Глава 3 ПЕРЕХОД ВЛАСТИ К ГЕНРИХУ I И КОНСОЛИДАЦИЯ ГЕРМАНСКОГО ГОСУДАРСТВА

Глава 3

ПЕРЕХОД ВЛАСТИ К ГЕНРИХУ I И КОНСОЛИДАЦИЯ ГЕРМАНСКОГО ГОСУДАРСТВА

Видукинд Корвейский вложил в уста умирающего короля Конрада показательные слова, которыми тот мотивировал свой отказ от власти и выдвижение саксонского герцога Генриха. Франки, по его словам, имеют могущественное войско, крепости и оружие, и в дополнение к ним королевские инсигнии и все, требуемое королевским достоинством — за исключением лишь того, от чего все в конечном счете и зависит: королевского блага. «Fortuna cum nobilissimus moribus» («счастье с [сопутствующими ему] благороднейшими нравами») перешло к Генриху, высшая власть теперь — у саксов. Даже если эта речь приписана Конраду позднее и не может считаться дословной, она, по крайней мере, отображает саксонское восприятие королевской власти и соответствует истинному положению вещей. Итак, решающими факторами перехода власти к Генриху являлись, во-первых, сама персона герцога Генриха, представлявшего знатнейший род и воплощавшего тем самым королевское благо, и, во-вторых, саксонское племя как обладавшее наибольшим влиянием.

Здесь нашли свое отражение кардинальные изменения, имевшие место в IX и в начале X века. Людольфинги в Саксонии еще в IX веке возвысились над прежней имперской аристократией в лице Экбертинов-Коббонов, встав в один ряд с первыми семействами Восточной Франкии. В свою очередь и саксонское племя, последним вовлеченное в империю франков, окончательно утвердилось в составе державы. И в той же степени, как Людольфинги сумели добиться признания внутри своего племени, Саксонии удалось занять ведущее положение в Восточной Франкии. Согласно саксонской традиции в передаче Видукинда, известные перемены вызвал уже перенос праха св. Вита из Сен-Дени в саксонский Корвей: «с тех пор дела франков стали приходить в упадок, а [держава] саксов стала расти»^{2}. Перелом наступил позже, в X веке. Первенство перед остальными племенами, признававшееся за выборщиками из Франконии еще в момент избрания Конрада I, исчезло в 919 году: саксы были уравнены с франками, а по своему реальному влиянию оставили франков позади.

Возвышение Саксонии происходило вместе с возвышением рода Людольфингов. Свет на его предысторию, известную прежде всего из традиции семейного монастыря Оттонов в Гандерсхейме, проливает упоминание восточнофранкского графа Людольфа, который выступает уже как «dux orientalium Saxonum» («герцог восточной Саксонии») в маркграфском статусе. Этот статус он передал сыну Бруно, который пал в бою в 880 году, возглавляя саксонское ополчение против норманнов. Пришедший ему на смену младший брат Оттон отныне принял на себя руководство всем племенем, играл выдающуюся роль в политике всей державы при Арнульфе и Людовике Дитя ив 911 году руководил ходом избрания Конрада I. После смерти Оттона в 912 году герцогство унаследовал его сын Генрих, будущий король.

Саксонская историография, и особенно Видукинд — хотя и зная уже о последующих событиях, но не без оснований, — наделяет Генриха еще в его герцогские годы всеми добродетелями благородного воина и разумного управителя родовым достоянием. Он отличился в многолетней приграничной борьбе со славянами и живо проявил собственнический инстинкт в обоих своих браках. Воспользовавшись протестом церкви, Генрих разошелся со своей первой супругой Гатебургой, дочерью и наследницей графа Эрвина Мерзебургского, которая прежде, будучи вдовой, успела постричься в монахини. Тем не менее он удержал за собой ее приданое, а затем приумножил свою собственность благодаря женитьбе на еще более знатной и богатой Матильде из рода Видукинда. То, что он никому не позволит уменьшить свои владения и умалить свои герцогские права, Генрих в конце концов доказал самому королю, выступив самым сильным его противником в последующих конфликтах. Несмотря на отсутствие явных доказательств, вполне вероятно, что Конрад, заключая в 915 году мир с Генрихом, уже тогда обещал саксонскому герцогу право унаследовать королевский трон. Так или иначе, перед смертью Конраду было ясно, что один только Генрих обладает необходимыми предпосылками, которые позволят ему править как королю и вернуть безопасность и порядок осажденной опасностями державе.

