Глава 3 «Виват Екатерина!..»

Глава 3

«Виват Екатерина!..»

После смерти Петра I Россия вступила в период, который получил в истории название — «Эпоха дворцовых переворотов». В 1722 г. Петр опубликовал Устав о наследии престола. Устав обосновывал право царствующей особы назначать себе преемника по своему усмотрению, минуя старшего сына. Но Петр умер скоропостижно и не успел назначить преемника. Выдвинувшиеся при Петре I А. Д. Меншиков, П. А. Толстой, Ф. М. Апраксин и другие представители новой знати, заручившись поддержкой вызванных гвардейских полков, возвели на престол жену Петра Екатерину. Однако фактически вся власть оказалась в руках А. Д. Меньшикова. При императрице, совершенно не подготовленной к управлению страной, в 1726 г. был создан Верховный тайный совет, в состав которого, помимо представителей новой знати во главе с Меншиковым, был включен также представитель родовитой аристократии князь Д. М. Голицын. После смерти в 1727 г. Екатерины I императором в соответствии с ее завещанием, был провозглашен внук Петра I — Петр II, которому было всего 12 лет. Поэтому функции регента при малолетнем императоре исполнял Верховный тайный совет. Но 18 января 1730 г. Петр II неожиданно умер, не оставив завещания. На заседании Верховного тайного совета было принято решение возвести на престол курляндскую герцогиню Анну Иоанновну, дочь брата Петра I — Ивана Алексеевича.

Ленивая и малообразованная императрица не проявляла никакого интереса к государственным делам. Вместо упраздненного Верховного тайного совета при ней было организовано примерно такое же по компетенции учреждение, но под названием Кабинет министров. В 1735 г. Анна Иоанновна издала указ, которым подпись трех кабинет-министров объявлялась равноценной императорской подписи. В царствование Анны Иоанновны увеличился наплыв в Россию иностранцев, которые стали играть заметную роль в управлении государством. Среди фаворитов императрицы особенно выделялся Эрнест Иоганн Бирон, который официально не занимал никаких государственных постов, но пользовался безграничным доверием Анны Иоанновны. Засилье иностранцев вызывало резкое недовольство со стороны русского дворянства.

В 1740 г., незадолго до своей смерти, Анна Иоанновна назначила себе преемника — трехмесячного сына дочери своей сестры Анны Леопольдовны, причем регентом грудного ребенка была назначена не мать, а Бирон. 17 октября 1740 г. Анна Иоанновна умерла. В условиях всеобщего недовольства Бироном генерал-фельдмаршал Бурхгарт Христов Миних без особого труда совершил дворцовый переворот. Регентом при младенце Иване Антоновиче была провозглашена его мать Анна Леопольдовна. Наиболее влиятельным лицом в стране на короткое время стал Миних, который был президентом Военной коллегии. Однако вскоре власть оказалась в руках опытного царедворца Андрея Ивановича Остермана. Но ненадолго. 25 ноября 1741 г. был совершен очередной дворцовый переворот в пользу дочери Петра I Елизаветы. Новая императрица упразднила Кабинет министров и заменила его Конференцией при высочайшем дворе. В работе Конференции участвовали руководители военного и дипломатического ведомств, а также лица, специально приглашенные императрицей.

В 1742 г. Елизавета Петровна объявила наследником престола своего племянника, родного внука Петра Великого герцога Шлезвиг-Голштинского Карла-Петра-Ульриха. Он родился в 1728 г. от брака дочери Петра I Анны (1708–1728) и сына сестры Карла XII Карла Фридриха Голштейн-Готторского (ум. в 1739). В 1742 г. осиротевшего герцога привезли из Голштинии в Россию. Здесь он с неохотой принял православие и получил имя Петра Федоровича. В 1745 г. его поспешно женили на принцессе Софии Августе Фредерике Ангальт-Цербской, будущей императрице Екатерине II. Перед свадьбой невеста приняла православие и была названа Екатериной Алексеевной.

Во внешней политике Елизавета Петровна, как и ее предшественники, продолжала в общих чертах следовать политическим курсом, намеченным Петром I. Россия вела борьбу с Турцией за выход к Черному морю, добивалась присоединения к России Правобережной Украины и Белоруссии, стремилась закрепить успехи, достигнутые в Прибалтике в результате Северной войны. Однако эти задачи решались не так энергично и с меньшими успехами, чем в царствование Петра. — В значительной мере это объяснялось истощением внутренних ресурсов страны, вызванным Северной войной, а также расстройством государственного управления, связанным с частой сменой власти.

Серьезную проблему для русского государства представляла Польша. Клонившаяся к упадку и терявшая значение суверенного государства Речь Посполита, позволяла более сильным соседям вмешиваться в свои внутренние дела. Политика петербургского правительства по отношению к Польше заключалась в том, чтобы иметь на границе самостоятельное Польское государство, но политически зависимое от России. В 1733 г умер польский король Август II и в стране начался очередной период «бескоролевья», сопровождавшейся борьбой различных шляхетских группировок. Франция поддерживала своего ставленника на престол — Станислава Лещинского, который в годы изгнания стал зятем Людовика XV. Утверждение на польском престоле Лещинского позволяло Франции создать послушный себе блок государств вдоль всей западной границы России в составе Польши, Швеции и Турции.

