3.5. «Задачи по “т”»
3.5. «Задачи по “т”»
Решение этих основных задач требует от всех партизанских отрядов широкого развертывания боевых партизанских операций, а также диверсионной, террористической и разведывательной работы в тылу врага.
Иосиф Сталин, из приказа № 00189 о направлениях деятельности партизанских формирований, 5 ноября 1942 г.
Терроризм, т. е. организацию политических покушений, в качестве массового явления в эпоху Нового времени ввели граждане Российской Империи. Большевики также не брезговали подобными приемами еще до прихода к власти[753]. Да и позже, в 1920-1930-е гг. агентура Коминтерна, ВЧК-ОГПУ-НКВД провела за границей СССР ряд «ликвидаций». Наиболее известными стали уничтожения двух лидеров террористических структур — похищение с последующим убийством руководителя РОВС генерала Александра Кутепова и устранение главы ОУН Евгения Коновальца. В годы войны, а, возможно, и ранее, проведение терактов получило во внутренней документации советских органов обозначение в виде понятного индекса «Т». В качестве эвфемизмов иногда использовались и словосочетания «истребительные действия», «истребительная группа».
Эти акции обычно совершались не комбатантами, а чаще всего и против не комбатантов, и не обладали военным значением. Основной целью не являлось отвлечение (лат. — diversio) сил Вермахта с фронта. Зато, по мысли организаторов, покушения должны были сеять ужас (лат. — terror) в правящих кругах противника.
Указанными операциями занимались все силовые структуры, проводившие зафронтовую борьбу: НКВД-НКГБ, УШПД, ГРУ-РУ. Приоритетом уничтожение значимых коллаборационистов, высших чиновников гражданской администрации и офицеров Вермахта и СС было только для органов госбезопасности. Сообразно своему названию, они отвечали не только за поддержание леденящего спокойствия в советском тылу, но и за устранение чувства уверенности в завтрашнем дне в руководящих звеньях враждебной системы.
Для агентуры и боевиков УШПД и армейской разведки решение «задач по “Т”» являлось, можно сказать, досужим промыслом. Однако, поскольку указанная тема в современных условиях «ассиме-тричных ответов» обладает определенной актуальностью, приведем краткое описание «спецмероприятий» всех трех ведомств, исходя из доступности документальной базы.
* * *
Наибольшее количество высококвалифицированных специалистов по проведению громких заказных убийств в годы войны было сосредоточено в подчинении 4-го управления НКВД (с апреля 1943 г. НКГБ) СССР, которому подчинялась «легендарная» Отдельная мотострелковая бригада особого назначения — ОМСБОН.
Помимо самостоятельно действующей агентуры, на территории УССР и Крымской АССР в 1941–1944 гг., согласно послевоенной справке КГБ, оперировало 22 подразделения[754], напрямую подчиненных Павлу Судоплатову. Не все, но большинство из них имели террористические задания.
Перед уходом Красной армии из Одессы в катакомбах была оставлена спецгруппа под командованием капитана ГБ Владимира Молодцова[755] («Бадаева») «Форт».
Группа была снабжена радиостанцией, поддерживавшей связь с Москвой.
Как показал в румынском плену Яков Гордиенко, связной отряда, «когда я уходил из катакомб, Бадаев сказал мне передать Бойкову (Антону Федоровичу, резиденту отряда в Одессе. — А. Г.), чтобы тот заставлял своих людей действовать более интенсивно и совершать террористические акты (сообразно настойчивым директивам Центра. — А. Г.), в частности, против командного состава. Каждый раз Бадаев настаивал на необходимости террористических актов, а Бойков сопротивлялся, и по этому поводу между ними происходили частые ссоры»[756].
Сам Бадаев, находясь под следствием, рассказал только об одной попытке значимого теракта: «Из конкретных поручений, полученных некоторыми членами группы, следует упомянуть подготовку взрыва в немецком консульстве. По словам Бойкова, он поручил выполнение этого приказа Шевченко и еще кому-то, но те, якобы, отказались выполнить это поручение. После этого Бойков встретился в моем присутствии с Гофманом Артуром и они договорились о том, чтобы изучить помещение консульства и обсудить способ осуществления взрыва…
Я не знаю, что предпринял Гофман Артур по этому делу, и вообще не знаю, было ли что-либо предпринято в этом направлении»[757].
Группой было убито двое агентов, заподозренных в работе на румын. По сведениям А. Федоровича («Бойкова»), Молодцов постоянно мотивировал его к дальнейшим убийствам «предателей»:
«От Бадаева поступил приказ убить Стороженко Ивана Антоновича, проживавшего по ул. Чижикова № 64, кв. 16, а также убить некую Иноземскую, проживающую по ул. Приморской № 65. Бадаев заявил, что приказ об их уничтожении получен из Москвы и в качестве доказательства показал мне расшифрованную телеграмму. Выполнение этого убийства было поручено террористической группе Шевченко Николая, не выполнившего этого приказа, мотивируя тем, что по указанным адресам не обнаружил упомянутых лиц. Кроме этого Бадаев показал мне еще два-три приказа, полученных из Москвы убить нескольких людей, но были упомянуты только их фамилии, без указания имени и отчества и без указания местожительства. Эти приказы были примерно такого содержания: “Убейте провокатора такого-то”»[758].
