«Торговый мир» Руси и Норвегии 1024–1028 гг.

Е. А. Мельникова

Правовое оформление торговых отношений между Древней Русью и Скандинавскими странами, по общему мнению, возникает в XII в., к концу которого (1191–1192 гг.) относится первый сохранившийся договор между Новгородом и Готским берегом[1228]. В нем, однако, упоминается более ранний («старый») мир. В тексте договора 1191–1192 гг. был выделен более ранний пласт, который датировался Э. Боннелом временем не позднее 1160 г., В. Реннкампом 1160-1180-ми гг., Е. А. Рыбиной– первой половиной XII в. По мнению А. Л. Хорошкевич, договор сохранил несколько разновременных пластов, древнейший из которых восходит к первой четверти XI в. – времени составления Ярославом «Русской правды»[1229].

Этот гипотетический договор (или договоры) не оставил следов в древнерусских письменных источниках. Однако в одной из исландских саг содержатся, как мне кажется, указания на существование во времена Олава Харальдссона торгового мира с Русью, которые вплетены в рассказ о торговой поездке на Русь неких братьев Бьёрна и Карла. Поездка братьев состоялась во время пребывания у Ярослава Мудрого в 1030–1036 гг. Магнуса сына Олава, и рассказ о ней составляет один из эпизодов повествования о жизни Магнуса на Руси и о его возвращении в Норвегию.

Пребывание Магнуса на Руси описано в ряде королевских саг, но с разной степенью подробности. Сокращенный вариант повествования, в котором отсутствует рассказ о поездке Бьёрна и Карла, представлен в «Саге об Олаве Святом» в «Круге земном» Снорри Стурлусона[1230], поскольку в «Саге о Магнусе Добром» действие начинается с возвращения Магнуса в Норвегию. Пространная версия, описывающая в том числе и поездку братьев, отражена в «Саге о Магнусе Добром и Харальде Суровом Правителе», включенной в такие своды саг, как «Гнилая кожа» (рукопись ок. 1275 г.; свод составлен в начале XIII в. и отредактирован в 1220–1230 гг.)[1231] и «Книга с Плоского острова» (1387–1394 гг.; интересующая нас сага написана на дополнительных листах второй половины XV в.)[1232], а также в отдельной «Саге о Магнусе Добром» в компиляции «Хульда» (середина XIV в.)[1233]. Текст «Гнилой кожи», наиболее ранний, был использован в той или иной степени практически всеми последующими компиляторами, и рассказ о пребывании Магнуса на Руси в «Книге с Плоского острова» и в «Хульде» почти не отличается от текста «Гнилой кожи».

Этот рассказ состоит из четырех эпизодов. Первый объясняет причину приезда Магнуса на Русь в качестве воспитанника Ярослава: построенный Ярославом дворец был сопоставлен Ингигерд с дворцом Олава Харальдссона не в пользу первого, что вызвало ссору между супругами, и Ярослав был вынужден согласиться на поставленное Ингигерд условие, компенсирующее нанесенную ей обиду, – пригласить сына Олава на воспитание. Этот эпизод отражает древнескандинавскую литературную романтическую традицию о браке Ярослава и Ингигерд и их супружеской жизни, которая осложнена любовью Ингигерд к Олаву Харальдссону, сватавшемуся к ней до Ярослава.

Второй эпизод рассказывает о пребывании малолетнего Магнуса на Руси (согласно висе скальда Арнора Скальда Ярлов, Магнус вернулся в Норвегию в возрасте 11 лет) и состоит из ряда традиционных «героических» мотивов: успехов Магнуса в спорте и военных играх, убийства им на пиру обидчика и т. д.

