Глава V Первый доисторический город на холме Гиссарлык

Глава V

Первый доисторический город на холме Гиссарлык

Как я уже объяснял на предыдущих страницах [1062], благодаря двадцати шахтам, вырытым на месте Нового Илиона, которые точно обозначены на плане эллинского Илиона [1063], я установил, что ни один доисторический город из тех, что следовали один за другим здесь в ходе столетий, не выходил за пределы холма Гиссарлык, который образовывал северо-западный угол города и служил его акрополем. Этот акрополь, как и акрополь старой Трои, именовался Пергамом [1064]. Здесь находились храмы богов [1065], среди которых особенно славилось святилище Афины, богини – покровительницы города. Илионцы, которые твердо верили в древнюю традицию, что их город находится на том самом месте, что и древняя Троя, с гордостью показывали на своем Пергаме дом Приама, а также алтарь Зевса – хранителя домашнего очага, где был убит несчастный старец [1066], и такой же камень, как тот, на котором Паламед учил греков играть в кости [1067]. Они не имели совершенно никакого представления об археологии, поскольку принимали за несомненный факт, что троянцы ходили по той же самой поверхности земли, что и они сами, и что постройки, которые они показывали, было все, что осталось от старого города. Им и в голову не приходило, что руины могут существовать где-либо еще, кроме поверхности земли. Поскольку у них не было подвалов, то им не приходилось и делать раскопок; но тем не менее один раз они определенно произвели раскопки, поскольку на акрополе существует колодец [1068], выложенный камнями и мелом, который, очевидно, был вырыт позднейшими илионцами. Этот колодец был с большим трудом прорыт через множество доисторических стен домов. По странной случайности он, на глубине около 30 футов под поверхностью, прошел через толстые стены дома, который был крупнейшим домом сожженного города и который, как я твердо уверен, был домом вождя или царя, поскольку, как уже говорилось на предыдущих страницах, в нем или рядом с ним я нашел девять малых и больших кладов. Однако они с величайшим трудом пробились через эти стены домов, даже не заметив их, поскольку если бы они их заметили, то они могли бы решить заняться археологией; может быть, они могли бы раскопать и весь дворец и могли бы провозгласить его настоящим домом Приама – вместо того, что они показывали в 28 или 30 футах над ним, на поверхности холма. Раскапывая с тем же безразличием, пробившись через многие еще более древние стены домов, наконец, на глубине 53 футов, они достигли скалы, в которую врыли шахту достаточно глубокую, чтобы она достала до воды. Илионцы копали этот колодец сверху, в то время как в описании результатов моих раскопок я начну снизу.

Скала состоит из мягкого известняка.

Первые обитатели этого священного участка не стали затруднять себя и срывать черную землю, которая покрывала эту скалу на глубину 8 дюймов; они выложили фундаменты своих домов, три стены которых, состоящие из небольших необработанных камней, скрепленных глиной, можно видеть в моей большой траншее, которая проходит с севера на юг через весь холм [1069]. На некоторых из этих стен все еще сохранилась хорошо разглаженная глиняная обмазка, которой они когда-то были покрыты.

До сих пор я приписывал огромный слой руин глубиной 23 фута, который покрывает скалу и предшествует сожженному городу, только одной нации и называл эти огромные руины первым городом на холме Гиссарлык [1070]. Однако керамика, содержавшаяся в самом нижнем слое глубиной от 6 до 7 футов, настолько радикально и полностью отличается от керамики последующего слоя глубиной 16 метров и далее (как проницательно заметил профессор Э.Г. Сэйс, который недавно посетил Троаду) и архитектура стен домов в этих двух слоях отличается так резко, что я не могу не признать, согласившись с ним, что первый город был разрушен или заброшен и затем построен снова другими людьми.

К величайшему моему сожалению, я сравнительно немного мог раскопать из этих двух самых нижних городов, поскольку я не мог откопать их, не уничтожив полностью сожженный город, третий от девственной земли, руины которого покоятся на руинах второго города. По этой причине я дам глубину руин первого города [1071]лишь приблизительно, от 6 до 7 футов; в некоторых местах она может быть чуть меньше, в других – чуть больше. Так, например, глубина руин первого города составляет 9 футов в двух местах, где их наиболее тщательно осмотрел месье Бюрнуф. Он нашел, что они состоят из:

Дальше следуют постройки второго города. Месье Бюрнуф замечает, что эти слои часто прерываются большими «лепешками» глины (galettes – фр.)или группами их, которые в основном использовались жителями первых трех и даже первых четырех доисторических городов. Он объяснил, что эти глиняные «лепешки» использовались для укрепления и выравнивания слоев руин, поскольку, высыхая, они становились такими твердыми, что на них можно было ставить самые тяжелые стены. Он добавляет, что слой руин первого города часто содержит отдельные камни, небольшие отложения коричневого или черного пепла, а также раковины мидий и устриц, но лишь немного моллюсков и костей. Слои руин наклонены к северу вместе с холмом.

Первый город, очевидно, не был разрушен огнем, поскольку я никогда не находил обугленных ракушек или других примет большого пожара.

Теперь что касается защитных стен. В раскопанной части, которую я мог с какой-либо долей вероятности отнести к этому первому городу, их совсем нет; только на северо-восточной стороне холма на расстоянии 133 футов от его склона я обнаружил подпорную стену из белого камня [1072], которую, соглашаясь с Бюрнуфом и Сэйсом, я могу отнести только к этому первому городу, поскольку на глубине 50 футов она проходит, поднимаясь под углом 45° в 6 футах ниже разрушенной городской стены, построенной из больших блоков, скрепленных небольшими камнями [1073], и, таким образом, должна была быть построена задолго до последней, которую мы с очень большой вероятностью относим ко второму городу.