Русское правительство поддерживало своего претендента на престол — Августа, сына умершего короля Августа II. В союзе с Россией выступила Австрия, союзнические отношения с которой установились с 1726 г. и сохранялись почти на протяжении всего XVIII века. Россию поддержала и Пруссия, имевшая с Россией оборонительный союзный договор, подписанный 10 августа 1726 г. С помощью подкупа, интриг и прямых угроз Франции удалось добиться избрания королем Станислава Лещинского. В ответ сторонники Августа обратились к России, Австрии и Пруссии с «Декларацией благожелательных», в которой просили защитить польскую «форму правления» от вмешательства Франции. Это обращение дало повод для начала войны за польское наследство. Военные действия продолжались с 1733 по 1735 г. Рассчитывая на помощь французского флота, Лещинский оставил Варшаву и перебрался в Данциг. После разгрома и пленения французского десанта русскими войсками Станислав Лещинский бежал из Польши, и королем стал Август III.

В 1735 г. возобновилась борьба между Россией и Турцией. Россия добивалась выхода в Черное море, упрочения положения на Азовском море и укрепления своих южных границ. Поводом к войне послужило нарушение границы 20-тысячным отрядом крымских татар, следовавших в Закавказье. Русская дипломатия, готовясь к войне с Турцией, попыталась заручиться поддержкой Персии. Незадолго до начала войны Россия возвратила Персии владения вдоль западного и южного берегов Каспийского моря, находившиеся под русским контролем со времен Каспийского похода Петра I. По условиям Ганджинского трактата Персия не должна была допустить, чтобы уступленной территорией овладело какое-либо иное государство (подразумевалась Турция). Однако, как только в Константинополе стало известно об этом трактате, в Закавказье для завоевания уступленных Россией территорий были направлены крымские татары. Война продолжалась до 1739 г. Победа, одержанная русскими войсками при Ставучанах, заставила турок сдать крепость Хотин и отказаться от дальнейшей борьбы. В августе 1739 г. в Белграде был подписан мирный договор между Россией и Турцией. По Белградскому договору Россия получила Азов, но должна была срыть все укрепления. К России, кроме того, отошла небольшая территория на Правобережной Украине вдоль среднего течения Днепра. Большая и Малая Кабарда на Северном Кавказе, а также значительная территория к югу от Азова были признаны «барьером между двумя империями».

В 1741 г. Россия провела еще одну успешную войну против Швеции. Эта война во многом стала следствием противоречий европейских государств. В 1740 г. прусский король Фридрих II решил воспользоваться смертью австрийского императора Карла VI для захвата Силезии. Началась война за австрийское наследство. Противники Австрии, Пруссия и Франция, пытались вовлечь в конфликт и Россию. Французская дипломатия приложила немало сил, чтобы разжечь войну между Швецией и Россией и тем самым отвлечь ее от европейских дел. У Шведского правительства были и свои причины — пересмотр условий Ништадского договора. Швеция объявила войну России 24 июля 1741 г. Военные действия развернулись на прибрежной территории Финляндии и после ряда побед русской армии завершились подписанием мира в г. Або (Турку) 16 июня 1743 г. По условиям договора Швеция вновь подтвердила завоевания России в Прибалтике.

В 50-е гг. XVIII в. международная обстановка в Европе продолжала оставаться напряженной. Усиление соперничества Англии и Франции в борьбе за колонии, противоречия между Австрией и Пруссией привели в итоге к Семилетней войне 1756–1763 гг. Не осталась в стороне и Россия, которая приняла участие в войне на стороне коалиции в составе Австрии, Франции, Швеции и Саксонии. На стороне Пруссии выступила одна Англия. В 1756 г король Пруссии Фридрих II разгромил саксонскую армию и вынудил ее капитулировать. В 1757 г. он нанес поражение австрийским и французским войскам. Вступление России в феврале 1757 г. в войну изменило соотношение сил[518].

Россия выставила против Пруссии 80-тысячную армию под командованием генерал-фельдмаршала С. Ф. Апраксина. Неподготовленность России к войне, отсутствие четкого плана действий сказались на организации, управлении и действиях русской армии. Генерал-квартирмейстер армии генерал-майор Александр Никитич Вильбоа говорил о штабе Апраксина: «Черт их возьми, здесь надобно притворяться таким же дураком, как и все, иначе всех сделаешь себе неприятелем»[519]. По свидетельству принца Саксонского Карла, который находился при русской армии, войска передвигались одною колонной, легкие отряды держались близко от главных сил и не делали разъездов в стороны. «Гусары и казаки, — сообщает принц, — не употреблялись вообще к тому, к чему они способны по их качеству; для лагерей обыкновенно занимались весьма худые места в лощинах, отнюдь не пользуясь пригорками»[520].

Действия командующего армией отличались пассивностью и медлительностью. Одержав победу в августе 1757 г. у деревни Гросс-Егерсдорф, Апраксин, вместо того чтобы развивать успех, начал отступление. В 1578 г. генерал-фельдмаршал Апраксин был отстранен от должности и предан суду, но 6 августа 1758 г. внезапно скончался. Новым главнокомандующим был назначен генерал-аншеф Вилим Вилимович Фермор. Однако существенных изменений в действия прусской армии он не внес. В августе 1758 г. произошло сражение у деревни Цорндорф. Фридрих обошел русскую позицию с тыла и вынудил нашу армию сражаться перевернутым фронтом. Только героизм и мужество русских солдат не позволили Фридриху одержать победу. Фермор удержал за собой место сражения, но потом отступил за Вислу на зимние квартиры. В целом кампания 1758 г., как и предыдущая, закончилась безрезультатно.

