Бои на реке Чир
Бои на реке Чир
6 декабря 336-я пехотная дивизия заняла позиции на реке Чир между Нижне-Чирской и Суровикином. В тот же день генерал Бальк, командир 11-й танковой дивизии, прибыл в Нижне-Чирскую для рекогносцировки участка местности, на котором дивизии предстояло форсировать Дон и в дальнейшем наступать во взаимодействии с 4-й танковой армией Гота. Но нам не дали даже попытаться помочь сталинградской группировке – 7 декабря русский I танковый корпус форсировал Чир на левом фланге 336-й дивизии и устремился к совхозу № 79, расположенному в тылу наших позиций на берегу реки[170]. Частям 11-й танковой дивизии, которые еще подтягивались из Ростова, было приказано немедленно двигаться к совхозу и восстановить положение. Во второй половине дня 7 декабря 15-й танковый полк вступил в бой с крупными танковыми силами русских и приостановил их дальнейшее продвижение.
Карта 30. Бои на реке Чир в декабре 1942 года
Было совершенно очевидно, что мы не можем позволить русским оставаться в совхозе, и генералу Бальку было приказано выбить их оттуда. В качестве первого шага к этому он развернул свой командный пункт рядом с КП 336-й дивизии у Верхне-Солоновской; сделано это было для организации самого тесного взаимодействия между двумя дивизиями.
Командир 336-й дивизии хотел, чтобы Бальк атаковал совхоз с фронта и таким образом облегчил ее критическое положение. Бальк возразил на это, что местность была малопригодна для действий танков и что в любом случае при фронтальной атаке противник будет оттеснен, но не уничтожен. Он решил нанести основной удар вдоль высот к западу и северу от совхоза, где танки могли пройти, и отрезать русским пути отступления (см. карту 29). Главный удар должен был нанести 15-й танковый полк, поддержанный 111-м мотострелковым полком, тогда как 110-му мотострелковому полку предстояло остановить продвижение русских с юго-запада. Бальк установил свою зенитную артиллерию и саперный батальон южнее совхоза, чтобы предотвратить возможный прорыв русских в этом направлении. Артиллерия 336-й дивизии должна поддерживать войска, наступавшие на северо-восточном фланге.
В ночь с 7 на 8 декабря 11-я танковая дивизия перегруппировалась в соответствии с приказом Балька, и ее части заняли исходные позиции. Начав наступление на рассвете 8 декабря, они нанесли удар по русским в тот самый момент, когда те собирались атаковать тыл 336-й дивизии, считая, что немцы уже у них в руках. 15-й танковый полк атаковал большую колонну русской мотопехоты, двигавшуюся с севера, захватив ее врасплох. Грузовик за грузовиком вспыхивали по мере того, как их поражали снаряды наших танков, и возникла паника. Колонна была уничтожена, и танковый полк дивизии Балька ударил в тыл русским танкам у совхоза, при тесной поддержке мотострелков и артиллерии. Русские сражались отважно, но их танки оказались в кольце огня, из которого они тщетно старались вырваться. Когда короткий зимний день стал клониться к вечеру, русский I бронетанковый корпус был разгромлен, причем было подбито 53 вражеских танка.
Между 9 и 13 декабря Бальк все время вел бои по ликвидации плацдармов русских на реке Чир. Авиаполевая дивизия заняла сектор на левом фланге 336-й дивизии. Эти два пехотных соединения сделали все возможное для того, чтобы удержать проходивший по реке фронт XLVIII танкового корпуса, который растянулся на 40 миль между станицами Обливской и Нижне-Чирской. Но русские давили, и 11-й танковой дивизии неоднократно приходилось вести бои за восстановление линии фронта.
Вечером 11 декабря генерал Бальк получил радиосообщение: «Неприятель прорвал линию фронта у Лисинского и Нижне-Калиновки, расстояние между участками прорыва 22 км по прямой». Командир 11-й танковой дивизии решил атаковать противника сначала у Лисинского; после ночного марша танковый полк на рассвете 12 декабря подошел к Лисинскому и уничтожил прорвавшихся русских. Такое решение было продиктовано убежденностью Балька в том, что позиции 336-й дивизии крайне важны для действий 11-й танковой дивизии, и их следовало удерживать любой ценой. 336-я дивизия прекрасно понимала всю важность своей задачи. Личный состав дивизии сражался с необыкновенной стойкостью, справляясь с ситуацией по возможности собственными силами, что давало Бальку возможность контратаковать всеми своими силами, когда введение в бой танков становилось абсолютно необходимым. Генерал Лухт, командир 336-й дивизии, ни разу не терял самообладания и не просил помощи у танкистов, даже в моменты наибольшей опасности. Такое отношение стало возможным только благодаря тесному взаимодействию штабов дивизии, совместному их расположению. Каждый вечер командир корпуса встречался с Бальком и самым подробным образом обсуждал с ним обстановку на фронте.