Представляется, что у первого города либо не было правильных защитных стен, или, что более вероятно, его стены показались недостаточно крепкими второму народу, который построил не только свои стены, но и свои дома из гораздо более крупных камней. Профессор Сэйс предполагает, что вход в этот первый город находился не на юго-западной стороне, где вторые поселенцы построили свои ворота, но что он должен был быть на западной стороне, где холм постепенно перетекает в долину под углом 70°. Я думаю, что это весьма вероятно.

Рис. 23. Круглая ваза с двойными трубчатыми отверстиями для подвешиванияс обеих сторон. (Примерно 1:4 натуральной величины. Найдена на глубине 48 футов)

Говоря об объектах человеческой деятельности, обнаруженных в руинах, я начну с самого важного – керамики, поскольку она – рог изобилия археологической мудрости для этих темных веков, которые мы, ощупью пробираясь в туманах бесписьменного прошлого, привыкли называть «доисторическими». Действительно, «представляется, что искусство приготовления керамики, – как справедливо замечает г-н А.У. Фрэнкс [1074], – «практиковалось человечеством с древнейших времен. Можно даже задаться вопросом, не было ли оно известно древнейшим обитателям Европы в те древние века, когда мамонты и северные олени все еще обитали на долинах Франции. Изобретение керамики в Китае местные авторы приписывают легендарному императору Хуан-ди, который, как говорят, начал свое столетнее царствование в 2697 году до н. э. Один из следующих императоров, Шунь (2255 до н. э.) [1075*], как говорят, лично делал горшки до того, как взошел на трон. Гончарное колесо было известно в Египте уже в ранний период; возможно, оно было изобретено еще при VI египетской династии».

Из всех изобразительных искусств обработка глины, разумеется, была наиболее древней, поскольку лепка, естественно, предшествует отливке, резьбе или рисунку. Доисторические народы, обитавшие на холме Гиссарлык, изготовляли из обожженной глины всю утварь для повседневной жизни и для захоронения останков умерших. Вместо деревянных или каменных гробов они использовали погребальные урны из терракоты. Вместо подвалов, сундуков или ларцов у них были большие кувшины (?????) высотой от 4 до 7 футов, которые вкапывали в землю, так что видно было только горлышко; их использовали либо для хранения еды, или как сосуды для масла, вина или воды. Вместо ванн они использовали большие терракотовые сосуды; из терракоты были сделаны все их сосуды для готовки, еды и питья; из терракоты были у них даже крючки для подвешивания одежды, ручки щеток, их ex-voto и грузики на рыболовных сетях. Так что нас не может удивить, когда мы находим в руинах их городов такие огромные массы битой керамики, среди которой, однако, нет никаких следов черепицы. Таким образом, представляется достоверным, что, как и дома теперешних обитателей Троады, дома всех пяти доисторических городов, которые здесь следовали один за другим, были покрыты крышами из бревен, на которых лежал толстый слой глины в качестве защиты от дождя.

Если мы судим о степени цивилизованности страны по ее литературе, и в особенности по ее газетам, то возможно судить о степени цивилизованности доисторического народа по большему или меньшему совершенству его керамики: тогда мы должны сделать вывод, что из всех народов, которые здесь следовали один за другим, народ первого города был наиболее цивилизованным, поскольку его керамика показывает как по материалу, так и по форме наиболее продвинутое состояние этого искусства. Однако я далек от того, чтобы поддерживать такую теорию; я приведу только факты. Этим древним людям уже было известно гончарное колесо, но оно еще не было во всеобщем пользовании, поскольку все горшки и тарелки, как и все более крупные сосуды, неизменно сделаны вручную. То же самое можно сказать и о почти всех более мелких вазах, среди которых, однако, мы то тут, то там находим такой, который, несомненно, был сделан на гончарном круге, как, например, ваза с рис. 23, черного цвета и шарообразной формы, так что она не может стоять без подставки [1076]. Как и большинство ваз подобной формы в первом городе, на каждой стороне у нее два длинных вертикальных трубчатых отверстия для подвешивания на веревке. Мы видим ту же самую систему на сопровождающих ее фрагментах блестящей черной вазы, сделанной вручную (рис. 24 и 25).

Рис. 24. Фрагмент вазы с двумя трубчатыми отверстиями с обеих сторон для подвешивания. (Примерно половина натуральной величины. Найден на глубине около 48 футов)

Рис. 25. Фрагмент вазы с двумя трубчатыми отверстиями с каждой стороны для подвешивания. (Почти натуральная величина. Найден на глубине 48 футов)

Эта система двойных вертикальных трубчатых отверстий для подвешивания, которая была в повседневном использовании в первом городе, очень редко обнаруживается где-либо еще. В музее в Сен-Жермен-ан-Ле находится фрагмент темно-коричневой вазы с двумя вертикальными трубчатыми отверстиями, обнаруженный в пещере в Андалусии, который по материалу напоминает некоторые керамические изделия первого города Гиссарлыка. Есть также три фрагмента ваз с двумя вертикальными трубчатыми отверстиями, обнаруженные в дольменах, местоположение которых не обозначено; далее, формы для еще двух таких фрагментов, оригиналы которых, хранящиеся в музее Ванна, были найдены в дольмене в Керро, близ Лохмарьякер. В Дании, в погребении каменного века, также была найдена подобная ваза с двумя вертикальными отверстиями-трубками для подвешивания с каждой стороны; она хранится в Королевском музее северных древностей в Копенгагене и представлена среди ваз каменного века в книге Дж. Дж. А. Уорсааэ ( J.J.A. Worsaae.Nordiske Oldsager. P. 20. № 100). Эта датская ваза покрыта крышкой, у которой на каждой стороне два соответствующих отверстия, через которые были пропущены шнуры: таким образом, ваза могла быть закрыта достаточно прочно. Подобные же крышки для ваз, с двумя трубчатыми отверстиями для подвешивания с каждой стороны, часто встречаются в первом городе. Сопровождающая гравюра представляет две такие крышки для сосудов, из которых у одной, стоящей сверху, было четыре выступа с отверстиями в форме ножек и пятый, без отверстия, в середине. У другой, которая перевернута, столько же подобных выступов-ножек, из которых отверстие имеет только один с каждой стороны; последняя, таким образом, относится к вазе, где на каждой стороне было только одно вертикальное отверстие-трубка с каждой стороны.

