Глава 14

Глава 14

«Во многом Ангелы очень похожи на негров. Каждый из них в отдельности причиняет столько же неприятностей, как и любой нормальный человек, но, когда они собираются вместе, они словно слетают с катушек, и все сдерживающие принципы летят к чертям. Да-да, именно так» (полицейский из Сан-Франциско).

#

Незадолго до наступления темноты в первый день нашего пребывания у Бейсс Лейк в лагере неожиданно поднялась какая-то непонятная суета. Люди приезжали и уезжали, толкались среди нас по несколько часов, но никакой нервозной спешки в этих отъездах и приездах не чувствовалось. Странное гостеприимство, оказанное байкерам в пивном магазине, свело на нет распоряжение шерифа держаться подальше от туристов, и многие из «отверженных» решили испытать на своей шкуре, что же такое враждебное отношение «цивилов» (если такое проявится, конечно). Атмосфера на Уиллоу Кав была поистине праздничной. Всех вновь прибывающих приветствовали криками, подбрасывали в воздух, целовали и устраивали в их честь пивной салют. Помощники шерифа старательно фиксировали все происходящее на фотопленку. Сначала я подумал, что это делается для того, чтобы потом в случае надобности предъявить фотодоказательства…. Но потом я увидел, как они упрашивают Ангелов, чтобы те принимали живописные позы и ныряли в озеро в одежде, и до меня дошло, что копы были так же очарованы, как и любой человек, впервые посетивший зоопарк Бронкса. Позже один помощник шерифа сказал мне: «Черт, хотел бы я иметь кинокамеру…. Это самая охренительная вещь, которую я когда-либо видел в своей жизни. Да люди просто не поверят мне, пока не увидят фотографий. Жду не дождусь, когда смогу показать их своим детям».

Но перед ланчем, неизвестно почему, праздничный ритм вдруг резко изменился. Баргер и несколько других Ангелов, о чем-то тихо посовещавшись с помощниками шерифа, запрыгнули в седла своих мотоциклов и погнали куда-то вниз по тропе. Около десятка outlaws дружно уехали из лагеря всей компанией, а у всех остальных физиономии выглядели довольно мрачными. Чуть позже снялись с места и две полицейские машины. Судя по всему, большинство «отверженных» не возражало, чтобы именно Баргер разбирался со всем, что бы ни случилось, но примерно двадцать байкеров собрались в центре лагеря вокруг Тайни и мрачно чертыхались по поводу новостей о «нападении на мотоциклиста», которые только что передали по полицейскому радио. Они не знали, кто этот мотоциклист, и был ли он одним из своих. (Мотоциклетные штурмы холма и гонки на вершину горы были запланированы на следующий день, неподалеку от Йосемайта, и сейчас в округе собралось приличное количество байкеров-солидняков. Кто-то сказал, что вблизи Марипосы была замечена группа в «цветах» «Семи Сынов», но никто из Ангелов никогда не слышал о таком объединении и понятия не имел, что это за «Сыны» такие, и были ли они «отверженными».)

Когда сборище Ангелов и сочувствующих им услышали о том, что на какого-то мотоциклиста «наехали» местные, это прозвучало как зловещий сигнал о приближении некоего неведомого врага. Баргер и сопровождавшие его байкеры отсутствовали уже почти час. Многие из оставшихся уже были готовы отправиться на их поиски, но Тайни настоял на том, что необходимо получить еще кое-какую дополнительную информацию. Я припоминаю, как кто-то проклинал неудачно выбранное место для стоянки: «Господи, да посмотрите, где мы находимся! Эти ублюдки заперли нас здесь в ловушку! Отсюда если и выберешься, то только по одной-единственной тропе!».

Уиллоу Кав был настоящим Дюнкерком. Я внимательно наблюдал за оставшимися с нами помощниками шерифа: как только они уедут, я смотаюсь тоже… Их отъезд может означать только одно – где-то еще ситуация вышла из-под контроля, и следующим кандидатом на усмирение станет лагерь Ангелов. Я не хотел бы находиться здесь, когда линчеватели начнут с воплями выскакивать из-за деревьев.

Но помощники никуда не тронулись, и незадолго до наступления темноты патруль Баргера вернулся обратно в хорошем расположении духа. Оказалось, что Грязный Эд, будучи весьма благодушно настроенным, тарахтел по берегу озера, как вдруг пятеро дружелюбно выглядевших подростков, мимо которых он проезжал, жестами попросили его остановиться. Эд, который всегда придавал большое значение общению с народом, остановился поболтать. То, что за этим последовало, согласно одной версии, оказалось бессовестным урловым наездом:

» Ты собираешься завтра принять участие в гонках на гору?» – спросил один из подростков.