После разгрома русских 12 декабря под Лисинским 11-я танковая дивизия совершила марш на северо-запад и в тот же день к вечеру, покрыв расстояние в 15 миль, нанесла удар по плацдарму русских у Нижне-Калиновки и значительно потеснила их.
На рассвете 13 декабря, когда дивизия готовилась к решительной атаке на Нижне-Калиновку, русские перешли в наступление на ее правом фланге. Один наш батальон был окружен. Тогда 11-я танковая дивизия отказалась от атаки против плацдарма и развернулась против наступавших. Окруженный батальон был освобожден. Бой завершился в конечном итоге нашей победой. К сожалению, ликвидировать полностью плацдарм русских у Нижне-Калиновки мы не смогли, что позже обернулось серьезными последствиями. 11-я танковая дивизия уже восемь суток двигалась по ночам и днем вела бои, и сейчас она отчаянно нуждалась в отдыхе.
Карта 31. Контратака Балька 19 декабря 1942 года
10 декабря 4-я танковая армия перешла в наступление, с нетерпением ожидавшееся 6-й армией, с целью деблокады сталинградской группировки. В это время на наш КП прибыл генерал-полковник фон Рихтгофен, бывший ответственным за снабжение окруженной армии по воздуху, побывал в нашем штабе. По его словам, на начало декабря ситуация со снабжением сталинградской группировки была весьма неблагополучной – из 500 тонн необходимых в качестве минимального суточного количества боеприпасов, продовольствия и горючего ежедневно удавалось доставлять окруженным частям не более 100 тонн. Количество имеющихся транспортных самолетов «Ju-52» было совершенно недостаточным, поэтому пришлось задействовать бомбардировщики «Хе-111». Однако они могли нести всего 1,5 тонны груза каждый, и, кроме того, их отсутствие сразу же сказалось бы на действиях наземных войск, которые они поддерживали.
Наступление Гота к Сталинграду уже набрало полную силу, и, несмотря на критическую ситуацию на реке Чир, XLVIII танковый корпус также должен был принять в нем участие. К сожалению, наш плацдарм на другом берегу Дона у Нижне-Чирской был оставлен под ударами сил русских, и нам было необходимо отбить его, чтобы мы могли выполнить свою задачу и соединиться с 4-й танковой армией. На Чире 14 декабря все было без перемен, и 15 декабря 11-я танковая дивизия отошла со своих позиций у плацдарма русских в районе Нижне-Калиновки и двинулась к Нижне-Чирской, намереваясь форсировать полузамерзший Дон и соединиться с деблокирующими войсками Гота. Позиции у Нижне-Калиновки были заняты подразделениями Alarmeinheiten[171], выделенными из состава авиаполевой дивизии.
16 декабря передовые части Гота достигли берегов реки Аксай, до 6-й армии оставалось менее 40 миль, и мы приготовились 17 декабря силами 11-й танковой дивизии форсировать Дон и наступать на юго-восток для поддержки левого фланга Гота. (Подробно о действиях армии Гота я буду говорить в следующей главе.) В этой сложной обстановке русское командование проявило высокую стратегическую проницательность – маршал Жуков (в то время генерал армии. – Пер.) руководил действиями русских на Дону и Волге, а генерал Василевский был начальником его штаба[172]. Вместо того чтобы концентрировать свои резервы для отражения наступления Гота, они предприняли новое широкомасштабное наступление на среднем Дону против несчастной 8-й итальянской армии. Русские наступали широким фронтом до позиции оперативной группы Холлидт (которая сменила 3-ю румынскую армию на нашем левом фланге) и XLVIII танкового корпуса на реке Чир. Кризис на нашем собственном участке фронта не только привел к отмене наступления 11-й танковой дивизии через Дон, но и заставил фон Манштейна остановить 4-ю танковую армию Гота с целью создания нового рубежа обороны, прикрывающего Ростов. Это и решило судьбу 6-й армии под Сталинградом.
