Промышленный подъем и социально-экономическая политика в конце XIX – начале XX в.

Предпосылки экономического подъема

Последние десятилетия XIX – начало XX в. в США были периодом формирования, а затем и укрепления монополистического капитализма. Его утверждение позволило обеспечить чрезвычайную интенсивность и беспримерный размах промышленного производства. С 1870 по 1913 г. добыча угля увеличилась в 17,2 раза, выплавка чугуна возросла в 18,2 раза: США увеличили свою долю в мировом промышленном производстве с 23 до 36 %, по этому показателю страна вышла на первое место в мире. Столь быстро возникшее экономическое преобладание предопределило удачное сочетание многих выгодных для США политических, природно-географических, демографических, экономических и других факторов.

Географическое положение и природная среда благоприятствовали развитию американской экономики. США с выгодой использовали удаленность от главных европейских конкурентов и соседство с экономически и политически слабыми государствами Латинской Америки. Почвы страны отличались плодородием, а климат способствовал развитию сельского хозяйства. Недра содержали разнообразнейшие естественные богатства. Лесные ресурсы казались беспредельными, реки и озера являлись объектом хозяйственной деятельности и служили транспортными магистралями.

Гражданская война ликвидировала рабовладение на Юге, восстановила единство страны, обеспечила использование южных штатов в качестве источника сырья, трудовых ресурсов и рынка для промышленности Севера и, в конечном счете, привела к полному утверждению капиталистических отношений на юге США.

Промышленность была защищена от иностранной конкуренции самим государством, которое неоднократно устанавливало высокие таможенные барьеры. Введенные в 1828 г. ввозные пошлины были столь велики, что дали основание назвать их «тарифом абсурда», но и в дальнейшем они повышались. В связи с этим после 1881 г. ежегодное наполнение государственной казны стало превышать расходы на 100 млн дол. Еще более важным следствием протекционистской политики оказалась защищенность внутреннего рынка от наплыва зарубежных товаров.

Сравнительно небольшая численность населения США (9,6 млн в 1820 г.) быстро возросла до 96,5 млн в 1913 г. Этот скачок в своей основе имел два параллельно протекавших процесса. США в XIX в. отличал высокий естественный прирост населения, составлявший в среднем 2,8 % в год. Сохранявшуюся, несмотря на это, нехватку рабочих рук компенсировали за счет иммиграции. Администрация практически не препятствовала свободному доступу в страну, а принятый в 1864 г. закон даже поощрял привлечение эмигрантов. Эта политика принесла ощутимые результаты: на протяжении 1820–1914 гг. в США появилось более 32 млн новых граждан.

Быстрому промышленному росту благоприятствовала усилившаяся концентрация городского населения. В 1820 г. его доля составляла 7, а в 1910 г. – уже 46 %. Рост горожан дали иммигранты, но значительным был и приток собственно американцев: с 1860 по 1900 г. 20 млн переселились из сельской местности в города. Заводы и другие предприятия получили необходимые им рабочие руки: в 1900 г. страна имела 10,4 млн промышленных рабочих – в 3 раза больше, чем в 1870 г. Тем не менее рабочая сила оставалась дефицитной. Городское население превысило сельское только в 1920 г., тогда как в Англии это произошло в 1871 г., в Германии – в 1895 г. Необходима была компенсация, и она была найдена путем внедрения новых машин, технологий и рационализации производства.

Индустриализация США

Промышленный переворот в северо-восточных штатах стал фундаментом последующей индустриализации не только в этой части страны, но также на Юге после окончания Гражданской войны и на Западе в ходе его освоения. В отличие от предшествовавшего периода индустриализация последней трети XIX – начала XX в. опиралась на внутренние возможности США. Американское промышленное производство, по-прежнему не отказываясь от использования мирового опыта, сделало акцент на внедрение собственных технических идей. Это вызвало появление промышленных лабораторий. Особенно яркая страница их истории связана с именем Томаса Эдисона. Созданная им в 1876 г. первая в США промышленно-исследовательская лаборатория, несмотря на небольшой штат сотрудников (60–80 человек), стала центром индустриализованного изобретательства, производства технических новшеств с ритмичностью конвейера. Количество запатентованных Эдисоном изобретений доходило до 40 в год, т. е. по одному каждые 9 дней. Вслед за эдисоновской лабораторией были открыты и другие, концентрировавшие усилия только на прикладных разработках и полностью исключавшие теоретические исследования. Изобретательство приобрело широчайшие масштабы. За период до 1860 г. было выдано 36 тыс. патентов, в последующие 30 лет – 440 тыс., а за первую четверть XX в. – почти 1 млн.

