Смуты в Чагатайском улусе в первой половине XIV в. и основания претензий Чагатаидов на власть

В дальнейшем в течение 35 лет потомки Чагатая признавали зависимость от Хайду и его наследников. Только в 1305 г. Дува, сын Борака, воспользовался междоусобицей потомков Хайду и не только вернул самостоятельность Чагатайскому улусу, но и присоединил к нему значительную часть владений рода Угедэя[120]. Именно с этого времени можно говорить о самостоятельной политической истории Чагатайского улуса. Впрочем, самостоятельность отнюдь не повлекла стабильности.

Дува накануне своей смерти в 1307 г. пользовался высоким авторитетом в собственном улусе и среди других Чингизидов[121], однако его оказалось недостаточно, чтобы обеспечить своим потомкам исключительное право на власть. И хотя сразу после Дувы трон унаследовал его старший сын Кунчек, против его власти выступила Целая группа царевичей Чингизидов, по мнению которых больше прав на власть в улусе имели потомки Угедэя; возглавил восстание как раз один из них — Курсебе[122]. Мятежники были разбиты, однако вскоре, в 1308 г., скончался и Кунчек, и новым правителем стал Талигу — тоже Чагатаид, но не из рода Дувы. Возведение на трон этого царевича (уже достигшего преклонного возраста) отражало несогласие значительной части Чингизидов и знати Чагатайского улуса с зарождающейся монополией потомков Дувы. Однако, по-видимому, сторонников у последних оказалось больше: в 1309 г. Талигу, только что разгромивший очередное восстание сторонников рода Угедэя, был разгромлен сторонниками сыновей Дувы, один из которых, Кепек, собственноручно убил его[123].

Фактически было совершено преступление, которое закрывало Кепеку путь к власти, но он поступил весьма мудро, сумев разом пресечь любые обвинения в узурпации трона. Вскоре после убийства Талигу он созвал курултай, на котором новым ханом был избран не он сам, а его старший брат Эсен-Буга, который в это время находился во владениях императоров Юань. Использовав два фактора легитимации власти своего брата сразу (старшинство в роду и соблюдение процедуры избрания на курултае), Кепек пресек возможные обвинения в узурпации, а со временем его преступление — убийство родича — было забыто, и в 1318 г. он с соблюдением всех формальностей законно наследовал своему брату.

Но если внутри Чагатайского улуса у него были довольно прочные позиции, то отношения с другими чингизидскими монархами складывались напряженно: ни империи Юань, ни государству ильханов в Иране, ни Улусу Джучи (Золотой Орде) не было выгодно существование в самом центре Азии обширного и сильного государства. Поэтому, не начиная открытой войны против Кепека, соседние государи решили в свою очередь сыграть на несогласиях среди Чагатаидов и использовать тех, кого по-прежнему не устраивало сохранение власти в руках сыновей Дувы.

Их ставленником на трон стал царевич Ясавур, внук вышеупомянутого Алгуя, т. е. тоже потомок Чагатая[124]. Удивительным образом его претензии в разное время поддерживали как персидский ильхан Олджайту, так и золотоордынский хан Узбек, которые находились в состоянии войны между собой. Позиции Ясавура были и в самом деле довольно сильными: прямой потомок Чагатая, чей прямой предок (дед) к тому же уже занимал трон, да еще и признаваемый в качестве законного претендента на международном уровне! Однако эти преимущества, вероятно, оказались бы существенными, если бы Кепек сам только что вступил на трон. А Ясавур начал войну с соперником в 1320 или 1321 г., когда тот уже несколько лет находился у власти и существенно укрепил свои позиции. Неудивительно, что претендент вскоре потерпел поражение и был убит[125].

Победа Кепека еще больше укрепила позиции его самого и семейства Дувы в целом. После смерти этого хана в 1326 г. трое его братьев последовательно вступали на трон, не встречая возражений со стороны знати. Однако недовольство чагатайских нойонов и военачальников правлением этого рода все силилось — прежде всего, из-за того, что ханы старались обеспечить себе поддержку со стороны оседлых подданных и к тому же все больше склонялись к исламу. А между тем, далеко не все они являлись такими энергичными и талантливыми, каким оказался сам Кепек.

В результате в 1334 г. начался мятеж против последнего из братьев — хана Тармаширина, закончившийся его свержением и убийством. Надо сказать, что мятежники подготовились к борьбе с ханом весьма основательно и выдвинули убедительные доводы для оправдания своих действий. Хан был обвинен в действиях, несовместимых с занятием ханского трона. В частности, представители монгольской кочевой знати упрекали его в том, что он проводил политику по «сращиванию» кочевой и оседлой знати, покровительствовал среднеазиатскому чиновничеству, купечеству, городам и сам принял ислам, который начал активно устанавливать в качестве официальной религии в своем государстве (даже сменив свое буддийское имя на мусульманское — Алла ад-Дин[126]). Это позволило его соперникам обвинить Тармаширина в нарушении Ясы — правопорядка, установленного Чингис-ханом. Возглавил мятеж царевич Бузан, двоюродный брат Тармаширина (т. е. тоже потомок Дувы), а чтобы придать легитимный характер своим действиям, организовал курултай, на котором хан был обвинен в отходе от принципов Ясы и объявлен низложенным, а вскоре и убит[127].

Свержение последнего представителя семейства, в течение длительного времени находившегося у власти, как это нередко бывает, привело к династическому кризису. После свержения хана Тармаширина в 1334 г. ханы из рода Чагатая менялись едва ли не каждый год. В 1346 г. эмир Казаган, фактический правитель Мавераннахра, убив очередного хана, возвел-на трон свою марионетку — хана Данишменда, который не был Чагатаидом, а являлся потомком Угедэя[128]. Надо полагать, Казаган считал, что хан с сомнительной легитимностью будет во всем ему покорен. Однако по какой-то причине уже два года спустя сам временщик убил своего ставленника, обвинив его в том, что тот не принадлежит к династии законных правителей Чагатайского улуса, и возвел на трон следующего ставленника Баян-Кули — на этот раз из дома Чагатая[129].

В конце 1340-х гг. Чагатайский улус распался на две части, в каждой из которых (Мавераннахр и Могулистан), впрочем, у власти продолжали находиться Чагатаиды. Однако в силу политических причин между ними пролегла такая пропасть, что, когда Ильяс-Ходжа, правитель Могулистана, правнук чагатайского хана Дувы, в начале 1360-х гг. попытался стать ханом и в Мавераннах-ре, местная знать оказала ему упорное сопротивление как чужаку и в конце концов вытеснила из страны, возведя на престол другого Чагатаида, также правнука Дувы[130].

Именно в этот период в Чагатайском улусе имели место несколько примеров самозванства, столь редких в истории Чингизидов.