16 декабря обстановка на участке XLVIII танкового корпуса была все еще не ясна. Русская 5-я танковая армия приостановила свои атаки наших позиций вдоль течения Чира. Представлялось возможным, что она готовится форсировать Дон, чтобы встретиться с армией Гота. Воздушная разведка была невозможна – уже несколько дней стояла нелетная погода. Но все стало ясно 17 декабря, когда 11-я танковая дивизия изготовилась к броску через Дон, русские мощной атакой прорвали позиции 336-й дивизии примерно в 6 милях севернее Нижне-Чирской. Ничего не оставалось делать, кроме как бросить в бой 11-ю танковую дивизию, которая и оттеснила русских обратно к реке. 18 декабря 11-я танковая дивизия продолжала вести бои, стремясь уничтожить занимаемый русскими плацдарм на реке Чир. Ей, безусловно, удалось бы сделать это, если бы не пришло донесение об еще одном наступлении русских с плацдарма у Нижне– Калиновки. Там моторизованный корпус прорвал нашу оборону на широком фронте, подавив сопротивление Alar– meinheiten. Генералу фон Кнобельсдорфу пришлось перебросить 11-ю танковую дивизию для ликвидации прорыва, хотя Бальк возражал, считая, что сначала следует уничтожить противника в полосе 336-й дивизии.
Генерал Бальк решил выступать немедленно, совершить ночной марш-бросок и неожиданно ударить по противнику на рассвете. С этой целью 110-й мотопехотный полк должен был держать русских с фронта, 15-й танковый полк – атаковать их восточный фланг, а 111-й мотопехотный полк, бывший в резерве, идти за 15-м полком для прикрытия нашего правого фланга.
К 5.00 19 декабря все войска заняли исходные позиции. Когда рассвело, передовые подразделения 15-го танкового полка увидели мощную танковую группу русских, в боевом порядке двигающуюся в южном направлении. Поскольку наши танки смогли скрытно подойти к неприятелю, то все 25 машин 15-го полка пристроились в хвост танкам русских и до того, как те поняли, что произошло, подбили 42 боевые машины противника. Господствовавшая над местностью высота 148,8 была захвачена. По другую сторону этой высоты мы увидели еще одну танковую колонну, двигавшуюся в том же направлении, что и первая. И снова немецкие танки, которыми превосходно командовал капитан Лестман, атаковали русских с тыла и, не дав им опомниться, уничтожили их. Таким образом, 25 немецких танков за столь короткое время уничтожили 65 боевых машин русских, не потеряв при этом ни одной своей. Наступление русских было сорвано. Их оставшиеся части бежали, не оказав сколько-нибудь серьезного сопротивления.
Вечером 19 декабря 3-я механизированная бригада противника произвела разведку боем в районе левого фланга 11-й танковой дивизии и захватила позиции 1-го батальона 110-го мотострелкового полка. Но вскоре 15-й танковый полк восстановил положение.
20 декабря 11-я танковая дивизия возобновила свое наступление, имея целью окончательно отбросить неприятеля за Чир. Наступление дивизии развивалось успешно, но к вечеру русские нанесли мощный удар по ее правому флангу и зашли в тыл 111-му мотострелковому полку. Положение было восстановлено танковым полком; на поле боя осталось 10 подбитых русских танков.
Из-за этого мощного удара русских генерал Бальк решил 21 декабря перейти к обороне и отдал приказ своим полкам с наступлением темноты перегруппироваться. В 2 часа ночи оба мотострелковых полка доложили, что их позиции прорваны. Стояло полнолуние, и при ярком свете луны русские танки и пехота ударили по нашим частям в тот момент, когда те были заняты перегруппировкой. 15-й танковый полк сразу же перешел в контратаку, а вскоре пришли обнадеживающие донесения и от мотострелков. Бальк бросил мотоциклетный батальон в контратаку на стыке 110-го и 111-го мотострелковых полков, где, как представлялось, наступали главные силы русских. Когда рассвело, стало понятно, что 11-й танковой дивизии удалось добиться в этом бою большого успеха – перед нашими позициями лежали сотни вражеских тел. Но и наши потери также были велики.
22 декабря на фронте XLVIII танкового корпуса все было спокойно; тяжелые оборонительные бои на рубеже реки Чир фактически закончились. Но разгром 8-й итальянской армии создал огромную брешь на нашем левом фланге, в которую устремилась 1-я гвардейская армия русских. 22 декабря наш корпус получил приказ оставить рубеж Чира и вместе с 11-й танковой дивизией передвинуться в район Тацинской, в 90 милях севернее. Если бы мы этого не сделали в срочном порядке, ничто не могло бы спасти Ростов.
Прежде чем завершить описание боев на Чире, я обязан воздать должное генералу Бальку, прирожденному командиру-танкисту. В ходе всех боев его танковая дивизия действовала как «пожарная команда»; находясь позади двух пехотных дивизий, она ликвидировала опасные прорывы русских один за другим. Когда пехота была не в состоянии действовать на плацдармах против русских, Бальк обрушивал на неприятеля всю мощь своих танков. Его выдающиеся успехи стали результатом тесного взаимодействия двух пехотных дивизий и штаба XLVIII танкового корпуса. Бальк никогда не посылал на помощь пехоте одиночные танки, считая это и бесполезным по сути, и потерей столь необходимых машин. Тактика подобного рода позволяла ему выходить из многих опасных ситуаций и наносить серьезный урон неприятелю. За этот период в полосе XLVIII танкового корпуса было уничтожено более 700 вражеских танков.
