Приложение 5. «Дело Л.Н. Нольде — А.Н. Кольберга»

Так называемое «Дело Л.Н. Нольде — А.Н. Кольберга» началось в начале октября 1933 г., когда рижская газета «Сегодня» напечатала ряд статей о проникновении ОГПУ в среду русской эмиграции¹³³⁵. Особенно был активен сотрудник газеты «Сегодня» Алексей Козьмич Перов (1907–1977)¹³³⁶, скрывавшийся под криптонимом «А.П.» и написавший статью «Сенсационное разоблачение бар. А. Нольде, о его работе с рижским представителем ГПУ»¹³³⁷. «Дело Нольде» тут же «переплелось» с другим скандальным происшествием, т. н. «Делом Кольберга»¹³³⁸. Сенсацию тут же подхватили другие русские газеты за рубежом. В приложении даются статьи из главной общеэмигрантской газеты «Последние новости», сохранившиеся в коллекции Б.И. Николаевского в архиве Гуверовского института Стэнфордского университета. Кстати, к центральной прессе тут же присоединилась и местная варшавская газета «Молва», поместившая статью «Как был разоблачен Кольберг»¹³³⁹.

«Национальный Союз Нового Поколения» (будущий НТС) вынужден был дать ряд статей и в «независимой», и в «союзной» прессе, с разъяснением ситуации и своей позиции. Михаил Александрович Георгиевский как секретарь Исполнительного Бюро написал «открытое письмо» в газету «Молва» ¹³⁴⁰ . Последняя была антикоммунистической, но беспартийной газетой, дружественно относящейся к НСНП и предоставлявшей свои страницы для публикации «союзных» материалов.

Официальная позиция руководства Союза также была выражена в передовице ближайшего номера софийского официоза — газеты «За Россию»¹³⁴¹. Дополнительно М.А. Георгиевский в том же номере напечатал большую теоретическую статью «Активизм и провокация (статья прочитана на устной газете в Белграде 16.10.1933 г.)»¹³⁴². Особенно примечателен в этой статье подзаголовок, подчеркивавший, что это — доклад, немедленно составленный и обсужденный собранием актива «новопоколенцев». Почти одновременно он выступил с аналогичными заявлениями по «Делу Нольде» в «Сегодня» и «Вестнике Крестьянской России — Трудовой Крестьянской Партии»¹³⁴³.

Особое место в подборке занимает письмо Н.Е. Парамонова — Б.А. Бурцеву (Берлин) от 10 ноября 1932 г. ¹³⁴⁴ , посвященное «делу А.Н. Кольберга» и иллюстрирующее точку зрения на эту историю руководства БРП.

Завершает данную подборку статья И. Заборского «Горький опыт» ¹³⁴⁵ , напечатанная через несколько лет после описываемых событий в газете «За Родину». Это одно из названий газеты «За РоссиюI» (София, 1932–1940. № 1-117) (упоминавшегося выше органа НСНП-НТСНП, некоторое время издававшегося от имени Исполбюро). Из-за протестов советского посольства болгарскому правительству газета несколько раз меняла названия: в 1935 г. (№ 36) — «За Новую Россию!», а в 1937 г. (с№ 59) — «За Родину», пока издание в 1939 г. (№ 98) не было перенесено в Белград с восстановлением первоначального названия.

И. Заборский, скорее всего, псевдоним одно из постоянных авторов газеты, которые в условиях постоянного советского давления на болгарские власти вынуждены были скрывать свои настоящие имена и фамилии. Б.В. Прянишников упоминает в своих мемуарах Д. Заборовского, но опять-таки — как автора статьи «За Россию», помещенной в № 66¹³⁴⁶.

Работа ГПУ в эмиграции1347

В рижской газете «Сегодня»¹³⁴⁸ разоблачается деятельность ГПУ в эмиграции. Оказывается, в Риге существовало отделение «Братства русской правды», которое через агентов-провокаторов находилось под контролем… ГПУ.

Барон Леонид Нольде. ¹³⁴⁹

В начале 1932 года барон Леонид Нольде работал в рижской Русской драме в качестве помощника декоратора и, одновременно, состоял членом «Братства русской правды» и Общевоинского союза¹³⁵⁰.

Через одну бывшую артистку Русской драмы¹³⁵¹ Нольде связался с неким Ратынским¹³⁵², агентом ГПУ. Тот предложил своему новому знакомому заняться «освещением» деятельности некоторых эмигрантских организаций.

Нольде сделал вид, что предложение принимает, и начал сообщать большевикам ложные сведения о деятельности «Братства».

Вскоре Ратынский уехал в Москву, оставив на своем месте некоего «Павла Савельевича»¹³⁵³.

План создания террористической организации.

— Однажды, — рассказывает Нольде, — Павел Савельевич показал адресованное мне письмо Ратынского из Москвы. В этом письме Ратынский сообщает, что ГПУ разработало план создания в Москве псевдотеррористической организации молодежи, в которую будут вовлечены «неспокойные элементы» в Москве.

Организация эта, по плану ГПУ должна была связаться с рядом эмигрантских организаций «молодого поколения» и спровоцировать наиболее активных их членов на переход в сов. Россию.

В первую очередь Ратынский предлагал мне приехать в Москву самому.

«Национальный союз нового поколения».

Из этого письма я понял, что дело принимает серьезный оборот. По указанию деятелей «Братства» я решил перейти на тактику «оттягивания». «Братство» при моей помощи желало предупредить затевающуюся грандиозную провокацию.

— У меня создалось впечатление, что большевики верили мне только наполовину. Так как я не давал никакой информации о «Братстве», они решили использовать меня как деятеля «Национального союза нового поколения».

«Павел Савельевич» изменил в связи с этим решением тактику и предложил Нольде сначала съездить в Париж, связаться с тамошними «активистами» «Союза нового поколения»¹³⁵⁴, а затем уже отправиться в Москву.

Нольде побывал в Праге и доложил ГПУ, что желательно создание «автономного заграничного центра» организации. Павел Савельевич дал на это согласие. Завязалась фиктивная переписка с Прагой и Белградом.

Провокатор Кольберг. ¹³⁵⁵

Затем, опять-таки по поручению ГПУ, Нольде отправился в Берлин. Здесь он и встретился с руководителем «Братства», бывшим военным следователем Кольбергом.