Рис. 26, 27. Крышки для ваз с вертикальными трубчатыми отверстиями для подвешивания. (Примерно половина натуральной величины. Найдены на глубине 48 футов)

К этому я могу добавить, что у пяти фрагментов ваз, найденных во французских дольменах, а также датской вазы с сосудами первого города Гиссарлыка общая только система подвешивания; способ изготовления и глина совершенно другие.

Огромное количество горшков и несколько ваз первого города на внутренней стороне ободка имели прочерченный геометрический орнамент, который был заполнен белой глиной, так что сразу бросался в глаза. К этому виду горшков принадлежат фрагменты на рис. 28 и 29, орнамент которых, видимо, был заимствован из тканых узоров. Фрагмент с рис. 31 представляет собой горлышко неглубокого сосуда с крышкой с отверстием. Многие другие имеют прочерченный геометрический орнамент на внешней стороне ободка, как на рис. 30, 32, 33 и 34, из которых орнамент на рис. 32 кажется узором на ткани. Рис. 35 – это нижняя часть вазы, украшенной насечками. Орнамент на рис. 33 весьма обычен и, судя по всему, изображает позвоночник рыбы. Очень любопытен прочерченный орнамент на фрагменте с рис. 36, который напоминает схематично изображенную мордочку совы, однако я далек от того, чтобы предполагать, что горшечник хотел изобразить именно сову. Однако, как заметил месье Бюрнуф, на сосудах легко проследить серию форм, постепенно переходящих от изображения совы к этой монограмме. Он обращает внимание на пучок вертикальных линий справа, которые, по его мнению, изображают женские волосы.

У большинства сосудов, как на рис. 37 и 38, есть небольшие выступы на ободке с горизонтальнымитрубчатыми отверстиями, которые – в пропорции к размеру сосуда – имеют длину от 2 до 4 дюймов и которые также служили для подвешивания сосудов.

Рис. 28—35. Фрагменты керамики, орнаментированной линейными и другими узорами, заполненными белым мелом. (Почти половина натуральной величины. Найдено на глубине от 46 до 53 футов)

Рис. 36. Фрагмент сосуда с орнаментом, заполненным белым мелом. (Примерно половина натуральной величины. Найден на глубине 48 футов)

Рис. 37. Блестящий черный сосуд с двумя горизонтальными отверстиями-трубками для подвешивания. (Примерно 1:4 натуральной величины. Найден на глубине 45 футов)

Рис. 38. Блестящий черный сосуд с длинными горизонтальными отверстиямитрубками на ободе. (Примерно 1:4 натуральной величины. Найден на глубине 48 футов)

Фрагменты с трубчатыми отверстиями (рис. 39–42) относятся к большим горшкам, поэтому отверстия гораздо больше, поскольку тяжелый вес заполненного сосуда требовал прочного шнура.

Рис. 39—42. Фрагменты керамики с трубчатыми отверстиями для подвешивания. (Примерно половина натуральной величины. Найдено на глубине от 46 до 52 футов)

На некоторых горшках эти выступы, в которых были проделаны отверстия-трубки для подвешивания, украшены орнаментом, как на рис. 40 и 42, с глубокими вдавленными бороздами, так что они похожи на руку со сжатыми пальцами.

В трубчатом отверстии фрагмента сосуда, находящегося в моей собственности, мой друг профессор химии Ксавье Ландерер (Landerer), работавший до последнего времени в университете Афин, обнаружил остатки шнура, служившего для подвешивания вазы. Он удостоверил, что эти остатки имеют органическую природу; они, по его словам, горели, как трут или как волокна нити или каната. По рассмотрении через микроскоп оказалось, что это остатки скрученного льняного шнура.

За исключением ваз на рис. 23, которая, как уже было сказано, имеет тусклый черный цвет, и рис. 40 и 42, которые желтого цвета, все вышеназванные фрагменты и горшки блестящего черного цвета; и чем они больше, тем толще они во многих местах, так что, например, на нижней части ободка и в основании горшка глина зачастую имеет до полудюйма в толщину. Хотя насыщенный, блестящий, глубокий черный цвет этих сосудов, который еще подчеркивается контрастом с фантастическим орнаментом ободка, заполненным белым мелом, просто чарует глаз и похож на зеркало, тем не менее по ближайшем рассмотрении мы находим, что поверхность этих сосудов, как снаружи, так и внутри, очень неровная. Однако иначе быть вряд ли могло, поскольку все они сделаны вручную и отполированы камнями – порфиром, диоритом или яшмой, специально вырубленными для этой цели; большое количество таких камней я нашел как в первом, так и во всех четырех следовавших друг за другом доисторических городах Гиссарлыка. Прекрасные образцы этих полировальных камней можно видеть в главе о третьем, сожженном городе на рис. 648–651, к которым я и отсылаю читателя.