В начале февраля 1759 г. Фермора вызвали в Петербург на штабное совещание с австрийскими генералами и Военной коллегией с целью скоординировать в 1759 г. действия русской и австрийской армий. Тем временем Фридрих II, не имея уже прежних сил, решил прибегнуть к новой, никогда прежде не применявшейся тактике диверсий против хозяйственных складов противника в их глубоком тылу. В эпоху «магазинного» довольствия армий уничтожение складов влекло за собой срыв плана кампании. Первый налет был произведен в тыл русской армии. Хотя ее силы располагались на Нижней Висле, основные запасы продовольствия на кампанию 1759 г. находились на территории Польши, которая занимала нейтралитет в войне. Магазины были размещены в районе Познани и в Восточной Пруссии.

В феврале 1759 г. Фридрих II направил к этим складам рейдовый отряд в 5 тыс. человек, из которых 1,5 тыс. составляла конница. Отряд проник в тыл русских войск на 300–400 км и полностью уничтожил весь годовой запас муки за месяц до предполагаемого начала действий русской армии. Генерал-лейтенант Я. Л. Фролов-Багреев, остававшийся замещать Фермора, не смог организовать ни эффективной охраны военных складов, ни задержать осуществивший диверсию прусский отряд. Уничтожены были все склады в Познани, Фридланде, Вронке, Чиркове и Обржицах, что произвело обескураживающее впечатление на русское командование, а также на польские власти, на чьей территории была допущена эта диверсия.

Вслед за тем Фридрих повторил ту же диверсию спустя две недели в отношении австрийской армии, уничтожив ее военные магазины в районе Праги, у Турска. Австрийская армия была так напугана этими новыми действиями, что не только не преследовала диверсантов, но отказалась от всяких активных действий в течение весны и начала лета. В результате русская армия смогла лишь в середине мая 1759 г. начать движение своих войск к Силезии. При этом в тылу пришлось оставить сильный корпус генерал-поручика П. А. Румянцева для прикрытия складов и тыла, что существенно ослабило армию. В июне Фермор по собственной просьбе был отстранен от командования, но остался в армии. Он получил под свое командование одну из трех дивизий. Новым главнокомандующим русской армией был назначен генерал-фельдмаршал П. С. Салтыков. С его назначением организация и управление армией заметно улучшились, а ее действия стали носить более осмысленный характер.

Однако план операций на 1759 г., выработанный в Петербурге, исключал возможность самостоятельных действий русской армии. Она окончательно ставилась в зависимость от решений австрийского командования. Франция и Австрия, напуганные успехами русской армии, не желали усиления российского влияния в Европе. Вопреки предвоенным договоренностям, союзники выступили против намерения русского правительства удержать за собой Восточную Пруссию, захваченную в 1758 г., в качестве компенсации за участие России в войне. Австрия стремилась руками России разрешить прежде всего свои собственные проблемы, поэтому хотела целиком подчинить русскую армию австрийскому командованию и низвести ее до своего вспомогательного корпуса. Елизавета Петровна, не желая обострять отношений с союзниками, пошла на уступки. Салтыкову была поставлена задача идти на соединение с главнокомандующим австрийской армией генерал-фельдмаршалом Л. И. Дауном.

В середине июля 1759 г. Салтыков двинул русскую армию к границам Пруссии. 31 июля его войска заняли Франкфурт. Салтыков предложил Дауну вместе идти на Берлин, но австрийское командование отказалось поддержать план Салтыкова и даже дало знать о нем Фридриху II. 12 августа 1759 г. в сражении у деревни Кунерсдорф, на правом берегу Одера, Салтыков наголову разбил прусские войска под командованием Фридриха II. Король потерял свыше трети своей армии и всю артиллерию. В отчаянии он чуть не покончил жизнь самоубийством, сложил с себя звание главнокомандующего и передал его прусскому принцу Генриху. Однако полная победа не была достигнута из-за несогласованных действий между союзниками. Австрийцы отказались преследовать прусские войска, а русская армия нуждалась в отдыхе и пополнении. В середине марта 1760 г. Салтыков представил в Петербурге новый план операций русской армии. Суть плана заключалась в том, чтобы вытеснить Фридриха с его войсками из собственной страны и заставить вести военные действия в окружении своих противников в Саксонии, Чехии и Силезии. Но этот вполне разумный и логичный план был отклонен. Вместо него был принят план, предложенный австрийцами, стремившимися перенести действия русской армии в Силезию. Салтыков получил приказ идти в Силезию и там вместе с австрийцами вести бой с силами Фридриха.

К середине июля русская армия сосредоточилась в Познани и медленно двинулась к Бреславлю (Бреслау) на соединение с австрийским генерал-фельдмаршалом Евгением Лаудоном. Однако пруссаки заставили Лаудона отступить от Бреславля, а прибывший в Силезию Фридрих И разбил его 15 августа при городе Лигнице (Лихниц). План совместных с Австрией военных действий был сорван. В сложившейся ситуации, когда летнее время было уже упущено, в Петербурге дали согласие на самостоятельные действия русской армии в Померании и против Берлина. Салтыков в это время заболел и был отстранен от командования. Главнокомандующим армией вновь стал Фермор. В этой связи показателен следующий факт, который отлично характеризует действия Фермора, как командующего.

