Правомерность партизанской борьбы
Правомерность партизанской борьбы
При выяснении вопроса о правомерности борьбы советского народа с гитлеровскими захватчиками на оккупированной территории прежде всего нужно отметить, что об этой борьбе в Советском Союзе до начала 1990–х годов писалось только с положительной стороны. Исследователи предпочитали обходить так называемые «скользкие» вопросы. Однако отсутствие данных о негативных явлениях, которые имели место в некоторых партизанских отрядах,[26] привело к тому, что в настоящее время появилась точка зрения о том, что партизанское движение в СССР было неправомерным и чуть ли не бандитским. Произошел переход, как это часто бывает в России, из одной крайности в другую.
Так, известная белорусская писательница, ныне проживающая в Италии, Светлана Алексиевич, опубликовала в газете «Известия» статью, где все партизанское движение, развернувшееся на временно оккупированных территориях СССР в годы Великой Отечественной войны, назвала преступным.[27] Возмущенными ветеранами—чекистами — участниками партизанского движения было подготовлено опровержение, но газета его не напечатала. После судебного разбирательства по этому делу 17 апреля 1996 года вынесено решение № 8 (91) Судебной палатой по информационным спорам при Президенте Российской Федерации обязать газету «Известия» опубликовать опровержение.[28]
Данная проблема затронута и в одном из трудов В. И. Боярского, который пишет, что «партизанская война — обоюдоострое оружие. Она становится инструментом в руках сепаратистов, различного рода экстремистских организаций. Тот факт, что благородное слово «партизан» легко превращается в презрительное прозвище «бандит», свидетельствует, что мы имеем дело с очень непростым явлением».[29]
Анализ многочисленных документов и беседы с ветеранами партизанского движения показывают, что партизанская борьба советского народа против немецко—фашистских захватчиков началась с первых дней войны, т. е. до принятия нормативных актов, регламентирующих эту борьбу. Однако это не дает никакого повода относить партизан к незаконным вооруженным формированиям.
Уместно отметить, что советские партизаны боролись на основании Основного закона государства — Конституции СССР 1936 года, где в статье 133 прямо написано, что «защита Отечества есть священный долг каждого гражданина СССР».[30] Измена Родине, т. е. нарушение присяги, переход на сторону врага, нанесение ущерба военной мощи государства, шпионаж, — карались, согласно Конституции СССР 1936 года, по всей строгости закона, как самое тяжкое злодеяние.[31]
Деятельность органов госбезопасности СССР на оккупированной советской территории в годы Великой Отечественной войны являлась составной частью партизанского движения и регламентировалась комплексом нормативно—правовых актов. По мнению автора, можно выделить два вида нормативно—правовых источников:
1) нормативно—правовые акты СССР — Конституция 1936 года, директивы, постановления, распоряжения Государственного комитета обороны СССР, Совнаркома СССР и совместные с ним постановления ЦК ВКП(б);
2) ведомственные нормативные документы — директивы, приказы, инструкции, указания центральных и территориальных органов государственной безопасности СССР.
Боевая программа развертывания всенародной борьбы в тылу немецко—фашистских войск была сформулирована в совместной директиве Совнаркома Союза ССР и ЦК ВКП(б) «Партийным и советским организациям прифронтовых областей» от 29 июня 1941 года, которая в отношении развертывания партизанского движения сводилась к следующему: «…в занятых врагом районах создавать партизанские отряды и диверсионные группы для борьбы с частями вражеской армии, для разжигания партизанской войны всюду и везде, для взрыва мостов, дорог, порчи телефонной и телеграфной связи, поджога складов и так далее. В захваченных районах создавать невыносимые условия для врага и всех его пособников, преследовать и уничтожать их на каждом шагу, срывать все их мероприятия. Для руководства всей этой деятельностью заблаговременно, под ответственность первых секретарей обкомов и райкомов создавать из лучших людей надежные подпольные ячейки и явочные квартиры в каждом городе, районном центре, рабочем поселке, железнодорожной станции, в совхозах и колхозах».[32]
Можно считать, что это было первым и важным документом, регулирующим партизанское движение с точки зрения права. Несмотря на то, что в нем ничего не было сказано о роли и месте органов государственной безопасности в партизанском движении, участие в нем органов НКВД и НКГБ подспудно подразумевалось. В мирное время сотрудники и агентура именно этих государственных органов обучались и владели искусством партизанской борьбы, совершения диверсий, конспирации.