Неровность поверхности керамики может также объясняться ингредиентами, из которых состоят эти сосуды; ибо на разломе мы видим, что глина была смешана с грубо размолотым гранитом, слюда в котором ясно видна по многочисленным мелким хлопьям, которые сверкают, как золото или серебро. Профессор Ландерер, который химически исследовал некоторые из этих фрагментов, обнаружил в них помимо гранита гнейс и кварц. Таким образом, представляется очевидным, что эта древнейшая и чрезвычайно любопытная керамика первого города изготовлялась так же, как доисторическая керамика, обнаруженная в Мекленбурге, о которой мой друг, знаменитый археолог доктор Лиш (Lisch) из Шверина, пишет мне следующее: «Что же касается изготовления глиняных сосудов в языческие времена, то многочисленные и тщательные исследования на этот счет проводились в последние пятьдесят лет в Мекленбурге. Во-первых, основа сосуда делалась вручную из обычной глины, которую тщательно перемешивали с раздробленным гранитом и слюдой. По этой причине существует множество урн с грубой поверхностью, из-за выдающихся крошечных камушков. Однако внутренняя поверхность таких урн гладко покрывалась чистой глиной. Толченый гранит нужен был для того, чтобы сосуд сохранил свою форму при обжиге, поскольку иначе он развалился бы. Этот способ изготовления доказывается также пластинками слюды, которые можно видеть на поверхности. Затем основу сосуда высушивали или слегка обжигали. Сделав это, всю наружную поверхность сосуда покрывали глиной, из которой вымывали водой все более грубые частицы, чтобы получилась гладкая поверхность и чтобы заполнить все впадины. Так мы можем объяснить этот удивительный и иначе необъяснимый феномен: у фрагментов этих сосудов мы видим внутри гранулированную, а снаружи чистую и гладкую поверхность. После этого на сосуде вырезали или выдавливали орнамент, и законченный сосуд высушивали или обжигали на открытом огне,причем многие сосуды окрашивались в угольно-черный цвет из-за сажи или дыма. Этот черный цвет – растительного происхождения, что можно легко доказать, поместив фрагмент такой угольно-черной керамики в печь горшечника, поскольку от жары он испаряется и неоставляет металлического осадка, в то время как после сильного обжига глина в таком фрагменте становится полностью кирпично-красной. Что касается остального, то ни одного следа печи доисторического горшечника пока не было найдено. Поверхность многих сосудов под конец могли полировать костями или гладкими камнями. Печи для обжига кирпича и печи горшечников были введены в Мекленбурге в XII веке н. э., в то время как в римских провинциях на Рейне они существовали уже в III веке н. э. или раньше, о чем свидетельствуют многочисленные римские кирпичи и сосуды. К этому я могу добавить, что посуда, которая была обожжена в печи горшечника, всегда производит звенящий звук при прикосновении к ней твердого предмета, в то время как керамика, которая была обожжена на открытом огне, всегда издает глухой звук».

Профессор Вирхов пишет мне: «Изготовление черных терракотовых сосудов стало в нашем Берлинском антропологическом обществе предметом множества длительных дискуссий. Было доказано, что самым обычным способом приготовления их был медленный обжиг в закрытом пространстве, чтобы произвести большое количество дыма, который проникает в глину и оставляет на ней свой отпечаток. Черному цвету можно придать любую желаемую интенсивность. Сосуды из Гиссарлыка, безусловно, были сделаны именно этим способом».

Месье Бюрнуф заметил мне, что для полного обжига керамики необходим большой жар, чаще всего до 800-1600° Цельсия = 1472–2944° Фаренгейта; такого жара никогда нельзя достичь на открытом воздухе.

Рис. 43. Фрагмент вазы из полированной черной глины с прочерченным орнаментом, заполненным белым мелом. (Примерно половина натуральной величины. Найден на глубине 46 футов)

Рис. 44. Ваза-треножник с четырьмя отверстиями-трубками и четырьмя отверстиями на ободке для подвешивания. (Натуральная величина. Найдена на глубине 52 футов)

Как бы то ни было, насыщенный блестящий черный цвет сосудов первого города был произведен с помощью какого-то особого процесса. Г-н Ландерер полагает, что он получался благодаря большому количеству сажи от сосны, которой сосуды окрашивались при втором обжиге на открытом огне. Рассматривая под микроскопом белый мел, которым наполнен прочерченный орнамент, он обнаружил в нем остатки льняных веревок.

Профессор Ландерер привлек мое внимание к тому факту, что цвет эллинских терракотовых ваз – угольно-черный,который производился следующим образом: «До обжига вазы обмазывали дегтем (?????) или, возможно, асфальтовой смолой, о которой упоминает Геродот [1077]и которая встречается на острове Закинф. При обжиге смола превращалась в наилучший уголь, который прилипал ко внешнему слою глины вазы и производил на них черный глянец».

Есть также в первом городе терракотовые сосуды с четырьмя отверстиями для подвешивания на каждой стороне ободка, как показано на сопровождающем рис. 43.