Научно-технический прогресс в США отличался относительно коротким сроком внедрения изобретений в промышленное производство. Это обусловливалось тем, что исследования в области техники становились источником и средством капиталистического предпринимательства. Эдисон уже в 1880 г. основал коммерческую электротехническую корпорацию, которая разрослась, распространила деятельность на Канаду и Европу, а затем путем слияния с себе подобной положила начало мощному монополистическому объединению «Дженерал электрик», вошедшему в финансовую группу Джона Моргана. Александер Белл в 1876 г. запатентовал изобретенный им телефон ив 1879 г. основал компанию, монополизировавшую производство и эксплуатацию средств связи не только в США, но и в ряде других стран, особенно Западного полушария. На базе использования изобретений Джорджа Вестингауза в области электротехники и железнодорожной автоматики в 1882 г. возникла и после поглощения ряда более мелких фирм оформилась корпорация «Вестингауз электрик» превратившаяся в одну из крупнейших в мире.

В результате высоких темпов развития удельный вес американской тяжелой промышленности на рубеже веков превысил половину общего объема промышленного производства – этого уровня другим странам удалось достичь только к 40-м гг. XX в. Тяжелая индустрия добилась преобладания не только за счет роста старых отраслей, но и вследствие появления новых, вызванных техническим прогрессом. Среди последних особую роль сыграла автомобильная промышленность. Ее становление и развитие связано с деятельностью Генри Форда. Внедрение технологии сборки из стандартных деталей на движущемся конвейере и проведение работы на базе научной организации труда[188] позволили Форду более чем в 3 раза снизить цену на автомобили, создать этим массовый автомобильный рынок и увеличить выпуск легковых машин со 195 штук в 1903 г. до более 250 тыс. в 1913 г., что составляло почти половину годового производства автомобилей в стране. Наряду с Фордом на автомобильном рынке США заметное место заняла компания «Дженерал моторе», объединившая известные фирмы «Бьюик», «Олдсмобил», «Кадиллак», «Понтиак», ас 1918 г. и «Шевроле». Накануне Первой мировой войны численность автомобильного парка в США достигла 1,19 млн. Массовое автомобилестроение существенно влияло на экономическую конъюнктуру, поскольку создание автомобиля – это синтез многих отраслей производства.

На все стороны жизни американцев, и прежде всего экономическую сферу, огромное воздействие оказало интенсивное железнодорожное строительство. Оно пользовалось щедрой правительственной поддержкой. При сооружении Тихоокеанской железной дороги компании «Сентрал пасифик» и «Юнион пасифик» получили в дар 8,5 млн га государственных земель, заем сроком на 32 года в правительственных облигациях и оплату от 16 до 18 тыс. дол. в зависимости от характера местности за милю проложенного железнодорожного пути. На льготных условиях строились и другие дороги. Поэтому сеть их быстро росла, увеличившись за 1870–1913 гг. в 5 раз (с 85 до 413 тыс. км). Железнодорожные линии, в том числе 4 трансконтинентальные, т. е. от Атлантического до Тихого океана, связали все штаты страны, способствовали завершению формирования внутреннего рынка. Строительство и эксплуатация железных дорог стимулировали рост многих отраслей производства, быстрое освоение всего географического пространства страны.