— Кольберг со своей стороны всячески убеждал меня ехать в Москву и дал мне целый ряд адресов «братьев» в Москве, к которым я должен был явиться и наладить работу.

Я указывал Кольбергу, что ГТГУ, быть может, готовит мне ловушку, но тот убеждал меня, что это невозможно. На прощание Кольберг благословил меня, поцеловал меня и дал медный крест.

Прошло всего несколько недель, и члены «Братства» узнали, что берлинский их «вождь» Кольберг — провокатор и агент ГПУ.

— Только своевременное разоблачение Кольберга помешало моей поездке в Москву, — заключает свой рассказ Нольде.

— Большевики пытались завлечь в Москву нескольких «активистов», арестовать их и поставить «показательный процесс». План их не удался.

Работа ГПУ в эмиграции. Как был разоблачен провокатор Кольберг1356

В «Последних Новостях»¹³⁵⁷ уже сообщалось о провокаторе Кольберге, который стоял во главе берлинского отделения «Братства русской правды» и одновременно служил в ГПУ.

Сотрудник газеты «Сегодня» интервьюировал члена «Братства» Мамаева¹³⁵⁸, разоблачившего Кольберга.

«Верный». ¹³⁵⁹

Юрист по образованию, агент деникинской контрразведки, Кольберг сблизился в 1923-24 гг. с писателем С.А. Соколовым-Кречетовым. Это были годы зарождения «Братства русской правды», создавшегося при участии С.А. Соколова-Кречетова, Кольберга, при материальной поддержке герцога Лейхтенбергского и моральной поддержке ген. П.Н. Краснова. Кольберг работал в «Братстве» под кличкой «Верный», причем на него были возложены обязанности хранителя архивов «Братства».

В Берлине Кольберг вне подозрений. Ведя провокаторскую работу, он в то же время печется о церковных делах, состоит членом приходского совета и не только вхож, но и близок к митрополиту Антонию. Состоял Кольберг также членом Общества юристов и Национального объединения.

Американская миссия.

В 1932 году у нескольких членов «Братства», живших в Париже, зародилась идея отправиться в Америку для сбора там денежных средств. Поездку субсидировал граф В.В. Мусин-Пушкин¹³⁶⁰. Делегация «Братства» отправилась в С. Штаты в составе гр. Мусина-Пушкина, кн. В.Л. Голицына¹³⁶¹ и… Кольберга. Поездка увенчалась успехом. Собраны были крупные средства, которые должны были пойти на реорганизацию «Братства» и усиление антибольшевистской работы.

В сентябре 1932 года от большевиков при посредстве провокатора полк. Хомутова¹³⁶² Кольберг получил точные инструкции: «Братство» должно было перейти под руководство ГПУ, оплачивало» средствами американских жертвователей! Это была одна из лучших махинаций, когда-либо созданных ГПУ.

Разоблачение предателя.

Член «Братства» Мамаев, приехавший в это время в Берлин, уже был осведомлен о подозрительных связях Кольберга. В Берлине Мамаев быстро собрал доказательства предательства Кольберга, который получал инструкции от ГПУ через Хомутова и некоего Керра¹³⁶³, человека с австралийским паспортом, периодически наезжавшего в Берлин из Москвы.

При разговоре с глазу на глаз Мамаев открыто предъявил Кольбергу свои обвинения и заставил сознаться в предательстве.

Мамаев не удовлетворился признанием. Кольберг тут же написал три письма: одно на имя ген. Краснова, второе — кн. Голицыну и третье — самому Мамаеву. В письмах Кольберг признавался, что «попался на удочку большевиков».

В заключение Кольберг сказал:

— Не посылайте «Новикова» (баронаЛ.Н. Нольде)¹³⁶⁴ в Москву!

— Значит, вы предали и Новикова? — спросил Мамаев.

Кольберг кивнул головой.

Развал «Братства».

В результате разоблачений Кольберга и провала всей организации «Братства» главный его руководитель Соколов-Кречетов сдал свой пост другому лицу¹³⁶⁵.

Кольберг, в числе других агентов ГПУ, был арестован после гитлеровского переворота¹³⁶⁶.

«Братство» этим летом раскололось на две группы: парижскую и берлинскую¹³⁶⁷. В результате склоки ряд активных деятелей, в том числе и Мамаев, отстранились от «Братства».

Как был разоблачен Кольберг1368

В № 277 Рижской газеты «Сегодня»¹³⁶⁹в связи с разоблачениями Нольде приведен рассказ лица, разоблачавшего Кольберга. Лицо это, заслуживающее, по словам Рижской газеты, полного доверия, известно было в «Братстве Русской Правды» под партийной кличкой Мамаев¹³⁷⁰.

Приводим этот рассказ с небольшими сокращениями.

А.Н. Кольберг, — рассказывает Мамаев, — по образованию юрист, окончивший Московский университет. В Гражданскую войну, в армии Деникина, он был помощником небезызвестного Орлова¹³⁷¹ по контрразведке. В эмиграции Кольберг продолжал сотрудничать с Орловым в Берлине, а в 1923-24 гг. сблизился с хорошо известным С.А. Соколовым-Кречетовым. Это были годы зарождения «Братства Русской Правды», создавшегося при участии С.А. Соколова-Кречетова, Орлова и Кольберга, при материальной поддержке герцога Лейхтенбергского¹³⁷² и моральной поддержке писателя П.Н. Краснова. Кольберг, по кличке «Верный», с самого начала основания «Братства» был ближайшим сотрудником, секретарем и хранителем архива «Братства». Лишь в сентябре 1932 г. он был разоблачен как агент ГПУ. С одной стороны, он передавал всю корреспонденцию центра в Берлин в руки большевиков, а с другой — подготавливал переворот, в результате которого он вместо Соколова-Кречетова должен был встать во главе Братства.

Фактическая работа по руководству «Братством» выполнялась Соколовым-Кречетовым и Кольбергом совместно, причем за последние годы Соколов-Кречетов все меньше входил в дела заграничных отделов.

Теперь имеются данные, позволяющие думать, что Кольберг уже в 1924–1925 гг. сотрудничал с агентурой Коминтерна, хотя акты разоблачений охватывают провокационную деятельность Кольберга только за последние два года.

