Глава двенадцатая Обманчивое безмолвие Севера
Глава двенадцатая
Обманчивое безмолвие Севера
Начавшаяся война с Германией первоначально не сильно затронула Русский Север, но действия Российского императорского флота на этом театре военных действий с её первых дней оказались достойны самых высоких оценок.
Исторически сложилось, что в районе Баренцева и Белого морей Россия не обозначила своего значимого военного присутствия, и не имела там оборонительных сооружений, дабы обороняться от агрессии вероятного противника.
Современному читателю это может показаться странным, но к 1914 году единственным русским военным кораблём в северных водах было посыльное судно «Бакан», заложенное на Невском механическом заводе 15 июня 1896 года.
26 февраля 1898 года «Бакан» отправился в свое первое плавание в Северный Ледовитый океан «на охрану промыслов морского зверя, проведения гидрографических работ и обслуживания маяков»[32].
В летнюю пору оно несло охрану рыбных промыслов в Северном Ледовитом океане, от границы с Норвегией до льдов Карского моря, и по всему Белому морю, южнее мысов Святой Нос и Канин Нос, а зимой мирно базировалась на внутреннем рейде Либавы.
Современные исследователи утверждают, что для пресечения незаконной промысловой деятельности иностранных судов транспорту разрешалось не только применять артиллерию, но и преследовать нарушителей вплоть до сопредельных территориальных вод соседних держав, а в 1913 году «Бакан» привлекался для поисков сведений об экспедициях Г. Я. Седова и В. А. Русанова. «Во время обследования западного побережья Новой Земли корабль сумел достичь 74°55? северной широты»[33].
В описываемое нами время, «Баканом» командовал капитан 2-го ранга Сергей Матвеевич Поливанов.
Едва получив из Морского генерального штаба телеграмму о начале войны, он на своем небольшом суденышке не преминул задержать 9 германских торговых пароходов, беспечно следовавших вдоль Мурманского побережья на запад. «Бакан» задержал и конвоировал их, приведя «добычу» в Архангельск.
Поливанов был тем самым энергичным командиром, полагавшим, что воевать надобно не числом, а уменьем. Это убеждение он пронес сквозь войну на Русском Севере. Позже он неоднократно находил подтверждение своих принципов и в различных эпизодах войны Гражданской, в которой ему довелось участвовать в числе прочих белых добровольцев.
Война на Севере привела Поливанова с остатками частей последних защитников императорской России до норвежского порта Тромсе в недобром 1920 году.
Уже там, у гостеприимных норвежцев, он много размышлял о месте своего будущего жительства, избрав, подобно многим своим товарищам, небольшое королевство Бельгию, где многие десятилетия Сергей Матвеевич председательствовал в русском Союзе морских офицеров.
Все это случится еще через годы, ну а пока, окрыленный первоначальными успехами, 32-летний капитан 2-го ранга Поливанов продолжал заступать в дозор со своим судном в студеных водах Белого моря на линии Святой Нос — Канин Нос. По существу, с небольшого «Бакана», водоизмещением 885 тонн и вооруженного четырьмя пушками (две 47-мм и две 37-мм), началась история создания военной флотилии Северного Ледовитого океана.
Вместе с «Баканом» дозорную службу в тех местах несли и наспех вооруженные пароходы торгового флота, а с 1915 года к ним прибавились гидрографические суда «Вайгач» и «Таймыр».
По инициативе деятельного командира «Бакана» для затруднения продвижения кораблей противника были выключены маяки на побережье и снято навигационное ограждение.
Эти меры предпринимались Поливановым с ведома Морского генерального штаба и в рамках общего плана обороны северных границ Империи.
Осенью 1914 года на подступах к Архангельску экипаж «Бакана» участвовал в оборудовании целых трех оборонительных позиций!
На побережье горловины Белого моря были развернуты наблюдательные посты, снабженные радиосвязью не только друг с другом, но и с «Баканом». На острове Мудьюг была избрана позиция, на которой в случае необходимости можно было установить два 47-мм орудия, имевшиеся на юрком «Бакане».
