился великий князь Гун. Русский посланник согласился быть посредником на переговорах при условии что китайская сторона изложит свою просьбу письменно. Кроме того, он потребовал признать Айгуньский договор и провести разграничение от устья реки Уссури до Кореи, а на западной границе — по линии китайских караулов. Далее, Игнатьев просил разрешить движение торговых караванов через Монголию на Пекин и сухопутную торговлю на всем протяжении границы; открыть русские консульства в Кашгаре (Синьцзян), Урге (Монголия) и Цицикаре (Маньчжурия), а также урегулировать порядок отношений между начальниками пограничных областей. Требуемое официальное письмо китайской стороной тут же было представлено. Пекин обязался также «завершить все дела с Россией тотчас по заключении мира» с Англией и Францией. На рассвете 8 октября Игнатьев сообщил союзникам о согласии Китая на все их условия.

30 октября была закончена подготовка текста русско-китайского договора, который был подписан 2 (14) ноября 1860 г. в Пекине. Пекинский договор с Россией формально считался дополнительным, так как его статьи подтверждали и поясняли Айгуньский и Тяньцзинский договоры. Но фактически он имел самостоятельное значение. Согласно ему, Уссурийский край окончательно становился русским владением, а линия границы проходила по рекам Амуру, Уссури, Сунгача, озеру Ханка, рекам Беленхэ и Тумыньцзян.

Включение Приамурья и Южно-Уссурийского края в состав России стало главным результатом российской дипломатии на Дальнем Востоке в XIX в., и немалая заслуга в этом принадлежала Николаю Павловичу Игнатьеву.

После возвращения в Петербург в 1860 г. Н. П. Игнатьев был произведен в генерал-адъютанты. С 1861 по 1864 г. он возглавлял Азиатский департамент Министерства иностранных дел, который отвечал за внешнеполитические операции России в Азии и на Дальнем Востоке. Но Николай Павлович тяготился кабинетной работой, поэтому, когда канцлер А. М. Горчаков в 1864 г. предложил ему должность посланника в Константинополе, он, не раздумывая, согласился.

В ранге чрезвычайного посла (с 1867 г. — посол) Игнатьев с редким упорством и энергией взялся за исполнение новых обязанностей. С помощью константинопольских христиан, сербских и греческих дипломатов Игнатьев был прекрасно информирован о положении дел в турецком правительстве и в стране в целом. В числе его агентов были и турецкие чиновники, которые сообщали Игнатьеву о решениях правительства. По свидетельству сослуживцев, его трудно было удивить какой-либо секретной дипломатической новостью. Проблема для Игнатьева часто заключалась не в том, как получить «секретный» или «особо секретный» документ турецкого правительства, а в том, как переправить его в Россию, чтобы об этом не узнала турецкая контрразведка.

Посылать каждый раз личного курьера на родину стоило достаточно дорого, а направлять документы в специальных пакетах с сургучной гербовой печатью было опасно. Такие пакеты турецкие власти вскрывали в первую очередь и по прочтении запечатывали без малейших следов вскрытия. Игнатьев решил отправлять всю свою корреспонденцию в самых обычных письмах, запечатанных в грошовых конвертах, которые пролежали некоторое время с селедкой и мылом. Он заставлял лакея писать адрес не на имя российского министра иностранных дел, а на имя его дворника или истопника по частному адресу. И это действительно спасало корреспонденцию от перлюстрации.

Н. П. Игнатьев проработал в Константинополе тринадцать лет и очень много сделал для успешного проведения в жизнь российской внешнеполитической, линии. Его неисчерпаемая энергия и пытливый ум во многом способствовали тому, что вскоре после приезда в Турцию он занял видное место в дипломатическом корпусе, стал со временем его дуайеном (главой). Игнатьев завоевал личные симпатии многих турецких министров и самого султана. Заглазно Николая Павловича называли «всесильным московским пашой» — первым после султана лицом по влиянию в турецкой столице.

