«Пятая колонна»

«Пятая колонна»

Напомню происхождение термина. В 1936 году в Испании против демократического республиканского правительства поднял мятеж генерал Франко. Он вел свои войска на Мадрид четырьмя войсковыми колонными, а в Мадриде в это время предатели в правительстве и армии испанской Республики ударили в спину правительственным войскам. Этих предателей генерал Франко назвал своей «пятой колонной». С тех пор этот термин стал употребляться для названия предателей, которые прямо или косвенно действуют против своего народа. Вождь нацистской Германии Адольф Гитлер такие «пятые колонны» в создавал искусственно в тех странах, которые он намеривался захватить.

«Кто говорит, что я собираюсь начать войну, как сделали эти дураки в 1914 году? – спрашивал Гитлер, имея в виду Первую мировую войну, и пояснял. – Мы будем иметь друзей, которые помогут нам во всех вражеских государствах. Мы сумеем заполучить таких друзей. Смятение в умах, противоречивость чувств, нерешительность, паника – вот наше оружие…

Через несколько минут Франция, Польша, Австрия, Чехословакия лишатся своих руководителей. Армия останется без генерального штаба. Все политические деятели будут устранены с пути. Возникнет паника, неподдающаяся описанию. Но я к этому времени уже буду иметь прочную связь с людьми, которые сформируют новое правительство, устраивающее меня.

Когда противник деморализован изнутри, когда он находится на грани революции, когда угрожают социальные беспорядки, тогда наступает долгожданный момент. Один удар должен сразить врага…»

И действительно, впоследствии Гитлер разил врага таким ударом – ударом изнутри силами «пятой колонны». Весной 1938 года он без единого выстрела захватывает Австрию, власть в которой уже фактически захватила его «пятая колонна». Осенью 1938 года он захватывает у Чехословакии Судетскую область, а весной 1939 года – и всю Чехословакию, силы которой подорвали «пятые колонны» судетских немцев и словацких фашистов из католической партии Иозефа Тисо. В 1940 году немецкие войска, как нож сквозь масло, проходят сквозь Голландию и Бельгию с помощью фашистской «пятой колонны» в этих странах. Не провоевав и двух недель и не понеся серьезных потерь, сдается французская армия, которая победила немцев в Первой мировой войне. Сдается, поскольку «пятая колонна» Германии вызвала во Франции, как и говорил Гитлер, «панику, не поддающуюся описанию». А до этого, весной 1940 года, немецкий десант захватывает Норвегию на плечах местной «пятой колонны», руководимой Квислингом.

Надо сказать, что Гитлер считал себя рыцарем и в застольных разговорах сообщал, что он в своей жизни не общался и не собирается общаться ни с одним шпионом. Может быть, незнанием подробностей объясняется его презрительное «эти дураки в 1914 году». На самом деле и до него немцы, проживавшие за границей, использовались Германией для разведки и подрывной работы у противника исключительно успешно и очень давно. Считается, что истинным знатоком этого дела был известнейший полководец, прусский король Фридрих II. Значение, которое он придавал агентурной службе, выражено им в его знаменитой фразе: «Маршал де Субиз требует, чтобы за ним следовало сто поваров; я же предпочитаю, чтобы передо мною шло сто шпионов». Уже для успеха войны с Францией в XIX веке немцы создали мощную разведывательную сеть: «В числе этих агентов состояли: до 5000 ч. прусских сельскохозяйственных рабочих, к которым французы относились весьма благожелательно, как к послушным и трезвым работникам; до 9000 чел. немецкой женской прислуги, предназначенной преимущественно для обслуживания кафе, ресторанов, пивных и гостиниц; до 1000 чел. отставных унтер?офицеров с маленьким начальным образованием, пристроенных в различные французские торговые и промышленные предприятия или путешествовавших под видом коммивояжеров…; 46 молоденьких и хорошеньких пруссачек, размещенных по военным буфетам гарнизонов Восточной Франции. Кроме того, около 200 человек женской прислуги были размещены у адвокатов, врачей, чиновников, офицеров и пр., у которых немецкая прислуга была в большом спросе, т. к. независимо от своих хлопот по хозяйству и по уходу за детьми, она все время служила первым учителем немецкого языка для детей». Это цитата из двух томов капитального исследования К.К. Звонарева (настоящая фамилия Зайгзне К.К.): том I – об агентурной разведке царской России и том II – об агентурной разведке Германии, которые вышли из печати в 1929–31 гг. под грифом «Для служебных целей». (Забегая вперед, обращаю внимание на год издания этого труда, чтобы понять, что Правительство СССР, принимая предупредительные меры против немцев в СССР, не собиралось наступать на грабли, на которые наступило и царское правительство, и правительства союзников царя – Великобритании и Франции).

