Храмы древних согдийцев

Храмы древних согдийцев

Раскопки в шахристане древнего Пянджикента начаты были летом 1947 года и систематически продолжались каждый год в августе и сентябре. Всего, таким образом, проведено четыре раскопочных сезона, не считая кратковременной разведки 1946 года, когда Пянджикент был осмотрен и намечен как главный объект полевого изучения Согдийско-таджикской археологической экспедиции.

Внимание экспедиции привлек бугор, лежащий на западной стороне небольшой городской площади, почти в центре шахристана, правда, несколько ближе к его восточной стеке. Бугор этот условно отмечен на плане наших раскопок как здание I. По форме своей он напоминал подкову, стороны которой вогнуты несколько внутрь. Поверхность бугра отличалась обратившей на себя внимание особенностью: в центре она была несколько приплюснута. Это последнее обстоятельство вызвало у нас мысль, что здесь мы можем найти центральное помещение здания. Руководствуясь этим разумным предположением, мы и приступили к вскрытию первого бугра наверху, в центре вогнутой его поверхности. Раскопки начаты были А. М. Беленицким, который и проводил их систематически в течение четырёх лет. Очень быстро А. М. Беленицкий и его сотрудники имели возможность убедиться в правильности выбора начальной точки раскопа. Перед участниками работ стало раскрываться большое помещение, квадратное в плане. Чем глубже уходили в землю заступ и кетмень раскопщиков, тем больше было следов от бывшего в здании в древности пожара. Древесный уголь с раскопа уносили в огромном количестве. Когда раскрылась южная половина западной стены и полностью южная стена помещения, появились следы обгорелой красочной стенной росписи.

^{Головы согдиицев.}

^{Фрагмент стенной росписи. Храм I. Древний Пянджнкент}

Начало работ сулило интересные перспективы раскопок намеченного бугра. И действительно, постепенно перед нами раскрылось огромное квадратное помещение — зал площадью 64 квадратных метра. Зал оказался четырёхколонным. В центре лежали каменные базы от колонн. Базы оказались составными: в основе была квадратная каменная плита из известняка, сторона которой равнялась 82 сантиметрам при высоте 16 сантиметров. На плите положена круглая каменная подушка, имеющая в диаметре 60 сантиметров. Все четыре базы сохранились полностью, однако подушки двух из них от огня раскололись. Пока не были вскрыты все четыре базы, трудно было ответить на вопрос, из какого материала были колонны: из камня, известняка или дерева? Однако, когда открылась база в северо-восточной части четырёхколонного зала, стало ясно, что колонны были деревянные. На базе стояла охваченная обгорелой землей нижняя часть деревянной обуглившейся колонны в форме яблока. Следы обуглившейся деревянной колонны оказались и на северо-западной базе. Вблизи баз находилось также большое количество угля со следами резьбы по дереву. Ясно, что колонны из дерева имели резной орнамент. Угля в раскопках этого большого помещения оказалось так много, что становилось ясным, что в нем было огромное количество деревянных частей; ими могли быть, кроме колонн, прежде всего деревянные перекрытия. Большое помещение площадью 8?8 метров не могло иметь другого перекрытия, кроме деревянного, так как купол из сырцового кирпича, да еще очень большого размера, в VI I–VIII веках выкладывать в Согде не умели.

Большой интерес представляли и стены этого зала. Они все хорошо оштукатурены, но все подверглись действию пожара и имеют обгорелый вид. Уже в первый год раскопок, т. е. в 1947 году, было ясно по найденным в завалах кускам обгорелой росписи, по следам красок на стенах, что зал был покрыт стенной живописью. В центре западной стены открылся входной проем в замкнутую комнату, лежащую на запад от центрального зала. Комната эта площадью 6,5?3,5 метра была вытянута с юга на север. Направо и налево от входа по западной стене были расчищены большие ниши, не очень, правда, глубокие.