Еще один прекрасный образец такого рода керамики – это небольшой, сделанный вручную шарообразный сосуд-треножник с рис. 44, который не был покрыт высококачественной чистой глиной, и поэтому его поверхность очень грубая и неровная. Можно видеть, как в глине как снаружи, так и внутри сверкают искры слюды, похожие на золото или серебро. Разлом у основания окружен прочерченным кругом, который не оставляет сомнения в том, что уже после изготовления вазы здесь прикрепили кусок глины, в котором были вылеплены три ножки. Это предположение подтверждается также наличием круглой вмятины в середине разлома. Таким образом, данная ваза была треножником. Вокруг тулова мы видим на равных расстояниях друг от друга четыре вертикальных трубчатых отверстия для подвешивания и четыре отверстия в ободке, которые идут в том же направлении. Я не нашел крышки к этой вазе, но она, естественно, должна была походить на ту, что изображена на рис. 26. Поскольку у этих крышек четыре отверстия, они вполне могли быть привязаны с помощью четырех шнурков, каждый из которых был пропущен через каждое из отверстий-трубочек и соответствующие отверстия на ободке и крышке; на другом конце каждого шнурка раньше был завязан узел, остававшийся на нижнем конце трубчатых отверстий и мешавший шнуркам соскальзывать. Подобное же устройство видно на золотых ларцах, которые я обнаружил в царских погребениях Микен [1078]. Такое же устройство, видимо, было и у ларца, которое Арета, супруга царя Алкиноя, наполнила подарками для Одиссея, поскольку она рекомендует ему:

Кровлей накрыв и тесьмою опутав ковчег, завяжи ты

Узел, чтоб кто на дороге чего не похитил, покуда

Будешь покоиться сном ты, плывя в корабле чернобоком [1079].

В непосредственно следующих за этим стихах Гомер говорит:

То Одиссей богоравный, в бедах постоянный, услышав,

Кровлей накрыл и тесьмою опутал ковчег и искусный

Узел (как был научен хитроумной Цирцеею) сделал [1080].

Рис. 45. Чаша с прочерченным орнаментом. (Примерно 1:4 натуральной величины. Найдена на глубине 45 футов)

Телемах, готовясь к поездке в Спарту, просит свою нянюшку Эвриклею наполнить двенадцать амфор вином и приладить ко всем крышки; однако для жидкости эти крышки должны были быть очень плотно прилегающими [1081]. Такие крышки для амфор были также найдены мною в королевских гробницах Микен [1082].

Фрагменты подобных сосудов с четырьмя отверстиями для подвешивания с каждой стороны были обнаружены в пещерах в Инцигхофене на верхнем Дунае [1083]. Есть и другие сосуды только с одним отверстием на каждой стороне ободка, как на рис. 45, у которых кругом сделан орнамент, образующий пять овалов, заполненных точками. У других же ваз на каждой стороне тулова только одно вертикальное отверстие-трубочка для подвешивания, как на рис. 46 (эта ваза также снабжена двумя женскими грудями). Эти вазы также сделаны вручную, но цвет у них зеленый; толщина глины составляет только ²/ ₁₀дюйма, и поэтому она гораздо более высокого качества, чем у более крупных ваз или горшков. Изящная вазочка с рис. 47 также изготовлена вручную, и у нее только один выступ с отверстием с каждой стороны.

Рис. 46. Шарообразная ваза с двумя грудями и двумя выступами с отверстиями для подвешивания. (Примерно 1:4 натуральной величины. Найдена на глубине 45 футов)

Рис. 47. Блестящая темно-коричневая ваза с трубчатыми кольцами для подвешивания. (Примерно 1:4 натуральной величины. Найдена на глубине 48 футов)

В коллекции доисторических древностей, обнаруженных на Фере, под тремя слоями пемзы и вулканического пепла, которые хранятся во Французской школе в Афинах, есть две грубые, сделанные вручную вазы цилиндрической формы, с одним вертикальным трубчатым отверстием на каждой стороне для подвешивания; ваза в форме персика в той же коллекции также имеет аналогичное устройство для подвешивания. Эти древности Феры, как считают археологи, датируются XVI или XVII веком до н. э., однако заслуживает внимания то, что большая часть керамики Феры имеет грубо нарисованный орнамент, в то время как в Гиссарлыке нет и следов росписи.

В ассирийской коллекции Британского музея есть три вазы, найденные в Нимруде, которые имеют ту же систему с одним вертикальным трубчатым отверстием с каждой стороны. В коллекции вавилонских древностей также имеется фрагмент слегка обожженной, вылепленной от руки вазы, которая имеет такие же вертикальные трубчатые отверстия для подвешивания. Такая же система отмечена на вазе с Кипра в Лувре и на вазе в музее Сен-Жермен-ан-Ле, обнаруженной в дольмене; а также на фрагменте вазы в коллекции графа Белы Секеньи в Венгрии [1084]и на маленькой вазе, помеченной № 1094, в коллекции антиквариата великого герцога в Шверине. Последняя ваза была обнаружена в коническом погребении (H?nengrab) близ Голденица в Мекленбурге. Профессор Вирхов обращает мое внимание на урну с тремя вертикальными выступами с отверстиями на боках и у ножки – то есть с тремя двойными трубчатыми отверстиями для подвешивания на шнурке. Эта урна была найдена в Делице близ Вайссенфельса на реке Заале в Германии [1085]. Однако я не нашел такой системы где-либо еще.

Следует четко понять, что здесь я говорю только о сосудах с вертикальнымитрубчатыми кольцами или отверстиями для подвешивания, а нео вазах с выступами с горизонтально размещенными кольцами, поскольку эти встречаются: на вазе, обнаруженной в озерных жилищах каменного века на станции Эставайе [1086]; на четырех вазах, обнаруженных в дольменах Франции и хранящихся в музее Сен-Жермен-ан-Ле; на нескольких фрагментах ваз в том же музее; на вазах Египетской коллекции Британского музея; на двух вазах каменного века в музее Копенгагена [1087]; на многих вазах в коллекции германских древностей в Британском музее; на одной с Кипра в музее Южного Кенсингтона; на многих вазах, обнаруженных при раскопках в Пилине в Венгрии [1088]; и на многих вазах в Коллекции антиквариата великого герцога в Шверине. Подобные же вазы с горизонтальными трубчатыми отверстиями для подвешивания часто обнаруживаются в Германии, и многие такие вазы хранятся в Меркишес-музеуме в Берлине. В личной коллекции профессора Вирхова также имеются некоторые прекрасные образцы таких ваз, обнаруженные во время производившихся им в обществе его высокообразованной дочери Адели и его сына, доктора Ганса Вирхова, обширных раскопок на большом доисторическом кладбище Заборово в провинции Позен.