В конце августа Лаудон предложил Фермору совместно осадить крепость Глогау (Глогов). Фермор запросил разрешение из Петербурга. Пока шла переписка, Лаудон передумал и решил осадить не Глогау, а крепость Кемпен, о чем он и поставил в известность Фермора. Тем временем пришло распоряжение из Петербурга, разрешавшее наступление на Глогау. Фермор, как дисциплинированный полководец, двинулся на Глогау, хотя в связи с изменившимися обстоятельствами это теряло всякий смысл. Подойдя к крепости, Фермор обнаружил, что взять ее без осадной артиллерии невозможно. Тогда он отвел армию под город Кроссен (Кросен) и решил действовать по обстоятельствам. На военном совете 21 сентября он принял решение разделить свою армию на две части, из которых первую — корпус генерал-майора З. Г. Чернышева с кавалерией генерал-майора Г. Г. Тотлебена и казаками бригадира Войска Донского Ф. И. Краснощекова (30 тыс. чел.) — направить на взятие Берлина, а вторую половину — в Померанию. В Берлине в это время находился 14-тысячный гарнизон под командованием прусского генерал-поручика Рохова. После пятидневной осады 9 октября 1760 г. Рохов капитулировал, уплатив контрибуцию долговыми обязательствами. 12 октября, получив известие о приближении Фридриха, русские войска покинули неприятельскую столицу. В войне с Пруссией захват русскими войсками Берлина большого значения не имел.

Тем временем в Померании русские войска безуспешно пытались овладеть крепостью Кольберг. Новый главнокомандующий генерал-фельдмаршал Александр Борисович Бутурлин, назначенный вместо Фермора, снял осаду Кольберга, ввиду позднего времени года и отвел войска на зимние квартиры. В 1761 г, как и в предыдущую кампанию, русская армия под командованием Бутурлина была двинута в Силезию для совместных действий с австрийцами. В Силезии союзники имели 130 тыс. человек против 55 тыс. прусских войск. Обе стороны маневрировали, не решаясь вступить в решительный бой. Более того, когда из Петербурга пришло распоряжение повторить поход на Берлин, чтобы добиться заключения мира, Бутурлин уклонился от выполнения этого приказа. Так в полном бездействии прошел 1761 г. в Силезии. В Померании, где действовал отдельно от главных сил армии корпус П. А. Румянцева, русские войска 16 декабря заняли сильную крепость Кольберг.

27 декабря Бутурлин, сдав дела Фермору, отправился на зимний отдых в Петербург. Там по прибытии он узнал о смерти императрицы Елизаветы Петровны. Вступивший на престол император Петр III был горячим поклонником Фридриха II. Он не только выступал против войны с Пруссией, но и откровенно выдавал планы ведения войны через английского резидента прусскому королю[521]. Этим обстоятельством в значительной степени объясняется та нерешительность, с которой главнокомандующие русской армии вели боевые действия. Они опасались, что в случае смерти Елизаветы, здоровье которой ухудшалось, и восшествия на престол великого князя последний не простит им разгрома армий своего кумира. По восшествии на престол Петр III отдал распоряжение немедленно прекратить военные действия с Пруссией. Этот приказ последовал в тот момент, когда силы Фридриха II были полностью истощены. Большая часть территории Пруссии находилась в зоне оккупации русской армии, а в Саксонии и Силезии Фридриху противостояли вдвое большие силы австрийской армии.

24 апреля (5 мая) 1762 г. был подписан русско-прусский мирный договор, по которому Россия возвращала Пруссии все ее территории без какой-либо компенсации. 8 (19) июня 1762 г. был подписан союзный договор с Пруссией, который не предусматривал участия России в военных действиях на ее стороне. Таким образом, навязанная союзниками война не решила для России ни одной насущной задачи. Бесславное окончание войны, засилье голштинцев и пруссаков, которыми окружил себя Петр III, вызвали в стране «всенародный ропот». Против Петра был составлен заговор во главе с умной и честолюбивой Екатериной Алексеевной. 28 июня 1762 г. при поддержке гвардейцев Измайловского полка она совершила дворцовый переворот. Петр III был арестован в Ораниенбауме, отвезен в Ропшу и там убит. Русской императрицей стала Екатерина II (1762–1796).

Одним из первых шагов в деятельности императрицы стало устранение недостатков в организации армии, проявившихся в ходе Семилетней войны. В 1762 г. она учредила особую военную комиссию для выработки предложений по реорганизации армии. В состав комиссии вошли генерал-фельдмаршал А. Г. Разумовский, генералы А. М. Голицын, З. Г. Чернышев, M. Н. Волконский и др. Основное внимание комиссии было обращено на организацию армии. В 1763 г. в своем докладе комиссия назвала основным недостатком русской армии в Семилетней войне некомплектность высшего командного состава и малое число чинов квартирмейстерской части. В докладе указывалось, что из-за незначительного штата квартирмейстерских чинов в Семилетней войне к «разведыванию для всех дивизий и колон ситуации, к приуготовлению им дорог и к препровождению колонн» приходилось использовать неподготовленных для этого офицеров, что причиняло армии при передвижении «великие затруднения».

Для устранения этих недостатков в будущем комиссия предложила учредить особый Генеральный штаб, по примеру других европейских армий. Этот штаб, образованный в 1763 г., состоял из чинов квартирмейстерской части, которым вменялось в обязанность заниматься в мирное время разработкой документов для боевой деятельности войск, готовить офицеров к службе Генерального штаба во время войны и составлять топографические карты. Чины Генерал-квартирмейстерской службы объявлялись чинами Генерального штаба и распределялись по армиям и дивизиям. Кроме того, часть из них постоянно находилась при чертежной мастерской, созданной при Военной коллегии. Все чины Генерального штаба подчинялись вице-президенту Военной коллегии графу З. Г. Чернышеву. В его же подчинении находилась также образованная в октябре 1763 г. Секретная экспедиция Военной коллегии, на которую возлагались все секретные распоряжения по передвижению и сбору войск для ведения военных действий[522]. Задача организации и ведения военной разведки на Генеральный штаб пока не возлагалась.