Монополии

В 1870 г. Джон Рокфеллер создал «Стандард ойл компани оф Огайо»[189], считающуюся первым по времени возникновения трестом. В 80-е гг. монополистические объединения заметно окрепли, а с конца XIX в. становятся основой всей хозяйственной деятельности. В 1899 г. Рокфеллер реорганизовал свою компанию в корпорацию «Стандард ойл оф Нью-Джерси», которая, сохранив имевшиеся предприятия, поглотила ряд других нефтяных компаний. И если в начале деятельности в руках Рокфеллера находилось 4 % нефтяной промышленности США, то в 1904 г. – 84 % внутренней торговли нефтью и 90 % ее экспорта. Интересы Рокфеллера не ограничивались нефтяной промышленностью. Он контролировал медный, табачный и сотни менее крупных трестов, коммунальные службы Нью-Йорка и других крупнейших городов. Группе Гульда – Рокфеллера принадлежали 12 железных дорог. Рокфеллер завоевал прочные позиции в банковском деле. Его банк «Нэшнл сити бэнк» («Национальный городской банк») владел основным капиталом в 25 млн дол. и распоряжался деньгами своих вкладчиков на сумму в 474 млн дол. В 1913 г. капитализация промышленно-финансовой империи Рокфеллера превышала доходы федерального бюджета США.

В металлургии крупнейшим монополистом стал «Стальной трест», основанный в 1901 г. Джоном Морганом. Банковские операции позволили ему создать мощную финансовую империю. Получив неограниченные возможности в кредитной системе, Морган распространил сферу своих интересов на промышленность. Создав корпорацию из 10 прежде самостоятельных трестов, Морган овладел большей частью сталелитейного производства США. Его промышленно-финансовой монополии подчинялись «Международное общество жатвенных машин», «Американская телефонная и телеграфная компания», корпорация «Дженерал электрик», предприятия по строительству кораблей, паровозов, вагонов, множество других компаний, в том числе крупнейшая в стране железнодорожная группа.

Монополистические группировки Рокфеллера и Моргана составили стержень производственной и коммерческой жизни государства. Финансово-промышленные монополии приобрели огромную экономическую и политическую силу. В 1914 г. входившие в корпорации фирмы составляли 28,3 % от общего числа всех предприятий в США, но они производили в стоимостном выражении 83,2 % всей продукции. США превратились в экономически наиболее мощную державу. Накануне Первой мировой войны в США обрабатывающая промышленность производила столько же, сколько в Англии, Франции и Германии вместе взятых.

Социально-экономическая политика в конце XIX – начале XX в.

Уже с конца XIX в. в США проявляются сбои в рыночном механизме, усиливаются экономические диспропорции.

С гигантскими монополиями не могли конкурировать мелкие промышленники. С исчерпанием резерва свободных земель рядовой американец, не нашедший своего места в городе, потерял возможность реализовать себя в фермерстве. Усиливалась социальная напряженность. Антитрестовское движение охватывало широкие круги населения – фермеров, городскую мелкую и среднюю буржуазию, рабочих, интеллигенцию. Публицисты и писатели в произведениях начала

XX в. вскрывали самые неприглядные стороны американской действительности: коррупцию, злоупотребления властей и трестов, положение иммигрантов, эксплуатацию детского труда. Линкольн Стеффене издал книгу «Позор городов», опубликовал серию публицистических статей под общим названием «Враги республики». Ида Тарбел написала историю преступного пути к возвышению нефтяной монополии «Стандард ойл». Эптон Синклер в романе «Джунгли» показал жизнь иммигранта, рабочего чикагских скотобоен, как «ад на этой земле, джунгли диких зверей». Участники этого разоблачительного литературно-публицистического движения получили собирательное название «макрейкеры» – разгребатели грязи. Поднятый ими критический вал побуждал администрацию к действию. Классический либерализм, отражавший реалии «свободного» капитализма, не отвечал уже новым условиям, поэтому все больше сторонников получала идеология буржуазного реформизма, основным содержанием которого являлось наделение государства регулирующими функциями в экономике и социальной сфере. Государство осознало необходимость обуздания всевластия монополий и начало брать на себя решение ряда хозяйственных задач, более активно вторгаться в различные сферы экономической жизни, в том числе проводить антимонопольные мероприятия.