Я подчеркиваю тот факт, что вазы с вертикальными отверстиями-трубками для подвешивания являются очень большой редкостью везде, кроме Гиссарлыка, где они встречаются тысячами во всех пяти доисторических городах, в то время как вазы с горизонтальными трубчатыми отверстиями встречаются здесь только в первом городе (горшки) и ни в одном из последующих городов.

С другой стороны, г-н Калверт и я обнаружили в ходе наших раскопок кургана Ханай-Тепе всего в 3 милях к югу от Гиссарлыка [1089]исключительно вазы с горизонтальнымитрубчатыми отверстиями; а также горшки с той же системой, как и в первом городе Гиссарлыка, однако эти горизонтальные отверстия-трубки находились не на самом ободке, как там, но гораздо ниже; и, таким образом, люди, которым принадлежали древности Ханай-Тепе, должны были совершенно отличаться от обитателей любого из пяти городов Гиссарлыка, поскольку невозможно, чтобы один и тот же народ мог изготовлять такую совершенно различную керамику.

Рис. 48, 49. Две ножки от терракотовых сосудов. (Примерно половина натуральной величины. Найдены на глубине от 47 до 52 футов)

Рис. 48 и 49 представляют ножки сделанных от руки блестящих черных сосудов; они пустые, и в них сделаны три, иногда четыре круглых отверстия. Я собрал множество подобных же ножек от сосудов, но никогда не находил целого такого сосуда. Я обращаю особое внимание на значительное сходство ножек сосудов на рис. 48 и 49 с ножками курильниц, обнаруженных в германских погребениях, многие из которых хранятся в Меркишес-музеуме в Берлине, а некоторые, найденные на кладбище Заборово, находятся в коллекции профессора Вирхова. Нижняя часть сосуда на рис. 50 – это аналогичная ножка, на которую я подклеил фрагмент другого предмета цилиндрической формы, который не имеет к ней отношения. Последний предмет сделан из терракоты, и его предназначение неизвестно; верхняя часть его также реставрирована; он поразительно похож на два предмета из терракоты, обнаруженные в Пилине в Венгрии [1090]. Такие ножки сосудов, как на рис. 48 и 49, встречаются очень часто.

Рис. 50. Любопытный сосуд неизвестного назначения (возможно, курильница), присоединенный к ножке другого сосуда. (Примерно 1:4 натуральной величины. Найден на глубине 45 футов)

На рис. 51 – очень красивая блестящая красная чаша с одной ручкой, изготовленная вручную; она была найдена в виде фрагментов, но мне удалось ее собрать. Фрагменты другой подобной чаши, которые лежат у меня перед глазами, когда я это пишу, показывают тот же способ изготовления, как тот, что я описал для больших сосудов, – с той лишь разницей, что здесь была использована красная глина, и к тому же, как объяснил мне г-н Ландерер, эта чаша непосредственно перед вторым обжигом на открытом огне была несколько раз погружена в раствор высококачественной красной глины, содержащей большое количество окиси железа, в результате чего получилась глазурь, напоминающая лак.

Рис. 51. Красивая блестящая красная чаша с одной ручкой. (Примерно 1:4 натуральной величины. Найдена на глубине 48 футов)

Здесь я хотел бы обратить особое внимание на тот факт, что чаша на рис. 51 более-менее точно воспроизводит форму всех кубков из терракоты, которые я обнаружил в Микенах и Тиринфе [1091]. Те, что были найдены там в царских гробницах и являются наиболее древними, имеют светло-зеленый цвет и на них нанесен краской любопытный черный орнамент; сосуды, найденные в самых нижних слоях вне гробниц, однотонные светло-зеленые; немного выше идут кубки того же типа однотонного ярко-красного цвета, а также другие, с орнаментом из многочисленных темно-красных кругов, нарисованных краской на светло-красной однотонной грунтовке; за ними опять-таки следуют кубки из белой глины безо всякой раскраски. Эти последние должны были использоваться веками, поскольку они встречаются в таких огромных количествах, что я мог собрать тысячи таких ножек от кубков. За исключением светло-зеленых кубков с черным орнаментом, я обнаружил все эти разновидности кубков той же формы во время моих раскопок в Тиринфе [1092]. Однако в погребениях Микен я нашел пять золотых чаш абсолютно такой же формы, как и та чаша из Гиссарлыка (рис. 51), что сейчас перед нами [1093]. Кроме того, заслуживает особого внимания тот факт, что четырнадцать кубков совершенно такой же формы были найдены в погребении в Иалисе на Родосе и теперь находятся в Британском музее. Единственная разница состоит в том, что эти последние имеют рисованный орнамент, изображающий в основном каракатиц (sepia), хотя там изображены и спирали, а также то любопытное морское животное, которое так часто встречается на другой микенской керамике [1094], но никогда на микенских кубках. Говоря о росписи, я должен сделать важное замечание: ни обитатели первого города, ни жители четырех следовавших за ним доисторических городов Гиссарлыка не имели никакого представления о красках, и, за исключением одной терракотовой коробки, найденной в третьем городе, на которой острый глаз моего досточтимого друга г-на Чаз. Т. Ньютона разглядел каракатицу, нарисованную темно-красной глиной на светло-красном грунте, и двух маленьких терракотовых горшков из четвертого города, на которых был темно-красной глиной нарисован большой крест, а также за исключением небольших грубых идолов из белого мрамора, на которых было грубо нарисовано черной глиной «лицо» совы, – ни на одном предмете, когда-либо найденном в любом из пяти доисторических городов на Гиссарлыке, нет никаких следов раскраски.