В 1763 г. под руководством Чернышева был издан новый полевой устав. В русской армии впервые появилась легкая стрелковая пехота — егеря. В кавалерии была создана тяжелая конница — карабинеры, которые были вооружены тяжелыми палашами и карабинами. Карабинеры могли действовать как в конном, так и в пешем строю. Проведенная в армии реорганизация укрепила русскую армию и создала предпосылки для проведения активной внешней политики России.

Взойдя на престол, Екатерина сделала главной целью своей внешней политики выход России к берегам Черного моря. От решения этой задачи во многом зависело дальнейшее развитие страны. Именно поэтому южная проблема стала главной в деятельности российской дипломатии и дипломатической разведки. Другим важным направлением российской внешней политики было завершение процесса воссоединения земель Белоруссии и Украины с Россией. Разрешение этих двух внешнеполитических задач неизбежно должно было привести к столкновению с извечными противниками России: Турцией, Крымом и Польшей.

Уже в царствование Петра I Речь Посполитая была низведена до положения второстепенной державы. Со времен Августа II на королевском троне сидели угодные России короли, в Польше находились русские войска, существовала обширная разведывательная и политическая агентура. Однако политическая анархия и децентрализация делали возможным активное вмешательство в польские дела других стран, в первую очередь Австрии, Пруссии и Франции.

Причиной такого положения дел было государственное устройство Речи Посполитой. В дословном переводе с польского название «Речь Посполитая» означает «Дело Народа», точный смысловой перевод — «Республика». В Речи Посполитой королевская власть находилась под сильнейшим контролем со стороны сейма. Сеймы собирались по мере необходимости, и без их согласия король не мог принять ни одного мало-мальски важного решения. На местах собирались местные сеймы. Участвовать в общегосударственном сейме могли только выборные представители дворянства — шляхты, причем обязательно католики. Православные шляхтичи и протестанты не допускались даже к выборам депутатов на сеймы. Однако, несмотря на большие права, сейм не имел полной власти в Речи Посполитой. С 1652 г. на сеймах господствовало «право свободного запрещения», то есть сейм мог принимать решения только единогласно. Даже при одном голосе «против» предложение отклонялось и сейм считался распущенным. В результате возник почти полный паралич высшей законодательной власти. С 1652 г. и вплоть до избрания 7 сентября 1764 г. последнего короля Станислава Августа Понятовского сейм собирали 55 раз и только 7 сеймов завершились сравнительно благополучно. Все остальные были сорваны.

Крупным магнатам ничего не стоило подкупить какого-нибудь обедневшего шляхтича-«посла». Срывать сеймы стало для послов-шляхтичей своеобразной статьей дохода. В итоге сейм превратился в орган безвластия и полной анархии. Даже если сейм и принимал какое-нибудь решение, магнаты и шляхта имели полное право не только не подчиняться ему, но и начать гражданскую войну. Недовольные магнаты формировали так называемую конфедерацию, избирали командование и начинали войну против сейма и короля. Еще больший произвол магнатов царил на местных сеймиках, которые должны были решать местные проблемы и выбирать депутатов на общегосударственный сейм. Крупные магнаты просто покупали необходимые им голоса. Истинными хозяевами в Польше были немногочисленные роды крупных феодалов-магнатов, такие как Потоцкие, Конецпольские, Радзивиллы, Чарторыйские, Понятовские, Лещинские, Собеские и др. Их земельные владения были поистине бескрайними. Причем в основном владения этих магнатов располагались на Украине, что придавало произволу магнатов еще и национальный характер.

Во второй половине XVIII в., как и вся страна, переживало упадок и польское войско. Численность постоянного войска едва доходила до 16 тыс., что не входило ни в какое сравнение с армиями соседних государств. Таким образом, самостоятельной и сколько-нибудь значительной роли Польша сама по себе уже играть не могла ни по своему военному потенциалу, ни по своей политической структуре. Каждая смена короля превращалась в национальную трагедию. За политическое влияние в Польше развернулась настоящая борьба. Главными ее участниками стали Пруссия, Австрия, Франция и Россия. Цели российской дипломатии в Польше сводились к решению трех основных задач. Первая заключалась в освобождении православно-русского населения от католическо-польского владычества и воссоединение его с Россией. Вторая задача состояла в том, чтобы не дать западным соседям возможности использовать Польшу как трамплин для войны против России. Третья — в том, чтобы не позволить усилиться власти короля в самой Польше и сохранить там русское влияние как доминирующее.

Для решения этих задач Екатерина II использовала все имеющиеся средства: агентурно-разведывательные, дипломатические, военные, экономические. В совокупности политических мероприятий агентурно-разведывательные меры занимали свое особое место. Екатерина II лично занималась организацией дипломатической деятельности и руководила дипломатической разведкой, выказав при этом большой талант, знания и опытность. Императрица просила своих помощников следовать в дипломатической практике принципу, которым всегда руководствовалась сама: «Изучайте людей, старайтесь пользоваться ими, не вверяясь им без разбора»[523]. Умение подбирать нужных людей для проведения своего внешнеполитического курса являлось характерной чертой Екатерины II. Среди ее ближайших помощников были такие крупные дипломаты и организаторы дипломатической разведки, как Н. И. Панин, Н. В. Репнин, С. Р. Воронцов, А. И. Остерман, Н. Симолин, Н. В. Обрезков и другие.