Как известно, в необычайно суровых климатических условиях Севера требовался иной тип кораблей, способных преодолевать прочно сковывавшие в зимнее время беломорские прибрежные воды льды. Опыт зимней навигации на Белом море показал, что движение за ледоколами обычных грузовых пароходов, особенно в забитой льдами горловине Белого моря, часто бывало небезопасным.
Посему было решено приобрести специальные грузовые пароходы с усиленной прочностью корпуса и ледокольным образованием форштевня.
Формирование ледокольной флотилии Северного Ледовитого океана, включавшей к 1917 году 18 судов, было продолжено прибытием в октябре 1914 года в порт Архангельска мощного ледокола «Канада», купленного на средства русского правительства в этой «стране кленового листа».
Без таких судов как «Канада» русскому морскому командованию трудно было помышлять о бесперебойной доставке грузов в военное время в этот район, да еще в течение круглого года.
Известная своими успехами в строительстве ледоколов Великобритания, хотя и союзная России держава, не спешила браться строить для русских мощные корабли, способные ломать толстый лед.
Лишь после длительных переговоров в 1914 году, пока война только набирала обороты, русскому правительству удалось заказать у британских производителей несколько мощных судов-ледоколов. Размещение заказа еще не являлось гарантией скорейшего производства кораблей, и темпы строительства ледоколов оказались медленными даже по меркам того времени!
Только к 1916 году в Архангельск, наконец, пришел «Илья Муромец», предназначавшийся ранее для Владивостокского порта. Насущная необходимость иметь такой ледокол на Северном фронте заставила русское командование пожертвовать дальневосточными нуждами ради решения тактических задач на этом участке военных действий.
Два других ледокола, «Козьма Минин» и «Князь Пожарский», прибыли на Север только в феврале 1917 года. Своеобразным рекордом медлительности британских корабелов оказалось прибытие ледокола «Александр Невский», заказанного в Российской Империи, в Советскую Россию уже в 1922 году…
До поры до времени положение на северном театре военных действий первоначально не вызывало особых тревог в Морском генеральном штабе.
Но рано или поздно, рассуждал адмирал Русин, германские корабли нарушат северные российские территориальные воды, и для отпора им требовалась серьезная подготовка, а еще лучше — попытка опередить развертывание планов противника. Но что предпримут германцы в первую очередь? — размышлял начальник Морского генерального штаба в беседах с подчиненными. — Возможно, они попытаются полностью блокировать подходы к порту, но при помощи постановки мин или направлением тяжелых крейсеров — по-прежнему не вполне ясно.
Зная, что воды Северного Ледовитого Океана являются основным маршрутом для торговых судов союзников России, германцы непременно попытаются не только блокировать их движение, но и откроют обязательную в таких случаях охоту субмарин за беззащитными торговыми судами.
Следовательно, утверждал Русин, первоначально требуется выяснить, какой тип германских кораблей следует ожидать в связи с этим в Белом и Баренцевом морях.
Адмирал Русин допускал возможность появления там подводных лодок и, возможно, эсминцев, но сведения о появлении германских крейсеров в русских северных водах заставили его отдать приказание об укреплении объектов береговой обороны устья Северной Двины. Тяжелые оружия германских крейсеров легко могли бы обрушить разрушительный огонь на русские береговые сооружения, подавляя всякую возможность сопротивления высадке десанта.
С одобрения Морского генерального штаба на побережье Баренцева и Белого морей началось спешное развертывание дополнительных пунктов наблюдения за морскими течениями, изменяемостью ледяного покрова и движением льдов.
Требовалось изучить все возможные пути маневрирования тяжелых германских судов, а также получить самые точные сведения о вероятности их подхода.
Под руководством известного русского гидрографа H. H. Матусевича еще в начале 1915 года группой морских офицеров было тщательно обследовано всё побережье.