Бывший командир инженерных войск одесской оборонительной группировки Аркадий Хренов в мемуарах приводил сведения: Молодцов 22 октября 1941 г. переслал в Севастополь шифровку о времени совещания в штабе военного коменданта Одессы, благодаря чему эффект от взрыва и был столь впечатляющим[759]. Однако в цитированных выше показаниях пленных бадаевцев, в том числе и командира отряда, данных об этом нет. Нет упоминания о причастности к этому теракту и в итоговом отчете Якова Васина, сменившего Молод-цова на посту главы отряда[760].
18 ноября 1941 г. отрядом «Бадаева» был подорван пассажирский состав, по сведениям самого НКВД, — с немецкими офицерами и чиновниками, в феврале 1942 г. был пущен под откос еще один поезд.
В самом начале 1942 г. Молодцова, когда он в поисках продовольствия вышел из катакомб в город, арестовали оперативники Сигуранцы. После чего были устроены расследование и суд, вынесший вердикт о высшей мере наказания. Приговор был приведен в исполнение в июле 1942 г.
5 ноября 1944 г. Молодцову посмертно присвоили звание Героя Советского Союза.
Как уже отмечалось, есть версия, что взрыв Успенского собора Киево-Печерской Лавры 3 ноября 1941 г. был неудачной попыткой НКВД СССР уничтожить президента Словакии Тисо. В германских документах встречаются и другие случаи провалов советской стороны. В частности, весной 1942 г. СД выявила и уничтожила группу Катенко (к сожалению, не ясна его ведомственная принадлежность), готовившую покушение на директора сахарного завода в расположенной недалеко от Житомира Владовке[761]. Есть и другие сообщения об арестованной советской агентуре, ликвидированных тергруп-пах. Если доверять сведениям СД, то в Днепропетровске готовились убийства местных немецких руководителей аграрным сектором (La-а-F?hrer)[762], в Каменец-Подольске германской службой безопасности был предотвращен подрыв кинотеатра для немецких офицеров[763].
В июне 1942 г. на территорию Житомирщины с заданием перебраться в район Ровно была выброшена группа «Победители» Дмитрия Медведева. По свидетельству врача этой группы Альберта Цессарского, «Победители» были снабжены допингом, который до этого сами попробовали во время тренировок в советском тылу. Сам медик во время пребывания на оккупированной территории один раз употребил стимулирующий препарат[764]. Пока это единственный известный факт применения допинга представителями Вооруженных Сил СССР в годы Второй мировой войны. В составе группы был Николай Кузнецов, который в совершенстве владел немецким языком, выучив его от германских специалистов, работавших в СССР в 1930-х гг. Будучи арестован НКВД по сфабрикованному обвинению, Кузнецов дал согласие на сотрудничество с органами. В годы войны под видом германского офицера «Пауля Зиберта» он оперировал в Ровно.
По словам Судоплатова, стараниями «Победителей» за два года в Западной Украине была создана внушительная сеть:
«Завербовано 63 агента-боевика, через которых была терроризирована высшая немецкая администрация — рейхскомиссариат Украины»[765].
По сведениям самих медведевцев, ими были взорваны два офицерских казино, а также городской вокзал в Ровно, помимо чего в столице РКУ «совершены следующие теракты, во время коих убиты:
1. [21 сентября 1943 г., на улице выстрелом из пистолета — Ганс] Гель [Hans Gehl] — начальник [финансового] отдела рейхскомиссариата [Украина], министерский советник.
2. [Вместе с ним — Адольф] Винтер — финансовый референт [ро-венского] гебитскомиссариата.
3. [15 ноября 1943 г. украден, а затем умерщвлен Макс] Ильген [Max Ilgen] — генерал-майор, командующий войсками Особого назначения на Украине («неудачный» перевод[766] (калька), на самом деле — командир пропагандистско-вербовочного и учетного подразделения Восточных войск. — А. Г.).
4. [16 ноября 1943 г. выстрелам из пистолета — Альфред] Функ [Alfred Funk] — председатель немецкого верховного суда на Украине, бывший чрезвычайный комиссар Мемельской области»[767].
Уже в Галиции «10 февраля 1944 г. в гор. Львове выстрелами из пистолета Кузнецов Н. И. убил [прямо перед его квартирой] заместителя губернатора Галиции доктора Бауэра [Otto Bauer] и его секретаря доктора Шнейдера [Schneider].
„При контроле автомашины, на которой Кузнецов и сопровождавшие его лица выехали из Львова, Кузнецов убил немецкого офицера — майора Кантера.