Эд только собрался ответить «нет», как перед ним будто из-под земли вырос шестой парень.

» Он просто вышиб меня из седла мотоцикла, – поежился Эд. – Ударил меня трубой восемь футов в длину, два дюйма в диаметре. Моя голова будто взорвалась. Я думал, что меня сбил локомотив. Эти шестеро молодых людей были пьяны. Думаю, они поступили так, исключительно пытаясь самоутвердиться, – жалуется Эд. – Это была обыкновенная деревенская урла, бухавшая около пяти дней без продыху». Другие «граждане» за пределами нашего лагеря боялись, что мы вернемся и намнем бока всем. Некоторые из них были настолько напуганы, что начали складывать свои палатки и уезжать. «Лучше смотаться, чем драться», – рассуждали они.

Профессионалы из нашей отрасли называют подобные абсурдные и мошеннические отчеты «проходной газетной халтурой». Этот материал был озаглавлен «Настоящая история за кулисами Ангелов Ада и других мотоциклетных групп outlaws» и состряпан на скорую руку фотографом, которого чуть позже в тот же уик-энд арестовали за то, что он чинил «препятствие правосудию». И хотя в этом репортаже некоторые фото были просто отличными, текст компоновался явно каким-нибудь типом вроде Уиттэкера Чэмберса.

Грязный Эд по-прежнему настаивает, – на потребу общественности, – что версия, изложенная в «Настоящей истории», довольно близка к правде, хотя он и хихикает снисходительно по поводу таких высказываний, как: «Шестеро молодых людей были пьяны…», «Лучше смотаться, чем драться»… и якобы сделанного им самим лунатического заявления, что он каким-то образом определил, даже не видя, точную длину и ширину трубы, которая буквально сорвала с него скальп. Двадцать лет, проведенных им в кругах outlaws, не слишком-то смягчили его взгляд на прессу и на мир неискренних, злобных «цивилов», интересы которых, по его мнению, она представляла. Он доверял репортеру не больше, чем копам и судьям. Для него они все были одним миром мазаны – сторожевые псы не поддающегося никакому описанию дьявольского заговора, участники которого травили его и неотступно преследовали все эти годы. Он знал, что где-то, за неким крепостным рвом, Главный Коп небрежно черкнул на классной доске его имя в большой комнате для инструктажа и приписал под ним несколько слов: «Достаньте этого мальчика, не оставляйте его в покое, он неисправим и безнадежен, как пес, который никогда не перестанет вылизывать себе яйца».

Всю свою сознательную жизнь Грязный Эд был мотоциклистом-outlaw. Он работал механиком по мотоциклам или автомобилям в городах Ист-Бэй, но в профессиональном отношении отнюдь не амбициозен. Рост его – шесть футов один дюйм, а вес – 225 фунтов, он выглядел, как профессиональный борец, отрастивший солидное пивное брюшко. Макушка его светилась лысиной, а волосы на висках поседели. Если бы он сбрил свою густую восточную бороду, он мог выглядеть почти изысканно. А так он выглядел просто убого.

Позже той ночью, стоя у огромного костра с банкой пива в руке, он кратко рассказал о той стычке. Восемь швов на его голове стоили по доллару каждый, и он был вынужден заплатить наличными. И это было худшей частью всей истории – то, что он был вынужден платить! Черт возьми, восемь долларов стоил ящик пива и бензин на обратную дорогу в Окленд. В отличие от Ангелов помоложе, Эд был вынужден умышленно пережимать и переигрывать, рассказывая о своих похождениях, выставлять себя в два раза круче, чем он был на самом деле. В этой тусовке он находился дольше любого из них, достаточно долго, чтобы понять – нечего ждать проявления симпатии и сочувствия со стороны окружающих, как только морщины и всякая прочая дребедень сообщат миру пренеприятнейшую новость: а Эд-то стареет! Не многие из Ангелов помладше, визжа тормозами, сделают крутой разворот на 180 градусов и с ревом помчатся разбираться с пятью обматерившими их панками. Но Грязный Эд умел все это делать. Он бы загнал свой байк в реку, чтобы сразиться со здоровенным американским лосем, если бы ему только почудилось, что зверь вызывает его на бой. Наверное, повезло абсолютно всем, что эти ребятишки срубили его с мотоцикла до того, как он успел вмазать кому-то из них. Они сказали полиции, что здорово запаниковали, когда он развернулся и подъехал к ним. Парни считали, что никакой причины для такого маневра не было. Тот факт, что у них в руках наготове оказался кусок свинцовой трубы, похоже, никого не удивил.