После своего поражения от Пруссии в 1871 году, французы поняли, что немцы во Франции – это подрывной элемент государства в случае войны с Германией, и начали принимать меры. Они решили обезопасить себя от такого рода шпионских организаций тем, что предложили всем иностранцам, служившим на французских железных дорогах, принять французское подданство под страхом немедленного увольнения со службы. В ответ на это распоряжение германское правительство ввело двойное подданство, т. е. разрешило германским подданным принять французское подданство, оставляя их в то же время в германском подданстве. В настоящее время Израиль использует еврейскую диаспору в других странах, как свою «пятую колонну», установив, что еврей в любой стране автоматически имеет право на гражданство Израиля, но, как видим, идея создания своей агентуры путем двойного гражданства, принадлежит немцам.

И во время первой мировой войны, Германия использовала немцев в России в полной мере. Указанный выше источник сообщает.

«По данным 1904 года, в Привисленском крае было 500 000 немцев, т. е. 5 % общей численности населения края, в Гродненской, Ковенской и Виленской губерниях–40 000, т. е. l %, в Волынской–60 000, т. е. 2 % и Подольской–15 000, т. е. 0,5 % населения. Всего же в России проживало около двух миллионов немцев.

Селились немцы?колонисты, не как?нибудь, а, по?видимому, по строгому и заранее кем?то выработанному плану. Успешно замаскированная политика немцев расположила своих колонистов в Царстве Польском вдоль железных дорог, по побережью Вислы, по пути через Плоцк и Новогеоргиевск в Варшаву, опоясала своими «глазами и ушами» со всех сторон Ивангород. Затем немецкие колонисты захватили в свои руки все важнейшие пункты и военно?стратегические пути в Литве, Волыни и Подолии. Вдоль шоссе, на участке Киев – Брест?Литовск, вдоль Полесских и Юго?Западных железных дорог немецкие колонии образовали непрерывную цепь. Вокруг Дубно расположилось нечто вроде сплошной немецкой области, заселенной немцами в количестве 307 000 человек. Вокруг ковенских фортов, в Ковенском и смежных с ним уездах жило до 15 000 немецких колонистов. Между отдельными фортами Ковенской крепости, лагерем и железнодорожным мостом на реке Немане находилось до десятка фабрик, принадлежавших немецким подданным. Земельные участки вокруг Ковно и его фортов были приобретены немцами. Объяснить все это случайным явлением – дело довольно рискованное.

Готовность немецких колонистов служить Германии и соблюдавшаяся ими дисциплина могли бы показаться изумительными, если бы не была известна необыкновенная деятельность некоторых берлинских учреждений. Для поощрения патриотического чувства Берлин денег никогда не жалел. Из года в год колонистам выдавалось по нескольку десятков агитационных брошюрок в громадном количестве экземпляров и оказывались всякие льготы при поездке на некоторое время в Германию. Им же высылались немецкие газеты и выдавались пособия из средств немецкого школьного союза. Немецкие учителя в случаях неурожая получали из Берлина пособия деньгами и зерном. Среди немцев?колонистов существовало много союзов и обществ, далеко не легальных, не только экономического, культурно?просветительного и спортивного характера, но и политических. Например, в Лодзи существовал целый ряд антипольских союзов, союз помощи немцам – германским подданным, – певчие, гимнастические и стрелковые общества. «Стрелковое общество» можно сказать, являлось целым союзом обществ, состоявших из отрядов обмундированных, обученных и снабженных оружием стрелков.

Если не все эти колонисты, то часть их, так или иначе, являлась информаторами германской разведки, целой правильно организованной армией агентов, занимавших в России места управляющих, лесничих, надсмотрщиков, учителей, приказчиков, самостоятельных промышленников, торговцев и даже мастеровых и чернорабочих».

Если учесть, что нити предательства тянулись к правительству царской России и к самому двору Николая II, то предательство, так сказать, рядовых немцев, не впечатляет. Тем не менее, свою лепту они вносили. К примеру:

«Осенью 1916 года артиллерии Балтпорта было приказано погрузиться в вагоны для следования к новому месту назначения. Погрузка происходила на виду у местных жителей, и в частности, в присутствии помещика фон?К. Вечером, в день отъезда артиллерии, 10 германских миноносцев, пользуясь фонарем, зажженным неизвестно кем на дамбе порта, и огоньком Матиас?Кирхе, обозначавшим курс, – вошли внутрь залива, развернулись и открыли сильный огонь по Балтпорту, при чем первые же снаряды разрушили телефонную станцию службы связи южного района Балтийского моря, конюшни эскадрона, склады минных заграждений и гостиницу «Роггервик» – казармы эскадрона.

На то, что миноносцы были уверены в своей безнаказанности, – указывает дистанция, на которую они подошли к берегу–15–20 саженей».