…Находясь в Галиции, Кузнецов Н. И. расстрелял подполковника авиации Петерса»[768].
Все указанные «операции» были совершены лично Николаем Кузнецовым. Террорист был сначала награжден орденом Ленина (декабрь 1943 г.), потом медалью «Партизану Отечественной войны» 1-й степени (июнь 1944 г.), а посмертно получил звание Героя Советского Союза.
И это были действия только одного террориста. А «Победителям» подчинялись и другие боевики. Агентура медведевцев настолько «разошлась», что ими самими по несогласованию и неведению едва не был отравлен основной исполнитель покушений — Николай Кузнецов, покушение на него «сорвалось» в последний момент[769].
Как сообщал в феврале 1944 г. глава НКГБ Сталину, в Ровно медведевцы устроили еще несколько громких акций:
«3 января сего [1944] года в г. Ровно агентом опергруппы “Сера” Серовым Павлом Яковлевичем убит немецкий полковник — начальник штаба командующего тыловыми войсками на Украине (по всей видимости, в донесении преувеличена должность офицера. — А. Г.). В связи с отходом опергруппы на запад, фамилию убитого начальника штаба установить не удалось.
5 января сего года группой агентов во главе с Новаком Терентием Федоровичем был произведен взрыв в офицерской столовой в г. Ровно.
В генеральской столовой взрывом было убито семь чинов высшего командного состава германской армии. В офицерском зале убито и ранено до 70 офицеров и военных чиновников.
Многие офицеры, боясь повторных взрывов, в панике прыгали на улицу из окон второго этажа. Вынос из здания убитых и раненых продолжался в течение нескольких часов. Агент “Рина” (Соколовская Ирина Степановна) лично участвовала в выносе из разрушенного взрывом здания столовой двух трупов, одетых в немецкую генеральскую форму.
Агенты, осуществившие операцию по взрыву в столовой, благополучно прибыли на базу опергруппы.
В тот же день агентами опергруппы Новаком Терентием Федоровичем и Афониным Серафимом Гавриловичем был подорван на минах немецкий эшелон с эвакуируемыми “фольксдойче”, шедший из Здолбуново в Ровно. В результате происшедшего взрыва поезд был разбит. Имеется много убитых и раненых»[770].
В действительности в этом оперативном отчете заслуги Новака несколько преувеличены. В 1966 г. бывший медведевец Николай Струтинский отправил на адрес директора Института марксизма-ленинизма при ЦК КПУ письмо, в котором критиковал Новака за его книгу «Поединок». По словам Струтинского, Новак «слишком много взял на себя в плане организации подполья в регионе»: «В конце 1943 г. в городе Ровно на ул. Немецкой был устроен взрыв мины в солдатской столовой. Этот взрыв готовил разведчик нашего отряда Афонин, который действительно вместе с Новаком вручил мину исполнителям взрыва. Однако инициатором этого взрыва был Афонин, а не Новак. Новак рассказал командиру отряда, что взрывом мины было уничтожено несколько немецких генералов, много офицеров и солдат. Теперь Новак конкретизировал цифру. Выступая 7 июня 1965 года по львовскому телевидению, он назвал убитыми в этой столовой трех генералов, четырех полковников и 80 офицеров. Это наглая ложь. В солдатской столовой немецкие генералы и офицеры не питались. Не было их там в момент взрыва. В действительности взрывом мины было тяжело ранены двое: рядовой солдат-власовец и Чернецкий, исполнявший наши задания по главной комендатуре, в которой он работал сапожником.»[771]
На вопрос о том, какими психологическими особенностями обладали непосредственные исполнители покушений, бывший медведе-вец, врач и литератор Альберт Цессарский разразился эмоциональной тирадой:
«Это все были боевые ребята. Для нас для всех фашизм был главный враг. Мы защищали свои идеалы, мы защищали отечество. Я оставил в Москве жену, так я ее защищал. Немцы — в основном это были полуграмотные, Эренбург называл их одноклеточными»[772].
5 ноября 1944 г. Медведев получил свою Золотую Звезду.
Подполковник ГБ Николай Прокопюк в качестве командира спецгруппы с ярким названием «Охотники» был заброшен в тыл противника на территорию Правобережной Украины в августе
1942 г. и вскоре вышел в район манящего Ровно. К сожалению, данные об «охоте» его агентов ограничены. В донесении Сталину 6 ноября 1943 г. Меркулов сообщал:
«Оперативной группой, руководимой подполковником государственной безопасности Прокопюком, действовавшей в районе г. Ровно УССР, 28 сентября сего года пущен под откос пассажирский поезд, состоящий из 13 вагонов, в числе которых было 9 пульмановских. Извлечение из-под обломков убитых и раненых длилось с 18 часов 28 сентября до 11 часов 29 сентября. По данным агентуры. в поезде ехали отпускники с фронта (т. е. гражданские лица. — А. Г.). При крушении поезда убито не менее 90 и ранено до 300 человек, в числе убитых было якобы девять высших офицеров»[773].
