Ошибка Абвера

Ошибка Абвера

А на центральной, магистральной линии мирового противостояния, в Германии, размышляют над будущим советских военных операций. Именно здесь решится судьба войны. Гелен передает командованию вермахта целый ряд аналитических докладов, оценивающих сложившуюся операцию, главный среди них — «Wichtige Abwermeldungen», в котором обобщается гигантская работа германской разведки: когда, где и с какой целью русские намереваются предпринять наступательные усилия? В руках Гелена доклад о секретном заседании Ставки в конце мая. Согласно заключению Гелена, Сталин намерен нанести удар в районе Ковеля — Львова с выходом в Польшу и стимулированием восстания в Польше. Принцип руководителя аналитической службы Восточного фронта прост: Гелен следит за советскими танковыми армиями. Все они на юге. Стало быть, русские попытаются с юга войти в Польшу. А для чего еще нужны танки? 3 мая Гелен докладывает, что из 39 советских бронетанковых корпусов большинство размещено на юге или устремлено на юг. Отсюда вполне понятное радиомолчание. Против группы армий «Южная Украина» стоят 1200 танков, против группы армий «Северная Украина» — 500 танков, против группы армий «Север» — 423 танка, а в центре — только 41 танк. Вывод напрашивается.

И только пять человек на земле знали, что удар придется в районе германского выступа Витебск — Бобруйск — Минск. Советская стратегическая разведка дала такие цифры противостоящих войск: 42 германские дивизии. Против них предполагалось выдвинуть 77 советских дивизий, три танковых корпуса, один механизированный корпус, один кавалерийский корпус, шесть артиллерийских дивизий и три дивизии «катюш».

Финал планирования на самом высоком уровне был весьма драматическим. Рокоссовский стоял на том, что продвижение к Бобруйску должно осуществляться двумя колоннами, а ряд военачальников (и их поддержал Сталин) стояли за один мощный удар. Эмоции перехлестывали через край. Сталин дважды отсылал Рокоссовского в соседнюю комнату «подумать еще». Рокоссовский заявил, что если Ставка будет настаивать на одном ударе, он попросит о снятии его с поста командующего фронтом. Молотов и Маленков, симпатизирующие горячему военачальнику, наперебой спрашивали его: «Да знаешь ли ты, с кем споришь?» И все же Рокоссовский убедил Сталина в том, что его замысел обещает лучшие результаты. Он сказал, что любит генералов, которые знают свое дело и знают, чего хотят. На Бобруйск войска пойдут двумя колоннами.

Железная дорога работала в предельном режиме, огромные массы войск перемещались по великой русской равнине, бой предстоял жестокий. А пока до назначенного срока — 15–20 июня — соблюдалась исключительная секретность. Маршалы менялись местами, Конев возглавил 1-й Украинский фронт, Малиновский — 2-й Украинский, безотказный генерал Петров возглавил 4-й Украинский фронт.

Немцы попались на удочку. Они строили вокруг Львова небывалые укрепления и подвозили на Западную Украину резервы. 38 германских дивизий встали на пути предполагаемого советского наступления. Интуиция подвела немцев. Гитлер отказал своим генералам на центральном (белорусском) участке в отходе к более укрепленным позициям на верхнем Днепре или Березине. У группы армий «Центр» в резерве была лишь одна дивизия. ОКХ отвел 56-й танковый корпус из подчинения группы армий «Центр» и подчинил его группе армий «Северная Украина». Германская разведка знала, что дивизии из Крыма переводятся именно на Центральный участок фронта. Но не сделала из этого правильных выводов. На критически важной военной конференции ОКХ 14 июня, несмотря на явные признаки усиления советских частей напротив группы армий «Центр», германское командование не нащупала нерва происходящего. Даже 20 июня ОКВ полагало, что гроза грянет на юге.

Между тем «кураторы победы» — представители Ставки прибывали совсем в другие места. Василевский 4 июня приехал к Черняховскому, на следующий день Жуков разместился у Рокоссовского (он прибыл в 5 часов утра, но уже через три часа начал работать). В полночь каждого дня представители Ставки звонили Сталину. К дате выступления советское военное командование подготовило 23 армии (из них 1 танковая и 4 авиационных), 118 стрелковых дивизий, 2 кавалерийских корпуса, восемь танковых и механизированных корпусов. Приказа ждали экипажи 2715 танков и 1355 самоходных орудий. Жуков считал, что их учеба без настоящей стрельбы недостаточна, и были специально выделены боевые патроны и снаряды для подготовки в обстановке, максимально приближенной к боевой. На фронт наступления прибыли 300 тысяч тонн горючего и миллион тонн прочих припасов.

В летнее небо смотрели 24 тысячи орудий и 2306 установленных на грузовиках ракетных минометов «катюша». В четырех авиафлотах готовыми к вылету стояли 5327 самолетов, а на дальних аэродромах изготовились 700 бомбардировщиков авиации дальнего радиуса действия. Много другого: 70 тысяч грузовиков, 43 с половиной тысячи пулеметов. Ежедневно к четырем фронтам прибывали в среднем сто поездов и 12 тысяч грузовиков с припасами. Миллион двести пятьдесят четыре тысячи воинов ждали приказа, а в резерве стояли еще четыреста шестнадцать тысяч. Реализм потребовал развернуть 294 тысячи медицинских пункта. Этой армии было подвластно все. Она прошла горечь поражений, возмужала психологически, выделила полководческие таланты, набралась опыта и умения вести современную войну. Это была лучшая в мире боевая сила, не имеющая равных по геройству, самопожертвованию, умению. И не каждое поколение знает волю, хладнокровие и стратегический талант, какой был у стоявшего во главе этой мощи Георгия Константиновича Жукова.