Мамаев, со слов которого пишет сотрудник «Сегодня», еще за год до разоблачения лично слышал от ген. Краснова¹³⁷³, что этот последний обращал внимание Соколова-Кречетова на то, что имеет основания и даже доказательства провокаторской деятельности Кольберга, но Соколов-Кречетов слепо верил Кольбергу, и ни слова Краснова, ни дружба Кольберга с полк. Хомутовым¹³⁷⁴ не возбудили в нем подозрений.

В Берлине Кольберг стоял вне подозрений. Ведя провокаторскую работу, он в то же время печется о церковных делах, он член приходского совета и не только вхож, но и близок к митрополиту Антонию¹³⁷⁵. Он член общества юристов и член Национ.(ального) Объединения¹³⁷⁶. В его берлинской квартире повсюду висят образа, и он любит, наравне с грубым площадным оборотом речи, подчеркивать свою религиозность. Внешне это — человек, посвятивший свою жизнь служению Богу.

— В 1932 г. у нескольких членов «Братства», живших в Париже, зародилась идея отправиться в Америку и попытаться собрать там денежные средства для увеличения масштаба работы против большевиков. Благодаря энергии графа В.В. Мусина-Пушкина, своими средствами субсидировавшего поездку, удалось составить делегацию в Соед.(иненые) Штаты в составе графа Мусина-Пушкина и св. кн. В.Л. Голицына¹³⁷⁷ и… Кольберга. Весною 1932 г. делегация отправилась в Америку.

Первым шагом делегации в Америке было смещение начальника Американского центра Вонсяцкого, так как, по отзывам делегации, Вонсяцкий не пользовался у американского общества доверием как бывший дансер¹³⁷⁸ ночного бара, сумевший жениться на богатой ста-рухе-американке¹³⁷⁹.

В общем делегация имела в Америке успех, и Кольберг, вернувшись в августе в Европу и приехав в Берлин, сообщил по всему «Братству» об ожидаемых средствах, о расширении «Братской» работы и о необходимости переорганизации «Братского» управления.

В письменных показаниях Кольберга, данных им после его разоблачения и из сообщений других членов делегации и лиц, близких к Кольбергу и Соколову-Кречетову, а также из архивных материалов, явствует, что до своей поездки в Америку Кольберг составил план переустройства «Братства». По этому плану Соколов-Кречетов должен быть смещен с поста главы «Братства» и заменен триумвиратом, состоящим из самого Кольберга, св. кн. Голицына и некоего Толя (псевдоним)¹³⁸⁰.

Переворот предполагалось произвести на специально созванном съезде представителей «Братства» из различных стран (под председательством чекиста Кольберга).

В сентябре 1932 г. со дня на день ожидал получения американских денег через Голицына, уже приехавшего в Париж. Мусин-Пушкин оставался еще в Америке. От большевиков при посредстве Хомутова и некоего Керра Кольберг получил последние инструкции и вот… «Братство» должно было уже официально перейти под руководство ГПУ, оплачиваясь средствами американских жертвователей. Это была одна из лучших махинаций, когда-либо созданных ГПУ!

— Но тут неожиданно грянул гром. В Берлин приехал один из активных деятелей «Братства» Мамаев, который узнал в Берлине о продолжительной связи Кольберга и в беседах с ним выпытал у него данные, его компрометирующие. Через 2–3 дня после своего пребывания в Берлине у Мамаева уже были доказательства измены Кольберга. Мамаев узнал, что Кольберг во многих странах имеет своих оплачиваемых агентов, выполняющих свои задания шпионского характера под маской «Братской» работы. По заданиям Кольберга агентам нетрудно было определить, что работа производилась в пользу ГПУ. Мамаеву стало ясно, что средства на свою организацию, как и на свою жизнь, Кольберг получает при посредстве Хомутова от ГПУ. За спиной Хомутова стояло «начальство» в виде Керра, человека с австралийским паспортом, периодически наезжавшего в Берлин из Москвы.

Выяснив провокаторскую роль Кольберга, Мамаев подробно изложил свои данные Соколову-Кречетову, сперва не желавшему и слушать об обвинениях, возводимых на Кольберга.

После этого у Мамаева при весьма драматических обстоятельствах произошел разговор с Кольбергом. Мамаев открыто бросил Кольбергу свои обвинения и путем неопровержимых доказательств заставил Кольберга сознаться в провокаторстве и предательстве. Разговор этот происходил с глазу на глаз в небольшом ресторанчике и, несмотря на чрезвычайно неподходящую для такого разговора обстановку, Кольберг принес полную повинную.

Мамаев не удовлетворился устным признанием, а заставил Кольберга тут же написать 3 письма: одно — на имя ген. Краснова, второе — князю Голицыну и третье — самому Мамаеву — с признанием, что он, т. е. Кольберг, «попался на удочку большевиков». Эта драматическая сцена с Кольбергом закончилась его истерическим выкриком: «Не посылайте Новикова в Москву».

— Значит, вы Новикова предали? — спросил Мамаев.

— Все делалось по поручению Москвы.

Новиков, о котором здесь идет речь — тот самый Л.Н. Нольде, разоблачения которого о работе ГПУ в Латвии и у нас были напечатаны.

В архивах Кольберга были найдены все оригинальные документы, относящиеся к работе «Братства». По признанию Кольберга, он их носил в специальном чемодане к агенту Москвы Керру и тот их фотографировал. Часть снимков этих документов потом, когда вся болыпевицкая затея рухнула, появилась в «Социал-демократе»¹³⁸¹.

Вскоре за подписью Соколова-Кречетова был разослан приказ об исключении Кольберга из «Братства» за провокаторство, за передачу сведений в руки большевиков и за получение от них денег. В газетах этот приказ не был опубликован, так как этого не желал Соколов-Кречетов и члены бывшей делегации в Америку, боясь, что газетная шумиха могла подорвать доверие к ним американцев.

Приблизительно через месяц после разоблачения Кольберга Соколов-Кречетов сдал свой пост другому лицу¹³⁸².

После Гитлеровского переворота в Германии Кольберг в числе других негласных агентов ГПУ был арестован и посажен в концентрационный лагерь. Передают, что живым ему оттуда не удалось уйти.

