Приложение IV

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Приложение IV

Разные роды погребения у норманнов

(из «Altnordisches Leben» Weingold)

Скандинав умер; родные стоят кругом его; ближайший родственник подходит к трупу и исполняет долг любви; он сжимает уста, глаза и нос у умершего, вытягивает труп и покрывает сукном его голову. Это называлось «оказывать пособие умершим», вероятно, пособие больше для живых — от гибельного влияния, приписываемого открытым устам и очам усопшего, потому что такую услугу оказывали ему сзади, а прежде того никто не осмеливался подходить к трупу спереди. Мы упомянули, что этот долг лежал на ближайшем родственнике; если он находился в отлучке и за ним можно было послать, до его прихода никто не подавал этой помощи умершему, убитым помогал в этом случае тот, кто принимал на себя долг мести. Девятый совет Брюнхильд Сигурду таков: «Помогай умершим, где бы их ни нашел, на поле или на одре болезни, утопших или падших от оружия».

Сначала закрывали голову, потом и весь труп накрывали сукном. Кто уходил от усопшего товарища, не накрыв его, от болезни ли он умер или от руки убийцы, тот, по исландским законам, подвергался опале. Этой обязанности не забывали даже в отношении убитых в сражениях. Когда Вали из Вальстада пал в бою с Халльдором и Берси, они ставят в ногах его щит, в головах втыкают меч и накрывают убитого плащом. Обыкновенно клали на труп камни и куски дерна; на годи Аракеля, павшего при нападении врагов на сеновале, они накидали сена; на других клали щит или плащ. Без этих попечений лежали только убитые в бою на стороне побежденных: их оставляли для волка Ара и воронов. Оттогото, когда войско идет в сражение, эти животные поднимают крик, предчувствуя изобильный обед. Побежденный лежит жертвой тления и волков; ни один друг не наклонится над ним для последнего изъявления любви, меж тем победители кладут своих умерших на щиты и несут к могилам.

К числу обязанностей относительно умерших принадлежало тагоке умывание им головы и рук, причесывание волос и обрезывание ногтей. Последнее объясняли из благочестивого основания: короткие ногти умершего доставляли материал для корабля Нагльфара, который строится из ногтей умерших и привезет исполинов в день кончины мира. Итак, в то время считалось благочестием ходить с короткими ногтями; в наше время одни маленькие люди считают это опрятным, а большие и их подражатели отращивают себе ногти.

В древности не знали хорошего обычая оставлять труп на некоторое время в доме и не выносить его не совсем еще окоченевший: в языческое и христианское время тотчас же принимались за погребение. Многих хоронили на месте смерти: так, в схватке у Стейнара с Торстейном смертельно ранен был десятилетний сын последнего, Грим. Отец берет его к себе на лошадь, но дитя умирает дорогой; Торстейн хоронит его тут же, в леске, получившем от того имя «Гримсхольт». Разумеется, нельзя было так торопиться с погребением знатных лиц, потому что надобно было время на приготовление, но ни в каком случае, кажется, на ночь не оставляли покойников в доме. Если они не были отнесены в могилы, то помещались на время в хижине или в палатке.

Покойника не выносили из дверей, которыми ходят живые; для того разбирали немного стену, к которой обращена была голова умершего, и несли его спиной вперед, либо прокапывали отверстие под южной стеной и сквозь него выносили покойника. Это, кажется, общий германский обычай: в верхней и нижней Германии он соблюдается до сих пор с трупами злодеев и самоубийц, которь выносят не дверями, а чрез отверстия под порогом или стеной. Здесь это позорный обычай, потому что такие трупы считались нечистыми; в языческое время, когда всякий покойник казался неприятным и вредным гостем, такое обыкновение соблюдалось со всеми.