Следуя указанию Конрада, его брат Эберхард, ставший теперь герцогом Франконии, заключил с Генрихом соглашение о мире и дружбе и передал ему королевские инсигнии. Затем, в мае 919 года во Фрицларе, на франконской земле, состоялось собрание франков и саксов, где Эберхард представил собравшимся Генриха в качестве короля. Вслед за Эберхардом выступил архиепископ Херигер Майнцский и предложил совершить помазание нового короля, от чего тот все же отказался — и, несомненно, не только из скромности, как рассказывает о том Видукинд. Речь Генриха вызвала хвалебные возгласы среди народа. Перед этим, видимо, была принесена еще и особая присяга на верность магнатами, хотя она и не упоминается традицией.

Так или иначе, франки и саксы выполнили волю Конрада, избрав саксонского герцога Генриха новым королем Восточно-франкской державы, и Генрих I начал властвовать в своем государстве, хотя Бавария и Швабия еще не присоединились к этому выбору.

В силу такого обстоятельства избрание Генриха во Фрицларе в известном смысле еще не было окончательным. Тем не менее собрание уже вынесло решение, имевшее фундаментальное значение для последующего хода истории. При этом следует выделить три существенных аспекта. Прежде всего обращает на себя внимание то, что Генрих отклонил предложение архиепископа Майнцского о помазании на трон. Позднейшая историография видит в этом изъян, однако следует принять во внимание, что помазание на восточнофранкской земле представляло собой новшество: до того помазаны были только Конрад I и, скорее всего, Людовик Дитя. Таким образом, Генрих I не ломал никакой старинной традиции, но зато создавал впечатление, что не будет продолжать политику двух своих прямых предшественников, объединившихся с церковью против племенного герцогства. Отклонив предложение о помазании, сделанное архиепископом, которого он назначил вскоре своим архикапелланом и тем самым поставил в зависимость от себя, Генрих проявил свое стремление начать все сначала.

Этому стремлению соответствовало изменение общей ситуации под воздействием самого королевского избрания. Решающим стал тот факт, что благодаря избранию Генриха I господство перешло от франков к саксам. Такой переход, обозначивший новую позицию во взаимоотношениях племен, имел первоочередным следствием смещение базиса королевской власти. Он передвинулся со среднего Рейна на германский северо-восток, и поскольку Генрих I с самого начала вступил в тесный контакт с франками, то Саксония и Франкония превратились в центральные ландшафты, на которых покоилась государственная власть.

Опираясь на эти новые властные основания, Генрих I фактически сумел остановить общий упадок и добиться нового подъема державы. Таким образом, и по достигнутому результату его правление, возникшее в результате выборов, оказывается столь же новаторским. С переходом власти к Генриху был сделан решающий шаг и в переходе от восточнофранкского государства к германскому.

Правда, вначале необходимо было устранить препоны, противодействующие его власти. В то время, как Генрих I был избран франками и саксами во Фрицларе, баварцы провозгласили королем своего герцога Арнульфа, причем даже «in regno Teutonicorum» («в королевстве Тевтонском»), как утверждают Зальцбургские анналы. Хотя приведенная формулировка единична и вызывает сомнения, однако, в совокупности с другими сведениями, она свидетельствует в пользу того, что Арнульф хотел стать королем не только в Баварии, но и во всей Восточно-франкской державе, и что эту державу понимали отныне как германское государство. Если из-за скудости традиции кое-что и остается здесь под вопросом, все же нет никаких оснований сомневаться в том, что и Генрих I также претендовал на всеобъемлющую власть (Конрад выдвинул его в качестве своего преемника, естественно, имея в виду все государство). Единство государства с самого начала представлялось Генриху I само собой разумеющимся. Поэтому свою первейшую задачу он видел в том, чтобы добиться признания от Баварии и Швабии.

Для его осторожной и взвешенной тактики характерно то, что Арнульфа Баварского он сначала оставил в покое и атаковал, как более легкую цель, Швабию, пока еще не проявившую решительности. Когда он сразу же после своего избрания вторгся в Швабию с боеспособным войском (919 год), герцог Бурхард отказался от какого-либо вооруженного сопротивления и покорился королю «со всеми своими городами и всем своим народом» (Видукинд). Таким образом, с самого начала правление Генриха I было ознаменовано успехом. Вслед за франками и саксами швабы тоже признали его королем. Правда, он должен был считаться с тем фактом, что герцог Бурхард сам пошел ему навстречу. До конца своей жизни Бурхард, а не Генрих распоряжался в Швабии имперской церковью^{3}. Именно такой ценой — сохранением имперской церкви в племенных землях в распоряжении герцога — очевидно, и было достигнуто согласие между ним и королем. С другой стороны, благодаря соглашению с Генрихом герцог Бурхард обеспечил себе тыловое прикрытие от короля Родольфа II Верхнебургундского, которого он еще в зимнем походе 919 года сумел победить под Винтертуром, чтобы, впрочем, вскоре после этого вступить с ним в тесный контакт. Союз был скреплен браком короля Родольфа с дочерью Бурхарда Бертой.