В результате проведенных работ экспедиция установила для судоходства восточный фарватер в наиболее сложном районе горловины Белого моря.
Для оповещения об опасности, а также координации оборонительных и наступательных действий флота и береговых гарнизонов осенью того же года на острове Моржовец и мысах Канин Нос и Святой Нос были введены в строй три радиостанции. Именно они обеспечивали надежную связь всей системы наблюдательных постов со штабом начальника охраны водного района Архангельского порта, созданного еще в конце 1914 года.
Для обороны северодвинского устья Морской генеральный штаб приказал оснастить 75-мм морскими батареями четырехорудийного состава остров Мудьюг. Вскоре там закипели работы. В спешном порядке возводились сооружения береговой обороны. Были предприняты по организации обороны входа в Архангельский порт на случай возможного появления там германских крейсеров.
У островов Лапомин и Линский Прилук, в судоходном Березовском русле Северной Двины, всего в 19 км от Архангельска, были оборудованы позиции для преграждения фарватера германским судам. Для этой цели русские инженеры использовали баржи и задержанные германские пароходы, на которых были установлены три мелкокалиберных орудия и пулеметы.
В самом Архангельске сооружались новые пристани, склады и хранилища, углублялась гавань, увеличивалось число кранов и буксирных пароходов.
Железная дорога на участке Архангельск — Вологда перестраивалась с узкой колеи на «широкую», для увеличения потока грузоперевозок, а водный путь по Северной Двине до Котласа включительно углублялся.
Все вышеперечисленные действия значительно увеличили пропускную способность порта в части приема грузов.
В 1915 году начиналось сооружение Мурманского порта в Кольском заливе, двух небольших портов в Кеми и Сороке, а также железной дороги, которая должна была соединить Мурманск с Петроградом. Ввиду военной обстановки строительство дороги проходило ускоренными темпами. Круглосуточно велись работы одновременно с двух направлений — со стороны Петрозаводска и Кольского залива.
Казалось, что из мглы веков вернулись времена строек Петра Великого — на огромных северных пространствах, с наспех выкорчеванными деревьями, круглые сутки стучали топоры крестьян, раздавались команды, перекатывались с гулким стуком тяжеленные бревна, а в ночные часы вся картина строительства пронзительно освещалась светом чадящих факелов.
Во время постройки дороги русским рабочим и инженерам пришлось преодолевать немалые трудности, ибо и в 1915 году технологии постройки коммуникаций, особенно в их начальной стадии, немногим отличались от двухсотлетней давности.
Оттого и приходилось проявлять немало смекалки и находчивости, чтобы в кратчайший срок проложить через леса, болота, скалы, реки и озера самую северную в мире железную дорогу. Таким образом, в начале ноября 1916 года, менее чем за полтора года с начала строительства, прокладка железнодорожной магистрали от Петрозаводска до Мурманского порта в основном была завершена.
Но вернемся в неспокойное лето 1915 года. В июне в горловине Белого моря неожиданно для русских взорвался британский торговый пароход «Арендаль». Поступившие в Генеральный морской штаб сведения ясно указывали на неслучайные причины гибели торгового судна.
Более того, при расследовании взрыва русские моряки обнаружили минное заграждение, предположительно поставленное германским вспомогательным крейсером «Метеор», о присутствии которого русское морское командование вначале и не подозревало!
В итоге командующий флотилией Северного Ледовитого океана вице-адмирал A. B. Угрюмов приказал немедленно сформировать партию траления мин, что и было исполнено в самые краткие сроки.
В ход пошли даже реквизированные у местных коммерсантов трайлеры и небольшие торговые суда, и во второй половине июля 1915 года закипела работа.
Так как погибший пароход принадлежал британцам, русские запросили союзников о посылке дополнительной помощи, и Британия направила отряд собственных тральщиков, которые к концу навигации, а именно к 1 декабря 1915 года, сумели провести 198 караванов торговых судов и совместно с русские судами вытравили 44 германские мины.