В погребении должны оказывать пособие все, кого просили о том. Но не одни эти хлопоты приносила чья-нибуд смерть; многие подвергались более важной обязанности умирать вслед за покойником. С мужем умирала жена, а с господином — раб; такой же участи удостаивались любимые животные покойника, особливо благородный конь, собаки и соколы. Это вовсе не было странной жертвой, но добровольным долгом любви, и свойственно не одним германцам, но и всем европейским народам. Сказания о богах, героические саги и истинная история свидетельствуют о том и на севере. Нанна умирает с Бальдром, Брюнхильд закалывается и велит сжечь себя с Сигурдом, меж тем как рабов, пять служанок да два ястреба разделяют ее костер. Хакон-ярл (ум. в 995 году), при сватовстве Гуннхильд, получил от нее отказ, оттого что был стар, и она не желала умереть с ним по предписанию закона. Не ходя далеко, можем опять привести здесь те же примеры супружеской верности, о которых уже говорили, что жены не оставлял домов, где мужья их сжигались врагами; даже и в случае требования оставить загоревшиеся дома, не выходили них. «Наши жребии неразлучны» — поговорка честных супругов и хороших друзей. Рабы сжигались для услужения господам; они следовали за ними в другую жизнь, отворяли им тяжелую подземную дверь, которая, в противном случае, ударила бы их по пятам, избавляли их от других эатруднений: богатый владелец имел надобность в рабах и по смерти; для самих рабов и служанок это было наградой, потому что они при этом случае входили в небо своих господ. Есть рассказ, что один покойник был недоволен тем, что в могильный курган его положили раба; слышали, что ночью он распевал свои жалобы на дурное общество; исполнили его волю и взяли от него раба. Лошадь, собака и охотничьи птицы назначались также для того, чтобы на новых лугах не было ни в чем недостатка для господина; о других клавшихся с ним вещах будем говорить после.

Есть также указания, что иногда государственные причины требовали смерти вместе с кем-нибудь. В войне датчан с фризами пал датский король, Гнеф Скильдинг; из всего дома фрисландских королей оставался только сын Гильбурга. Победители датчане желали, чтобы и этот разделил костер их короля: это было исполнено. По той же причине сожжен с убитым Бальдром его убийца, Хед.

Мы рассказывали до сих пор о попечениях об умершем тотчас после смерти и об обязанностях, с тем соединенных, не касаясь еще важного вопроса о способах самого погребения.

Легко может быть, что и германцы в самое древнее время выносили на поле трупы и оставляли их зверям; это можно указать у родственных им персов, и еще ныне в обыкновении у некоторых монгольских и африканских племен. Но это прекратилось задолго до исторического времени; древнее требование не оставлять непокрытыми покойников ясно указывает на нравственные побуждения, восстававшие против обычая бросать их зверям. Уже в очень древнее время германцы покрывали умерших землей и камнями или, обернув в кожу, опускали в болото, чтобы укрыть их от боязливых взоров. Но для племен, живших возле великих вод, представлялось другое средство, связанное с древним понятием, что мертвые должны переплывать в другую жизнь через море или большую реку. Они клали трупы в челнок и предоставляли их волнам, которые тотчас доставляли их по назначению. О том сохранили воспоминание саги и письменные известия на севере. Подобно скальду Скефингу, которого по смерти положили на корабль и с богатыми сокровищами предали морю, Гудрун (Гримхильд) завернула труп Атли в навощенное полотно, положила в раскрашенный ящик и в корабле отдала его на произвол волнам. Сигмунд, долго носивший с собой умершего сына, Синфьетли, подошел к узкому заливу; на берегу ждал человек в лодке и вызвался перевезти его. Едва положили труп в лодку, перевозчик отчалил и скрылся. Люди, утомленные жизнью, и старики сами избирали такой род смерти. Флоси, замешанный в дело сожжения Ньяля, уже стариком приезжал в Норвегию за строевым лесом; для обратного плавания он взял судно, в котором была течь; ему заметили это, но он сказал, что оно еще годится для стариков и для всех, кому недолго остается жить. Он вышел в море; с тех пор никогда не видали ни его, ни судна. Еще ныне шведское сказание говорит о золотом корабле, в котором Один привез падших витязей из Браваллы в Вальхаллу: германские сказания также говорят о ночных плаваниях духов. Ни один род погребения не укоренился глубже в германском народе, и, вероятно, не одни приморские жителе, но и все жившие по рекам отправляли своих усопших на лодках в неведомую страну.