3 июля 1941 года эта директива была фактически озвучена И. В. Сталиным в его обращении к советскому народу. В частности, он сказал: «В занятых врагом районах нужно создавать партизанские отряды, конные и пешие, создавать диверсионные группы для борьбы с частями вражеской армии, для разжигания партизанской войны всюду и везде, для взрыва мостов, дорог, порчи телеграфной и телефонной связи, поджога лесов, складов и обозов. В захваченных районах создавать невыносимые условия для врага и его пособников, преследовать и уничтожать их на каждом шагу, срывать все их мероприятия, при вынужденном отходе частей Красной Армии не оставлять противнику ни одного килограмма хлеба… Колхозники должны угонять весь скот, хлеб сдавать под сохранность государственным органам для вывоза его в тыловые районы, хлеб и горючее, которое не может быть вывезено, должно быть уничтожено».[33]
Партизанские действия в тылу сильного, специально подготовленного к контрпартизанской борьбе противника требовали всесторонней подготовки партизанских сил и оптимального планирования их действий. Ничего подобного Сталиным в его выступлении не предусматривалось.[34]
В подобных условиях вывоз и уничтожение, вместо раздачи, продуктов питания, и прежде всего зерна, обрекал на голодную смерть население оккупированных врагом территорий. Дословное выполнение этих распоряжений привело бы только к резкому увеличению числа коллаборационистов, вызвало бы у местных жителей ненависть к советской власти и армии и толкнуло бы многих на службу противнику. После выступления Сталина усилились скоропалительное формирование и переброска в тыл врага без должной подготовки партизанских отрядов и диверсионных групп. Между тем, не была даже сформулирована их основная задача: отрезать вражеские войска от источников их снабжения.[35]
На основании Постановления от 29 июня 1941 года 5 июля была создана Особая группа при наркоме внутренних дел. Одной из задач данного подразделения была организация партизанской борьбы в тылу противника.[36]
Сразу после создания Особой группы НКВД началось формирование Отдельной мотострелковой бригады особого назначения НКВД СССР. Оно было связано с необходимостью выполнения специальных заданий в борьбе с фашистскими захватчиками, вторгшимися на территорию Советского Союза. После обнародования директивы Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) партийным и советским организациям прифронтовых областей от 29 июня 1941 года эта общая задача уточняется и конкретизируется. ОМСБОН был призван вести разведывательные и диверсионные действия на важнейших коммуникациях противника, ликвидировать вражескую агентуру, действуя отдельными подразделениями, мелкими группами и индивидуально. Развитие событий выдвинуло еще одну, не менее важную задачу: оказывать всестороннюю помощь в развитии и расширении партизанского движения, создании подполья, сплочении патриотов в тылу врага.[37]
Постановление ЦК ВКП(б) «Об организации борьбы в тылу германских войск» 18 июля 1941 года хотя и не являлось нормативным актом, но имело огромное значение. На основании этого Постановления вырабатывались нормативно—правовые акты и строилась зафронтовая работа всех советских государственных органов, в том числе органов государственной безопасности.
В Постановлении говорилось: «…для обеспечения широкого развития партизанского движения в тылу противника партийные организации должны немедля организовать боевые дружины и диверсионные группы из числа участников Гражданской войны и из тех товарищей, которые уже проявили себя в истребительных батальонах, в отрядах народного ополчения, а также из работников НКВД, НКГБ и др. В эти же группы должны быть влиты коммунисты и комсомольцы, которые не используются для работы в подпольных ячейках.
Партизанские отряды и подпольные группы должны быть обеспечены оружием, боеприпасами, деньгами и ценностями, для чего заблаговременно должны быть в надежных местах зарыты и запрятаны необходимые запасы.