С появлением столь явной минной угрозы судоходству между Кольским заливом и Архангельском возникла необходимость создать промежуточную базу флота.
Наиболее подходящим местом для нее оказалась Иокангская бухта, занимающая выгодное положение на подходах к горлу Белого моря. Предполагалось, что именно там будут базироваться военные суда, несущие дозор, и партия траления.
Всего с начала войны по конец 1915 года на Северном театре военных действий общими усилиями русских и их союзников было вытралено 218 германских мин.
С началом навигации 1915 года охрана торговых коммуникаций Архангельск — Александровск была возложена командованием флотилии Северного Ледовитого океана на британский флот. Для этой цели наши доблестные союзники (они не были бы верны себе!) не пожелали выделить ни одно современное военное судно.
В июне 1915 года для защиты подступов Александровска вблизи города была произведена установка 75-мм морской батареи двухорудийного состава.
Своим рождением этот городок был обязан бухте, расположенной между западным берегом Кольского залива и островом, лежащим к югу от устья Оленьей губы, в десяти километрах от выхода в Северный океан.
При Петре Великом бухта именовалась просто «Гавань», но в документах начала 1740-х годов она уже обозначалась на картах как «Катерингавань» или «Екатерининская гавань». Освоение Гавани, ставшей Екатерининской гаванью, началось в 1723 году, когда император подписал указ об организации Кольского китоловного промысла.
С 1803 года она являлась основной базой Беломорской китобойной компании. Для привлечения сюда большего числа колонистов в 1896 году началось осушение местности, а в 1899 году были официально открыты новый административный центр края — город Александровск-на-Мурмане и порт.
Свое название город получил в честь государыни императрицы Александры Фёдоровны и позже стал именоваться просто Александровск. Вплоть до 1915 года гавань Александровска ни разу не использовалась для военных целей, но неоднократно служила для коммерческих надобностей.
Для усиления защиты входного канала в устье Северной Двины на острове Мудьюг, располагающегося всего в сорока севернее Архангельска, установили 152-мм морскую батарею четырехорудийного состава.
Спустя год после начала войны, в августе 1915 года, русские военные суда произвели первую постановку минного заграждения в количестве 130 донных мин инженерного ведомства.
Станция, с которой они могли быть приведены в действие, располагалась также на острове Мудьюг.
По мере развития военных действий остров вооружали все больше и больше, и одновременно с постановкой мин русское командование установило еще два 47-мм орудий контактного действия, и по реке Маймака были пущены плавучие боны — заграждения в виде плавающей балансовой древесины, концы которой были скреплены боковыми цепями.
На северном театре военных действий было решено использовать прекрасно зарекомендовавший себя в боевых ситуациях на других морях русский подводный флот.
Еще в самом начале августа 1915 года из Петрограда в Архангельск пришли две малые подводные лодки № 1 и № 2, как их называли — «особого назначения». Субмарины базировались на Взглавье, возле устья Северной Двины; они входили в состав обороны Архангельского порта, а впоследствии и так называемого временного военного порта для базирования судов флотилии Северного Ледовитого океана и выгрузки доставляемого из-за границы в Россию военного снаряжения.
В состав формируемой флотилии должен был входить отряд крейсеров и миноносцев, дивизия траления, отряд судов обороны Кольского залива, отряд судов охраны водного района Архангельского порта и суда службы связи.
Для полноценного комплектования корабельного состава флотилии русское командование решило использовать суда, находившиеся тогда на Дальнем Востоке, и даже корабли, захваченные японцами во время Русско-японской войны, выкупленные у правительства Японии.
Базами флотилии намечались Архангельск, Иоканьга и упоминавшаяся уже Екатерининская гавань в Кольском заливе. Задачи флотилии сводились к проводке торговых судов за тральщиками через минные заграждения, прикрытию союзных конвоев от нападений подводных лодок, легких и вспомогательных крейсеров и к защите своих портов и побережья.