Основываясь на письменных известиях и многочисленности курганов севера, можем различать у германцев два различные способа погребения умерших: о самом древнем мы только что говорили. Сжигание по времени первое. Мы не знаем, когда оно началось. Яков Гримм, в своем прекрасном и занимательном рассуждении о сжигании умерших, справедливо говорит, что этот род погребения доказывает уже высшее и более свободное понимание человеческого бытия и находится в тесной связи с распространившеюся потребностью в некотором украшении жизни. То же, по обычаю того времени, говорит и баснословный рассказ, приписывающий установление сжигания тел Одину, в котором выразилось все высшее развитие северной жизни. Во всяком случае введение сжигания умерших находится в связи с религиозным преобразованием точно так же, как позднейшее такое же преобразование положило конец ему. Инглинга-сага рассказывает, что Один ввел в Скандинавию все законы, прежде имевшие силу у асов, между прочим и тот, чтобы умершие сжигались на костре со всей собственностью. Все, что ни положено с покойником, сопутствует ему в Вальхаллу; в его пользу поступает и все серебро, зарытое им самим в землю. Пепел можно или бросать в море, или хоронить в земле; над прахом богатых, в память им, складываются курганы, где проходят дороги — ставятся камни. Чем выше поднимается дым при сжигании, тем почетнее место получает усопший за гробом. Далее сказывает сага, что так сожжен был сам Один, по их понятию — король-полубог, также Ньерд и целый ряд других мифических королей, Впрочем, все северные исследователи древностей XIII века согласны в том, что время сжигания тел предшествовало времени погребения в курганах; некоторые доказательства подтверждают это.

Костры складывались из дубовых дров, где же не было дубов — из березовых; кроме того, около трупов клали хворост; для костров употреблялись и хвойные деревья. Полусгоревшие кусочки благовонной смолы доказывают, что при сжигании курили. Такой род погребения не исключал ни пола, ни возраста; есть доказательства относительно погребения женщин; найдено довольно и детских костей.

Костры богатых обвешивались красивой тканью, убирались драгоценном посудой и украшениями; последнее земное жилище мужей, подобно великолепным залам, убиралось щитами и разным другим оружием, Это — последнее укрепление, за которым тело ожидало врага, несущего разрушение. В ногах, по бокам и головах лежали люди и животные, разделившие с покойником участь смерти; супруги клались рядом, как на последнее земное ложе. Потом костер благословляли, вероятно, прикосновением молотка, посвященного Тору, и подкладывали огня, при желаниях покоя, мира и счастливого пути умершему. Из песен Беовульфа узнаем, что при похоронах славных северных витязей и королей дружина их распевала песни и ездила верхом вокруг костра или кургана. Тот же обычай соблюдался и вообще у германцев.

Иногда трупы не прямо полагались на костер; над покойником выводили каменный свод, вокруг которого складывали костер. Потом многие трупы сжигались на колеснице; некоторое расстояние до места погребения они проезжали на волах или жеребцах, и все имущество и вооружение покойного устанавливалось на завешенную колесницу. Очень вероятно, что трупы и их товарищи сжигались вместе со всей поклажей. Поезд Брюнхильд на колеснице, закрытой палаткой, — пример, приводимый богатырскими сагами. В Германии имя большой повозки, Hel-Wagen (вместо простой Wagen, телеги) доказывает, по крайней мере, обычай языческого времени возить мертвых для погребения. Находимые в курганах колесницы также приводят к верному заключению, что трупы сжигались на них.

Всего любопытнее строение костра на корабле: здесь древний обычай погребения в лодках сочетался с новейшим — сжиганием трупов. Примеры того принадлежат баснословному времени; так похоронены Бальдр, Готер, Xaкe; третьему баснословному Фродо Саксон приписывает постановление, сходное с погребальным законом Одина, чтобы тела полководцев и королей сжигались на костре, построенном в передней части корабля. Самое славное такое погребение принадлежало Бальдру. На корабле его, Хрингхорни, которого нос украшался кольцами, был сложен костер. На нем покоились Бальдр и Наина; возле них лежал оседланный и взнузданный конь усопшего. На сжигание собрались все боги, также исполины и карлики; Один положил на дрова драгоценный перстень Draupnir, Top освятил костер. Корабль оттолкнула от берега исполинка Хюррокмн, и он, объятый пламенем, полетел в волны, унося с собой надежду богов. Живописно также описание погребения упсальского Хаки. Король сражался при Фюрисвалле с Ерундом и Эйриком; он победил. Ерунд пал, но сам победитель был смертельно ранен. Он велел нагрузить свой корабль убитыми и оружием и положил на него себя на костре, сложенном посреди корабля; когда он умер, подложили под костер огня, направили руль, подняли паруса, и пылающий корабль помчался в море с погребальным грузом. Это самый великолепный способ освобождать себя от бренной плоти. Но пышность такого погребения возможна была только для немногих, на что указывает и закон Фродо. Впрочем, ничто не мешает предполагать, что небогатые люди, хоть и не с такой пышностью, однако ж отправлялись в будущую жизнь в небольших судах,