Первый федеральный антитрестовский закон Шермана, принятый 2 июля 1890 г., не потерял силу до настоящего времени. Он запрещал объединения, если они монополизировали производство и торговлю, а сфера их действий выходила за пределы штата. В этом случае закон предусматривал разделение трестов на децентрализовано управляемые, конкурирующие между собой предприятия. Реализация этой нормы не была простым делом. Чтобы доказать монопольный характер «Стандард ойл», потребовалось провести 11 судебных процессов, и лишь в 1911 г. Верховный суд окончательно разделил корпорацию Рокфеллера на 38 самостоятельных компаний. Решениями судов были разукрупнены и многие другие монополистические объединения.

Антитрестовское законодательство получило дальнейшее развитие в период «прогрессивной эры», охватывавшей 1900–1914 гг. В годы президентства республиканца Теодора Рузвельта (1901–1909)[190] активизировалось государственное регулирование экономики: были приняты законы о контроле за изготовлением пищевых продуктов и медицинских препаратов; об условиях работы на скотобойнях; об ускорении судопроизводства в процессах, возбужденных на основании закона Шермана; о создании в составе министерства торговли Бюро по делам корпораций', о запрещении железнодорожным компаниям повышать установленные Межштатной торговой комиссией максимальные тарифы на перевозки. Президент Уильям Тафт (1909–1913) подписал закон о распространении действия Межштатной торговой комиссии на телефонные и телеграфные компании. На выборах 1912 г. победил демократ Вудро Вильсон (1913–1921). По его инициативе ряд антитрестовских законодательных актов пополнил принятый в октябре 1914 г. закон Клейтона, который давал точные указания на возможную сферу деятельности корпораций с точки зрения ее законности или незаконности. Кроме того, запрещалась практика перекрещивающегося директората. Закон также устранил антипрофсоюзную интерпретацию закона Шермана, в силу которой профессиональные союзы приравнивались к трестам, разрешил деятельность профсоюзов «в законных целях» и освободил рабочих от судебного преследования за участие в забастовках, бойкоте и других акциях, проводившихся «законным и мирным путем». Администрация Вильсона предприняла попытку преодоления протекционизма путем отмены тарифных ставок более чем на 900 наименований товаров. Проведенная банковская реформа предусмотрела создание 12 региональных резервных банков, подчиненных Федеральному резервному управлению в Вашингтоне. Они образовали Федеральную резервную систему, выполнявшую функции центрального банка и обеспечивавшую регулирование финансовой деятельности в стране.

Общая оценка прогрессизма в США сводится к тому, что этот курс имел целью преодолеть системный кризис свободнопредпринимательского капитализма, основанного на принципах классического либерализма. Выход из него усматривался в переходе к эффективному государственному регулированию экономики и социальной сферы при сохранении рыночных механизмов. Ввиду этого антитрестовское законодательство, прежде всего закон Шермана, нельзя рассматривать как направленное против монополий вообще. Оно не исключало появления более зрелых, чем тресты, организационно-хозяйственных структур – концернов, которые позволяли существенно повысить эффективность производства за счет развития внутрикорпорационного разделения труда и кооперации. Закон Шермана не устранял монополии, но побуждал их менять формы деятельности на более эффективные. Активно проводивший антитрестовскую политику Рузвельт, считая чрезмерную концентрацию и централизацию капитала препятствием конкуренции и угрозой для немонополистической буржуазии, ставил задачу не уничтожить монополии, а регулировать их деятельность федеральным правительством. В. Вильсон, объявивший себя врагом трестов, но сторонником большого бизнеса, также предлагал не ликвидацию и даже не контроль над трестами, а регулирование конкуренции, что должно было ограничить рост крупных корпораций. Усиление правительственного вмешательства в экономическую жизнь свидетельствовало об укреплении исполнительной власти в стране.

В целом реформы «прогрессивной эры» снимали значительную часть противоречий между средними и нижними слоями американского общества, с одной стороны, и промышленнофинансовой олигархией – с другой, устанавливали национальный консенсус на основе учета требований нижних классов при сохранении экономических и политических позиций властвующей элиты.