Георгиевский М.1383 По поводу разоблачений барона А.Н. Нольде (Письмо в редакцию)1384

Разоблачение барона Л.Н. Нольде, обошедшее сейчас эмигрантские газеты, возбудили к себе, естественно, интерес. Так как они страдают неточностями и недоговоренностями, то для всестороннего выявления истины Исполнительное Бюро Национального Союза Нового Поколения поручило мне, как секретарю Бюро, исправить их и дополнить.

В моем распоряжении находятся собственноручные письма Л.Н. Нольде и Р.М. Зилле¹³⁸⁵. Датировка этих писем позволяет установить некоторые хронологические данные, искусно обойденные Л.Н. Нольде в своих разоблачениях. Поездка в январь сего года в Ригу и встреча там с людьми официальными и людьми, причастными к «активизму», дали в мои руки тоже кой-какой материал.

Прежде всего, считаю должным подчеркнуть тот факт, что Л.Н. Нольде стал добиваться связи с Национальным Союзом Нового Поколения лишь после поступления на службу в ГПУ (его собственное указание в письме из Ковно¹³⁸⁶). Союз наш его интересовал лишь с точки зрения исполнения заказа ГПУ: Союз на такую работу, которая находилась бы всецело в руках этого учреждения.

Неверно его газетное утверждение, что он не думал добиваться каких-нибудь полномочий и санкций на организацию Отделения Союза в Москве. Именно этого он начал добиваться, представив через Р.М. Зилле целый проект организации активной работы под руководительством его — Л.Н. Нольде (за № 25 от 25 июля 1932 г.).

В течение нескольких месяцев он упорно преследует эту цель. Его не охлаждает первая неудача — отрицательный ответ на этот проект Исполнительного Бюро, сразу почувствовавшего недоверие к его проекту. Это недоверие дало Союзу возможность избежать расставленных ему сетей провокаций. Когда эти подозрения перешли в уверенность, Исполнительное Бюро опубликовало в № 14 нашей газеты «За Россию» заявление «Неудавшаяся провокация», которое извещало членов Союза о своевременно раскрытой попытке.

Странным и непонятным является завершение этих попыток Л.Н. Нольде. В сентябре 1932 года при свидании с представителем Исполнительного Бюро в Берлине Л.Н. Нольде упорно продолжал настаивать на предоставлении ему денежных средств и на посылке людей в Москву. Затем Л.Н. Нольде возвращается в Ригу, узнает там, что Кольберг раскрыт (в сентябре же), и все же в октябрь месяц (пока еще не всплыла провокация Кольберга) продолжает бомбардировать Исполнительное Бюро письмами, настаивая на присылке денег и посылке людей. Если прибавить к этому, что барон Л.Н. Нольде несколько раз имел возможность дать знать Исполнительному Бюро о двойственности своей игры и не сделал этого (даже в Берлине, встретившись с членом Исполнительного Бюро, не имея никаких оснований не доверять ему), то все поведение его становится, легко выражаясь, необъяснимым.

Если раньше Л.Н. Нольде мог легкомысленно понадеяться перехитрить большевиков, то чего он мог ожидать по установлении факта, что Кольбергу известна его двойственная роль?

Невразумительно объясняет Л.Н. Нольде и загадочное самоубийство Титова¹³⁸⁷. Странно и его умолчание о судьбе нескольких погибших молодых людей.

Мы не собираемся объяснять действия барона Л.Н. Нольде. Может быть дано несколько объяснений, причем все они ему неблагоприятны. Мы только думаем, что Л.Н. Нольде лучше уйти из политической работы. Один раз он оказался исполнителем предначертаний ГПУ. В том, что он сейчас возвращается к несколько забытой истории, можно также видеть только одну цель, весьма выгодную нашим врагам: поддерживать в эмиграции уверенность во всемогуществе ГПУ и тем парализовать всякое действие, которое имеет в виду борьбу с большевиками.

Секретарь Исполнительного Бюро

Национального Союза Нового Поколения (-)

М. Георгиевский

Белград, 19.X.1933.

От Исполнительного Бюро Совета Союза группам Союза. II. По поводу разоблачений бар. Л.Н. Нольде1388

На основании писем, документов и сведений, находящихся в его распоряжении, Исполнительное Бюро извещает Отделы и отделения Союза, что бар. Л.Н. Нольде односторонне осветил свою деятельность. Исп. Бюро ставит ему в упрек то, что он и по уяснении себе провокаторской деятельности Кольберга (в сентябре 1932 г.)¹³⁸⁹ продолжал добиваться от Исп. Бюро денег и полномочий на работу (в октябре того же года) и, во-вторых, то, что он, имея несколько раз к тому возможность, не открыл Исп. Бюро двойственность своей игры. Кому-то из нашей среды надо было доверять, иначе зачем же было пытаться втягивать нас в общую работу.

Обходит молчанием Л.Н. Нольде и некоторые обстоятельства его по меньшей мере легкомысленной деятельности.

Георгиевский М. Активизм и провокация (Статья прочитана на устной газете в Белграде 16.10.1933 г.)1390

Революционная деятельность всегда сопровождалась провокацией, как война — шпионажем и изменой. Много низости и подлости, наряду с благородными движениями, таится в сердце человеческом. Предатель Иуда оказался даже в числе ближайших двенадцати учеников Христа.

Но опасность измены не останавливала противников от военных действий; оковы провокации не отпугивали революционеров прежнего времени от борьбы с правительством.

У большинства из нас еще живы в памяти мрачные страницы русской провокационной эпохи.

Большевицкая фракция числила в своих рядах Малиновского¹³⁹¹ и талантливого Парвуса, личного друга Ленина, стяжавшего предательством огромное состояние.

Эсэры совершали террористические акты под водительством Азефа, выродка человеческого, чудовища провокации.

Наш своеобразный «христианский социализм» закончился кошмарами Гапоновской истории.

С именем Богрова, убийцы Столыпина, сплелась также темная история о провокации.

Напоминаем лишь самые красочные моменты из летописи нашего предательства. Революция 1917 года сделала достоянием гласности длинные списки предателей и провокаторов с самыми неожиданными именами. Когда-нибудь архивы ГПУ поразят нас, надо думать, не менее неожиданными открытиями.

Провокация не только у нас стала бытовым явлением, но и на Западе. Она вызвала в английской литературе появление остроумнейшего романа Честерстона «Человек, который был четвергом»¹³⁹², гротеск, в котором полиция перепуталась с анархическим клубом.