При сжигании на корабле прах умершего опускали в море; при сжигании на земле остатки бросали в воду либо зарывали. Последнее, сколько известно по сие время, совершалось в глиняной урне или в каких-нибудь других сосудах, потому что в шведских могилах нередко находился прах в деревянных бочонках, в стеклянных чашах, в кубках или в кухонной посуде. Пепельная урна хоронилась на месте сжигания, или закапывали ее в землю, или в песок на берегу, как показывают находки, или, что обыкновеннее, накрывали ее курганом. Это делалось так: вокруг сосуда складывалась из больших камней комнатка, довольно поместительная как для урны, так и ее принадлежностей; на нее насыщали щебень, в котором иногда попадаются большие камни, и все это покрывалось толстым слоем земли. Величина курганов весьма различна: многие от 3 до 4 аршин в поперечнике и до 2 футов вышины; но самые большие имеют огромные размеры. Из вершины кургана нередко выставляются один или многие камни повыше; это памятники (Bautasteinar), которые, по словам Снорри Стурлусона, ставились в воспоминание знаменитых мужей. Впрочем, это не единственные надгробные камни; на верху, в середине и у подножья кургана сложены из камней возвышения, окружающие курган в самом разнообразном виде: это треугольники, четырехугольники различного устройства, круги, обнесенные стеной из камней большой величины и поставленных стоймя. Самые замечательные из этих могильных холмов — овальные курганы-корабли, наиболее многочисленные в шведских провинциях, особливо в Блекингене. Они изображают корабль; корабельный нос и корму означают камни-памятники, трюм и борта — другие камни, поменьше, посредине возвышается иногда камень наподобие мачты; поперечные каменные ряды означают скамьи гребцов. В северном Бохуслене встречаются корабли-курганы в 120 аршин длины. В грудах камней, внутри них, обыкновенно стоят две урны с пеплом, по одной во всякой из двух линий, разделяющих овал на три равные части. На германской почве, на меже в Поморье, также открыт недавно курган-корабль. Это вторичное доказательство высокого значения корабля в мире усопших. Иногда курганы хранят много урн; одни из них на краю — доказательство, что зарыты позднее. Но большие каменные строения часто представляются общими местами погребения целых родов: в них от 20 до 30 урн; отсюда и название actthaugar (родовой курган).

Урны, как мы выше упомянули, чрезвычайно разнообразны. Обыкновенно они глиняные: одни из нежженой глины, грубой, самодельной работы бедных людей, или купленные у плохих гончаров; другие сделаны очень искусно, превосходно обожжены и принадлежали богатым. Нельзя открыть определенного правила в их складе; украшения, кажется, угловатого вида. Впрочем, скандинавы погребали пепел не в одних этих урнах, но и во всех возможных домашних сосудах. Есть римские и греческие медные вазы с золотыми узорами; в северогерманских могилах наполнены пеплом стаканы южного происхождения, попавшие покупкой или в виде добычи в руки семейств покойников. Замечательно, что часто в числе обыкновенных приложений к трупу вместо вещей встречаются их образчики в малом виде: так, Хольмберг в одном бохусленском кургане нашел железную секиру в 4 или в 5 дюймов, Все вещи, положенные с умершим, носят следы огня; ясно, что они прямо с костра, а не потом положены в курган. Кости животных, сожженных с усопшими, также в урнах с пеплом покойника. Урны закрыты или плоской просверленной глиняной крышкой, или маленькой, входящей в шейку урны склянкою.

Число таких могил в Швеции и Норвегии очень велико; в одной первой стране, несмотря на ежегодные разрушения, их до 100 тысяч. Но в Дании они встречаются редко. Это зависит от различия религиозных обрядов. Снорри Стурлусон в предисловии к Инглинга-саге говорит положительно, что Дан Великолепный ввел в Дании употребление могил, меж тем как у шведов и норманнов еще долго тянулся век сжигания тел. Кажется, что вообще датчане редко сжигали тела и всегда предавали их земле. Для Норвегии почти с уверенностью можно полагать начало IX столетия, с которого стали хоронить в могилах тела усопших; в Исландии, населенной только во 2-й половине этого века, новый способ погребения едва ли не единственный. В Швеции реже встречаются курганы с несожженными трупами.