В июле 1916 года приказом по морскому ведомству было официально объявлено о сформировании флотилии Северного Ледовитого океана. Возглавил ее заслуженный вице-адмирал Алексей Петрович Угрюмов, главнокомандующий городом Архангельск и районом Белого моря.
В октябре того же года была введена должность командующего флотилией, совмещенная с должностью главнокомандующего, которую и занял вице-адмирал Л. Ф. Коровин.
В марте 1916 года русское правительство приобрело у Японии прежние русские корабли — крейсер «Варяг» и эскадренные броненосцы «Пересвет» и «Полтава». Эти корабли были потоплены во время Русско-японской войны, но впоследствии подняты японцами со дна моря и отремонтированы.
Стоимость сделки составила 15 млн рублей золотом. Увы, выкупленные корабли уже не представляли собой пример былого имперского величия. Их корпуса были слабы, механизмы изношены, а вооружение устарело.
Но в них попытались вдохнуть искру новой жизни, и новые экипажи, присланные с Балтийского и Черноморского флотов, заняли свое место на этих кораблях-призраках, вернувшихся в строй со дна моря.
Однако подготовка их к переходу на Северный морской театр затянулась. Японцы отремонтировали корабли без должного рвения, и русским морякам пришлось заняться новым ремонтом, особенно ввиду их предстоящего дальнего перехода — св. 15 тыс миль в условиях военного времени.
Обеспечение безопасности перехода возвращавшихся в строй кораблей было поставлено не на должном уровне, и отчасти даже беспечно, ибо в декабре 1916 года при выходе из Порт-Саида с «Пересветом» произошла трагедия. Броненосцу предстояло обогнуть с юга Азию, пройти через Суэцкий канал в Средиземное море, обойти вокруг Европы и прибыть в Архангельск.
Простояв около трех недель в Порт-Саиде, 4 января 1917 года «Пересвет» вышел из канала и взял курс на Мальту, как вдруг, в результате какого-то рокового стечения обстоятельств, примерно через час в 10 милях от берега броненосец наскочил на поставленное германской подводной лодкой минное заграждение. После сильнейшего взрыва некоторое время спустя он скрылся под водой.
В темноте и при сильном волнении иностранным морякам удалось спасти 720 из 800 моряков команды русского крейсера. Большинство погибших поглотила морская пучина. Причина взрыва так и осталась неизвестной.
Командир «Пересвета» капитан 1-го ранга Константин Петрович Иванов 13-й, хорошо разбиравшийся в тонкостях подводной войны, ибо еще в 1908 году окончил Офицерский класс подводного плавания, уверенно утверждал, что крейсер потопила германская торпеда, выпущенная с борта подводной лодки.
Крейсер «Варяг» прибыл в Кольский залив в ноябре 1916 года, а «Чесма» — в январе 1917 года. Вскоре выяснилось, что после длительного перехода «Варяг» остро нуждался в ремонте.
На Русском Севере тех лет не было необходимой для крейсера ремонтной базы, и командование направило крейсер в Великобританию. Однако ремонт затягивался, а после прихода к власти большевиков не оказалось денег или желания оплатить работу британских корабелов, и «Варяг» так и остался в их доке. В 1920 году правительство его величества короля Георга V за ненадобностью перепродало русский крейсер Германии на металлолом.
При буксировке в германские территориальные воды «Варяг» попал в шторм и затонул у берегов Ирландского моря. Позже крейсер неоднократно пытались разобрать на глубине, но каждый раз поднималась буря…
Наконец летом 1917 года на Север прибыл русский крейсер «Аскольд», действовавший вместе с флотом союзников на Средиземном море. Из подводных лодок на Северный морской театр первой была доставлена знаменитая субмарина «Дельфин» 14-летней постройки — первенец русского подводного флота.
Ее привезли в Архангельск из Владивостока по железной дороге. При погрузке «Дельфин» постарались максимально облегчить — сняли часть оборудования, облегчив лодку до 73 тонн.