Или:

«После этого разговора не прошло и двух недель, как корпус Хвостова был атакован и разбит вдребезги на Стоходе, как раз в том месте, где меньше всего можно было ожидать нападения.

Слежка за поручиком Вальде установила, что он часто писал одному инженеру в Харьков. Свои письма он пересылал вместе со служебными бумагами. Письма писались химическими чернилами. В момент ареста указанный инженер застрелился. Вальде арестовали, и он сознался, что служил немцам из патриотических побуждений».

Или:

«А. Н. Хвостов рассказывает, что в бытность его министром внутренних дел, его внимание обратила на себя немецкая ячейка в Харькове. «В виде примера, – пишет Хвостов, – укажу на харьковский химический завод, изготовлявший жидкость для противогазных масок. По получении такого рода противогазных масок на фронте выяснилось, что они от газов не предохраняют и люди мрут. Так погибло сперва тысячи две солдат, потом тысяч пять – шесть.

Тогда спохватились, и удалось через принца Ольденбургского настоять на расследовании этого дела. С этой целью остановили в пути поезд, шедший с масками на фронт, исследовали содержание противогазовой жидкости и выяснили, что состав ее был вдвое слабее, чем полагалось. Стали расследовать дело на заводе, директором которого оказался немец. Показания очень интересны; он написал, что он офицер ландштурма и что «русские свиньи должны были дойти до совершенного идиотизма, думая, что немецкий офицер мог поступить иначе», т. е. не помогать Германии в этой войне, даже находясь в России».

Автор тогдашнего обзора действий немецкой разведки и провального итога российской контрразведки, суммирует:

«Не нужно, конечно, доказывать, что в царской России почва для постройки немцами прочной и солидной сети была вполне благоприятна. Мы уже раньше указывали на громадное количество германских колонистов в приграничном районе, массу германских коммерческих и промышленных предприятий, на огромное число как всевозможных специалистов?немцев, разбросанных по разным, чисто русским, предприятиям, так и немцев, состоявших на русской государственной службе, на германофильство женской половины русского царского двора и своры, его окружавшей, и т. д., и т. д.

Правда, в начале войны, часть этих вольных и невольных сотрудников германской агентурной службы была арестована и размещена по концентрационным лагерям и в Сибири. Этим стройность организации агентурной сети была несколько нарушена. Однако, пострадала мелочь, а не крупные силы, которые были настолько хорошо замаскированы, что их репрессивные меры не коснулись. Действительно, за время войны русская контрразведка не раскрыла ни одной крупной организации германской разведки, хотя не одна сотня людей была перевешана. Это можно объяснить только хорошей маскировкой, хорошим руководством и хорошей работой самой организации».

Сложно сказать, о каких именно агентах Германии, сосланных в Сибирь, говорит автор, поскольку апологеты немецких колонистов, в связи с Первой мировой войной, жалуются:

«Несмотря на то, что в царской армии служило около 300 000 немцев, ненависть ко всему немецкому достигла нового апогея. В общественных местах не разрешалось говорить по?немецки, проповедь на немецком языке была запрещена, общественные собрания немцев (более 3?х человек) объявили нелегальными, и так далее. В Москве эта травля привела к немецкому погрому 27 Мая 1915 года. Особенно большим ударом были так называемые Законы о ликвидации землевладения и землепользования от 2 февраля и 13 декабря 1915 года.

Эти законы требовали экспроприации недвижимого имущества у всех немцев, живущих в полосе шириной 150 км восточнее западной границы России и у Чёрного моря и насильственного выселения немцев из этой зоны. Осуществить их удалось только на Волыни. Ровно 200 000 полностью разорённых волынских немцев отправились в Сибирь. Многие из них погибли в пути, длившемся несколько месяцев.

Упомянутые законы должны были вступить в силу во всех областях до Урала. Из?за Февральской буржуазной революции 1917 года действием этих законов оказались охвачены только немцы Волыни».

Это следует отметить, что выселить всех немцев?колонистов за Урал, собирался еще царь, причем, в апреле 1917 года должны были уже быть выселены немцы даже из Поволжья, но в феврале 1917 года произошла революция.

Однако в начале Второй мировой войны немцами сразу же занялись все страны. Как только в сентябре 1939 года Великобритания объявила войну Германии, англичане немедленно, без следствия и суда арестовали не только 20 тысяч членов британских нацистов во главе с О. Мосли, но и еще 74 тысячи человек немцев и граждан, подозрительных по связям с Германией. И не выслали их с вещами в отдаленные районы, как в СССР, а посадили в концлагеря с тяжелейшими условиями содержания. Французы, с началом войны в 1939 году провели повальные аресты немцев на своей территории, в том числе и немцев?антифашистов. Американцы, после начала войны с Японией, вдобавок к немцам, посадили в концентрационные лагеря безо всякого следствия и суда 112 тысяч своих граждан с японской кровью. Никто не хотел наступать на одни и те же грабли «пятой колонны» дважды – в воюющей стране не должно быть даже намека на возможность предательства.