У Честертона узел распутывается вместе с пробуждением героя. В нашей русской действительности «пробуждение» 17-го года не развеяло жуткого сна.

Остается поставить вопрос, отравила ли провокация до конца революционное движение?

Нет! Наряду с предателями, революционные ряды еще больше насчитывали фанатиков, готовых на всякие жертвы.

Несмотря на провокацию, рабочее движение росло, сыграв немалую роль в нашей разрухе. Каждый выстрел, каждый взрыв, какие бы противоестественные сплетения ни подготовили этот эффект, будили уверенность возможности успешной борьбы и давали революционным кругам своего очередного героя.

Слабая деятельность немногочисленных эмигрантских революционных организаций, как и следовало ожидать, тоже сопровождается провокацией.

Кто не помнит этого недавнего прошлого?

Савинков, запутавшийся в советских тенетах…

Дело Райли…¹³⁹³.

«Трест», инсценировавший путешествие в СССР.

Похищение генерала Кутепова, позорно неотомщенное…

Провокация, развалившая год назад Б.Р.П…

Работа Г.П.У.! А исполнители сплошь и рядом из нашей среды, часто из кругов с хорошими традициями!

И удивляться нечему. Нищета и крушение идеалов должны были сделать человека еще беззащитнее перед соблазном денег и «карьеры».

В нашей современности стоит обратить внимание на обратное отношение между активизмом и провокацией. Работа последней много сильней революционной работы в эмиграции. Что может записать за собой последняя — связанную с ген. Кутеповым кучку героев-офицеров? И попытки «низового террора Б.Р.П.»?

Не исключается возможность, что в ресторанах, в которых обедали А. Троцкий и многие советские сановники — палачи России, — посуду на кухне мыли русские беженцы.

У подъездов их не раз стояли русские машины.

Большинство эмигрантских «активистских» организаций, по существу, — о-ва махания руками по воздуху. Многим из их возглавителей и руководителей пора бы было обратиться к раскладыванию пасьянсов. Их «прозорливости» и бюрократическим замашкам обязано ГПУ половиною своих лавров.

Конради¹³⁹⁴, Коверда¹³⁹⁵ и Войцеховский¹³⁹⁶ вышли не от них. Это — прорывы эмигрантской совести, иногда вдруг обретающей ясность и сознание, ощущающей, что на путях словесности и горьких жалоб добрым иностранцам не обрести нам Родины.

Большевикам не страшны круги и кружки эмигрантского чистилища, им страшны люди, которые поймут, что единственный путь к России есть борьба, им страшны бойцы. И на три четверти их провокация смотрит дальше текущего, позорным малодушием отмеченного, момента.

В этом отношении так характерна последняя по времени провокация Братского отдела в Риге. Барону Л.Н. Нольде, члену Б.Р.П., поступившему на службу в ГПУ, последнее дает задание не Братство провоцировать, а вступить в Нац.(иональный) Союз Н.(ового) П.(околения), вызвать его на активную борьбу и перевести всю активную работу на себя. Молодости, еще не пораженной политическим склерозом, боится ГПУ. Советской власти страшны не только жертвенный порыв и борьба. Бар. Л.Н. Нольде услужливо выполняет предписания начальства. Отвергнутый в самом начале своих попыток Исп. Бюро НСНП, не доверявшим «новым знакомствам», он продолжает упорно добиваться своей цели. Несколько раз он имел возможность открыть Исп. Бюро истинный смысл своей навязчивости. Он этого не сделал. Даже тогда, когда встретился с членом Исп. Бюро в Берлине. После раскрытия, в сентябре 1932 г., предательства Кольберга он, в октябре еще (пока провокация еще не стала явной), продолжает настаивать на своих предложениях. Это последнее обстоятельство уничтожает всю ценность газетных опровержений бар. Нольде. А что, если бы ему поверили? В октябре он уже не мог надеяться обмануть большевиков — поверенным тайных его дум (если они у него были) был Кольберг!

Большевикам нужны не провокации только, но и вскрытые провокации. Они должны вселить в эмигрантское сознание убеждение, что борьба с большевиками безнадежна. Безнадежна-де по двум причинам. Во-первых, ГПУ — всемогуще, во-вторых, всякая активная работа неразрывно связана с провокацией.

Не потому ли потребовалось, если нет очередной провокации, перетрясти в газетах через год снова старую историю? Страшный призрак провокации снова встает перед слабодушным беженцем. В конце концов, даже и желанный призрак, ибо он безболезненно, не постыдно и «мирно» разрешает старую тяжбу с собственной совестью. Борьба невозможна! Жертвы бесполезны! Проповедь борьбы преступна.

В единодушном хоре согласно сливаются и голос послушного исполнителя велений ГПУ и обывателя, довольного, что нашел формулу перехода к очередным делам. А эти очередные дела известны — в тысячный раз засорять столбцы газет рассуждениями о том, что большевики вот-вот падут, и заискивать у иностранцев — англичан, французов, немцев, японцев, который на очереди?

Прочтите-ка рассуждения газеты «Сегодня»¹³⁹⁷ по поводу разоблачений б.(арона) Нольде:

— «Активистские» антиболыпевицкие организации заражены теми язвами, которые свойственны конспиративной и террористической работе, не стесняющейся моральными соображениями.

«Для борьбы с большевизмом есть дорога широкая и открытая, и применение методов, где борьба с большевизмом смешивается с провокацией, неприемлема, и от нее надо резко отмежеваться».

Было время, когда в редакциях, кабинетах и гостиных стояло кровожадное ликование при получении известий об убийстве полковника Мина¹³⁹⁸, о покушении на Плеве. Рассказывают, что В. Чернов¹³⁹⁹, при получении известия об удачном покушении, прыгнул на радостях в костюме в волны Женевского озера. Было время, когда раскрываемые Бурцевым провокации вызывали лишь вящую ненависть к строю и совратителям.

Теперь времена переменились. Эмигрантская газета смешивает с грязью борцов за Родину, именуя их борьбу «работой, не стесняющейся моральными соображениями».

Что ж удивительного, что на младоросском¹⁴⁰⁰ собрании в Белграде (5 октября в зале отеля «Бристоль») один из руководителей движения соединил воедино Коверду и Горгулова¹⁴⁰¹.

