Анатолий Лукьянов

Анатолий Лукьянов

Лукьянов Анатолий Иванович – бывший Председатель Верховного Совета СССР. Родился 7 мая 1930 г. в Смоленской области. Доктор юридических наук, профессор МГУ. Привлекался к уголовной ответственности по делу о ГКЧП.

– Когда, кем и с какой целью был создан ГКЧП?

– 28 марта 1991 года в Ореховом зале Кремля обсуждалось положение в стране. На этом совещании Горбачев создал комиссию под руководством Геннадия Ивановича Янаева, в которую за исключением Стародубцева и Тизякова вошли все будущие члены ГКЧП: Янаев, Язов, Крючков, Павлов, Пуго, Шенин, Болдин. Эта комиссия по изучению возможности введения чрезвычайного положения в СССР имела даже свою печать. После совещания у Горбачева члены созданной комиссии перешли в кабинет Янаева, где договорились, что сотрудники Крючкова, Пуго и Болдина проработают форму введения чрезвычайного положения в стране. Собиралась эта комиссия дважды: у Янаева и у Язова.

В принципе возможности введения чрезвычайного положения с учетом Конституции и международной практики законом были проработаны группой генералов КГБ СССР, идеологическое подразделение которого уже тогда подготовило воззвание к народу, которое и было опубликовано в августе.

На этих совещаниях, кстати, вставал вопрос о том, что Горбачев может отыграть и назад. Тогда, по воспоминаниям первого секретаря МГК КПСС Прокофьева, кто-то сказал, что в таком случае Янаеву быть в руководстве. И это правда, я был на этом совещании. Вот эта группа людей и ездила в Форос к Горбачеву. Хитрый и умный Гдлян очень точно сказал по этому поводу: если бы победило ГКЧП, Горбачев въехал бы в Москву на красном коне, а победил Ельцин – он въехал на белом коне.

Таким образом, ГКЧП было задуман и создан по указанию Горбачева. Судом признано, что никакого заточения Горбачева на даче в Форосе не было, у него была полная возможность приехать в Москву. Члены ГКЧП, которые первый раз ездили к Горбачеву, просили его поддержать их в том, чтобы не допустить подписания конфедеративного договора. Они ссылались на то, что, согласно решению Верховного Совета, это должно произойти в сентябре на съезде народных депутатов. У президента СССР были все возможности не допустить введения чрезвычайного положения, немедленно возвратившись в Москву вместе с теми, кто прилетал к нему в Крым, или, как крайний случай, задержав их в Форосе. Следственные материалы подтверждали это однозначно. Я даже не говорю о том, что соотношение числа лиц, приехавших из Москвы, с численностью форосской охраны президента было, по крайней мере, один к ста. Но, как мне рассказывал покойный генерал Варенников, Горбачев сказал им тогда: «Черт с вами! Действуйте!»

– Что лично вы и возглавляемый вами Верховный Совет делали для спасения СССР?

– Когда готовился Союзный договор, в обсуждениях которого я тоже участвовал, на тексте этого договора я написал свое особое мнение, что он является договором не союзным, а конфедеративным, что он противоречит мартовскому референдуму, на котором 76,4 % граждан СССР высказались за сохранение страны. К договору также были приложены мнения трех больших групп юристов о том, что договор незаконен. Накал при обсуждении был очень большой. Все республики выражали свое мнение. Азербайджан и Армения пошли по пути Прибалтики. Очень колебалась Украина.

В этих условиях Верховный Совет СССР был вынужден принять решение – и его поддержал съезд народных депутатов – об обязательности сохранения СССР как союзного государства. Мы приняли несколько законов, призванных спасти СССР, закон о едином гражданстве, к примеру. В результате возникла серьезная конфронтация между Горбачевым и Верховным Советом. Мне даже пришлось выступить на июльском пленуме ЦК КПСС в 1991 году. Это было настолько резкое выступление, что в перерыве один из членов Политбюро ЦК подошел ко мне и сказал: «Ты еще поплатишься за свое выступление!» Кроме прочего, подогревание нашего внутреннего раздрая со стороны зарубежных стран было невероятным!

– Многие предпочитали уйти из власти, чтобы не нести ответственность за распад державы.