Необходимо также заблаговременно позаботиться об организации связи подпольных ячеек и партизанских отрядов с советскими районами, для чего их снабдить радиоаппаратами, использовать ходоков, тайнопись и проч., а также обеспечить посылку и печатание на месте листовок, лозунгов, газет».[38]
В Постановлении были уже упомянуты и органы государственной безопасности, сотрудники которых в первые недели войны встали во главе многих партизанских отрядов.
Постановления ЦК ВЛКСМ, как и партийных органов, явились для молодежи руководством к действию. 3 сентября 1941 года ЦК ВЛКСМ принял специальное Постановление «О мобилизации комсомольцев на службу в войска Особой группы НКВД СССР». На основании этого постановления в ОМСБОН НКВД СССР прибыло 800 комсомольцев из Москвы и ряда областей страны.[39]
На наш взгляд, было бы неправильным не сказать о правовых актах, регламентирующих деятельность Центрального штаба партизанского движения, так как представители органов государственной безопасности, помимо деятельности оперативных групп ОМСБОН, принимали непосредственное участие в работе Центрального и местных штабов партизанского движения. Так, в приказе ГКО СССР о создании ЦШПД от 30 мая 1942 года пять из шести начальников местных штабов партизанского движения являлись чекистами.[40]
Положение о ЦШПД было готово и утверждено П. К. Пономаренко в декабре 1942 года. Однако форму законодательного акта так и не приняло. Это случилось, по—видимому, из—за первого расформирования Центрального штаба партизанского движения. Вообще, этот факт поставил в недоумение многих руководителей партизан. Так, в одной из бесед с автором бывший заместитель начальника ЦШПД генерал—полковник в отставке С. С. Бельченко заявил, что известие о роспуске ЦШПД было подобно шоку.[41] Одной из причин прекращения работы ЦШПД, по мнению последнего, явились интриги Л. П. Берия, который хотел лично руководить всей зафронтовой деятельностью, в том числе и партизанским движением.
После воссоздания ЦШПД над его законодательным оформлением трудились заместитель начальника Центрального штаба майор госбезопасности С. С. Бельченко и начальник отдела пропаганды В. Н. Малин. Но, со слов С. С. Бельченко, Положение о ЦШПД так и осталось проектом.
На основании приказов Народного Комиссара Обороны СССР строилась работа всех советских партизан и органов, контролирующих их деятельность. Так, Приказ № 00189 от 5 сентября 1942 года «О задачах партизанского движения», подписанный И. В. Сталиным, явился основой для дальнейшей деятельности советских партизанских формирований, в том числе и участия органов госбезопасности в партизанском движении.[42] В частности, там говорилось об усилении агентурной разведки, в которой чекисты должны были оказать помощь партизанским формированиям.
Деятельность на оккупированной советской территории руководилась и координировалась из Центра. Им и их семьям выдавались денежные содержания и пособия. Согласно Постановлению ГКО № 1567с, распространялось Постановление СНКСССР № 1269 от 16.07.40 г. «О пенсиях и пособиях лицам высшего, старшего и среднего начальствующего состава и их семьям» и Указ Президиума Верховного Совета СССР от 26.06.40 г. «О порядке назначения и выплаты пособий, пенсий семьям военнослужащих рядового и младшего начальствующего состава в военное время».[43]
Следует заметить, что Совнарком заботился и о семьях чекистов—партизан, находившихся в тылу противника, если им угрожала опасность. Так, распоряжение СНКСССР № 21456 рс от 11 ноября 1942 г. обязало СНК РСФСР принять и разместить в Ярославской области 1000 детей партизан и 62 взрослых члена семей партизан, эвакуированных из брянских лесов, среди которых было немалое число детей сотрудников органов госбезопасности СССР.[44]
Таким образом, деятельность советских партизанских формирований в годы Великой Отечественной войны регламентировалась целым рядом государственных нормативных актов и с этой точки зрения носила вполне законный характер.