На основании саг, которые всего вернее проводят нас по переходам каменных и земляных могил, мы можем различить несколько способов погребения.

Простейший состоял в том, что труп засыпали землей или камнем либо зарывали в земле или щебне, Так хоронили убитых, о чем мы уже говорили, и всякий простой человек хоронился таким же образом. При этом случае можно вспомнить груды земли, камня и хвороста над могилами убитых в германских лесах; всякий прохожий кидает на них новую ветку или камень. В позднейшее время этот легчайший род похорон остался за бедными и простыми людьми; преступники хоронились таким же образом; также после сражения тела убитых складывались в кучу и засыпались землей.

При этом случае труп лежал на ровной земле или на голых каменьях; по другому обычаю, его клали в настоящий гроб, над которым делали насыпь. Когда Торольф, брат Эгиля Скаллагримсона, пал в сражении с шотландцами, Эгиль с друзьями вырыл ему могилу и положил его туда со всем оружием и платьем, надел ему на руку золотое кольцо и простился с ним. Потом засыпали его мелким камнем и набросали земли. Такие могилы не могли быть высоки, потому что служили не для xpai гения усопших, а для воспоминания о них; они стали выше, когда надобно было уставлять в них гробы несожженных умерших и когда люди, по-тогдашнему, «хоронились под холм». И здесь открываем два различных способа.

По одному, редко упоминаемому, тело лежало на земле в каменном гробе. Так: схоронен был Харальд Харфагр. Посредине кургана лежал труп; в голове и ногах было по большому камню; над трупом — каменная плита в 13,5 аршин длины и почти 2 аршина ширины. Из того, что боковые стены сделаны были из щебня, можно заключить, что такие каменные строения были низменными и походили на гробницы, а не на комнаты. Несмотря на недостаток положительных известий, мы вправе почитать такое устройство гробов общепринятым и основанным на древнем обычае, Его можно указать и у германских племен. В Швейцарии очень часто встречаются такие усыпальницы, сложенные из грубого камня, накрытые каменной крышей и засыпанные землей; всего вероятнее приписывают их алеманнам.

Другой способ, конечно, всего чаще встречается в сагах, но при смертных случаях реже могли им пользоваться, потому что он требовал много времени и сил. Это — погребение в больших комнатах, устроенных внутри курганов. Тогда строился настоящий дом для усопшего; так как дома живых были деревянными, и для умерших строились деревянные срубы, сначала одетые каменной и потом земляной стеной; сверху такие курганы покрывались слоем песка. Своды курганов из черепиц и камня составляют исключение.

Известия о том в сагах, описывающие исландские курганы, подтверждаются открытиями в Ютландии, на острове Самсе и в Швеции. Славный курган королевы Тюры Данабот, близ Еллинга, в Ютландии, заключает такой, истинно германский, деревянный гроб. Под толстым пластом больших камней открыли бревенчатую комнату в 11 аршин длины, 4 ширины и 2,5 вышины. К стенам из дубовых досок плотно прилегал твердый слой глины, на котором лежали дубовые бревна, обшитые тесом из такого же дерева. Пол состоял также из дубовых толстых досок, хорошо сплоченных, но не сшитых гвоздями. Стены убраны шерстяной тканью и украшены расписанной резьбой. Из комнаты вел выход, сделанный из тесу. Еще в прежние годы курган был поврежден и ограблен, потому и не нашлось никаких следов самого трупа; из вещей, положенных в нем, открыли один полусгнивший поставец, украшенный птичкой из листового золота, маленький серебряный кубок в 1 3/4 дюйма, обитый внутри золотом, и несколько металлических оправ. Вблизи Еллинга также находится еще не исследованный курган супруга Тюры, Горма Старого; это величайший курган в Дании, в 35 аршин вышины и 250 футов в окружности. Некоторые комнаты в курганах, открытые в Бохуслене, состояли также из бревен и дубовых досок, стены обиты корой и обмазаны смолой. И здесь встречаем опять общее у северных племен с германскими. В швабских гробах близ Люпфена, в Вюртемберге, открыли также подобную комнатку из толстых досок, в которой стояли гробы; они принадлежали богатым. Доски, планки и самые гробы были дубовые. Полы швейцарских курганов почти всегда усыпаны дубовыми листьями, а иногда буковыми.