5 ноября 1944 г. Прокопюк был награжден Золотой Звездой.
В марте 1943 г. из подчинявшегося УШПД Житомирского соединения Сабурова было выделено 50 человек под руководством капитана ГБ Евгения Мирковского. Эта группа стала основой отряда 4-го управления НКГБ СССР «Ходоки». Как сообщают советские историки, в Житомире его агентура в составе М. Карапузова, С. Полищука, Т. Мешкова, Н. Крамского и К. Анисимова захватила 1 мая 1943 г. в офицерской столовой капитана войск СС Армина с ценными документами и убила его, взорвала кабинет гебитскомиссара Житомира Магиса, здание редакции газеты «Голос Волыни» и телеграф[774]. Город охватила паника. К сожалению, поиски сведений об этой серии терактов по альтернативным источникам ничего не дали. «Геройства» Мирковского не попали и в 5-й том публикации «Органы ГБ СССР в ВОВ». Согласно данным житомирского историка и краеведа Владимира Гинды, специализирующегося как раз на периоде Второй мировой войны, в материалах Житомирского архива относительно городского подполья нигде не встречаются данные о подрыве городского гебитскомиссариата и редакции газеты «Голос Волыни». Про это не упоминается ни в партизанских отчетах, ни в немецких документах, не писалось про это и на страницах самой газеты[775].
Евгений Мирковский получил звание Героя Советского Союза 5 ноября 1944 г.
Капитан ГБ Виктор Карасев с февраля 1943 г. командовал спец-группой НКВД СССР «Олимп», оперировавшей сначала в Белоруссии, а потом в Украине, в том числе в Житомирской области. Проведенную им в Овруче операцию советские историки описали в книге с искреннем заголовком «Ненависть, спрессованная в тол»:
«[Агентурному работнику “Олимпа”] Алексею Ботяну удалось связаться… с истопником паровой котельной кригскомиссариата (очевидно, имеется в виду гебитскомиссариат. — А. Г.) Яковом Каплюком. Последний помог снять план трехэтажного здания и уточнить расположение в нем служб. Как выяснилось, на первом этаже размещались казармы карательных и охранных отрядов, на втором — их штабы, службы и офицерские спальни, на третьем — кабинеты и квартиры гебитско-миссара Венцеля и его заместителей, гестапо, спальни высших офицеров. Центр (вероятно, лично Судоплатов. — А. Г.) утвердил план операции и направил с этой целью в отряд два самолета со взрывчаткой. Я. Каплюк… многократно проделывал путь в 40 км из Овруча в лагерь отряда, откуда уносил тол к себе домой. Его жена и дети вместе с обедом носили по частям тол в котельную гебитскомиссариата. Постепенно под углем скопилось 150 кг тола. Затем в котельную — также по частям — было перенесено специальное взрывное устройство, созданное омсбоновцами-подрывниками. 14 сентября 1943 г. Я. Каплюк установил взрывное устройство с часовым механизмом и покинул здание кригскомиссариата… В тот же вечер в здании ге-битскомиссариата был торжественный прием в честь 10-летия прихода Гитлера к власти (могло отмечаться 30 января, 5 или 21 марта. — А. Г.). Для офицеров давался любительский спектакль. К полуночи все разошлись по квартирам и казармам.
А через два часа небольшой городок потряс взрыв колоссальной силы: сработало взрывное устройство в котельной, и от детонации взорвался также находившийся в здании склад боеприпасов. Под обломками дома остались трупы более 40 немецких офицеров и чинов военной и гражданской администрации, много солдат. В Берлин прибыло шесть гробов с останками высокопоставленных лиц»[776].
Спустя 64 года Алексей Ботян в интервью газете «Известия» удвоил количество погибших и повысил их в звании:
«Из Берлина в городок Овруч Житомирской области прибыла группа “специалистов”. Каратели остановились в здании хорошо охраняемого гебитс-комиссариата. Взрыв прогремел в ночь на 9 сентября. Под руинами погибло более 80 гитлеровцев — сплошь представители командного состава»[777].
Поездка рабочей группы в Овруч 18 ноября 2009 г. позволила выяснить, что никакого уничтожения гебитскомиссариата не было. Во-первых, подорванное здание (сейчас — ул. Сабурова д. 48) — не административный, а жилой дом на 32 квартиры, так называемой сталинской постройки, т. е. никаких «казарм карательных и охранных отрядов» там технически размещаться не могло. Во-вторых, сила взрыва являлась отнюдь не «колоссальной»: дом после войны отстроили, т. к. была уничтожена только часть здания — сейчас на месте разрушений отчетливо видна другая кирпичная кладка. В-третьих, свидетельница событий Зинаида Жданович сообщила, что лично знала Якова Каплюка и он ей рассказал: жилой дом, где обитали немцы, он подорвал в то время, когда германцев там не было — количество жертв равно нулю[778]. Эти сведения косвенно подтвердились и свидетельством другой жительницы Овруча, которая не могла вспомнить расстрелов заложников — стандартных мероприятий немцев, следовавших после гибели соплеменников[779].
