Прохлада в волшебном убежище

Прохлада в волшебном убежище

Именно с подмосковным селом Измайловом были связаны самые ранние и, вероятно, лучшие воспоминания безмятежного детства Анны. Измайлово конца XVII века – тихий, зеленый уголок, где как бы остановилось время. Австрийский дипломат Иоганн Корб, побывав там, назвал Измайлово «волшебным убежищем». На острове, окруженном кольцом прудов, стоял деревянный, причудливой формы дворец. Вокруг радовали глаз клумбы с роскошными заморскими цветами: лилиями, розами, «тулпанами». А дальше, за прудами, вдоль речки Серебровки цвели сады, яблоневые, вишневые, сливовые. В Измайлове были оранжереи, где для царского стола зрели мандарины, виноград и даже ананасы. Украшением усадьбы были зверинец и птичник. Тенистые рощи, благоухающие кусты терновника и барбариса вдоль уютных тропинок… Одним словом, простор, покой и прохлада.

В окружении сонма нянек и мамок царские дочери гуляли в садах, качались на качелях. Так и видишь, как три царевны, одетые в яркие платья, медленно плывут на увитой зеленью и цветными тканями лодке по глади тихих прудов и бросают корм выплывающим из глубины рыбам. Историк М. И. Семевский утверждал, что в измайловских прудах водились щуки и стерляди с золотыми кольцами в жабрах, надетыми еще при Иване Грозном, и что эти рыбы привыкли выплывать на кормежку по звуку серебряного колокольчика. В непогоду царевны сиживали в светелках, вышивали шелком и золотом, слушали сказки и песни. Во дворце был свой оркестр, и, как пишет Корб, нежные мелодии флейт и труб «соединялись с тихим шелестом ветра, который медленно стекал с вершин деревьев».

Став императрицей, Анна не забыла измайловские годы. В честь своего отчего дома она учредила Измайловский гвардейский полк, подобно тому как Петр Великий организовал Преображенский и Семеновский полки, запечатлев таким образом названия родных для него мест.

С малых лет царевен учили азбуке по «Букварю словено российских письмен с образованием вещей и со нравоучительными стихами» Кариона Истомина. Письмо постигали, списывая с прописей – двустиший. Надо сказать, что учили царских дочерей плохо: писала императрица всю жизнь ужасно – коряво и безграмотно. Новое в воспитании царевен пришло с иностранными учителями. Брат будущего вице-канцлера Остермана Иоганн Христофор Дитрих преподавал девочкам немецкий, а француз Рамбург – танцы и французский. Но Анна языка Вольтера и Мольера так и не выучила. Плохо было и с танцами: неуклюжей и немузыкальной царевне танцевальные фигуры и «поступи немецких учтивств» не давались, не то что полненькой, но верткой старшей сестре Катюшке.

Бывая в Москве, Петр Великий навещал и Измайлово. К невестке Прасковье он относился хорошо. У нее – женщины необразованной и не особенно умной – все же хватало разума и такта не лезть к Петру с советами, не путаться с врагами царя-реформатора, покорно принимать пусть и непонятные (а часто и неудобные) нововведения в быту и времяпрепровождении. И царь это по-своему ценил: после ссылки жены Евдокии в монастырь царица Прасковья, сестра Наталья да тетка Татьяна Михайловна оставались для него наиболее близкими родственниками. В 1708 году по царскому указу Прасковья Федоровна с дочерьми переселились в Петербург. Сюда, в свой любимый «парадиз», Петр переводил большинство Романовых. Огромным обозом перебрались в Петербург не только Прасковья и сестра Наталья, но и сестры Петра по отцу – Марья, Федосья, а также царица – вдова царя Федора Алексеевича Марфа Матвеевна.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.