Строение таких могил и курганов требовало времени и не могло быть окончено в несколько часов, которые дозволялись между смертью и погребением. Оттого многие еще заживо устраивали себе могилы. Так поступили наумудальские короли, Херлауг и Хроллауг, велевшие построить похоронную комнату из бревен и обложить их глиной и камнем.

В Дании и Швеции немного таких курганов, зато Норвегия и Исландия очень богаты ими. Некоторые шведские, уже исследованные, несколько отступают от общего способа постройки: боковые стены гробовых комнат выведены из больших камней; на них лежит бревенчатый потолок, крытый тесом и пластами дерна. Изредка в верхнем камне стены небольшое круглое отверстие, напоминающее нам описание могилы Фрейра, первого, который, по словам Снорри Стурлусона, ввел строение курганов. Когда Фрейр умер, говорит Инглинга-сага, его друзья поставили большой курган с дверями и тремя окошками. Они тайно внесли туда труп и говорили, что Бог живет и блаженствует там. Шведы, как и прежде, платили ему дань, клали в одно окошечко золото, в другое — серебро, в третье — медь. Так прошло три года, когда только они узнали о его смерти; во все эти годы были прекрасные урожаи, и шведы полагали, что и впредь то же будет, если они оставят труп несожженным в кургане. Это объяснение начала погребения в курганах можно принять, по крайней мере, потому, что оно показывает религиозное побуждение, Правда, что в Швеции, где всего более процветало служение Фрейру, реже можно указать такой род похорон, потому что мы вообще хотим приписать этой стране зарывание трупов вместо их сжигания. Но это последнее не вовсе было оставлено. Нам нельзя обозначить границы между этими двумя порами сжигания и погребения трупов в курганах с такой же строгостью, с какой в церковной истории Германии католическое и протестантское время считаются совершенно отдельными временами.

Когда курган был готов, чрез отверстие клали в него покойника в полном вооружении, со всем оружием и другими принадлежностями, говорили ему благочестивое напутствие и потом закрывали курган. Все, что было любимого у покойника из украшений или домашней утвари, он брал с собой в могилу; к отцу Эгиля, Скаллагриму, с любовью занимавшемуся кузнечным делом, положен был в гроб весь кузнечный снаряд. В Швеции еще ныне (по крайней мере, в прошлом столетии) кладут с умершим в гроб его курительную трубку, ножик, а иногда полную бутылку водки

Необходимым приложением были деньги; с ними ласковее принимало усопшего то божество, к которому он отправлялся. Богатые покойники получали много денег и драгоценностей; все, взятое в могилу, сопутствовало им в другой мир. Сага говорит о кургане короля Хельги, что он сложен был из пластов золота и серебра, чередовавшихся со слоями земли и камня: отсюда золото на поэтическом языке называется «покровом Хельгова кургана». Рассказывали таюке о кургане в Бьярмии, насыпанном из серебра и земли; для того, по кончине всякого бьярмиица, оставшиеся в живых приносили по горсти серебра и земли. При похоронах короля Харальда Хильдетанна все высшие лица и воины, до закрытия кургана, должны были подходить к нему и в честь умершего бросать туда большие кольца и хорошее оружие. Копье, секира или меч, без сомнения, были нужнее всего покойнику: как ехать ему, безоружному, темным путем, низкими долинами и влажными горами, лежавшими на его дороге, от могилы до самого места путешествия?

Для такого дальнего странствования, которое многие совершали пешком, необходимы были добрые, крепко подвязанные башмаки, Отсюда обычай, чтобы до закрытия кургана один из близких родных входил к умершему и подвязывал ему belsko, башмаки, в которых он должен идти в Вальхаллу; ремни были очень надежные. Как ни отдельно находится это показание в сагах, однако ж оно передает древнегерманский обычай, соблюдавшийся также у саксонских и верхнегерманских племен. В алеманнских могилах, кроме положенных с умершим плодов и сосудов, вероятно, прежде налитых вином, находились свечи, страннический посох и башмаки. Кроме того, у многих трупов лежали по сторонам деревянные башмаки, вырезанные или грубо, или очень искусно, с украшениями и загнутыми носками; это образчики, которые можно сравнить с образчиками других вещей в шведских могилах. Но в середине Германии, в Геннеберге, сохранилось название мертвого башмака, хотя и исключительно для похоронного пира. Эти башмаки, особливо по народному верованию англичан, назначались для трудного странствования по каменной и тернистой дороге умершего; страннический посох и свечи швабских могил довершают снаряжение покойника,