Согласно Постановлению Совнаркома и ЦК ВКП(б), 25 августа 1941 года приказом НКВД СССР № 001151 оперативные группы местных органов госбезопасности, призванные противостоять парашютным десантам и диверсантам противника, были преобразованы в 4–е отделы НКВД — УНКВД прифронтовых республик, краев и областей, оперативно подчиненные Особой группе при НКВД СССР.[45]
На 4–е отделы возлагались следующие задачи: повседневное руководство организацией истребительных батальонов и диверсионных групп; организация связи с партизанскими отрядами и диверсионными группами, находящимися в тылу противника; организация агентурной и войсковой разведки районов вероятных действий партизанских отрядов и диверсионных групп, разведки тыла противника и мест переправы партизанских отрядов, изучение настроения местного населения и обстановки в районах вероятных действий партизанских отрядов и групп.[46]
В положении о работе 4–х отделов указывалось, что свои действия по организации партизанских отрядов и диверсионных групп они координируют с особыми отделами НКВД, войсковым командованием, партийными и советскими организациями. Для осуществления более тесного контакта между командованием и 4–ми отделами последние имели своих представителей при штабах фронтов. В задачи представителей входило тщательное изучение обстановки на фронте, районов сосредоточения противника, расположения его штабов, а также участков фронта, где наиболее целесообразно проводить переброски отрядов и групп.
Анализ задач, возложенных на 4–е отделы, показывает, что они в основном сводились к организации в тылу противника агентурно—войсковой разведки, проведения диверсий силами и средствами партизанских отрядов и разведывательно—диверсионных групп. Между тем, перед органами государственной безопасности в связи с началом военных действий встали очень сложные и ответственные задачи по борьбе с подрывной деятельностью немецко—фашистской разведки на фронте, в тылу и на временно оккупированной врагом советской территории. Для этого нужно было хорошо организовать зафронтовую работу чекистских органов, которая в начальный период Отечественной войны страдала серьезными недостатками, основными из которых являлись следующие: подбор агентуры для зафронтовой работы проводился иногда без учета возможностей вербуемых решать поставленные перед ними задачи; агентура органов государственной безопасности забрасывалась в тыл противника на глубину до 100 км от линии фронта преимущественно с заданиями военно—разведывательного характера; агенты из числа военнослужащих забрасывались за линию фронта под видом выходцев социально чуждой среды. После разоблачения ряда наших агентов, заброшенных с такими легендами, противник к этой категории лиц стал относиться с подозрением и, как правило, направлял их не в разведывательные школы, а в лагеря военнопленных.
В тылу противника отсутствовали базы для обеспечения легализации забрасываемой агентуры и поддержания с ней связи.
Следует отметить, что правовой основой для деятельности территориальных органов государственной безопасности по организации партизанских отрядов и оперативных групп явились директивы Центра. Соответственно, для городских и районных аппаратов НКВД — НКГБ — директивные указания начальников областных Управлений.
В целях организации активного противодействия подрывной деятельности спецслужб фашистской Германии 10 октября 1941 года в составе 2–го отдела НКВД СССР было образовано прифронтовое отделение. Это позволило лучше координировать работу с 4–ми отделами республиканских и областных НКВД — УНКВД для руководства оперативной и боевой деятельностью партизанских отрядов и разведывательно—диверсионных групп в тылу врага.[47]
Фактическая ликвидация партизанских кадров, баз снабжения, всей той огромной работы, которая велась в СССР в конце 1920–х — начале 1930–х годов, привела к тому, что в начальный период войны органы государственной безопасности столкнулись с рядом трудностей при организации партизанского движения.
Ведомственные нормативные акты позволяют увидеть недостатки, которые имелись при формировании чекистами партизанских отрядов. Так, в Директиве Народного комиссара государственной безопасности СССР от 16 июля 1941 г. за № 222 отмечалось, что в организации партизанских отрядов, предназначенных для действия в тылу противника, допускался целый ряд недостатков: отряды комплектовались наспех из людей неопытных, не знающих местных условий и не владеющих оружием; партизаны, посылаемые на боевую работу, достаточно не инструктировались.[48]
В целях устранения отмеченных выше недостатков и создания условий, обеспечивающих высокие боевые качества партизанских отрядов, предлагалось руководствоваться следующим: партизанские отряды формировать из местного, всесторонне проверенного партийного и советского актива, бойцов истребительных батальонов и вполне надежной, преданной советской власти агентуры, как действующей, так и состоящей на консервации.