В тот же день, что и остальные перечисленные выше посланцы «четверки», 5 ноября 1944 г. Виктор Карасев за совокупность операций, проведенных в тылу Вермахта, получил свою Золотую Звезду. К его «заслугам», так же как и Д. Медведева и Н. Прокопюка, стоит отнести и операции против АК, коротко описанные в главе о межпартизанской борьбе (2.4).
Обратим внимание, что основные теракты омсбоновцами были устроены в 1943–1944 гг., в последний год оккупации. Это объяснялось не только увеличением активности НКГБ и ростом организованности и профессионализма эмиссаров смерти. Немецкие спецслужбы в 1941–1944 гг. тоже не почивали на лаврах, а расширяли агентурную сеть, накапливали опыт и всячески осваивались на местности. Поэтому успехи «ликвидаторов» были вызваны, прежде всего, изменениями настроения населения оккупированной территории. После побед Красной армии под Сталинградом и Курском все меньше людей готовы были связать свою судьбу с проигравшей стороной, все больше украинцев выражали согласие на соучастие в уничтожении представителей германских властей.
Конечно, надо учитывать, что, как писал М. Восленский, «КГБ — советское учреждение», т. е. лубянское ведомство, как и другие силовые структуры, было поражено приписками. И не все приведенные выше данные удалось перепроверить на основе немецких документов. Но даже вполне достоверные факты свидетельствуют — громкие покушения и наиболее значимые похищения в Украине в 1941–1944 гг. были совершены именно террористами 4-го управления НКГБ СССР.
* * *
По всей видимости, аппарат НКВД УССР, в отличие от центральных органов госбезопасности, к 22 июня 1941 г. вообще не был подготовлен к выполнению террористических заданий в тылу немцев. При этом перед отрядами и командирами, остававшимися в немецком тылу или засылаемыми туда, ставился широчайший спектр задач.
В итоговом отчете 4-го управления НКГБ УССР за период войны, в первой графе «ликвидировано видных антисоветских деятелей и лиц комсостава немецких армий», напротив 1941 г. стоит прочерк.
Однако попытки все же предпринимались, в том числе в тесном контакте с партийными организациями, а также со штабами фронтов.
Одна из групп, являвшаяся общим детищем трех вышеназванных структур, была создана в августе 1941 г. в Одессе. В сентябре 1941 г. отряд получил приказ выйти в румынский тыл, но попытка была неудачной, в результате чего от него «отсеялись» (дезертировали) нелояльные бойцы. При оставлении Одессы группа была переброшена НКВД[780] в катакомбы, общая длинна которых составляет 4 тыс. км. От нее вновь откололась часть бойцов, но, с другой стороны, присоединились и рядовые другого развалившегося отряда. Таким образом, к концу октября 1941 г. в указанной группе оказались в основном мотивированные участники. По словам сотрудников румынской Сигуранцы, отряд обладал «шпионскими и террористическими заданиями»[781].
Подразделением руководил ровесник века Александр Солдатенко, уроженец деревни Тросна-Ивакино Ершичской волости Рославльского уезда Смоленской губернии. Служебная карточка свидетельствует, что до революции, получив начальное образование, он трудился лампоносом и коногоном на шахте в Горловке[782]. В годы Гражданской войны воевал за красных, после чего окончил школу среднего начсостава и продолжил числиться в РККА. В 1925 г. вступил в партию, что позволило «на гражданке» стать помощником «по специальным вопросам» директора Горловского машиностроительного завода. В разгар Голодомора Солдатенко стал трудиться в Горловском городском отделе ГПУ на должности политуполномоченного. Сделав в «органах» неплохую карьеру, 20 июня 1938 г. он отправился командовать заключенными ГУЛАГа, точнее — Букачачинского ИТЛ (Читинская область), где сменил ряд руководящих должностей[783]. Однако 29 апреля 1940 г. Солдатенко уволили за нарушение рабочей дисциплины. Войну он встретил в качестве заведующего районным финансовым отделом в поселке Фрунзенка Одесской области. Жена и трое детей успели эвакуироваться.
К началу ноября в подчинении у Солдатенко находилось девять обычных советских людей. Командира сопровождала «ППЖ» — Елена Малицкая (комсомолка с 1935 г.), которая до войны была бухгалтером «Госдоходов». Сохранились и сведения о главном кондукторе станции «Одесса товарная» Афанасии Колосе (1914 г. р., комсомолец с 1935 г.), председателе колхоза им. Хрущева Михаиле Быстрицком (1909 г. р., член КП(б)У с 1939 г.), комсомольце Петре Драчуке (1918 г. р.), до войны работавшем стрелочником на железной дороге, а также беспартийном слесаре Иване Мельникове (1907 г. р.)[784]. К сожалению, пока не удалось установить биографические данные еще четверых бойцов: Михаила Богушевского, Леонида Черного, Леонтия Буряка и В. Николенко.