Только через два года после швабского предприятия Генрих, который в 920 году впервые посягнул на Лотарингию, направил свои действия против Арнульфа Баварского. Как и ожидалось, военный поход затянулся. Арнульф искал укрытия в своей твердыне Регенсбурге и вынудил короля к затяжной осаде. В конечном счете все-таки и здесь пришли к соглашению, не пуская в ход оружие: Арнульф, о королевском статусе которого теперь больше не было и речи, подчинился королю «cum omni regno suo» («со всей своей державой»), как утверждал Видукинд (утверждал, впрочем, ретроспективно, принимая во внимание упрочившуюся власть Генриха). Победителем Арнульф был «с почетом принят и назван «amicus regis» («друг короля»), что Лиутпранд воспроизвел как «miles regis» («воин короля»). Это означает, что Арнульф присягнул на верность королю и стал тем самым его вассалом. И вновь Генрих был вынужден, считаясь с прочной позицией Арнульфа, оставить в полном распоряжении герцога церковь в Баварии. Если верить Лиутпранду, король признал за ним даже право свободно вести войну. В любом случае, Арнульф сохранил относительно большую самостоятельность. Тем не менее Генрих достиг цели, к которой стремился в этом походе. В лице Арнульфа он поставил в зависимость от себя последнего германского племенного герцога и добился установления своей власти над всей державой.

Было очевидно, что Генрих подвел черту под политикой Конрада I. Вместо противостояния племенным герцогам он достиг с ними единения. Это создало предпосылки для его господства в Восточнофранкско-немецкой державе. То, что власть поначалу приходилось приобретать ценой уступок, не смутило его. Он был достаточно рассудителен и уверен в себе, чтобы понимать, что великая цель, которую он перед собой поставил, может быть достигнута лишь постепенно, шаг за шагом. Вскоре факты подтвердили, что благодаря своей новой политике он вступил на далеко ведущий путь.

Прежде всего признание короля племенными герцогами позволило ему заняться крупными внешнеполитическими задачами, успешное разрешение которых подняло его престиж исключительно высоко. Оно означало усиление его власти, что, в свою очередь, способствовало укреплению его положения в стране по сравнению с положением герцогов. Тем более что одновременно при любой благоприятной возможности Генрих I стремился усилить и усиливал свою связь с церковью — ту связь, которой в Баварии и Швабии он вынужден был пожертвовать в пользу герцогов. Так, уже в 922 году он поставил в зависимость от себя архиепископа Майнцского, сделав его своим архикапелланом, и, хотя и многозначительно избегал письменных распоряжений, возвел в связи с этим дворцовую капеллу. В его окружении росло число епископов и аббатов — сначала, наряду с саксонскими, франконских, а затем и швабских; отсутствовали лишь баварские. При этом обнаружилось, что отношение Генриха к епископату взаимосвязано с его отношением к родовым герцогам. Особенно отчетливо это проявилось в 926 году. В тот год герцог Бурхард Швабский погиб под Новарой в результате итальянской политики своего зятя, короля Родольфа Верхнебургундского, которого поддержал в его борьбе против Гуго Прованского. Смерть герцога предоставила Генриху повод для новой регламентации своих отношений с герцогством Швабией. Назначив на рейхстаге в Вормсе (926 год) преемником Бурхарда франка Германа из дома Конрадинов, двоюродного брата франконского герцога Эберхарда, он и в Швабии решительно сдвинул положение в пользу королевской власти. Происходивший из чужого племени герцог, который уже в 926 году женился на вдове Бурхарда, был вынужден постоянно рассчитывать на поддержку короля. Тот же немедленно обеспечил себе реализацию старого королевского права распоряжаться имперской церковью в Швабии и одновременно лишил нового герцога возможности проводить самостоятельную политику в отношении Бургундии и Италии.

Почти нет сомнений в том, что Генрих намеревался усилить влияние короны в Баварии подобным же способом, что и в Швабии. Однако соответствующего благоприятного случая для этого не представилось, поскольку герцог Арнульф пережил короля. В результате Бавария, единственная из герцогств, удержала за собой относительную самостоятельность. Но этот факт не заслоняет отчетливую картину того, как Генрих сумел интенсифицировать неустойчивый сначала процесс объединения племен, усиливая центральную власть относительно родовых герцогств и одновременно все активнее претендуя на господство над имперской церковью.