Эпоха просвещения в фольклоре петербургского студенчества

Эпоха просвещения в фольклоре петербургского студенчества

1

Петербургской период истории России безо всякой натяжки можно назвать эпохой русского Просвещения. Здесь, в Петербурге, в самом начале XVIII века почти одновременно с основанием города церковь впервые была лишена многовекового монопольного права на предоставление знаний. Появились первые, сначала военные, а затем и светские учебные заведения, организованные по европейским образцам. Незадолго до своей смерти Петр I успел сформулировать идею универсального университетского образования, а его дочь, императрица Елизавета Петровна, подписала указ о создании государственного Университета в Москве. Первое профессиональное образование появилось в Петербурге одновременно с созданием Берг-коллегии, руководившей добывающими отраслями зарождающейся промышленности. При Екатерине II было положено начало женскому образованию. И наконец, в 1801 году впервые в России создается Министерство народного образования, ставшее во главе сформированной цельной и строго регламентированной системы образовательных учреждений в стране. В целом такая структура, пройдя сквозь три столетия самых невероятных социально-политических испытаний, сохранилась до настоящего времени.

Между тем первые попытки просвещения взрослого населения были наивными и носили игровой, развлекательный характер, сродни современным опытам подготовки к поступлению в общеобразовательную школу в подготовительных группах детских воспитательных учреждений. По совету немецкого философа-идеалиста Готфрида Вильгельма Лейбница, который одним из путей просвещения считал собирание всяческих редкостей и создание на их основе просветительских общедоступных собраний, Петр I основал первый в России музей. Приводя в суеверный ужас невежд и ретроградов, он издает указ «О принесении родившихся уродов». Коллекция начинает складываться еще в допетербургский период, в Москве, куда свозятся приобретенные самим царем и подаренные ему необычные вещи, редкие инструменты, книги – все то, что, по мнению Лейбница, «может наставлять и нравиться», а по выражению Петра – «зело старо и необыкновенно». В 1714 году коллекцию перевозят в Петербург и размещают в Летнем дворце, в специально выделенном для этого помещении, названном «Куншткамерой», что в переводе с немецкого означает «кабинет редкостей». Однако коллекция стремительно растет и очень скоро грозит вытеснить из Летнего дворца его обитателей. В 1719 году ее переводят в палаты казненного к тому времени сподвижника царя Александра Кикина на Береговую линию, вскоре переименованную в Шпалерную. Здесь, в Кикиных палатах, и открывается первый в России общедоступный музей – Кунсткамера.

Однажды, как рассказывает старинное предание, Петр I пришел в Кунсткамеру в сопровождении знатнейших людей. Указав на выставленные там редкости, царь будто бы сказал: «Теперь представляется полная возможность знакомить всех как с устройством тела человека и животных, так и с породами множества насекомых. Пусть народ наглядно видит богатство обитателей земного шара». Генерал-прокурор Сената граф Павел Иванович Ягужинский, имея в виду, что Кунсткамере нужна финансовая поддержка, чтобы приобретать новые редкости, предложил Петру брать с посетителей плату по одному рублю. Это предложение не понравилось Петру. «Нет, Павел Иванович, – сказал он Ягужинскому, – чем брать, я скорее соглашусь угощать каждого пришедшего чаем, кофе или водкой».

И действительно, вскоре главному смотрителю Кунсткамеры выделили 400 рублей в год на угощение посетителей. Этот обычай просуществовал долго. Еще при императрице Анне Иоанновне посетителей угощали по желанию кофе, бутербродом или водкой, и Кунсткамера была открыта для всех без исключения сословий.

Но удаленность Кикиных палат от центра Петербурга снижала то значение, которое придавал Кунсткамере Петр I, поэтому начали подыскивать место для строительства специального здания. Однажды, согласно легенде, прогуливаясь по Васильевскому острову, Петр наткнулся на две необыкновенные сосны. Ветвь одной из них так вросла в ствол другой, что было невозможно определить, какой из двух сосен она принадлежит. Такой раритет будто бы и подал Петру мысль именно на этом месте выстроить музей редкостей.

Кунсткамеру возвели по проекту архитектора Георга Маттарнови, хотя в строительстве здания принимали участие и такие известные зодчие, как Н. Гербель, Г. Киавери и М. Земцов. Открытие нового музея состоялось в 1728 году. Говорят, достойное место в его экспозиции занял кусок той необыкновенной сосновой ветви.