Третий эпизод содержит интересующий нас рассказ о поездке на Русь братьев Бьёрна и Карла[1234]. Четвертый – освещает события, непосредственно предшествующие и обусловившие возвращение Магнуса в Норвегию: приезд знатных норвежцев Эйнара Брюхотряса и Кальва, сына Арии, к Ярославу с приглашением Магнуса на трон и их отплытие в Норвегию. Собственно, поездка Бьёрна и Карла рассматривается составителем «Гнилой кожи» как исходный момент подготовки возвращения Магнуса: именно они становятся главными сторонниками юного претендента на трон и, возвратясь в Норвегию, начинают агитацию в его пользу – по поручению Ярослава – ив первую очередь заручаются поддержкой Эйнара и Кальва, инициируя их поездку к Магнусу. Таким образом, третий и четвертый эпизоды тесно связаны по содержанию. Отличает их от предшествующих эпизодов и отсутствие стереотипов, сюжетных мотивов и образов, традиционных как для саг вообще, так и для саговых повествований о пребывании скандинавов на Руси. Только из этих эпизодов, видимо, содержавших, по его мнению, достоверную информацию, отобрал материал для своего повествования Снорри Стурлусон, использовавший при составлении «Круга земного» «Гнилую кожу»: он включил (в сильно сокращенном виде) рассказ о поездке Эйнара и Кальва, обиженных Кнутом, на Русь, чтобы пригласить Магнуса в Норвегию.

Третий эпизод, повествующий о поездке Бьёрна и Карла, занимает в «Саге о Магнусе Добром и Харальде Суровом Правителе» особую главу. Ее название, «О немирье между конунгами Свейном и Ярицлейвом» («Vm vfri? milli Sveins ос Jarizleifs konvngs»), описывает, однако, не непосредственные события, изображаемые в главе, как это обычно для саг, а ту политическую ситуацию, в которой происходят изображаемые события. Действительно, вражда Ярослава к Свейну, сыну Кнута Великого, назначенному правителем Норвегии после смерти Олава Харальдссона, упоминается неоднократно и является своеобразным лейтмотивом главы.

Глава открывается характеристикой ситуации: «Вот нет мира между Свейном сыном Альвивы и конунгом Ярицлейвом, потому что конунг Ярицлейв думает, что норвежцы предали святого конунга Олава, и в течение некоторого времени между ними не было торгового мира (cavpfripr)». Далее рассказывается, что невзирая на то, что «ныне эта поездка не может быть названа безопасной, потому что между конунгом Свейном и конунгом Ярицлейвом несогласие и нет мира между ними», братья Бьёрн и Карл собираются в торговую поездку по Восточному пути (/ Austrveg cavpferp) на Русь. Прибыв в «большой город» (eitt mikit cavptvn), они оказываются под угрозой нападения местных жителей, опознавших в них норвежцев, и вынуждены отправиться к Ярославу, который сначала намеревается казнить их, как ранее других норвежцев, но затем освобождает их по просьбе Магнуса, оставляет у себя на зиму и весной предлагает им поехать в Норвегию и вести агитацию в пользу Магнуса. Так определенная в начале главы ситуация «отсутствия мира» вообще и «отсутствия торгового мира» в частности детализируется в конкретном развитии сюжета.

Согласно тексту саги, отсутствие торгового мира обусловлено враждой Ярослава и Свейна, в условиях которой Ярослав, очевидно, запретил торговлю с норвежцами. Местные жители нападают на купцов, лишь узнав, что купцы прибыли из Норвегии. Как следует из рассказа об их пребывании в «большом городе» (Ладоге?), купцы не имеют гарантий личной безопасности и могут подвергнуться безнаказанному нападению местных жителей, быть ранены или даже убиты ими (mei?a), а товары – разграблены (rena). Получить гарантию личной безопасности, равно как и разрешение на свободную торговлю Бьёрн и Карл могут лишь у Ярослава, верховного правителя Руси. Возможность подобной ситуации в отсутствие торгового мира подтверждается содержанием понятия kaupfri?r.

Термин kaupfri?r «торговый мир» встречается в нескольких сагах. Из контекста следует, что торговый мир устанавливается конунгом или местным правителем. Мир дается на определенный срок и может распространяться как на всех купцов, так и лишь на некоторых лиц. Давая торговый мир, конунг гарантирует безопасность купцов и их товаров. Действие торгового мира распространяется, видимо, либо на определенную область, либо на торговый город[1235].

Таким образом, kaupfri?r устанавливается правителем государства или области, т. е. в большинстве случаев является государственной акцией. Он распространяется на всю или часть территории, подвластной данному правителю. Kaupfridr действует некоторое оговоренное правителем время. В условиях kaupfri?r правитель гарантирует личную безопасность купцов и сохранность их товаров, а также право торговать (в установленных местах?) на обусловленной территории.