Сегодня источники немцев?колонистов сообщают, что они сохраняли нейтралитет по отношению к сторонам в Гражданской войне. Может быть и так, но у них не было ни малейшего нейтралитета по отношению к австро?немецким войскам, оккупировавшим Украину и Причерноморье. Колонии немцев немедленно начали создавать военные дружины в помощь этим войскам для усмирения украинского населения, оказывавшего оккупантам сопротивление, и первые боевые действия партизан Нестора Махно как раз и были направлены против немецких колоний. Немецкие колонисты на деле показали, что царь имел все основания для того, чтобы переселить их в Сибирь.

Успехи советской пропаганды интернациональной солидарности трудящихся в немецких колониях были проблематичны, несмотря на эту пропаганду, в 1929 году около 14 000 немецких крестьян направились со своими семьями в Москву с целью выезда из СССР. После долгих переговоров Германия приняла примерно 5000 из них, но только для дальнейшего проезда в Америку. Тем не менее, источники самих бывших советских немцев сообщают, что число немцев, переселившихся в Америку из СССР в 20?х годах XX века, могло составить приблизительно 150 000–200 000 человек.

Прогермански настроенные немцы в СССР эти свои мысли и настроения, разумеется, пытались скрыть, но реально не могли скрыть их даже от детей. Вот воспоминания человека, который хорошо относится к любому, кто плохо относится к коммунистам и СССР.

«Я хочу поговорить о немецкой диаспоре в СССР во время Отечественной войны. Сначала факты, касающиеся меня лично, потом некоторые соображения. С моей мамой в библиотеке работала очень милая интеллигентная старушка – немка по национальности. С тех пор, как немцы начали одерживать победу за победой в Европе, она пребывала в хорошем настроении. Когда бомбы посыпались на Киев, и мы не находили достаточно сильных бранных слов для Гитлера, она называла его только «Гер Гитлер». К моей лучшей школьной подруге ходила преподавательница немецкого языка, прелестная старая дева Ирмгард Оскаровна. И моя подруга, и ее родители очень ее любили и ценили за высокие нравственные качества и хорошие манеры. Незадолго до войны она перестала давать уроки моей подруге, сказала, что так сложились обстоятельства. И мы не сразу поняли, что под влияние геббельсовской пропаганды (приемники тогда еще были), она не считает для себя возможным работать в еврейской семье. В моем классе русский язык и литературу преподавала Нина Карловна. Она же была нашим классным руководителем. Она была прекрасный педагог, и мы ее любили. Я любила ее особенно, возможно потому, что она преподавала мой любимый предмет. И что она любила меня, я знаю точно. Однажды был диктант, и Нина Карловна, диктуя, ходила между рядами парт, и, когда она проходила мимо меня, на минуту остановилась и положили руку мне на голову. От ее полной теплой руки по всему моему телу разлилось тепло. У нас дома не было принято ласкать детей, и ее ласка была для меня непривычной и приятной. Мы советовались с Ниной Карловной обо всем. Бывали у нее дома. Она всегда была нам рада, и муж ее встречал нас приветливо. Нина Карловна называла его Жорж, был ли и он немцем, я не знаю. Их дочь училась в нашей школе на класс старше меня. Когда началась война, мы хотели принимать с ней более значительное участие, чем копание щелей в своем дворе. В армию нас не брали. Мы решили пойти, как всегда, к Нине Карловне посоветоваться, что нам делать. Она не пригласила нас в дом, разговаривала во дворе, была какая?то другая, сказала, что посоветовать нам ничего не может, и добавила: «У вас же есть комсомол». И это «у вас» как?то нас разделило. Когда мы вернулись в Киев из эвакуации, то от остававшихся в городе своих соседей и знакомых узнали, что было в Киеве во время оккупации. Все немцы объявили себя «фолькс?дойчами» (немцы?коммунисты конечно уехали, им оставаться в оккупированном городе было опаснее, чем евреям) и сотрудничали с оккупантами. (Если кто?нибудь знает в Киеве немцев?антифашистов, которые боролись с оккупантами, сообщите мне. Не исключаю, что такие могли быть, но я их не обнаружила). Семья Нины Карловны приняла немцев. Дочь ее стала немецкой фройляйн и с удовольствием принимала ухаживания немецких офицеров. Немецких девушек в городе было немного, и для нее, дурнушки, это был звездный час. И вообще, мы себе не можем представить, как это приятно чувствовать себя принадлежащей к «вышей расе». Когда немцы отступали, семья Нины Карловны ушла с ними». (Э.Б. Тареева).