А дальше выступает целый арсенал подсобных аргументов — крокодиловы слезы по поводу «бедных юных жизней», что не мешает всем этим мягкосердечным людям мечтать о том, как они оторвут и миллион голов при своем приходе к власти.

Со всем этим должен сейчас считаться защитник активизма, и с самым страшным — быть, за спиной, записанным в провокаторы.

И это должен снести тот, кто верит, что нет другого выхода для нас, как борьба, что не только честь наша, но счастье и благополучие Родины можно защищать лишь борьбой.

Письмо Н.Е. Парамонова — В.Л. Бурцеву. Берлин 10.XI.1932 г.1402

Дорогой Владимир Львович Извиняюсь, что задержал ответ на Ваше первое письмо с запросом относительно БРП.

Я много и в течение долгого времени предупреждал С.А. (Соколова) о необходимости быть осторожным с К.(ольбергом)¹⁴⁰³. Прямых улик у меня не было, так как Вы знаете, что¹⁴⁰⁴ я не состоял в БРП, но образ жизни, сожитие с «женой» Орлова¹⁴⁰⁵ и пр., а также чересчур большое влияние на С.(околова) мне не нравились. На мои настояния мне отвечалось, что у меня нет прямых доказательств и что, если человека отстранить, то тогда уже неизбежно он станет врагом дела и будет сильно портить ему. Я в деле всегда поступаю более смело. С.А. (Соколов) человек честный и преданный делу, всегда представлялся человеком более слабым, чем надо для этой работы, чересчур бумажным. Не было связи с людьми, работающими на месте, было чересчур большое влияние К.(ольберга) Мало задавалось на места реальной работы, была уверенность, что людей долгое время можно кормить только хорошей литературой, не давая сильных возбуждающих средств. В результате получилось, что уже в течение 2 лет К.(ольберг) продавал изо дня в день все Хомутову¹⁴⁰⁶, а тот, по моему мнению, не кто иной, как агент большевиков. Какие «англичане» будут давать в месяц К.(ольбергу) 1000 мар.¹⁴⁰⁷? Обо всем Вам напишет подробно С.А. (Соколов). Это одна сторона дела. Излагать подробно не буду, посмотрю, что напишет С.А. (Соколов), и если в его письме что будет не так, я напишу еще дополнительно. Скажу только пока, что в БРП запахло большими деньгами, и на него набросились «новые» люди. К.(ольберга) «как будто исключили», но его берут в Париж для дальнейшей работы. С.А. (Соколов) и добровольно и под давлением ушел. Я совершенно отстранился от дела. Кто стоит теперь у БРП? Мы все знаем прекрасного как человека князя¹⁴⁰⁸, но я совершенно серьезно Вас предупреждаю, если Вы его недостаточно знаете, что он уже ни на что не способен, полная прострация, безволие. Конечно, его именем там будут другие делать все, что захотят. Я уверен, что деньгами там уже сорят вовсю, разъезжая в люкс-поездах, уплачивая по 20 м. суточных и пр. Вы спросите, откуда деньги… пока я до проверки определенного ничего не могу сказать, но деньги поступили и тратятся большие.

Кто же, кроме князя (Краснов, тоже как и Лихтенбергский¹⁴⁰⁹, вышли) есть один парижский гвардейский генерал П.(отоцкий), большой хвастун¹⁴¹⁰, в лучшем случае, кое-кто из Парижской русской «молодежи», может быть, и недурной, но очень примитивной и несурьезной¹⁴¹¹. Есть еще один барон из Р.(иги)¹⁴¹². Человек способный и настойчивый. Умный ли? Не знаю. В его плане работы все или фантастично, или сомнительно. Если завтра выяснится, что все это исполнение плана ГПУ, я не буду удивлен. У меня нет никаких к тому данных, но 56 лет жизни, и не кабинетной, приучили меня кое-что чувствовать по запаху. Глупость или измена — сказать пока рано. Поэтому я рекомендую Вам пока занять наблюдательную политику, с большой осторожностью отнестись ко всем и ко всему быть готовым. — Лично С.А. (Соколов) ответствен лишь за недосмотр и за излишнее доверие. Дело переросло его, и он с ним не справился.

Уважающий Вас (подпись).

Н.Е. Парамонов.

Заборовский И. Горький опыт1413

Редакция газеты получила разрешение познакомить членов Союза и сочувствующих с целым рядом дел, бывших не так давно конспиративными, а сейчас потерявших связь с текущей работой Союза и сданных в архив. Мы печатаем их не как занимательное чтение.

Мимо них и через них лежал путь Союза. На них мы учились, узнавали людей, определяли ценных, встречавшихся на пути, входивших или вторгавшихся в нашу жизнь «деятелей» организаций. Горький опыт публикуемых нами дел еще более укрепил нас в нашей первоначальной оценке нашей зарубежной общественности.

Наши мелкие ежедневные разочарования и потрясающие провалы, разверзавшиеся на нашем пути, одной природы. Их источник в неправильной, неискренней оценке прошлого, в непонимании настоящего, грозного настоящего, требующего борцов, а не дельцов, и недобросовестном отношении к будущему — своей ответственности за него.

I «Боевой Центр»

К 1932 году стал осязательно обнаруживаться рост нашего Союза. Съезд декабря 1931 года¹⁴¹⁴, собравший представителей из самых крупных центров зарубежья, послужил толчком к усиленному возникновению Представительств Союза. Из различных мест стали приходить письма и заявления о сочувствии нашим идеям, о желании работать в нашем деле.

Исполнительное Бюро назначило в новых местах несколько новых представителей, предложивших свои труды или рекомендованных различными видными и уважаемыми деятелями. В голову не приходило, что за этими заявлениями и рекомендациями часто скрывались намерения и махинации т. н. «захвата организаций». Бесплодное и безыдейное варение эмиграции в собственном соку знает не один случай «бурь в стакане воды», вызванных тем, что та или иная организация, создав в тиши правления наполеоновский план захвата власти в зарубежье, начинала плести интригу около правления какого-нибудь кооператива или академического объединения, подсыпая туда «своих людей», чуждых делу, в которое они вторгались, неспособных и у себя-то ничего создать, умеющих только разваливать. Несколько весьма жизненных экономических, общественных, академических и культурных организаций стали на глазах пишущего эти строки жертвой таких завоевательных планов и обратились в живой труп.