Еще один подобный опыт просвещения был предпринят Петром в Летнем саду. Летний сад был разбит по инициативе и по личному указанию самого Петра в 1704 году на месте старинной, еще допетербургской усадьбы шведского майора Конау. Заразившись просветительскими идеями Готфрида Лейбница, Петр хотел, чтобы Летний сад, как и Кунсткамера, служил просвещению. Якоб Штелин, приехавший в Петербург в 1735 году, записал любопытное предание.

«Шведский садовник Шредер, отделывая прекрасный сад при Летнем дворце, между прочим, сделал две куртины, или небольшие парки, окруженные высокими шпалерами, с местами для сидений. Государь часто приходил смотреть его работу и, увидавши сии парки, тотчас вздумал сделать в сем увеселительном месте что-нибудь поучительное. Он приказал позвать садовника и сказал ему: „Я очень доволен твоею работою и изрядными украшениями. Однако не прогневайся, что прикажу тебе боковые куртины переделать. Я желал бы, чтобы люди, которые будут гулять здесь в саду, находили в нем что-нибудь поучительное. Как же нам это сделать?“ – „Я не знаю, как это иначе сделать, – отвечал садовник, – разве ваше величество прикажете разложить по местам книги, прикрывши их от дождя, чтобы гуляющие, садясь, могли их читать“ Государь смеялся сему предложению и сказал: „Ты почти угадал; однако читать книги в публичном саду неловко. Моя выдумка лучше. Я думаю поместить здесь изображения Езоповых басен“. <…> В каждом углу сделан был фонтан, представляющий какую-нибудь Езопову басню. <…> Все изображенные животные сделаны были по большей части в натуральной величине из свинца и позолочены. <…> Таких фонтанов сделано было более шестидесяти; при входе же поставлена свинцовая вызолоченная статуя горбатого Эзопа. <…> Государь приказал подле каждого фонтана поставить столб с белой жестью, на котором четким русским письмом написана была каждая басня с толкованием».

Просветительской цели служили и античные скульптуры, специально закупленные Петром I в Италии. Таблички, установленные рядом с ними, сообщали посетителям краткие исторические и культурологические сведения, связанные со скульптурами. К середине XVIII века количество скульптур в Летнем саду приближалось к 250. Остается только сожалеть, что большинство из них погибли в результате разрушительных наводнений 1777 и 1824 годов. Сохранилось только 89 скульптур, среди которых наиболее известна «Нимфа Летнего сада» – беломраморная Флора, выполненная в начале XVIII века неизвестным итальянским скульптором. К 1735 году, когда в Петербург приехал Якоб Штелин, в Летнем саду было устроено более 30 фонтанов, хотя в предании, отрывок из которого мы привели, упоминается о шестидесяти. К сожалению, все фонтаны погибли во время наводнения 1777 года. Впоследствии их решили вообще не восстанавливать.

Сколь трудным и непредсказуемым оказалось благородное дело просвещения, можно понять из истории Венеры Таврической. Эта подлинная античная статуя III века до н. э., найденная во время раскопок в Риме в 1718 году, была привезена в Россию стараниями агента Петра I Юрия Кологривова и дипломата Саввы Рагузинского. Венеру удалось обменять на мощи святой Бригитты, хотя надпись на бронзовом кольце пьедестала и напоминает о том, что Венера подарена Петру I папой Климентом XI.

С огромными предосторожностями, в специальном «каретном станке» статуя была доставлена в Петербург и установлена в Летнем саду «всем на обозрение и удивление». Появление Венеры в «мраморной галерее царского огорода» было воспринято далеко не однозначно. Венеру называли «Срамной девкой», «Блудницей Вавилонской» и «Белой дьяволицей», и, по свидетельству современников, многие плевались в ее сторону. У скульптуры пришлось поставить караульного.

В конце концов, после разрушительного наводнения 1777 года, когда часть скульптур серьезно пострадала от стихии, Венеру из Летнего сада убрали. Она попала в Таврический дворец, откуда в середине XIX века была перенесена в Эрмитаж. Тогда-то за ней и закрепилось современное название – Таврическая.

В октябре 1917 года, сразу после штурма Зимнего дворца, во избежание неконтролируемых искушений возле безрукой нагой богини, как и в далеком начале XVIII века, был поставлен вооруженный матрос. Если верить фольклору, время от времени он выкрикивал: «Кто руки обломал? Ноги повыдергиваю!» Но мы забежали вперед. Вернемся в начало XVIII столетия.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.