К 30 апреля 1917 года лодка была готова к отправке. Однако во время сборов допустили непростительную оплошность: случайно вместе с другими грузами вместо Архангельска в Петроград отправились крышка люка субмарины и ее внешние вентиляционные трубы.
23 мая эшелон вышел на Котлас, в который прибыл к 20 июня. Лодку погрузили на баржу, а её имущество — на вторую баржу. В Архангельск караван прибыл 25 июня. В военном порту на лодку установили рубку, рули, гребной вал с винтом и поменяли часть листов наружной обшивки. Отсутствующую крышку люка пришлось заменить временной. Сборку механизмов предполагалось выполнить в Александровске силами транспорта — мастерских «Великой княгини Ксении».
22 июля пароход «Сума» с «Дельфином» на буксире в сопровождении ледокола «Вайгач» вышел в Александровск. В ночь на 26 апреля 1917 года разыгрался сильный шторм; «Дельфин» сильно ударило о соседнюю подводную лодку, и восстановлению субмарина не подлежала.
Так закончила свой век в Екатерининской гавани Александровска-на-Мурмане первая боевая подводная лодка России.
В 1916 году из Петрограда на Север прибыли еще две малые подводные лодки. Четвертая — «Св. Георгий» — была заказана и исполнена в Италии.
В мае 1917 года она вышла из Генуи и в сентябре прибыла в Архангельск, покрыв расстояние свыше 5 тыс. миль. Это был один из наиболее дальних переходов в истории русских подводных лодок, совершенный в военное время и при неблагоприятных метеорологических условиях. В Атлантическом океане лодку настиг сильный шторм, продолжавшийся несколько суток. Однако русские подводники во главе со своим бесстрашным командиром — старшим лейтенантом Иваном Ивановичем Ризничем, которому предстояло воевать в Гражданскую войну в белых войсках Северного фронта, — стойко преодолели все трудности и благополучно привели корабль в место назначения.
Несмотря на усиление флотилии Северного Ледовитого океана за счет кораблей, прибывших с Дальнего Востока, их явно не хватало для успешного решения боевых задач. Остро ощущался недостаток в тральщиках и кораблях противолодочной обороны. Как назло, ещё в декабре 1915 года в горловине Белого моря отряд русских тральщиков был затерт льдами — «Скум», «Спрут», «Север», «Юг», «Запад», «Восток», «Орезунд», «Николай» и «Святой Николай». Кроме того, в отряд входили пароход «Вера» и транспорты «Ковда» и «Харитон».
С помощью ледоколов тральщики «Спрут», «Николай» и пароходы «Ковда» и «Вера» все же удалось провести в Архангельск. Транспорт «Харитон Лаптев» и тральщик «Восток» — в Александровск. «Скум», «Юг» и «Запад» были оставлены командой в районе Зимнегорского маяка — мыс Керец; все их вооружение было снято ледоколом «Канада». Тральщики «Орезунд», «Св. Николай» и «Север» были окончательно затерты льдами в районе Орловского маяка и оставлены личным составом.
Весной 1916 года на мурманском берегу в бухте Иоканьга начато было строительство базы для тральщиков и кораблей, несущих дозор в горле Белого моря.
7 августа 1916 года, выйдя из Владивостока и пройдя вокруг Азии и Европы, через Суэцкий канал, на Русский Север, в Александровск, прибыли эскадренные миноносцы «Грозовой» и «Властный» и транспорт «Великая княгиня Ксения», пополнив состав отряда судов обороны Кольского залива. И оказалось, что весьма вовремя, ибо в сентябре 1916 года германское командование направило в Северный Ледовитый океан флотилию подводных лодок в составе «U-28», «U-43», «U-46», «U-48», «U-56» и «U-75». Несколько позже на Север прибыли еще две лодки: «U-195» и «U-196».