Вернувшись в Россию, Игнатьев стал играть первостепенную роль в выработке новой, динамичной внешней политики России. Его политические рекомендации во многом способствовали победам России в очередной русско-турецкой войне 1877–1878 гг. В тот период Игнатьев был прикомандирован к свите Александра II и находился в Румынии, а затем в Болгарии. В 1877 г. он стал членом Государственного совета и был произведен в генералы от инфантерии.

В январе 1878 г. Игнатьев был направлен в качестве первого уполномоченного в Адрианополь для ведения мирных переговоров с Турцией, которые проходили весьма напряженно, продолжаясь ежедневно в течение нескольких часов. Турки были заинтересованы в затягивании переговоров, рассчитывая при поддержке западных держав добиться смягчения русских условий мира. Игнатьев, напротив, стремился как можно быстрее подписать договор. Через своих старых сотрудников и агентов он постарался выяснить настроения в правящих кругах Константинополя и получить сведения о состоянии турецкой армии. Оказалось, что в султанской столице царил разброд а турецкая армия была небоеспособной. Часть правящих кругов, настроенная антианглийски, выступала за принятие русских условий мира и даже не возражала против ввода русских войск в Константинополь. Все это существенно помогло Игнатьеву при переговорах.

2 февраля 1878 г. для предупреждения занятия русскими войсками турецкой столицы Англия ввела свою эскадру в Мраморное море. Это вызвало ответные действия со стороны России: русские войска продвинулись к Константинополю и, по согласованию с турками, заняли местечко Сан-Стефано близ столицы. Здесь и были продолжены переговоры о мире. Давление Игнатьева на турецких уполномоченных на переговорах усилилось, несколько раз он угрожал их прервать. Перспектива возобновления военных действий заставила Порту принять подавляющее большинство русских требований. 19 февраля (3 марта) 1878 г. договор был подписан.

Дипломатическая карьера H П. Игнатьева закончилась в 1878 г. после Берлинского конгресса, который пересмотрел условия Сан-Стефанского договора. В 1879 г. он был назначен генерал-губернатором Нижнего Новгорода. В марте 1881 г. после вступления на престол Александра III Игнатьев получил назначение на должность министра государственных имуществ. В мае того же года он сменил на посту министра внутренних дел М. Т. Лорис-Меликова.

Будучи министром внутренних дел России, граф Николай Павлович Игнатьев продолжал использовать методы разведки даже для решения внутриполитических проблем. Так он разработал оригинальную разведывательную операцию, которую «отец анархизма» князь Петр Алексеевич Кропоткин подробно описал в своей книге «Записки революционера». По его свидетельству, Николай Павлович в целях предотвращения возможного цареубийства организовал в Женеве специальный эмигрантский печатный орган, выступавший против индивидуального террора и насилия. Цель издания заключалась в том, чтобы расколоть ряды заговорщиков против царя и изолировать радикальные элементы. Игнатьев специально засылал в Швейцарию своих агентов, чтобы те при личных встречах с потенциальными террористами убеждали своих собеседников в необходимости отказаться от радикальных методов политической борьбы и вести ее в «легальных и допустимых рамках». Как утверждал Кропоткин, Игнатьев даже обещал, что правительство не будет прибегать к казням террористов, что Н. Г. Чернышевского выпустят из тюрьмы и будет назначена государственная комиссия для пересмотра положения всех сосланных в Сибирь, если прекратится террор. По словам Кропоткина, этот «компромисс сработал на какое-то время».

В 1882 г. Николай Павлович Игнатьев получил отставку с сохранением звания члена Государственного совета. Он принимал участие в работе Петербургского Славянского благотворительного общества и Русского географического общества. В конце жизни Игнатьев занялся «фантастическими» финансовыми авантюрами. Владея сорока имениями, которые были разбросаны по всей России, Игнатьев кончил жизнь полунищим. Граф Н. П. Игнатьев оказался единственным членом Государственного совета, на жалование которого был наложен арест.

Граф Николай Павлович Игнатьев скончался в 1908 г. в Петербурге.