Екатерина II с первых же дней своего царствования стремилась подчинить себе Польшу и создать своего рода «буфер» из формально независимой, но находящейся под сильным русским влиянием страны. Спокойствие на западных границах было нужно императрице для того, чтобы вести борьбу с Портой за берега Черного моря. Ситуация вокруг Польши особенно обострилась после смерти в 1763 г. короля Августа III. В Речи Посполитой готовились к новым выборам. В стране образовалось две партии: «придворная», во главе которой стоял всемогущий при Августе III министр Брюль и его зять Мнишек, и партия, возглавляемая братьями Чарторыйскими. Придворная партия поддерживала ставленника Австрии саксонского курфюрста Карла, сына Августа III. Россию эта кандидатура не устраивала. Саксонская династия была заинтересована в том, чтобы польский престол превратить в свой наследственный. По признанию Никиты Ивановича Панина, который возглавлял российскую внешнюю политику, Россия могла потерять треть своих выгод, если в Польше утвердилось бы влияние какой-либо другой державы. Своим кандидатом на польский престол Петербург выдвинул Станислава Августа Понятовского, которого поддержала партия князей Чарторыйских. Лозунг предвыборной борьбы звучал так: «Король — поляк из древней династии Пястов!»

Екатерину (тогда только еще великую княгиню, супругу наследника Петра Федоровича) с Понятовским познакомил в конце 1755 —начале 1756 г. английский посол. Понятовский был при императрице Елизавете Петровне польско-саксонским послом при русском дворе. Вскоре граф Станислав Понятовский стал любовником Екатерины. Роман продолжался около четырех лет, пока польского дипломата не выслали из России в 1759 г. Это обстоятельство дало повод некоторым историкам считать, что Екатерина возвела Понятовского на польский престол как своего фаворита. Однако, вероятнее всего, кандидатура Станислава Понятовского была указана ей русским послом в Варшаве графом Карпом Германом Кейзерлингом[524].

Кейзерлинг был назначен послом в Польшу в ноябре 1762 г. вместо состоявшего на русской службе выходца из Польши Ржичевского, к которому Екатерина II относилась весьма настороженно. Она подозревала его в связи с саксонским премьером, графом Брюлем. В записке, адресованной Коллегии иностранных дел, Екатерина писала: «…я сверх того вижу, что Ржичевский весьма влюблен в графа Брюля, а я желаю, чтобы не по собственным страстям, но по моим приказаниям поступлено было»[525]. В преддверии выборов нового короля императрица решила заменить ненадежного поляка Ржического на лично ей знакомого К. Г. Кейзерлинга.

Выбирая кандидатуру будущего короля, Екатерина сделала первоначально выбор в пользу молодого князя Адама Чарторыйского. Но Кейзерлинг возразил императрице, сказав, что Адам слишком умен, богат и мечтает о спасении Польши и проведении реформ. Образование же сильного Польского государства не входит в интересы России. Напротив, Россия заинтересована в том, чтобы король принадлежал к знатной «фамилии», но в то же время полностью зависел от Петербурга. На такую роль вполне подходил Станислав Понятовский. Человек слабовольный, без крепкого «стержня», он легко поддавался чужому влиянию. Екатерина II решила поддержать предложенную Кейзерлингом кандидатуру. Среди других кандидатов на польский престол был также коронный гетман граф Ф. Браницкий. Но из донесения русского агента, литовского писаря Огинского, следовало, что Браницкий имеет секретный договор с курфюрстом Карлом Саксонским о взаимной помощи. Вначале Браницкий должен был помочь Карлу занять польский престол. В случае если бы Карл на выборах провалился, то курфюрст в свою очередь обязан был помочь Броницкому стать королем. Такова была политическая обстановка в Польше накануне выборов нового короля.

До вступления Н. И. Панина в должность руководителя Коллегии иностранных дел в 1764 г. Екатерина II лично руководила политической разведкой в Польше. Она отдавала письменные распоряжения руководителю постоянной дипломатической миссии в Варшаве или направляла в Польшу специальных представителей из Петербурга. Агентурно-оперативную подготовку к проведению выборов будущего польского короля русская дипломатическая разведка начала еще при жизни Августа III. В январе 1763 г. на создание агентурной сети Кейзерлинг получил из Петербурга 50 тыс. рублей. В общей сложности за один только 1763 г. на агентурную работу в Польше было израсходовано больше одного миллиона рублей. Деньги посылались в Варшаву с курьерами партиями от 20 до 100 тыс. в червонных рублях или векселях. Для финансирования оперативной работы в Польше этих средств было достаточно, хотя иногда и возникали финансовые трудности. Перебои в доставке денег чаще всего случались из-за отсутствия денег в казне или из-за неповоротливости государственного аппарата.

В январе 1763 г. началась организация агентурной сети в городе Вильно. Для ее создания туда был направлен полковник Степан Пучков. Основным его помощником и агентом стал литовский граф Флемминг. Задача Пучкова заключалась в том, чтобы не допустить в Литве организации помощи саксонской партии в Курляндии. На осуществление этой операции он получил 800 рублей, а также специальную инструкцию из Коллегии иностранных дел. В инструкции Пучкову ставилась задача доносить шифром в Петербург о настроениях польской шляхты и добиваться, чтобы в виленский трибунал были выбраны только агенты и сторонники русских. Кроме того, коллегия поручила Степану Пучкову вести активную работу по созданию русской партии на случай смерти короля.