Германские субмарины сразу развернули активные боевые действия против русского судоходства на участке между мысом Нордкап и Кольским заливом. Причину активности германцев понять не сложно — Берлину было хорошо известно, что торговые суда обычно ходили там безо всякого охранения, поэтому германцы направили в эту безмятежную судоходную зону стаю подводных волков.
В течение каких-нибудь десяти дней торпедным и артиллерийским оружием вражеские подводные лодки сумели потопить 14 транспортов! После гибели нескольких союзных кораблей британо-французское командование решило отправлять в Архангельск транспорты, вооруженные артиллерией.
Так или иначе, но они с переменным успехом могли вести противоборство с атаковавшими их германскими судами и подводными лодками. Например, 19 сентября 1916 года две германские субмарины севернее мыса Святой Нос обнаружили французский вооруженный пароход «Плато». Завязавшийся артиллерийский поединок между противниками продолжался с небольшими перерывами четыре часа. Не добившись успеха, германские лодки принуждены были выйти из боя и прекратить преследование судна.
В том же году по просьбе русского командования британское адмиралтейство прислало в русские воды устаревший крейсер «Интерпид», три тральщика и три подводные лодки для борьбы с немецкими подводными лодками. С германскими подлодками сражались и русские корабли.
6 октября 1916 года русский миноносец «Властный» под командованием капитана 2-го ранга Георгия Ивановича Александрова, вышедший вместе с ледоколом «Вайгач» для осмотра побережья у маяка Цып-Наволок на заснеженном берегу полуострова Рыбачий, получил сообщение о появлении с моря двух германских подводных лодок. Цып-Наволок — большая территория от реки Аникеевки до губы Лауш. Нельзя сказать, что тамошняя местность была безлюдна, ибо в поселке в ту пору насчитывалось 12 хозяйств, в селении жили русские, норвежцы, финны, существовала школа, «Обширная больница Красного Креста имени императрицы Марии Федоровны» и церковь во имя Св. Николая Чудотворца. Там находился телеграфный пост, и даже артиллерийская батарея.
Оставив транспорт «Вайгач» у маяка, «Властный» резво пошел в вышеуказанном направлении и вскоре обнаружил две лодки — «U-43» и «U-46», — которые для маскировки под рыбачьи суда подняли паруса.
Подойдя на 30–35 кабельтовых, миноносец открыл огонь, на который обе лодки ответили несколькими ответными выстрелами. За все время 20-минутного боя германским лодкам удалось повредить на миноносце радиосеть и прожектор, ранив двух человек. Огнем миноносца на одной из лодок были зажжены паруса, и она быстро скрылась под водой. Несколько минут спустя вторая подлодка последовала ее примеру. Через некоторое время одна из лодок всплыла вблизи маяка Цып-Наволок и обстреляла его, но была вынуждена огнем миноносца «Властный» снова погрузиться в ледяную пучину моря.
Как выяснилось позднее, подобная артиллерийская дуэль между подводной лодкой германцев и судами русского флота не представлялась столь редким событием для Русского Севера.
По мнению специалистов, «стремление немецких подводников экономить топливо и торпеды из-за отсутствия баз на театре вынуждало подводные лодки действовать по одному тактическому шаблону: имея дело чаще всего с невооруженными транспортами, германские лодки стремились топить их артиллерией. Обычно они осуществляли поиск в надводном положении, затем быстро сближались с тихоходной целью и безо всяких предупреждений с дистанции порядка 40 кб открывали огонь»[34].
Перестрелки между русскими надводными и германскими подводными кораблями продолжались. Так, у мурманского побережья 26 октября 1916 года германская субмарина атаковала русский посыльный корабль «Колгуев», неудачно выпустив две торпеды.
«Колгуев» вступил в артиллерийский бой с показавшимся над поверхностью моря противником и продолжал его до тех пор, пока вдали не показались миноносцы и посыльное судно «Купава», шедшие ему на помощь.
В 9 милях к северу от Св. Носа в районе Иокангской бухты 2 ноября 1916 года на мине подорвался пароход «Курск», следовавший из Лондона в Архангельск. Несомненно, мину поставила германская подводная лодка. Тем не менее поврежденному пароходу удалось дойти своим ходом до Архангельска.