Начавший забирать в ширь и глубь, Союз также обратил на себя внимание этих горе-конквистадоров. И получил «подсыпку».

Надо только оговориться, что подсыпаемые были по большей части люди честные, убежденные в правильности своей организации. Вожди их — дело другое. Этим не давали покоя лавры «сионских мудрецов».

В ряде случаев «командированные» разглядели сущность Союза, поняли и почувствовали, что это. Как раз то, чего искали они, часто бессознательно, кочуя из организации в организацию. Они чистосердечно заявили Исполнительному Бюро о своем «двойном подданстве». Т.(аким) о.(бразом) завоевательные планы соседей дали Союзу несколько ответственных и ценных работников.

Оставшиеся на двойной работе стали проводить волю пославшего их. Время от времени их «работа» давала себя знать большими или меньшими осложнениями, выявляла их подлинное лицо и приводила к освобождению от них Союза. Читатель узнает когда-нибудь из последних очерков, что эта чистка продолжалась до самого последнего времени. Поймет он также и то, почему эти неприятности и огорчения не наносили ущерба существу работы Союза.

К началу 1932 года в одном из приграничных государств сформировалось Представительство Союза¹⁴¹⁵. В столице чрезвычайно быстро организовалась спевшаяся руководящая группа. В Исполнительное Бюро стали поступать толковые доклады о деловой и удачной во многих отношениях работе.

Правда, очень быстро обнаружилось, что это представительство находится в тесном контакте с Б. Р. П. Факт этот сам по себе, однако, не был предосудителен. Это было за год до провокации, раздробившей Б. Р. П. (Просим читателей иметь в виду, что наше дальнейшее повествование вообще имеет в виду не Б. Р. П. целиком, а лишь часть его руководителей и линию, замешанную в провокации)¹⁴¹⁶.

Во второй половине 1932 года (22-VII-32) от Генерального Представителя г.(осподина) З.(иле) поступил обстоятельный проект закрытой работы. По плану вся закрытая работа Союза должна была быть сосредоточена в особом и независимом Боевом Центре, подчиненном отдельному начальнику. Усиленно настаивалось на (не)обходимости и целесообразности централизации и полного подчинения закрытой работы всех Отделов одному начальнику. Далее указывалось, что его Представительство имеет и кандидата в начальники, человека исключительных качеств, честности, опыта, как бы предназначенного на этот пост.

Исполнительное Бюро осветило, что оно вообще против централизации такого вида работы, т. к. работа разобщенных центров менее подвержена разгрому провокации.

За этим ответом пришло (в начале сентября) сообщение г.(осподина) З.(иле) о том, что г.(осподин) Н.(ольде)¹⁴¹⁷ установил связь с Группой Союза в Москве, что открылись вообще перспективы широкой работы и что имеются данные о готовящейся провокации против Союза со стороны ГПУ. Г.(осподин) З.(иле) просил Исполнительное Бюро прислать спешно в Б.(ерлин) поверенное лицо для встречи с г.(осподином) Н.(ольде) (кандидатом в руководители боевого центра) и переговоров о предстоящей работе.

Исполнительное Бюро послало в Б.(ерлин) своего уполномоченного. Но т. к. настойчивые попытки гг. З.(иле) и Н.(ольде) переключить всю закрытую работу на себя внушили Исполнительному Бюро недоверие, то посылаемому дана была подробная инструкция с предписанием ни в коем случае не отступать от нее. Он мог соглашаться на работу только в том случае, если будут проведены выработанные для настоящего случая условия.

Г.(осподин) Н.(ольде) проявил особую настойчивость и при встрече. Спекулируя на факте создания в Москве группы Союза, он упорно внушал посланному, что нельзя терять благоприятной возможности к закреплению организации Союза в СССР. Развивалась соблазнительная перспектива быстрого перехода к закрытой работе самого широкого масштаба. Московская молодежь и студенчество совершенно неожиданно становились средой, доступной для обработки.

Самые смелые мечты руководителей Союза, казалось, меркли перед этой необыкновенной и счастливой удачей г.(осподина) Н.(ольде), открывшего Союзу так скоро путь в стан врага. Оставалось только использовать предоставляемую возможность, и в недалеком будущем Союз будет располагать в Москве ячейками своих членов, группами пропагандистов в красной армии и звеньями боевой организации. Вслед за этим возможно будет перейти к самой террористической борьбе. Можно ли было не соблазниться такими перспективами.

Для развития и использования возможностей г.(осподин) Н.(ольде) требовал от Исполнительного Бюро денег и людей на поездку с ним в Москву. Поначалу должен был поехать один человек, чтобы убедиться в наличии группы Союза в Москве, завязать с ней прочные отношения, посмотреть, что можно предпринять, посоветоваться с тамошней молодежью и, вернувшись, ознакомить Исполнительное Бюро с обстановкой в Москве.

* * *

Посланный возвратился из Б.(ерлина) и сообщил Исполнительному Бюро о предложениях г.(осподина) Н.(ольде) и проектируемых им возможностях и действиях.

Исполнительное Бюро, однако, решило, что появление группы Союза в Москве при тогдашних наших возможностях и малом проникновении туда нашей литературы вещь настолько маловероятная, что все предприятие весьма походит на провокацию. Вследствие этого оно отказалось снабдить его деньгами на поездку, впредь до установления проверки его возможностей назначенным для этого членом.

* * *

Г.(осподин) Н.(ольде) не успокоился и упорно требовал высылки ему денег, ссылаясь на данное ему обещание. Вскоре, однако, дело приняло совершенно неожиданный оборот, т. к. в конце сентября колоссальный международный скандал — раскрытие провокации Кольберга и «Треста» в Б. Р. П. Г.(осподин) Н.(ольде) оказался ответственным работником Б. Р. П., агентом ГПУ и членом Правления Молодого Представительства Союза. С ГПУ он получал 100 долларов в месяц. Ни г.(осподин) Н.(ольде), ни ряд других «братчиков» не скрывали от братского центра» своей службы в ГПУ и получения от ГПУ жалованья.