В документе говорилось о том, что агентуру, сведенную в резидентуры, предназначенные для действия в тылу противника, нужно включать в состав формируемых партизанских отрядов «за исключением лишь тех резидентур и отдельных агентов—осведомов» (так в тексте документа — Прим. автора), которые по своим индивидуальным качествам являлись неподходящими для партизанской борьбы или имели узкоспециальное назначение (совершение террористических актов, производство диверсий на определенных важных объектах и т. п.). При отборе людей в партизанские отряды рекомендовалось подходить во всех случаях персонально, учитывать личные качества каждого отдельного партизана и не допускать в состав отрядов лиц, не внушающих доверия и вызывающих сомнение в их боевых качествах.
Перед отправкой для практических действий каждого партизана нужно было тщательно проинструктировать, ознакомить с местностью (где предстоит движение) по карте, а также с политико—экономическим состоянием района действий. Перед отправкой рекомендовалось продумать методы и формы связи с партизанскими отрядами и возможность оказания им помощи как материально, так и оружием и боеприпасами; для большей маскировки партизан в районах, где прошла поголовная мобилизация, необходимо в случае задержания немцами заявлять, что «служил в Красной Армии, попал в плен и затем освобожден для работы в поле, так как являюсь жителем данного района».[49]
Данный документ говорит и о снабжении партизанских отрядов оружием и боеприпасами, которые было необходимо производить при комплектовании отрядов, но также использовать возможность добыть их (оружие и боеприпасы) в прифронтовой полосе за счет брошенного немцами и нашими войсками, для чего необходимо высылать в прифронтовую полосу небольшими группами партизан для сбора оружия и боеприпасов, чтобы закопать их в определенных местах, для того чтобы по прибытии на место партизанский отряд мог использовать это оружие для боевых действий; ни в коем случае не допускать того, чтобы сформированные партизанские отряды под нажимом частей противника отступали вместе с населением. Необходимо было в таких случаях использовать разрывы между наступающими частями противника и проникать через эти разрывы в тыл противника для проведения диверсионной, подрывной работы; в пунктах, где дислоцированы территориальные и железнодорожные органы НКГБ, последние выполняют работу, предусмотренную настоящей директивой, совместно.[50]
В директиве начальников УНКГБ и УНКВД Калининской области начальникам ГО, РО НКВД и МРО НКГБ «О недостатках в руководстве партизанским движением и мерах по их устранению» от 29 июля 1941 года говорится о недопустимости и преступности организации перебрасываемых в тыл противника неподготовленных диверсионных групп и партизанских отрядов.[51]
Несмотря на эти указания по улучшению организации и заброски в тыл партизанских отрядов и диверсионных групп, из—за тяжелейшего положения Красной Армии на фронтах, осенью положение не изменилось. Так, в директиве НКВД СССР Начальнику УНКВД по Калининской области «О мероприятиях по развертыванию партизанского движения» от 11 сентября 1941 года указано, что «работа УНКВД Калининской области по подготовке и развертыванию партизанского движения в районах, захваченных противником, поставлена явно неудовлетворительно».[52]
Важным нормативным актом явилось указание НКВД СССР № 07435 «Об организации деятельности в тылу противника партизанских отрядов, истребительных и диверсионных групп» от 6 декабря 1941 года. Оно с предельной четкостью сформулировало задачи диверсионной деятельности: «диверсионные группы имеют назначение — совершать систематические взрывы, поджоги, порчу и разрушения на промышленных предприятиях, электростанциях и железных дорогах в тылу противника». Таким образом, были определены основные объекты диверсий, способы совершения и некоторые вопросы тактики использования сил и средств органов госбезопасности. Суть их сводилась к нанесению ущерба противнику, не вступая с ним в боевое соприкосновение.
Подводя итоги, нужно отметить, что деятельность органов государственной безопасности в тылу противника в полной мере регламентировалась нормативно—правовыми актами СССР. Участвуя в партизанском движении, чекисты четко выполняли постановления, приказы, директивы и указания ГКО, СНК, ЦШПД и НКВД СССР. И если действия сотрудников госбезопасности были незаконными, то тогда деятельность советского народа, прилагающего неимоверные усилия для победы над врагом, тоже, получается, нужно назвать незаконной. А это уже абсурд.