В тот же день миноносец «Грозовой» совместно с посыльным судном «Купава» и тральщиком «Т-13» вел из Вардэ в Архангельск два торговых парохода, имевших на буксире кран, портовые буксиры и баржи, и в Баренцевом море, возле острова Хорпо встретился с неприятельской подводной лодкой «U-56». Лодка, не заметив идущего следом за посыльным судном миноносца, попыталась атаковать «Купаву» и подпустила ее на дистанцию около 5 кабельтовых. Именно это расстояние и оказалось для врага роковым. «Грозовой» открыл огонь и, сблизившись с «U-56» до 1,5 кабельтовых, достиг попаданий в её рубку, корму и корпус, причем в корме грянул взрыв, в результате которого лодка с дифферентом на корму и под крики «ура!» с русского корабля пошла ко дну.
Осенью того же года произошло окончание работ по основным оборонительным сооружениям Кольского залива.
В их число вошли 75-мм батарея двухорудийного состава на мысе Летнинский и 57-мм батарея двухорудийного состава на мысе Белокаменный, 75-мм батарея двухорудийного состава на мысе Тюва и такая же на Екатерининском острове в Александровской гавани.
Кроме них еще и 120-мм батарея четырехорудийного состава на острове Тарос, и противолодочные сети у острова Седловатого, не считая бонов у мыса Белокаменного и у Александровской гавани.
В кампанию 1917 года, одновременно с дальнейшим пополнением флотилии новыми кораблями, отрабатывалась организация корабельных сил. В начале года флотилия насчитывала один линкор, два крейсера, шесть миноносцев, около сорока тральщиков, семнадцать посыльных судов (вспомогательных крейсеров), две подводные лодки и двенадцать ледоколов. Основными ее соединениями были Мурманский отряд, в который входили линейный корабль «Чесма», минный заградитель «Уссури» и несколько вооруженных пароходов, и сводный отряд, состоявший из крейсера «Аскольд» и нескольких посыльных судов.
Казалось, русский флот основательно подготовился к решающей схватке с германцами в северных широтах, однако внутренний враг оказался куда как более коварным, нанеся удар в спину своей воюющей стране.
Большевики не дремали, хотя работали и в подполье. Их организация в Архангельске, разгромленная после революции 1905 года, была тайно восстановлена в 1915 году с приездом в город сорока с лишним портовых рабочих из Риги. Объединившись, латышские и русские большевики в мае 1916 года организовали Латышскую группу РСДРП, ставшую архангельской большевистской организацией. В числе ее активных деятелей были некие Я. А. Тимме и С. Н. Калмыков.
Самым активным деятелем большевистской фракции в Совете, членом исполкома и президиума стал Якоб Тимме, организатор съезда транспортников в 1917 году. Конечно, здесь было поспокойнее, чем в Кронштадте и Гельсингфорсе, но общая напряженность и нервозность висела в воздухе.
Масштаб уничтожения морских офицеров на Севере в феврале 1917 года не превзошел таковые в Кронштадте и Гельсингфорсе, но спокойным назвать это время трудно.
В первых числах марта 1917 года был образован Архангельский Совет рабочих и солдатских депутатов. Первый состав исполкома был эсеро-меньшевистским во главе с председателем — меньшевиком К. А. Кошкиным.
На кораблях и в частях начали создаваться судовые и солдатские комитеты. В Мурманске группу агрессивно настроенных матросов возглавил Владимир Федорович Полухин, прежде служивший гальванером на крейсере «Адмирал Макаров» и линкоре «Гангут».
Демагогические лозунги Полухина о «демократизации флота» и введения восьмичасового рабочего дня на строительстве дороги и порта в условиях непрекращавшейся войны звучали дико для уха любого разумного человека. Матросская масса встречала безответственные призывы своего вожака с особым воодушевлением и подъемом.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.