^{Общий план раскопок шахристана Пянджакента (1947–1950 гг.)}

Восточной стены у четырёхколонного зала не имеется совсем. С востока зал переходил в широкий айван, длина которого равна почти 21 метру; перекрытия айвана покоились на шести деревянных колоннах. От них сохранились только прямоугольные клетки с перегнившим деревом — остатками покоящихся здесь деревянных баз. Дальнейшие раскопки бугра № 1 вскрыли помещения, находящиеся на юге от четырехколесного зала, который мы обозначили цифрой № 1, и замкнутого помещения, обозначенного № 3. Это были две, вытянутые с востока на запад, комнаты — № 2 и № 4 — площадью: № 2 = 6,75?2,55 метра и № 4 = 3,75?2,92 метра. Толщина стен вскрытых четырех помещений колеблется от 1,3 до 2 метров. Стены выложены из сырцового кирпича размером 48?24?12 сантиметров. Как мы увидим ниже, все раскопанные нами за четыре года здания сложены из сырцового кирпича этого размера. Помещения № 2 и № 4 дали уже в первый год раскопок весьма ценные предметы. Обнаружились они при вскрытии полов, главным образом в помещении № 2 и затем № 4. Мы говорим «полов», так как в помещении № 2 их оказалось три: верхний пол в виде плотного земляного настила; следующий пол выстлан из сырцового кирпича того же размера, что и стены здания I; под этим вторым полом оказался третий, также из сырцового кирпича. Главные находки сделаны на земляном верхнем полу. Среди находок следует прежде всего отметить огромное количество бус из самого разнообразного материала: кораллов, янтаря, сердолика, горного хрусталя, лазурита, нефрита, бирюзы, речного жемчуга, альмандина, агата, оникса, змеевика и специальной пасты. Характерной чертой всех этих бус является их необычная величина. Позволим себе привести несколько цифр. Бусы из горного хрусталя имеют в длину по оси 1,5, 2 и 3 сантиметра. Величина большинства бус почти исключает предположение, что они служили украшением пянджикентских женщин. Возникла мысль, не являлись ли они предметами украшений, употребляемых в языческих храмах? Обилие бус, определенно указывало, что если не Пянджикент, то во всяком случае Согд, находился в VII–VIII веках в непосредственных торговых сношениях с отдельными странами, что, впрочем, известно и из письменных источников.

Вернёмся, однако, к дальнейшему описанию раскопочных работ в здании I.

Шаг за шагом оно стало раскрываться, как здание с многочисленными помещениями, с определенным, строго выраженным планом, характерным для построек культового назначения. Раскопки 1948, 1949 и 1950 годов, когда и было в основных чертах закончено раскрытие здания I, дали следующий его план. Комнаты № 2 и № 4 оказались в основе единым длинным помещением коридорного типа, перестроенным впоследствии в две вышеотмеченные комнаты, что хорошо видно по поперечным стенкам. Первоначально южный коридор был частью большого обходного коридора, с трёх сторон — южной, западной и северной — охватывающего центральный зал (№ 1) и западную замкнутую комнату (№ 3). Западный и северный коридоры (№ 7 и № 2а) перестроены не, были и были раскрыты в своем цельном и нетронутом виде. Выше указывалось, что у центрального четырёхколонного зала (№ 1) восточной стены не было и он непосредственно переходил в айван (см. план.), а дальше во двор, откуда и открывался вид на восходящее солнце. Двор у здания I оказался большим, охваченным только с южной стороны стеной, а с северной и восточной — рядом небольших, вытянутых как бы линией ограды помещений. Наиболее интересным оказалось первое из помещений по северной ограде двора, расположенное ближе других к центральной части здания. Это помещение, обозначенное на плане № 10 и № 10а, представляет собой как бы повторение в миниатюре центрального зала и примыкающей к нему замкнутой с запада комнаты (см. план.). Разница только в том, что ось помещения № 10 смотрит по линии ЮС, а не по линии ВЗ, как у центрального зала. Из других помещений по северной ограде следует выделить ещё комнату № 11. Её отличительной особенностью является то обстоятельство, что вход в неё не со стороны двора, как в помещение № 10, а снаружи здания, с севера (см. план). По западной и восточной стенам комнаты № 11 расположены суфы, выложенные из глины-пахсы. По южной стене возвышается в центре высокая, но короткая суфа в виде какого-то постамента. В восточной ограде двора в центре находятся широкие ворота, от которых сохранилась лишь площадка, вымощенная камнем-булыжником, да прогнившие деревянные остатки порога. Войти в ворота можно, лишь пройдя помещение типа айвана № 15, обращенное открытой стороной на восток. Направо от ворот, т. е. в северной части восточной ограды, имеется помещение № 14, вход в которое был также не со двора, а снаружи, с востока, В южной ограде не было совсем помещений. Там находится лишь стена, выложенная из того же сырцового кирпича, что и все помещения в здании I.