Впрочем, для многих умерших нельзя было предполагать пешее странствие; конь, на котором они ездили по зеленым долинам земли, должен был примчать их по темному пути в край мертвых: его убивали на кургане и клали к покойнику с седлом и уздой. В битве при Бравалле пал король Харальд Хильдетанн; Хринг Шведский велел обмыть его, снарядить и положить на колесницу, на которой Харальд приехал в сражение. Потом велел сложить курган и ввезти туда покойника. Убили коня. Хринг уступил ему свое седло, сказав умершему, что теперь он может ехать, как ему будет угодно, верхом или в экипаже. Итак, мы опять встречаем здесь колесницу; все равно, сжигались ли трупы или зарывались — башмаки, конь, колесница или корабль неразлучны с ними, для удобнейшего странствования в дальнюю и темную страну.

Корабль в кургане показывает всего яснее, как глубоко укоренилось в германском язычестве понятие о переправе душ через воды; и при этом способе погребения, напоследок вошедшем в обычай, не боялись значительных трудов, необходимых для снаряжения с умершим корабля. Этот обычай особливо является в Исландии; однако ж нет недостатка в свидетельствах из других северогерманских стран. После битвы с сыновьями Эрика норвежский король, Хакон Добрый, велел положить в корабль своего знаменосца, Эгиля; корабль вытащили на берег; кругом Эгиля положили много убитых; иные положены на другие корабли, над которыми потом насыпаны курганы из земли и каменьев. Во времена Снорри Стурлусона можно еще было видеть их близ Фредарберга. После морских сражений обыкновенно нагружали корабль множеством убитых; самый знатнейший из них получал почетное место в каюте или рядом с нею; неприятелей клали по бортам, в знак того, что они должны были служить этому знатному лицу, Точно такой же порядок соблюдался и в курганах без корабля: знатнейший покойник сажался на стул, прочие лежали по бокам его; если умерший помещался в корабль один, его сажали на корабельном носу, чтобы он мог скорее выйти на берег, когда пристанет к оному. Впрочем, мы решительно объявляем себя против мнения, что одни викинги хоронились в корабле: как лучшее доказательство противного, можно привести такое же погребение женщин. Кроме того, уже достаточно указать на древнее и всеобщее значение корабля для усопших. И как подвязывали башмаки к ногам покойника, пешком совершавшего свое путешествие, точно так же корабль, до зарытия кургана, нагружали камнями, чтобы не опрокинуло его бурей.

На курганах, заключавших корабли с несожженными трупами, ставили надгробные камни, которые вовсе не составляют признаков времени сжигания тел. Около подножья иногда строились высокие загороди, соответствовавшие обыкновенным каменным треугольникам, о которых мы говорили; подобно им, иносказательно означая святость и отделение места от обыкновенной земли, эти загороди также назначались для того, чтобы затруднять вторжения в курган, довольно часто затеваемые гробокопателями. Разорение курганов было также в ремесле викингов и в следующей за ними необщественной, разбойнической жизни составляло очень нередкое преступление, к чему богатые пожитки могилы соблазняли всех тех, которым покой усопшего не внушал благоговейного страха. Хотя народное поверье и заставляло вора бороться с умершим, не равнодушным к расхищению своего добра, но большей частью одолевал живой, рубил противнику голову, которую послал назад ему, и потом сжигал тело; после того оно получало полный покой.

Насчет положения тел в могилах по странам небосклона, сколько мне известно из скандинавских исследований, не сделано никаких объяснений. Полагаю, они лежали с запада на восток, обращенные лицом к солнечному восходу, как и устроены большей частью германские гробы. Покойник, даже в обыкновенном гробе, хоронился иногда в сидячем положении. Это чаще случалось в погребальных комнатах курганов, где умершего сажали на стул; деревянная могила была его последней комнатой, оттого ему следовало в ней и домохозяйское кресло. В ногах его, вместо скамейки, ставился иногда ящичек с золотом или серебром; в других случаях драгоценности лежали просто либо в закрытых ящиках около покойника. Меч привешивали к его поясу или клали ему слева под мышку. Иногда упоминается, что людей, умерших после покойника, клали к нему в курган,