Выявив группу, румыны замуровали часть выходов из катакомб, а у остальных поставили охрану.
Отряд обладал солидным количеством вооружения, а вот шанцевый инструмент отсутствовал, как, впрочем, и достаточные запасы продовольствия.
Положение становилось критическим, но Солдатенко за предложение сдаться расстрелял Николенко. Позже командиром был отдан приказ и об уничтожении прибившихся к отряду беженцев — Бялика и его жены Евгении. Судя по фамилии жертв, они спасались в катакомбах от антисемитского террора. Оперативники Сигуранцы в конфиденциальном документе на имя Антонеску писали, что решение «было принято Солдатенко на основании специфического большевистского критерия. Бялик и его жена не были членами этой группы и не были членами коммунистической партии». Тела несчастных «были разрезаны на куски, положены в бочки и засолены. Это продовольствие потреблялось некоторое время…»[785]
Потом каждый из партизан начал гадать: кто пойдет под нож следующим? Четверо бойцов сумели бежать (впрочем, минимум троих из них из-за неестественно белого цвета кожи соседи сдали полиции, след Михаила Быстрицкого затерялся). Через некоторое время еще трое жителей подземелья решили последовать примеру коллег, и для надежности умертвили командира и его подругу. Сразу выйти на поверхность не удалось — помешали клубы дыма, с помощью которых румыны пытались выкурить группу. За ожиданием, когда смог спадет, партизаны частично съели трупы Солдатенко и Балицкой. Когда выжившие таким образом бойцы все же пробрались на поверхность, они оказались в руках властей и после допроса и фотосессии[786] вместе с тремя своими бывшими соратниками были казнены.
Условия и обстоятельства самоликвидации этой группы ликвидаторов заставляют вспомнить о временах первобытной дикости. В данном случае не является пропагандистским штампом выражение «пещерный сталинизм». Эта чудовищная история стала следствием приказа о запрете сдаваться в плен. В вооруженных силах любого нормального государства командир подразделения при исчерпании возможностей сопротивления обязан был сложить оружие и выслать к противнику парламентеров с белым флагом. Учтем также, что румыны относились к населению и бывшим противникам гуманнее, чем немцы. Но в Советском Союзе действовало правило: «У нас военнопленных нет, у нас есть предатели». Людоедская по своей сути система в очередной раз породила каннибализм.
«Боевой путь» другой спецгруппы, высланной чуть позже в Xарьков, свидетельствует о тогдашнем уровне подготовки «специалистов по “Т”». Два человека, Иван Зень и Николай Проценко 22 ноября 1941 г. отправились на Xарьковщину. Рабочий Проценко, по всей видимости, не обладал никаким военным опытом. Председатель колхоза Зень в 1919–1921 гг. партизанил за красных. В качестве оружия и спецтехники они получили 1 револьвер системы «Наган» и 14 патронов, «на карманные расходы» — 1000 рублей (по легенде, оба были профессиональными нищими). Обоих послали, что называется, «наобум», поскольку чекисты явно не знали, что творится на оккупированной территории: «В г. Xарькове через своих знакомых и преданных людей Советской власти выявить лиц, продавшихся немецким фашистам и занявших руководящие посты в местном управлении в г. Xарькове„»
Соответственно, и спектр задач был весьма широким: «После изучения лиц и подходов к зданию по своему усмотрению подготовить террористические акты и уничтожить всех предателей, находящихся на основных руководящих постах, в частности, председателя местного управления, его заместителя и других лиц. В селах и местечках Чугуевского и Харьковского районов производить террористические акты над комендантами и старостами местных властей».
Вдобавок к этому приказывалось устраивать диверсии, к организации которых привлекать лиц, обиженных немцами: «Вооружение, боеприпасы и взрывчатые вещества приобретать за счет противника, а также за счет имеющихся укрытых баз, ранее принадлежавших Чугуевскому партизанскому отряду»[787]. Судя по отсутствию дальнейшего архивного следа, группа растворилась в тумане неизвестности.
Для засылки в немецкий тыл использовалась и довоенная агентура. Из тыла противника под Новый год вернулась тергруппа в составе «осведомителей “Бутылкина”, “Катушкина” и “Летучего”». Из их отчета следует, что никаких особых успехов они не достигли, разве что в Прохоровском районе (сейчас — Белгородская область РФ) 18 декабря «в деревне Белеховка, где были расположены немцы, зажгли три хаты»[788]. Сразу же по возвращении для них была намечена новая цель — населенные пункты рядом с шоссе Обоянь — Белград: «2) Располагая данными о расположении штабов, расквартировании немцев по селам совершаете террористические задания путем бомбежки помещений, где находятся немцы. 3) Совершить поджоги населенных пунктов, в которых есть большое скопление вражеских войск»[789]. По всей видимости, второй раз задачу выполнить не удалось.