Из похожих кубков, найденных в других местах, я могу упомянуть только чашу, обнаруженную в Заборове (в коллекции профессора Вирхова), и другую, найденную в Пилине [1095], которая несколько похожа на нее по форме; однако разница в том, что чаши из Заборова и Пилина не имеют широкой ножки, которая свойственна данному кубку, а также всем кубкам, найденным в Микенах. Кроме того, ручки у них гораздо длиннее.

На рис. 52 – очень маленький кувшин с одной ручкой; он никогда не был покрыт внутри или снаружи специально приготовленной глиной и, таким образом, сделан очень грубо.

Рис. 52. Миниатюрныйкувшинчик. (Половина натуральной величины. Найден на глубине около 50 футов)

Далее я воспроизвожу на рис. 53 внешнюю, а на рис. 54 внутреннюю сторону фрагмента большой вазы ручной работы, которая имеет вдавленные орнаменты в виде волн на обеих сторонах.

Рис. 53, 54. Фрагмент блестящего темно-серого сосуда. Рис. 53 – снаружи, рис. 54 – изнутри. (Примерно 1:4 натуральной величины. Найден на глубине 50 футов)

На рис. 55 – фрагмент черной терракоты, возможно, часть коробки, украшением которой он служил; он украшен линиями и тремя или четырьмя рядами точек; все они заполнены белым мелом. Как видно по верхней и нижней стороне и двум отверстиям, это могло быть накладкой и украшением для деревянного ларца с украшениями. Он сделан так симметрично и выглядит так элегантно, что я сначала подумал, что это черное дерево, инкрустированное слоновой костью.

Рис. 55. Обломок терракоты, возможно, фрагмент коробки, найденный на первозданной скале. (Примерно половина натуральной величины. Найден на глубине 53 фута)

Что касается терракот из первого города, то далее я воспроизвожу здесь на рис. 56 и 57 гравюры двух черных блестящих кувшинов; оба имеют шарообразное тулово и были собраны из осколков.

Рис. 56. Кувшин. (Примерно 1:4 натуральной величины. Найден на глубине 45 футов)

Рис. 57. Кувшин. (Примерно 1:3 натуральной величины. Найден на глубине 45 футов)

Рис. 58. Красивый блестящий черный кувшин из терракоты с тремя женскими грудями и прочерченными линейными узорами. (Почти половина натуральной величины. Найден на глубине 52 фута)

Все показанные здесь терракоты не пострадали от влажности; однако некоторые другие стали мягкими от влажности. Так, например, уже на скале, на глубине 51 ¹/ ₂фута в небольшом тайнике, похожем на могилу, сформированном и защищенном тремя камнями длиной 26 дюймов и шириной 18 дюймов, две погребальные урны весьма замечательной формы с тремя длинными ножками, наполненные человеческим пеплом. Урны сделаны вручную; материалом, как обычно, послужила грубая глина, смешанная с кремнистой землей и толченым гранитом, содержащим много слюды; очевидно, они были обожжены весьма несовершенным образом только один раз на открытом огне и не были покрыты высококачественной глиной; тем не менее, благодаря окиси железа, содержащейся в глине, они имеют тусклый красный цвет. Они так сильно пострадали от влажности, что, несмотря на всю заботу и предосторожности, я не смог извлечь их, не разбив окончательно; однако, поскольку я собрал все фрагменты, я легко смог восстановить оба.

На рис. 59 изображен более крупный из двух кувшинов, в котором я среди человеческого пепла обнаружил кости шестимесячного эмбриона, весь скелет которого был восстановлен моим другом, прославленным хирургом Аретеосом из Афин, который полагает, что сохранение этих крошечных костей было возможно, только если предположить, что у матери начались преждевременные роды и она умерла от этого; затем ее тело было сожжено, и несгоревший эмбрион был помещен вместе с ее пеплом в погребальную урну, где я и нашел его.

Рис. 59. Урна-треножник, содержащая человеческий пепел и кости эмбриона. (Примерно 1:8 натуральной величины. Найдена на глубине 51 ¹/ ₂фута)

Рис. 60 показывает обыкновенную большую вазу с двумя ручками, сделанную вручную: первоначальный кирпичный цвет глины стал от времени слегка коричневатым. Рис. 61 – это небольшая, сделанная вручную ваза весьма любопытной формы. Рис. 62 – изготовленный вручную блестящий черный сосуд без отверстий-трубочек для подвешивания; подобные сосуды весьма обычны в первом городе.

Рис. 60. Ваза, сделанная вручную. (Примерно 1:6 натуральной величины. Найдена на глубине 49 ¹/ ₂фута)

Рис. 61. Ваза, сделанная вручную. (Примерно 1:4 натуральной величины. Найдена на глубине 50 футов)

Рис. 62. Сделанный вручную черный блестящий сосуд. (Около 1:4 натуральной величины. Найден на глубине 46 футов)

Далее я могу упомянуть сделанную вручную вазу шарообразной формы, орнаментированную прочерченным узором из зигзагообразных линий, похожим на узор на двух вазах каменного века в музее Копенгагена [1096], с той разницей, что на этой троянской вазе зигзаги на каждой стороне сопровождаются рядом глубоких точек.