Напавшие на Эда подростки были арестованы: «чтобы гарантировать, что мы их не убьем», – пояснил Баргер. А затем их развезли по домам, где с них сняли наручники и предупредили, чтобы они избегали каких-либо контактов с «отверженными» на протяжении оставшейся части уик-энда. Факт их ареста как бы оправдывал Баргера в том, что он спустил этот инцидент на тормозах. Если бы эту деревенскую урлу не взяли под стражу, Ангелы потребовали бы отмщения – может быть, их устроила бы не месть на скорую руку, не сходя с места, но в любом случае сама угроза мордобоя изменила бы общий характер уик-энда. А получилось так, что формальность ареста устроила всех. Сам Баргер не был особо доволен, но, после того как взвесил все возможные варианты развития ситуации и поговорил с Бакстером, он решил дать временному вооруженному перемирию еще один шанс. Его легионеры согласились (что, впрочем, они сделали бы в любом случае, даже если бы он призвал к лобовой атаке на дом шерифа). Но когда Сонни сделал выбор в пользу благоразумия, осторожности, мира и большего количества пива, все остальные, казалось, вздохнули с облегчением. Они спасли свою репутацию без всякой драки, и у них все еще оставалось два дня для оттяга на вечеринке.

«Отверженные» ничего не имеют против рукопашной, даже если в конце концов им самим может здорово достаться, но позволить себя арестовать – слишком дорогое удовольствие для Ангелов. Попав в тюрьму, они должны выплатить залог, чтобы их выпустили. Однако, в отличие от солидного гражданина, имеющего постоянную работу или владеющего недвижимостью, или, по крайней мере имеющего добрых и верных друзей, готовых подписаться на такую сумму, Ангелам рассчитывать не на кого. Они могут положиться только на дружественно настроенного по отношению к «отверженным» поручителя. Такой человек есть в каждом отделении, и всегда сидит на телефоне. Если будет нужно, он проедет двести миль во мраке ночи, чтобы вытащить Ангела из тюрьмы. Его плата за услугу – 10 процентов от любой суммы, на которую он подпишется; а в сельских районах, где напряженность доходит до предела, Ангел Ада, загремевший за решетку, неизменно влетает на максимальный залог, который может составлять пять тысяч долларов за пьянство и рукоприкладство и две тысячи с половиной долларов за непристойное поведение…. Тогда поручитель, соответственно, получит пятьсот и двести пятьдесят долларов. Эти суммы выплачиваются поручителю одноразово; они являются процентами от краткосрочной ссуды. Но Ангелы настолько хорошие клиенты, что некоторые поручители дают им групповые расценки, пересчитывая взнос в зависимости от обстоятельств. «Отверженные» весьма признательны своим поручителям и редко зажимают деньги, хотя многие из них настолько погрязли в долгах, что вынуждены платить в рассрочку по десять или пятнадцать долларов в неделю.

На поручителя отделения во Фриско однажды как манна с неба свалился настоящий куш в виде сорока шести арестов за одну ночь, т.е. он получил от ста до двухсот сорока двух доллара с каждого.* Полицейские устроили налет на помещение клуба, и тех, кого схватили, – в том числе и восемнадцать девушек, – начали колоть по полной программе, по «подозрению в: (1) ограблении, (2) избиении при отягчающих обстоятельствах, (3) хранении марихуаны, (4) предоставлении убежища лицам, скрывающимся от правосудия, (5) заговоре с целью предоставить убежище лицам, скрывающимся от правосудия и (6) способствовании совершения преступления несовершеннолетними».

*Но не все суммы были заплачены, и Ангелам Фриско пришлось сменить поручителя. Новый человек поставил их на твердые десять процентов.

Впечатляющая буча спровоцировала появление крупных заголовков в прессе, но все обвинения были сняты, когда Ангелы предъявили встречный иск за несанкционированный арест. Никого из сорока шести даже не привлекли к ответственности, не говоря уже о том, чтобы признать виновным… но, во всяком случае, все задержанные в момент ареста были вынуждены подписаться под выплатой десяти процентов залога, чтобы выбраться из тюрьмы. Альтернативы не было. У них не было друзей, или сгоравших от желания помочь, или достаточно богатых, чтобы внести две тысячи пятьсот наличными, или рискнуть своей собственностью посреди ночи либо, по крайней мере, на следующий день. Никакие чеки к оплате не принимались, и ни один суд еще никогда не освобождал Ангела Ада по данному им самим суду обязательству. Единственный путь на свободу из каталажки – заплатить поручителю, а он отреагирует лишь на звонок тех, у кого хороший кредит. Outlaw, который кидал его в прошлом, может коптить потолок в тюрьме до скончания века.