Основная работа по организации поддержки партии князей Чарторыйских в Варшаве велась К. Г. Кейзерлингом и Н. В. Репниным. В январе 1763 г. Екатерина II поставила перед Кейзерлингом задачу организовать сеть из крупной агентуры на случай возможной смерти короля и необходимости подготовки выборов его преемника. Первую кандидатуру для вербовки императрица наметила сама. Она предложила привлечь на сторону России примаса князя Любенского, второго по значению лица в государстве. Он был знатного происхождения, пользовался в республике большим авторитетом и дружественно относился к России. Но прежде императрица просила посла узнать, «можно ли об нем, примасе, в том полагать совершенную надежду? И не находится ли он уже преданным иногда другой какой державе? Да и в коликой бы сумме даваемая ему от нас пенсия состоять имела?»[526].

Познакомившись поближе с Любенским, Кейзерлинг установил, что его-вполне можно подкупить, но на это потребуется солидная сумма. В реляции от 4 февраля 1763 г. он предложил назначить примасу пенсию в размере 8 тыс. рублей в год. Руководителю Коллегии иностранных дел канцлеру М. И. Воронцову, на чье имя поступила реляция, эта сумма показалась слишком большой. Он предложил Екатерине уменьшить ее до 3 тыс. рублей. На что императрица жестко написала в резолюции, чтобы вопрос об оплате «отдать на рассмотрение гр. Кейзерлинга. Известно, что он по пустому не раздает». Однако вербовка Любенского затянулась. Примас брал деньги от русских, но на сотрудничество не шел. После смерти Августа III роль Любенского возросла. Екатерина требовала от Кейзерлинга, чтобы граф во что бы то ни стало «примаса к нам сделал преданным. Есть ли менее не можно, хотя до ста тысяч рублей дать можно». В конце концов пан Любенский, польский князь и вице-король, был завербован. От русского посланника в подарок он получил мех черной лисицы в 2500 рублей и соболя в 2000 рублей[527].

Следующим объектом вербовки Кейзерлинга стали князья — отец и сын Масальские. Отец, Михаил Иосифович Масальский, был гетманом литовским, а сын, Игнатий, епископом Вильно. Они происходили из древнего рода русских князей и считались наиболее влиятельными после примаса вельможами. Как и в случае с Любенским, на них Кейзерлингу указала Екатерина. Граф, изучив степень влияния Масальских на ситуацию в Польше, предложил отца-гетмана подкупить, назначив ему пенсию 8 тыс. рублей в год. Петербург санкционировал вербовку. Но, столкнувшись лично с объектами вербовки, Кейзерлинг неожиданно для себя обнаружил, что добиться согласия Масальских на секретное сотрудничество с помощью денег нельзя. Они просто отказывались их брать. В качестве оплаты за сотрудничество князья запросили «уступить им по сходной цене имение, принадлежавшее Меншикову». В своем послании Екатерине Кейзерлинг предложил императрице упросить Меншиковых уступить свое имение Масальским.

Екатерина II, которая обычно шла навстречу предложениям Кейзерлинга, на этот раз отнеслась к ним осторожно. Она располагала вещественными доказательствами (перлюстрированными письмами Масальских), которые изобличали Масальских в неискренности их желания сотрудничать с Россией. Относительно же имения Меншиковых императрица выразилась весьма категорично: «…о сём господа канцлеры могут говорить с князем Меншиковым. Однако я никак его к тому принудить или приневолить не желаю, но кажется, сумма денег лучше, нежели пустые претензии»[528]. Этим заявлением Екатерина дала понять Кейзерлингу, что нельзя превращать вербовку в торг и исполнять любые капризы агентов. Вскоре Масальские и за «сумму денег» согласились работать в интересах России.

В Литве, где Масальские были крупными землевладельцами, действовали вооруженные отряды виленского воеводы Карла Радзивилла, враждебно настроенного против России. Он разъезжал по округе со своим отрядом и грабил имения лояльных к России поляков. Одними из первых пострадали от этих налетов Масальские. Виленский епископ Игнатий Масальский предложил с помощью России организовать в Литве конфедерацию против саксонской партии, в частности против Радзивилла. Он обратился к Екатерине II с просьбой выделить на создание конфедерации 60 тыс. червонцев и 4 тыс. солдат. Эта просьба нашла живейший отклик у русского правительства, которое поспешило удовлетворить просьбу, оговорив только одно условие: «сохранить гармонию» с руководителями русской партии Чарторыйскими.

Авторитет епископа Игнатия сразу возрос. В помощь ему русское правительство решило направить специального комиссара, майора А. Бандре. Перед Бандре ставилась задача оказать в случае необходимости военную помощь Масальским, а также регулярно посылать в Петербург подробную информацию о положении дел в Литве. Игнатия Масальского предупредили из Петербурга о приезде Бандре и попросили епископа помочь майору. Позже, в апреле 1764 г., по просьбе того же Игнатия Масальского в Литву был введен корпус генерала Ренненкампфа, к которому примкнули войска Масальского-отца. Услуги, оказанные Масальскими России, заставили Екатерину изменить свое отношение к ним. Она готова была даже согласиться уступить гетману Масальскому виленское воеводство, если бы до того оно уже не было обещано другому русскому агенту графу Огинскому. В свое время Чарторыйские направили Огинского в Петербург просить помощи в борьбе против саксонской партии. Граф произвел хорошее впечатление в столице, был привлечен к сотрудничеству и оставлен при дворе императрицы.