Похожая история произошла с другим «подразделением»: «осведомители “Мамонтов” и “Гречко”» 6 января 1942 г. были переброшены в тыл противника в район Яковлева (сейчас — Белгородская область РФ), видимо, из оружия получив только 4 ручные гранаты: «Произведя разведку расположения немецкого штаба, после тщательного изучения ходов (так в тексте. — А. Г.) и выходов помещения штаба — приступайте к совершению террористического акта путем метания ручных гранат в штаб вражеских войск»[790]. Никаких дальнейших данных об этих боевиках соответствующее архивное дело не содержит.
После поражений Вермахта под Москвой и стабилизации фронта чекисты получили возможность действовать не в рамках чистой импровизации, а, пусть и с опозданием, но рассчитывать операции хотя бы на ограниченный отрезок времени. 13 января 1942 г. в поселке Меловое Ворошиловградской (сейчас — Луганской) области ВРИД начальника 4 отдела НКВД УССР подполковник Любитов утвердил план работы своего отдела на январь и февраль. Третьим пунктом значилась необходимость «создать диверсионно-террористические группы для выполнения заданий в прифронтовой полосе противника, не менее 2–3 при каждой опергруппе штаба фронта и армий». Давались и конкретные указания по уничтожению коллег по ту сторону фронта. В частности, уничтожению подлежал начальник административнохозяйственного отдела Харьковской полиции Соловченко, до войны в звании сержанта занимавший должность заместителя начальника 17 отделения милиции. Вместе с ним подлежали ликвидации его трое подчиненных — Власенко, Грищенко, Дубинский, до нападения немцев бывшие участковыми милиционерами на территории, подотчетной 17 отделению. В списке на ликвидацию были и более значимые персоны — мэр Харькова, бывший профессор музыки Крамаренко, мэр Сталино (Донецка), бывший главный инженер Горкомхоза Петушков, староста горуправы Макеевки, бывший судья Яков Иващенко, военный комендант Красноармейска по фамилии Крестьянин, директор Криворожстали, бывший начальник строительства этого завода Весника и ряд других значимых коллаборационистов: «Для подбора и вербовки курьеров для связи с партизанскими отрядами и диверсионными группами, а также агентов-диверсантов и террористов, командировать в районы Харьковской, Ворошиловградской и Сталинской областей работников 4 отдела [НКВД УССР]»[791].
20 февраля 1942 г. в оккупированный Харьков была отправлена еще одна спецгруппа. Старшему ее участнику — Валентину Выприц-кому, учащемуся 9-го класса средней школы, — было 17 лет, его напарнику Гурию Долгову — 16. Несмотря на юный возраст в 1941 г., Долгов успел послужить в истребительном батальоне НКВД. Обоих в течение десяти дней в начале 1942 г. чекисты научили пользоваться холодным оружием, и для выполнения покушения не снабдили даже пистолетами: «Перед Вами ставится как основная задача совершить террористический акт над редактором издаваемой в городе Харькове националистическо-фашистской газеты (вместо названия прочерк. -
А. Г.) Аркадием Любченко и над другими работниками редакции»[792]. В инструкции говорилось, что для подготовки к теракту следовало начать с изучения распорядка дня «объекта» (Любченко) и расположения полицейских постов, а резать газетчиков рекомендовалось «в местах, где легче всего будет скрыться после выполнения поставленной задачи». Следовательно, люди, посылавшие двух подростков в немецкий тыл, не предполагали у них наличия не только спецподготовки, но и здравого смысла. Тем не менее обоим было поручено создать на месте целую сеть из молодых боевиков: «Все это вы делаете только тогда, когда убедились в том, что подобранные лица не являются провокаторами. Путем террористических актов убирайте со своего пути полицейских, работников комендатур, управлений бургомистра и т. д. Как центральную — основную задачу (противоречие с вводной частью приказа. — А. Г.) перед вами ставим совершать убийства офицерского состава немецкой армии»[793].
После двух недель блуждания по тылам Вермахта незадачливые ребята, вопреки указанию находиться в бывшей столице УССР вплоть до прихода Красной армии, вернулись на советскую сторону. В оперативном отчете Долгов написал, что после пересечения линии фронта их задержали немцы, отвели в комендатуру, и после допроса решили переслать под конвоем одного солдата в близлежащее полицейское управление. Долгов заявил, что солдата они устранили. Вы-прицкий свидетельствовал, что на месте главного редактора «Новой Украины» найти не удалось: «Аркадия Любченко в Харькове не оказалось, но мы сняли одно лицо — по нашим предположениям — [ответственного редактора] Петра Сагайдачного.»[794] Оба боевика даже не додумались придумать подробности «спецоперации». Несогласованную ложь быстро разоблачил следователь — тот же чекист, который послал Долгова и Выприцкого в Харьков. Далее следы Долгова теряются — скорее всего из-за несовершеннолетия он не был тут же призван в Красную армию. А отправленный в РККА Валентин Вы-прицкий погиб 28 июля 1942 г. Сейчас его останки покоятся в парке «Юннатов» на территории агробиологической станции Воронежского пединститута[795].