«Поручитель» Оклендского отделения – Дороти Коннорс, привлекательная средних лет женщина с платиново-светлыми волосами. Она работает в офисе, построенном из сосновых панелей, ездит на белом «кадиллаке» и обращается с Ангелами очень вежливо, будто с капризными детьми. «Эти мальчики – становой хребет поручительского бизнеса, – говорит она. – Обычные клиенты приходят и уходят, но Ангелы прямо как заводные приезжают в мой офис каждую неделю вносить платежи. И они действительно платят сполна».

В Бейсс Лейк ситуация была гораздо сложнее из-за «распоряжения о сдерживании», которое, по словам полиции, категорически исключало возможность внесения любого залога, даже десятипроцентного. Несмотря на это, настроение у Ангелов на заходе солнца в Уиллоу Кав было совершенно раздолбайское, они были счастливы и абсолютно забыли о существовании каких-либо внутренних тормозов. Ангелы решили, что все кризисы позади и сейчас самое время начать пить по-черному.

В соответствии со своей этикой гипертрофированных чрезмерности и злоупотреблений, Ангелы бухают с таким остервенением, что приходится порой задумываться – а люди ли это вообще? Как настоящие выпивохи, они предпочитают устраивать шумные кутежи. Дома они напиваются редко, но на вечеринках будто с цепи срываются – выкрикивая всякую околесицу, налетая друг на друга и сшибаясь лбами, словно обезумевшие летучие мыши в пещере. А если еще рядом и костер горит… – тогда, считай, дело вообще труба. На одном пробеге от удара при такой вот сшибке лбами Терри свалился в огонь и так сильно обгорел, что его срочно пришлось госпитализировать. Те, кто близко не подходит к огню и удерживается от того, чтобы разбивать кулаком ветровое стекло машины, могут в любой момент, с шумом и гиком, запрыгнуть на свои мотоциклы и умчаться на поиски какого-нибудь поселка, где они могут выпендриться и побесчинствовать вволю.

В 1957-м несколько сот «отверженных» предприняли злополучный пробег к Энджелс Кэмп, где Американская мотоциклетная ассоциация организовала большую гонку в связи с ежегодным состязанием по лягушачьим прыжкам. Многие ведущие райдеры решили поучаствовать в них, наряду с еще почти тремя тысячами мотоциклистов всех рангов и типов. Ангелы не были приглашены, но они все равно отправились туда, отлично зная, что одно только их присутствие может спровоцировать вспышку насилия.

А.М.А. включила в соревнования всех мотоциклистов – от тех, кто ездит на «хондах» с двигателями 50 кубических сантиметров, до приверженцев полноценных «харлеев-74». Но особое внимание она уделяла тем райдерам-участникам соревнований, – как профессионалам, так и любителям, – которые очень серьезно относятся к своим байкам, тратят на них множество денег и ездят круглый год. А.М.А. считала, что благопристойная вечеринка – это не что иное, как бесконечные споры членов ассоциации о соотношении передач или о достоинствах верхних толкателей клапанов. В отличие от «отверженных», они часто отправляются в долгие путешествия либо в одиночку, либо компаниями по двое или трое… и часто попадают в такие районы, где любого человека на мотоцикле считают Ангелом Ада – скотом-насильником, неспособным пристойно есть или пить среди цивилизованных людей. Такое восприятие всегда выводило из себя членов А.М.А., и большинство из них моментально доходило до белого каления, стоило кому-нибудь лишь затронуть тему Ангелов. Отношения между двумя сообществами не всегда столь агрессивны, как между совами и воронами, – которые нападают друг на друга сразу же, как только появится один из них, – но в общем и целом сходство довольно сильное. В отличие от обычной публики, многие райдеры, принимающие участие в соревнованиях, имеют неприятный опыт общения с «отверженными», так как они существуют в одном и том же маленьком мирке. Их пути пересекаются в мастерских по ремонту мотоциклов, на гонках или в ночных забегаловках, где продают гамбургеры. Если верить солидным мотоциклистам, именно Ангелы виноваты в том, что байкер воспринимается людьми как существо дурное и низменное. Они обвиняют «отверженных» и в том, что в реальной жизни владельцев мотоциклов именно из-за них то и дело возникают всякие неприятности – начиная с полицейского преследования и кончая публичным посрамлением высоких страховочных ставок при езде на мотоцикле.