Упоминание в саге резко враждебного отношения Ярослава к Свейну, наместнику в Норвегии главного врага Олава Харальдссона Кнута Великого, а также ко всем норвежцам из-за их «предательства» Олава, предполагает, что ранее, во время правления Олава, между Русью и Норвегией существовали дружественные отношения. Это подтверждается и тем, что Олав, спасаясь от Кнута, избрал местом убежища Русь Ярослава. Указание на отсутствие торгового мира при Свейне – единственный случай упоминания в сагах разрыва торговых отношений с Русью, хотя подобное, очевидно, случалось не раз (так в 1188 г. новгородские власти запретили новгородским купцам ехать на Готланд, а скандинавские купцы были отпущены из Новгорода «без мира» и без сопровождения, что ставило под угрозу их безопасность), – как кажется, говорит о существовании такового в предшествующее время, т. е. во времена Олава (правил с 1015 по 1028 г.). Более того, это один из немногих случаев, когда торговые отношения предстают не как индивидуальное предприятие того или иного скандинава (так обычно изображаются торговые поездки на Русь в сагах), а как государственная акция.

Таким образом, представляется правомерным предположить, что во время правления Олава Харальдссона был заключен торговый мир с Русью, обеспечивавший свободную торговлю и безопасность норвежских купцов на Руси. Однако, до 1022 г. Ярослав находился в дружественных отношениях с англо-датским правителем Кнутом Великим, главным противником Олава на Балтике, и шведским конунгом Олавом Шётконунгом, отцом Ингигерд, который также находился с Олавом во вражде. Вероятно, недружественны были отношения Олава Харальдссона и с Ярославом, поскольку в это время на Русь приходят норвежцы – противники Олава (в частности, Эймунд Хрингссон). Политическая ситуация резко меняется после смерти Олава Шётконунга и прихода к власти в Швеции Анунда-Якоба, который вступает в союз с Олавом Харальдссоном против Кнута. Лишь после этого времени Ярослав, постоянно находившийся в дружественных отношениях со Швецией, мог сменить свои политические ориентации и установить связи с Норвегией. Особенно важна была для Ярослава поддержка северных соседей в период обострения борьбы за киевский стол с Мстиславом в 1023–1024 гг.: не случайно, в битве при Листвене на его стороне участвует отряд варягов, возглавляемый неким Якуном (Хаконом), которого некоторые исследователи отождествляют с норвежским ярлом Хаконом из Хладира. Не было ли сближение Руси с Норвегией обусловлено именно потребностью Ярослава в военной поддержке, которую в этот момент Анунд-Якоб оказать ему не мог из-за внутриполитических проблем в самой Швеции?

Открывавшаяся возможность сближения с Русью была крайне важна и для Олава Харальдссона: традиционные торговые связи Норвегии с Англией были прерваны Кнутом, королем одновременно и Дании, и Англии. Единственным открытым для норвежских купцов путем был путь на восток в Балтийское море, и Новгород, крупнейший центр балтийской торговли, не мог не рассматриваться как наиболее выгодный торговый партнер: не случайно «Сага об Олаве Святом» содержит целый ряд упоминаний о торговых поездках норвежцев на Русь, в части из которых Олав принимает участие деньгами (в качестве компаньона – f?lagi).

Необходимо упомянуть, что Олав Харальдссон также урегулировал договором (его текст сохранился в двух рукописях ок. 1250 г. и XV в. исландского судебника «Gragas»)[1236] торговые отношения Норвегии и с Исландией, определив права (в том числе имущественные) исландцев в Норвегии, порядок выплаты и размер пошлин и т. и.

Можно предположить, учитывая все вышесказанное, что «Сага о Магнусе Добром и Харальде Суровом Правителе» донесла до нас информацию о неизвестном по другим источникам торговом договоре, заключенном между 1024 и 1028 гг. Ярославом Мудрым и Олавом Харальдссоном.

(Впервые опубликовано: ВЕДС. IX: Международная договорная практика Древней Руси. М., 1997. С. 35–41)