На юг от центрального зала и комнат № 2 и № 4 имеются пристройки, сделанные ещё в древности (VII–VIII века). Это помещения № 5, № 6 и № 8–9. Помещение № 5 имело вход с юга; оно вытянуто с востока на запад, в северной стене имеет две сводчатые ниши в форме полукруглой арки.

Помещение № 6 квадратное и сохранило гнёзда от баз четырёх колонн, повидимому, деревянных.

Здание I дало много весьма ценных находок. О бусах, которых найдено было свыше 300, мы уже говорили. Характерной особенностью раскопок этого здания является обилие монет, которые позволяют точно датировать здание I. Можно сказать, что монеты найдены в подавляющем количестве помещений, причём в некоторых из них найдено по нескольку монет. Основная масса монет согдийские, относящиеся к VII и первой половине VIII века. Однако имеется небольшое количество монет раннеарабских — омейядских и несколько аббасидских не позже 60-х годов VIII века. Большая часть согдийских монет относится ко времени ихшида Вахшумани (конец VII века), ихшида Гурека (710–737) и ихшида Тургака (после 737 года) — сына Гурека. Все согдийские монеты медные. Как правило, они имеют в центре квадратные отверстия по китайскому образцу. Научная ценность найденных согдийских монет не только в том, что они точно датируют вскрытые раскопками помещения, но и дают нам титулатуру согдийских правителей, а также материал для выявления культурных связей с Китаем и другими областями и странами, о чем ещё будет сказано ниже.

Что касается арабских монет, то они встречаются редко, и, как сказано, не позже 60-х годов VIII века. Более поздних арабских монет на городище древнего Пянджикеита нет, что определённо указывает на прекращение жизни в нём. Найденные в здании I несколько арабских монет говорят лишь о том, что это монеты того поколения арабов, которые и разрушили небольшой, но цветущий и культурный согдийский город. Среди находок в здании I следует отметить изделия из кости в виде рукояток от большие ножей. Одна из рукояток почти цилиндрической формы, другая более овальная; обе украшены резным геометрическим орнаментом.

Найдены две бронзовые ручки с изображением скульптурно исполненных головок, одна — коней, другая львов[27]. Ручка представляет стержень на ножках, концы которого оформлены в головки. Весьма интересны фрагменты небольшого сосуда из какого-то, ещё не определённого, драгоценного дерева. Фрагменты имеют резной орнамент и украшены двумя золотыми гвоздиками. В составе находок имеются и три небольших золотых украшения в форме подвесок тонкой художественной работы. Некоторые гнёзда у подвесок утеряли свои полудрагоценные или драгоценные камни. Особое внимание обращает на себя цилиндрической формы резная печать из зеленоватого камня, которая при развороте даёт изображение лежащего льва с повернутой назад головой.

В историко-культурном отношении представляет также большой интерес найденный в помещении № 2 большой железный ключ в виде стержня, отогнутого под прямым углом, с тремя высокими зубцами. Ключ этот хорошо знаком востоковедам, археологам и историкам культуры по изображениям на кушанских монетах, бианейманских оссуариях и т. д., следовательно, бытовал в Средней Алин и Иране в первые восемь веков нашей эры, во всяком случае вплоть до ислама. Повиднмому, он имел, кроме практического, ещё и какое-то культовое значение.

Наибольшее значение имеет находка в здании I, в помещении № 2а (?), скульптуры из гянча (гипса), изображающей голову юноши без усов и бороды в 2/3 натуральной величины. Лицо явно не портретное, а идеализированное, носит следы окраски чёрными и красными линиями в очертании глаз, носа, рта и т. д. Скульптура в виде заполненной маски, причём сзади в плоскости среза имеются следы прикрепления. Нельзя сомневаться, что голода юноши представляет часть статуи в одной из ниш здания I, повидимому, в центральном четырёхколонном зале. Можно даже с уверенностью сказать, что статуя была сидячей, так как в нише по западной стене здания II (ближе к северо-западному углу) сохранились следы сидящей фигуры. Кого изображает голова юноши? На этот вопрос пока ещё невозможно ответить.