«Респектабельность» людей из А.М.А. весьма относительна. Многие из них такие же злобные, неприветливые и нечистые на руку, как и любой из Ангелов Ада, и у них тоже есть свое ядро, довольно многочисленная группа, – в большинстве своем гонщики и механики, – которая может сбиться с пути истинного и спутаться с «отверженными». По вполне понятным причинам официальные представители А.М.А. отрицают это, и гневно осуждают Ангелов, называя их «криминальными отбросами». Я слышал, как сами копы называют «отверженных» мотоциклистов «отбросами, которых Земля еле терпит» и которым «падать дальше некуда», но когда они говорят так, то все-таки себя контролируют. Большинство копов явно были в замешательстве от бума паблисити, устроенного вокруг Ангелов Ада, и говорили об этом с досадой, причем с легкой примесью зависти. Люди из А.М.А., напротив, были просто вне себя от ярости; это напоминало реакцию оравы сов на получение новости о том, что Главнокомандующему Ворону вручили Нобелевскую Премию Мира.

В Сакраменто, в конце 1965 года, небольшая группа Ангелов Ада явилась на гонки национального чемпионата, и вскоре после их окончания затеяла небольшую потасовку на парковочной стоянке с двумя парнями, которые сказали в их адрес что-то оскорбительное. Никто не пострадал, и пятеро Ангелов двинулись на машине в сторону Сан-Франциско. Далеко отъехать им не удалось. Их прижали к обочине две тачки, битком набитые байкерами-солидолами и механиками… которые выволокли «отверженных» из салона, и, как один из них сказал позже: «Мы люто избили этих ублюдков в кровь; они и стоять не могли; скулили и просили пощады».

В злополучном пробеге на Энджелс Кэмп в 1957 году «отверженные» были в явном меньшинстве, – соотношение составляло десять к одному, – но их противники не смогли собрать достаточно сильных бойцов, чтобы встретить Ангелов во всеоружии. Ангелы приехали рано и скупили весь пивной запас в четырех барах, который выпили на пастбище в нескольких милях от места проведения гонок. К вечеру большинство «отверженных» упилось до буйного помешательства, и, когда кто-то предложил отправиться и пошерстить лагерь А.М.А., реакция по пьяни была автоматической. Их вой напугал до смерти жителей города и заставил шерифа опрометью помчаться к своей машине. Вся команда outlaws мчалась во всю ширь дороги… моторы ревели, а свет фар шарил по деревьям и окнам спален, когда они петляли и дурачились, пытаясь отвоевать друг у друга свободное место, чтобы вырваться вперед. Позже они сказали, что только собирались на вечеринку, но этой вечеринке так и не суждено было начаться. Ведущие байки взлетели на вершину холма на скорости сто миль в час и вслепую врезались в группу мотоциклистов, стоявших возле дороги. «Двое отверженных» погибли в кровавом дорожном месиве из тел и машин – моментально у места происшествия собралась огромная толпа. Полицейских было мало, ситуацию было трудно контролировать, и драки разгорелись, как только мотоциклисты начали толкаться, орать и хватать друг друга за грудки, ругаясь по поводу случившегося. Мигалки и сирены только усилили общую неразбериху, и, по мере того, как разгоралась драка, положение ухудшалось с каждой минутой. Битва продолжалась всю ночь и почти весь следующий день. Происходящее трудно было назвать крупномасштабными беспорядками, скорее это было несколько столкновений, заставивших местную полицию в панике метаться с места на место.

Двое погибли, а в списке пострадавших значились более десятка людей, получивших тяжелые травмы и ранения. Также почило в бозе старое, уже навязшее в зубах, представление о том, что сельские общины географически изолированы от «бед большого города». Инцидент в Энджелс Кэмп послужил толчком для развития концепции взаимопомощи, – полицейской версии мобильных боевых действий, – означавшей, что любой город или деревушка в Калифорнии, независимо от степени своей удаленности от центра цивилизации, в экстренном случае может потребовать помощи от полицейских подразделений соседних городков и поселков. Официального списка этих экстренных случаев не существует, но, если он будет когда-либо составлен, любой слух о предполагаемом визите Ангелов Ада займет в нем самое первое почетное место.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.