Князья Чарторыйские были наиболее активными организаторами русской партии в Польше. Их заинтересованность в сотрудничестве с Россией объяснялась враждой с королем Августом III и его саксонским окружением, которое не допускало их к власти. Литовский канцлер Михаил Чарторыйский занял прорусскую позицию сразу после воцарения Екатерины II. Адам Чарторыйский также считался союзником России. Не случайно в секретном рескрипте за № 19 от 8 февраля 1763 г. рукой императрицы в числе русских кандидатов на польский престол рядом с фамилией графа Понятовского была вписана фамилия князя Адама Чарторыйского[529]. Примас князь Любенский, князья Чарторыйские, граф Огинский, граф Понятовский, князья Масальские стали основными агентурными силами русской дипломатической разведки в Польше. После смерти Августа III в 1763 г. к тайному сотрудничеству с Россией были привлечены и некоторые руководители саксонской партии. Среди них такие крупные политические фигуры, как министры граф Мнишек, граф Вессель, граф Вотжицкий, епископ Перемышльский и другие.

5 октября 1763 г. скончался Август III. Борьба за польское наследство перешла в решающую стадию. На следующий же день Екатерина II собрала на совещание всех руководителей государственных ведомств, присутствовали А. П. Бестужев-Рюмин, А. М. Голицын, И. И. Неплюев, А. В. Олсуфьев, З. Г. Чернышов и Н. И. Панин. В ходе совещания за основу был принят план действий, предложенный руководителем Коллегии иностранных дел Паниным. Он заключался в том, чтобы возвести на польский престол кого-нибудь из представителей древней польской династии Пястов. Россия обещала поддержку своему кандидату при условии, что он не пожелает стать самодержцем, будет сдержан и скован польской конституцией, сохранит сейм с «Liberum Veto», выборность короля, провинциальные сеймики, право конфедераций и т. д. В противном случае предполагалась возможность военного вмешательства России. На том же совещании было принято решение послать в Варшаву в помощь Кейзерлингу, который был уже стариком, князя Н. В. Репнина.

В начале ноября 1763 г. Коллегия иностранных дел уведомила Кейзерлинга и Репнина, что официальным русским кандидатом на польский престол является Станислав Понятовский. Кейзерлингу поручалось содействовать его победе на выборах, а также организовать подачу петиции польским сеймом Екатерине II с просьбой быть гарантом конституции и свободных выборов. Это обращение в случае необходимости можно было использовать как предлог для ввода русских войск в Польшу.

Период подготовки к новым выборам короля занял около года. Все это время русская дипломатическая разведка использовала на то, чтобы укрепить влияние русской партии в провинциальных сеймиках. Вербовка мелких шляхтичей и покупка голосов депутатов осуществлялись представителями «фамилии» Чарторыйских, Понятовских и русской агентурой. В декабре 1763 г. Екатерина сообщила в Варшаву, что на эти цели направлено 260 тыс. червонцев. Одновременно с вербовкой сторонников Понятовского, по примеру саксонской партии, началось вооружение русской партии. По предложению Н. И. Панина в Риге было заготовлено оружие и боеприпасы, которые нелегально, под предлогом продажи переправлялись в Польшу. Операцией руководил русский агент граф Огинский, командированный Чарторыйским в Петербург.

В декабре 1763 г. произошло событие, которое упростило работу русским дипломатам. Неожиданно умер основной конкурент России на польский престол курфюрст Саксонии Карл. Второй претендент, гетман Браницкий, получив под свое командование саксонские войска, решил использовать их для своей «избирательной кампании». В ответ Чарторыйские обратились за военной помощью к России. В декабре последовало распоряжение Екатерины И ввести в Польшу 700 казаков и 300 гусар. Однако в Петербурге еще не хотели вмешиваться в избирательную кампанию, опираясь на силу штыков. В январе 1764 г. Екатерина II разрешила Кейзерлингу приступить к агентурной работе по разложению войск Браницкого. В письме Кейзерлингу императрица писала: «Конечно, вы не можете сделать ничего лучшего, как развратить, если для вас это возможно, армию великого генерала. Я не только одобряю это намерение, но даже уполномочиваю вас употребить на это всевозможные средства»[530]. Одновременно предпринимались попытки вербовки самого Браницкого, а также его ближайших сторонников — И. Потоцкого и виленекого воеводы К. Радзивилла. Но они закончились неудачей.

По мере приближения выборов борьба между претендентами на престол все больше обострялась. На сеймике в Грауденце Браницкий и Потоцкий устроили кровавые беспорядки, сорвали Прусский сеймик и чуть было не спровоцировали военное столкновение со стоявшим неподалеку корпусом генерала Хомутова. В качестве ответной меры в апреле в Литву вошел корпус генерала Ренненкампфа численностью 6 тыс. человек, а в Варшаву — корпус генерала Волконского. Наконец, 7 сентября 1764 г. сейм избрал королем Речи Посполитой графа Станислава Понятовского. Король поблагодарил русский двор за помощь и направил коронного писаря графа Ржевуского посланником в Петербург. Выборы Станислава Понятовского, разгром саксонской партии, приход к власти «фамилии» Чарторыйских были значительной победой России над франко-австрийским блоком. Угроза саксонской наследственной монархии в Польше отпала. Не последнюю роль в этой победе сыграла русская дипломатическая разведка. Только на подкуп послов избирательного сейма в 1764 г. Н. В. Репнин истратил 60 тыс. рублей.