Только один человек, втянутый г.(осподином) Н.(ольде) в число откомандированных Бр. Центром на двойную работу, отказался принимать за нее деньги от ГПУ. Это был г.(осподин) Д.¹⁴¹⁸.

Как могли члены Бр. Центра пойти необдуманно на эту комбинацию? Почему не показалась им странной легкость, с которой ГПУ якобы попалось на удочку?

Эти вопросы и сейчас приводят в недоумение пишущего. Обыкновенно принято говорить о необыкновенной хитрости и ловкости большевистской провокации. Здесь, а может быть и в большинстве случаев, надо скорее говорить о необычайном, преступном легковерии белых «конспираторов». Можно еще с натяжкой допустить, что несколько непричастных к провокации членов Братского Центра связывали с двойной работой г.(осподина) Н.(ольде) в надежде на возможность действий в России, потому допустили его работу.

Было это самонадеянно, но так или иначе понятно. Но дальше следовали поступки и решения, не умещающиеся в нормальном сознании, поражающие своей беспринципностью, безжалостностью.

* * *

Трудно сказать, кому принадлежала инициатива в захвате представительства на организацию работы нашего Союза в той стране. Следует только не упускать из вида, что это не был захват создавшейся уже группы. Нет, братчики, с благословения тамошнего центра, заново создали представительство Союза из своих людей. Для руководителей из центра Б. Р. П., не замешанных в провокации, это была своего рода «охота с поросенком». На Союз навлекалось внимание врага в надежде обделать дела братские. В легкомысленном расчете прикрыть братские начинания платили ГПУ интересами и людьми из Союза. И заплатили шестью погибшими «там» и самоубийством Т.¹⁴¹⁹ (не члена Союза).

Задачи ГПУ и провокаторов были ясны. В марте 1932 г. г.(осподин) Н.(ольде) вступил в Союз. В мае Московский Центр ГПУ сообщил ему, что ГПУ организовало в Москве группу нашего Союза из сексотской молодежи. Ему предлагалось принять самые энергичные меры к переключению всей закрытой работы Союза на себя. После этого он должен был, с одним из наших уполномоченных на это работников, отправиться в Москву, окончательно убедить нас в существовании там группы Союза, и тем самым войти в полное доверие к нам.

* * *

План разбился о подозрительность Исполнительного Бюро. Раскрытие провокации Кольберга и компании окончательно ликвидировало попытки спровоцировать Союз с этой стороны.

Многое в этом деле осталось неясным. Но и то, что бесспорно и ясно, — ужасно в своей беспринципности. Видные эмигрантские общественники, члены Центра Б. Р. П., не провокаторы, а также г.(осподин) З.(иле), г.(осподин) Н.(ольде) не только расплачиваются в ГПУ Союзными векселями, выдавая ему с головой местную организацию Союза, но идут на то, чтобы втянуть Союз целиком в западню, по существу разрушить, опоганить и опозорить организацию, состоящую из молодежи, доверчивой и идеалистически настроенной. Для не провокатора нужна была немалая глупость, большая черствость и великая душевная слепота, чтобы не понять, что он является послушным орудием в руках ГПУ.

Впоследствии г.(осподин) Н.(ольде), уже высланный из своей страны¹⁴²⁰ после раскассирована Исполнительным Бюро всей компании правления-представительства, пробовал дать Исп. Бюро объяснения своему поведению. Он уверял, что не собирался до конца скрывать своей двойной игры. Если бы, по его утверждениям (письменным в архиве Союза), ему удалось встретиться с Председателем Союза в Праге или Берлине, то он ничего не утаил бы от него. Другим же лицам он не рисковал сказать.

* * *

Итак, мы роковым образом вовлекались в сети ГПУ лишь в силу случайной невозможности для г.(осподина) Н.(ольде) поговорить с «солидным лицом». И вместе с тем г.(осподин) Н.(ольде) всячески отводил приезд в их столицу секретаря Исп. Бюро, доверенного лица Председателя Союза, мотивируя это тем, что приезд лица, читающего лекции, может обратить на себя внимание ГПУ. Как будто все это делалось в величайшей тайне от ГПУ!

Так и не скажешь, что это такое. Одно можно сказать, что, просматривая документы, хранящиеся в архиве Союза, иногда даже умиляешься этому букету предательства, простофильства и наивности.

Несмотря на то, что вся история вышла наружу в сентябре 1932 года, еще в ноябре г.(осподин) Л. Н.(ольде) продолжает настаивать на высылке ему Исполнительным Бюро денег, уверяя, что возможно использовать некоторые прежние пути работы.

* * *

Г.(осподин) Н.(ольде) после раскрытия своих деяний, переменив по не зависящим от него обстоятельствам место жительства, в своем объяснительном письме (13. 1.1933) Исполнительному Бюро, трогательно просит его «беречь Н. С. Н. П.». О том же заботливо напоминает Исполнительному Бюро и г.(осподину) З.(иле), умоляя его быть на страже, чтобы «не поставить НСНП под удары врага» (6. II. 1933)¹⁴²¹.

Можно себе представить, как отпестовали бы эти два благодетеля наше молодое дело, если бы мы тогда сплоховали.

Последствия этого дела были страшные. В январе следующего года секретарь Исп. Бюро приехал на место действия, чтобы разобраться в происшедшем и собрать данные для окончательного суждения. Страх и угнетение господствовали в русской среде. Молодежь отказывалась от участия в каких бы то ни было русских делах.

* * *

За городом в уединенном подвале удалось собрать остатки разгромленной группы Союза. Они сказали приехавшему, что не верят больше ни во что и никому. Один из них рассказал, что он последний из группы посылавшихся «туда», что они беспрекословно шли один за другим и не возвращались. Что он, последний из бросавших жребий, видя гибель остальных, усомнился в чистоте предприятия. Скандал спас его.

Что можно было сказать этим людям, обманутым и возмущенным? Только одно — Россия несет и там неисчислимые и несравнимые жертвы! Часть группы удалось сохранить. Отдельные представители русского общества говорили о деле и с возмущением и презрением удивлялись неумелости и «простоте» руководителей. «Как же можно было поручать ему дело, — говорил о г.(осподине) Н.(ольде) приезжему у себя в кабинете известный писатель, — когда его каждый мальчишка в городе знает как несерьезного бестолкового человека, который и своих-то дел не мог в порядок привести». Хорош Центр БРП!