Место могилы было весьма различно: или хоронили там, где постигла покойника насильственная смерть, или поблизости его двора, или на видном месте, на горе, либо на мо иногда умирающий сам назначал место своей могилы. Старый Одд, в Исландии, предчувствуя близкий конец, ве, похоронить себя на вершине горы, чтобы оттуда мог зревать всех, говорящих северным языком. Вигаграпп наказывал пред кончиной похоронить его стоймя, перед дверями дома: ему удобнее будет смотреть за хозяйством. Так поступили; когда же он пришел с того света и причин много вреда, его вырыли, сожгли и высыпали пепел в море.

Курганы умерших нередко бывали любимым местом живых: вблизи покойников они предавались воспоминаниям, и особенно любили собираться для важных совещаний. О некоторых могилах в Исландии рассказывали, что они зеленели зимой и летом, по крайней мере не покрывались льдом. Относительно одной могилы это приписывали влиянию Фрейра, которому очень усердно служил покойник; говорили, что богу не угодно, чтобы холод разлучал его с другом.

Если кто-нибудь умирал в море, то, естественно, несмотря ни на что, должен быть похоронен. Труп гслали в ящик и предавали волнам; если где-нибудь пригоняло его к берегу, нашедшие погребали его в груде камней. Терпевшие кораблекрушение убирали к себе несколько денег, чтобы лучше быть принятыми морской богиней, Они могли и принаряжаться; об одном, который обыкновенно одевался долго, говорили, что он собирается в гости к Хель.

С введением христианской веры изменилось и погребение. Духовенство не могло терпеть ни сжигания, которое еще изредка случалось, ни зарывания умерших в курганах. Но повсеместное введение церковных похорон встретило затруднение. Еще Гулатингский закон восставал против погребения в курганах, в каменных и земляных грудах, и предписывал вырывать и переносить в освященные места. В Гренландии, в первое время христианства, умершие хоронились на дворах; для обозначения таких могил ставили на дворах покойников шесты. Когда число священников умножилось на острове, они снимали эти шесты, поливали в отверстие святую воду и совершали церковное отпевание, как бы давно ни были зарыты усопшие. Во время распространившейся смертности, когда многие покойники возвратились с того света,[502] началось погребение в церквах.

Во избежание церковных похорон и, вероятно, расходов, многие норвежцы оставляли тела непогребенными до тех пор, пока они не начнут портиться, — конечно, с той целью, чтобы под этим предлогом похоронить их по-своему. Для того Гулатингский закон постановил, чтобы никто не смел держать покойника в доме долее пяти дней, под пенею в три эйрира: кто даст ему испортиться, тот лишается имущества и подвергается церковной епитимье; в случае непокорности — изгоняется. Если кто с высокой горы или с острова не может принести покойника в надлежащее время в церковь, то ставит его в каком-нибудь боковом строении, до первой возможности, но не кладет на голую землю. Все усопшие должны хорониться в освященной земле при церкви; этой милости лишаются изменники, убийцы, воры, клятвопреступники и самоубийцы: их хоронят на том месте, до которого достигает прилив на берегу, где море касается зеленого дерна.

Обернув труп в сукно, клали его в ящик и относили на благословение священника. По общему обычаю средних веков, сама Церковь отводила места для могил; иногда гроба закладывались в стенах храмов. В переходное время случалось, что христиане тайно погребали своих домашних язычников, или полуязычников, в освященной земле, например, какая-то Хельга схоронила своего мужа, Буи, хотя крещеного, но еще не полного христианина, под южной стеной в церкви, в Эюсберге, в Исландии, и ничего не положила с ним из золота, а только одно оружие. Выше мы упоминали, что встречаются и урны, вложенные в церковные стены. Кому известна долгая война между Церковью и германским язычеством, еще и ныне не оконченная совсем, тот не удивится, что и в этих обрядах долго еще замечалось сердцебиение умирающей древности, иногда обнаруживавшей сильные признаки жизни. Понятно, что упрямые жители севера не тотчас расстались с тем способом погребения, посредством которого их прадеды получали блаженный покой. По их мнению, он был верный; новый еще требовал подтверждения. Еще ныне везде при похоронах живы древние обряды; не имея ничего общего с уставами Церкви, они ведут свое начало из времен язычества.