Вот что сам Бальк пишет об этих операциях:
«11-я танковая дивизия проявила высочайший героизм и решила исход оборонительных сражений на реке Чир. Если бы на ее участке была прорвана оборона и если бы русским позволили дойти до Ростова, то судьба немецкой группы армий на Кавказе была бы предрешена. Пути ее отхода оказались бы отрезанными, и ее постигла бы участь 6-й армии под Сталинградом. Таким образом, обстановка потребовала от 11-й танковой дивизии сделать все, на что она была способна.
К счастью, после все командиры, нервы которых не выдерживали испытаний тяжелых боев, были заменены более крепкими людьми. Не осталось ни одного командира, который не был бы абсолютно надежным в этом отношении человеком.
В течение нескольких недель дивизия совершала переходы по ночам, оказываясь перед рассветом именно в том самом месте, где враг был слабее всего, и нанося удар за час до наступления русских. Такая тактика потребовала огромного напряжения, но помогала избежать многих потерь, поскольку мы всегда заставали русских врасплох. Аксиомой считалось в дивизии, что «ночные марши сохраняют жизни». Правда, однако, и то, что никто тогда и не смог бы ответить на вопрос, когда же личному составу 11-й танковой дивизии удавалось поспать.
Приказы отдавались исключительно в устной форме. Командир дивизии принимал решение о действиях следующего дня накануне вечером и отдавал необходимые приказы командирам полков уже на поле боя. Затем он возвращался к себе в штаб и обсуждал свои действия с начальником штаба XLVIII танкового корпуса. Если его план одобрялся, то полки получали по радио краткое сообщение: «Изменений нет», и все выполнялось в соответствии с ранее полученными указаниями. Если же вносились какие-либо принципиальные изменения, то командир дивизии в течение ночи посещал все свои полки и отдавал необходимые приказы, опять-таки устно. Командир дивизии находился в расположении той части, на чью долю выпадала самая трудная задача; он бывал в расположении полков по нескольку раз в день. Штаб дивизии располагался недалеко от переднего края и не менял своей дислокации в ходе боевых действий. В штабе информация собиралась и группировалась, организовывалось снабжение частей, на самые важные участки направлялись подкрепления. Связь между командиром дивизии и его штабом осуществлялась по радио; лишь в очень немногих случаях использовался телефон.
336-я дивизия, которой хладнокровно и эффективно командовал генерал-лейтенант Лухт, испытывала серьезный недостаток в вооружении. Многих неудач можно было бы избежать, если бы дивизия располагала большим количеством противотанковых пушек. В этом отношении области наша организация оказалась не на высоте.
Обе стороны бросали в бой только что сформированные и плохо оснащенные части. В немецкой армии таковыми являлись авиаполевые дивизии. Как правило, буквально через несколько дней боев они теряли боеспособность; несмотря на хорошее оснащение, подготовка их оставляла желать лучшего, к тому же у них не было опытных командиров. Эти дивизии были детищем Германа Геринга; их создание было совершенно необоснованно – и их личный состав платил своими жизнями за этот абсурд.
В русской армии экипажи танков, особенно в механизированных корпусах, вряд ли проходили хоть какую-то подготовку. Это обстоятельство стало одной из весомых причин нашей победы 19 декабря.
Я почти не упоминал выше об артиллерии, которая в этих в высшей степени высокоманевренных и переменчивых боевых действиях не играла сколько-нибудь крупную роль. Но в ночное время артиллерия часто использовалась для ведения огня по районам расположения войск противника. Эффективность такой тактики нам почти неизвестна, но, судя по тому, что русские были вынуждены искать укрытия во время сильных морозов в деревнях, можно предположить, что соответствующие результаты были достигнуты.
Бои на реке Чир были выиграны благодаря в том числе и методам, которые использовало командование 5-й танковой армии русских. Оно бросало в бой танковые корпуса один за другим без какой-либо координации по времени их атак и без взаимодействия между многочисленными пехотными дивизиями. Это позволило 11-й танковой дивизии наносить удары по очереди то по одному, то по другому корпусу до тех пор, пока ударная сила 5-й танковой армии не ослабела до такой степени, что 11-я дивизия смогла отойти и начать подобные действия против другой русской танковой армии».
Данный текст является ознакомительным фрагментом.