Терракотовых пряслиц, тысячи которых я нашел в руинах третьего, четвертого и пятого городов, в слоях первого и второго городов я обнаружил сравнительно немного; особенно это относится к первому, о котором сейчас идет речь. Те, что я собрал в первом городе, или вообще лишены орнамента (в этом случае они имеют однообразный блестящий черный цвет и приблизительную форму конуса или двух конусов, соединенных у основания, см. рис. 1806 и 1807), или же они орнаментированы насечками (см. рис. 63–70); в этом случае они очень плоские и напоминают колеса деревенских турецких телег. Так, пряслице из первого города легко можно распознать среди тысяч других, найденных в последующих городах.

Рис. 63—66. Пряслица. (Примерно 1:4 натуральной величины. Найдены на глубине от 45 до 50 футов)

Рис. 67—70. Пряслица. (Примерно половина натуральной величины. Найдены на глубине от 48 до 52 футов)

Поскольку мы видим, что лишь на немногих из этих пряслиц есть следы использования, то я предполагаю, что они служили в качестве приношения богине – покровительнице города, которая могла по своему характеру напоминать Афину Эрган и, возможно, считалась покровительницей женской работы и особенно женщин, занимавшихся прядением и ткачеством. То, что такая богиня почиталась в Илионе, мы можем с большой вероятностью заключить из приведенной ранее легенды [1097], согласно которой Зевс даровал основателю города, Илу, благоприятный знак – Палладий, который упал с неба, с прялкой и веретеном в одной руке и копьем другой, поскольку прялка и веретено не могут, видимо, значить ничего другого, как символизировать характер богини в качестве Эрганы. Я далек от того, чтобы утверждать, что этот Ил когда-либо существовал или что он мог основать этот первый город. Если он действительно построил тут город, то это, скорее всего, был третий город; однако странное совпадение этой легенды об Афине с прялкой и обнаруженных здесь многочисленных пряслиц заставляет меня думать, что почитание Афины Эрганы было введено не строителем третьего города, но что богиня аналогичного характера, хотя, возможно, и с другим именем, имела здесь свой культ за столетия до того, как был построен третий город.

Орнамент на пряслицах прочерченный, и, как и на вазах, он заполнен белым мелом, и узор бросается в глаза. Я не буду обсуждать, был ли этот орнамент символическим или же нет; я лишь скажу, что узоры на пряслицах того типа, что воспроизведен здесь на рис. 1817–1820, найдены в террамарах Италии и в озерных жилищах каменного века. Благодаря любезности моего друга, профессора Джузеппе Д. Бьянкони из Болоньи, я получил рисунки десяти таких пряслиц, которые хранятся в музее Модены и были обнаружены в террамаре в этой области; среди них шесть имеют тот же самый резной орнамент, что я нашел на пряслицах в моих раскопках на Гиссарлыке. Тот же самый друг также послал мне рисунки 18 похожих пряслиц, обнаруженных в погребениях на кладбище Виллановы и теперь хранящихся в музее графа Гоццадини в Болонье. Поскольку граф обнаружил «aes rude» в одной из этих гробниц, то он полагает, что кладбище должно относиться, как и она, к эпохе царя Нумы, то есть примерно к 700 году до н. э.; Де Мортийе [1098], однако, приписывает этому кладбищу гораздо более глубокую древность. Но во всяком случае, 15 из 18 рисунков, лежащих передо мной, выглядят современно по сравнению с 10 пряслицами в музее Модены или же с пряслицами, обнаруженными на Гиссарлыке – даже в последнем доисторическом городе; это относится не только к орнаменту, но также и к форме самих пряслиц, которая здесь гораздо более совершенна.

Сравнение этих 18 пряслиц с теми, что были найдены на Гиссарлыке, убеждает меня, таким образом, что граф Гоццадини прав, считая, что данное кладбище не древнее 700 года до н. э. Два терракотовых пряслица, также с прочерченным орнаментом, теперь в музее Пармы, были обнаружены в террамарах Кастоне и Кампеджине [1099]. От 300 до 400 терракотовых пряслиц были найдены в озерных жилищах каменного века на станции Меринген на озере Бьенн в Швейцарии [1100]; некоторые из них имеют прочерченный орнамент. Среди этих орнаментированных терракотовых пряслиц многие украшены узорами, похожими на те, что были найдены в Гиссарлыке, но в общем и целом все пряслица с озера Бьенн представляются гораздо более совершенными и намного более современными, чем гиссарлыкские.

Терракотовое пряслице без орнамента было также найдено на кладбище Зивьец близ Оливы [1101]. Кроме того, большое количество неорнаментированных терракотовых пряслиц хранится в музее Ной-Штрелица, ученым хранителем которого является г-н Карл Андрес, их любезно показал мне доктор Гец, а также в музее Ной-Бранденбурга, которые были любезно показаны мне его хранителем, главным лесничим Юлиусом Мюллером, сенатором Густавом Брюкнером и г-ном Конрадом Зимерлингом; а также в Коллекции антиквариата великого герцога в Шверине, хранителем которой является мой досточтимый друг, ученая мисс Амалия Буххайм. Однако во всех этих трех музеях есть несколько терракотовых пряслиц в форме дисков с прочерченным орнаментом – таких, как мы находим в Трое. По фотографям, которые любезно предоставил мне доктор Йозеф Хампель, ученый хранитель археологического департамента Венгерского национального музея в Будапеште, я вижу, что в этом музее выставлено 11 терракотовых пряслиц, обнаруженных во время раскопок в Сихаломе в графстве Борсод в Венгрии, которые отнесены к каменному веку. Из этих 11 пряслиц, представленных на витрине X, № 22–32, одна, № 30, имеет вдавленный или прочерченный орнамент [1102].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.