– В этой обстановке я дважды ставил перед Горбачевым вопрос о том, что я не буду больше занимать должность Председателя Президиума Верховного Совета, поскольку не могу защищать Союзный договор, который идет вразрез с мартовским референдумом. В ответ мне стали приписывать какие-то карьерные устремления… Ничего подобного не было! Я тогда сказал Горбачеву, что буду отстаивать позицию партии, даже если останусь один. На что Горбачев мне ответил: «Мы будем вдвоем».

– Что фактически стало главной причиной распада СССР?

– Фактическая точка в существовании Советского Союза была поставлена 29–30 июля 1991 года в Ново-Огареве, когда там встретились три человека: Горбачев, Ельцин и Назарбаев. Во время споров по Союзному договору возник вопрос по поводу новой бюджетно-финансовой системы СССР. Ельцин настаивал, чтобы вместо двухканальной бюджетной системы ввести одноканальную. То есть все налоги поступали бы отныне не в бюджет Союза, который потом распределял бы их по республикам, а в бюджет республик, которые из этих денег давали бы средства на поддержание государством своих функций СССР. Выступая на этой встрече, я напомнил Ельцину, с чего началась Гражданская война в США. А она началась с того, что три штата начали отстаивать именно одноканальную бюджетную систему.

Понимая, что проект договора в его последней редакции может не получить поддержки в Верховном Совете и уж тем более на съезде народных депутатов СССР, Горбачев предложил президентам России и Казахстана подписать его не в сентябре – октябре, как это было заранее оговорено, а буквально через три недели – то есть в августе 1991 года. Именно в обмен на это Горбачев позволил Ельцину из статьи 9 проекта договора собственноручно вычеркнуть слова: «Указанные налоги и сборы вносятся плательщиками непосредственно в союзный бюджет». Одновременно Горбачев взял на себя обязательство издать сразу после подписания этого договора указ о переводе под юрисдикцию России всех предприятий союзного подчинения, расположенных на ее территории.

– Зачем это все нужно было самому Горбачеву-то?

– Подписание такого Союзного договора без съезда народных депутатов позволяло Горбачеву сохранить должность союзного президента, а с другой стороны – ликвидировать Союзное государство как федерацию советских республик. Ведь обстановка в стране постоянно накалялась. Появилась многопартийность. Появились мнения Сахарова, мнения других либеральных общественных деятелей. Горбачев думал, что, оперевшись на них, у него появится возможность дистанцироваться от Верховного Совета и от съезда народных депутатов, которые не позволяли ему добиться единоличной власти.

Меня за мою позицию по поводу Союза впоследствии стали обвинять чуть ли не в организации ГКЧП, хотя на самом деле это было не так.

– Что это было за «подогревание нашего внутреннего раздрая» из-за рубежа, о котором вы упомянули?

– В качестве ответа могу процитировать малоизвестное в России выступление экс-премьер-министра Англии Маргарет Тэтчер, состоявшееся в США, в Хьюстоне, в ноябре 1991 года. В этом выступлении она все назвала своими именами: «Советский Союз – это страна, представляющая серьезную угрозу для Западного мира. Я говорю не о военной угрозе – ее, в сущности, не было, наши страны достаточно хорошо вооружены, в том числе ядерным оружием. Я имею в виду угрозу экономическую. Благодаря плановой экономике и сочетанию моральных и материальных стимулов Советскому Союзу удалось достичь высоких экономических показателей. Процент прироста валового национального продукта у него примерно в два раза выше, чем в наших странах. Если при этом учесть огромные природные ресурсы СССР, то при рациональном ведении хозяйства у Советского Союза были вполне реальные возможности вытеснить нас с мировых рынков. Поэтому мы всегда предпринимали действия, направленные на ослабление экономики Советского Союза и создание у него внутренних трудностей. Причем основным было навязывание гонки вооружений. Важное место в нашей политике занимал учет несовершенства Конституции СССР. Формально она допускала немедленный выход из СССР любой пожелавшей этого союзной республики. Причем практически простым большинством голосов членов ее Верховного Совета. Правда, реализация этого права в то время была практически невозможна из-за цементирующей роли компартии и силовых структур. И все-таки в этой конституционной особенности были потенциальные возможности для нашей политики. К сожалению, несмотря на наши усилия, политическая обстановка в СССР долгое время оставалась стабильной. Сложилась весьма трудная для нас ситуация. Однако вскоре поступила информация о ближайшей смерти советского лидера и возможности прихода к власти с нашей помощью человека, благодаря которому мы сможем реализовать наши намерения. Это была оценка моих экспертов – я всегда формировала очень квалифицированную группу экспертов по Советскому Союзу и по мере возможности способствовала эмиграции из СССР нужных специалистов. Этим человеком был Горбачев, который характеризовался экспертами как человек неосторожный, внушаемый и честолюбивый. Он имел хорошие взаимоотношения с большинством советской политической элиты. И поэтому приход его к власти с нашей помощью был возможен. Большие споры экспертов вызвал вопрос о выдвижении Бориса Ельцина в качестве лидера народного фронта с последующей перспективой избрания его в Верховный Совет Российской Федерации в противовес лидеру СССР Горбачеву. Большинство экспертов были против кандидатуры Ельцина, учитывая его прошлое и особенности личности. Однако состоялись соответствующие контакты и договоренности, и решение о проталкивании Ельцина было принято. С большим трудом Ельцин был избран Председателем Верховного Совета России и была принята декларация о суверенитете России. Вопрос – от кого, если Советский Союз был в свое время сформирован вокруг России. Это было действительно началом распада СССР. Ельцину была оказана существенная помощь во время событий августа 1991 года. Когда руководящая верхушка СССР блокировала Горбачева, попыталась восстановить систему, обеспечивающую целостность СССР, сторонники Ельцина удержались. Причем он обрел значительную, хотя и не полную реальную власть над силовыми структурами. Все союзные республики воспользовались ситуацией и объявили о своем суверенитете. Правда, многие сделали это в своеобразной форме, не исключающей членства в Союзе. Таким образом сейчас де-факто произошел распад Советского Союза, однако де-юре Советский Союз существует. Я уверяю вас, что в течение ближайшего месяца вы услышите о юридическом оформлении распада Советского Союза». Вот так!

– Как же вы не разглядели в своем друге юности Горбачеве потенциального предателя?

– Да, считается, что я чуть ли не с юношеских лет хорошо знал Горбачева. Это неправда, которую придумал Рой Медведев. Он нашел университетскую газету того времени, где было написано, что секретарем курсового бюро ВЛКСМ был Лукьянов, а его заместителем Горбачев. Но, во-первых, я был на два года старше, а во-вторых, был уже заместителем секретаря комитета комсомола МГУ. Хотя Лукьянов действительно учился на одном курсе с Горбачевым, но Андрей Лукьянов – «А. Лукьянов», как было указано в заметке. А Рой Медведев во всеуслышание на съезде возьми и объяви нас друзьями.

Я могу лишь сказать, что этот парень-комбайнер Миша Горбачев действительно жил у нас в общежитии на Стромынке. Хваткий был, но… В моем служебном распоряжении в последующие годы были архивы Сталина… Да что там Сталина! Горбачев был значительно слабее Брежнева – я работал с Брежневым над Конституцией. Может быть, его можно сравнить с Хрущевым – я работал и при Хрущеве.

Говорят, что бывший чехословацкий диссидент Зденек Млынарж, которого я, как и Горбачева, тоже помню еще по университету, вспоминал, как на Воробьевых горах молодой студент Горбачев поклялся ему покончить со «сталинским социализмом». Клятв я таких не слыхал, а помню Горбачева как правоверного защитника социализма и коммунизма, красноречивого и непримиримого ко всякого рода «отступникам».

Кстати, лишь однажды за все время работы с Горбачевым я услышал от него критическую самооценку. Это произошло на Крестьянском съезде, когда делегаты стали на фактах доказывать союзному президенту, что при его молчаливом согласии в стране идет деградация сельского хозяйства. Пытаясь как-то оправдаться, Горбачев был вынужден тогда сказать: «В чем-то у меня не хватило ума и умения выслушать». Тут он был прав.

– После ГКЧП вы встречались с Горбачевым?

– После ГКЧП я видел Горбачева лишь один раз – мы столкнулись в МГУ на Дне юридического факультета. Оказались там одновременно. Не разговаривали. Это было исключено!

Москва, март 2010 г.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.