Директивы по «Т» отдавались 4-м управлением НКВД и в дальнейшем, а нижестоящие отделы проводили их детализацию. Например, 14 мая заместитель начальника управления НКВД по Сталинской (Донецкой) области старший лейтенант ГБ Горлов утвердил «План-календарь работы 4 отдела УНКВД по Сталинской области на май месяц 1942 года». 5-й пункт гласил: «Подготовить и командировать в тыл противника агентов-организаторов диверсионнотеррористических и партизанских групп»[796]. Троих предполагалось направить в Чистяковский район, по одному — в Макеевку, Каганов-чи и Мариуполь. В приказе значились даты засылки агентов, а также фамилии исполнителей операций по переброске боевиков в тыл Вермахта.
Уже летом 1942 г., передав в УШПД отряды, а также кадры организаторов («управленцев») зафронтовой борьбой, НКВД УССР сообщил Строкачу о недавних провалах «ликвидаторов» в Измаильской области: «В Килия-Нода [Сигуранцей с помощью агентурной разработки] ликвидированы 2 террористические группы до 25 человек; там же установлен партизанский отряд»[797].
Во второй половине 1942 г., прежде всего из-за положения на фронтах, значимых операций украинские чекисты в тылу Вермахта не проводили.
Лишь после возвращения Красной армии удалось выявить ряд случаев активности «замороженных ячеек». Одним из представителей таковых стал бывший завкафедры химии Сталинского мединститута «Дорошенко» (Роман Головатый), оставленный в Сталино (Донецке) в октябре 1941 г.: «С приходом немцев в г. Сталино. стал работать инспектором технохимконтроля молочно-жирового треста.
Руководителем одной из дивгрупп (так в документе. — А. Г.) агент “Дорошенко” поставил Шимко Елисея Михайловича, работавшего при немцах заведующим аптекой № 2. Шимко. создал группу в 5 человек из числа врачей и обслуживающего персонала, работавших в немецком госпитале.
Участники этой группы разновременно, путем расстерилизации, заражали инструмент и перевязочный материал, и в таком виде использовали его при операциях и перевязке ран, что приводило к смертным случаям среди раненых офицеров и солдат немецкой армии.
В результате деятельности группы Шимко к концу июня 1943 года было умерщвлено до 100 человек немецких солдат и офицеров… “Дорошенко” в конце декабря 1942 г. в г. Сталино организовал вторую диверсионную группу, во главе которой поставил профессора Никольского Николая Андреевича, работавшего заведующим химической лабораторией.
Во дворе лаборатории, где работал Никольский, в феврале 1943 года останавливалась немецкая грузовая автомашина с двумя бочками пива и вина. Никольский, воспользовавшись тем, что машина не охранялась, в бочку с пивом подсыпал мышьяк, а в бочку с вином — цианистый калий. Эта машина из г. Сталино выехала вместе с отступающими частями противника.
Агент “Дорошенко”, будучи в феврале 1943 года в командировке на Ольгинском маслозаводе, вместе с мастером этого завода Слати-ным, произвели отравление двух бочек масла сулемой, впоследствии отправленного в одну из немецких частей.
Со слов управляющего молочно-жировым объединением Шульгина, агенту “Дорошенко” известно, что в Волновахском районе отравилось до 50 человек немцев и итальянцев, что “Дорошенко” считает^ это] произошло вследствие употребления в пищу отравленного им масла.
Находясь в командировке на Мариупольском маслозаводе, в мае 1943 года агент “Дорошенко” произвел отравление мышьяком сырковой массы, приготовляемой для офицерского состава немецкой армии. Позже ему стало известно от того же Шульгина, что в г. Мариуполе имело место отравление от сырковой массы среди офицерского состава, что немцами было отнесено за счет некачественного приготовления сырка»[798].
Кроме того, как пишут два современных донецких исследователя, под руководством Головатого «в клинике (сейчас им. Калинина), где размещался военный госпиталь оккупантов, действовала подпольная “тройка” в составе врача Евгении Бовы и медсестер Раисы Микитен-ко и Антонины Пехтеревой. Как отмечалось в. справке УНКГБ от 20.12.43 г., подпольщики физически уничтожили свыше ста гитлеровцев, находившихся на излечении в госпитале. Достигалось это путем умерщвления тяжело раненых наркозом, умышленным заражением крови (сепсис) и недосмотром при газовой гангрене»[799].
После окончания оккупации Р. Головатый и Е. Шимко получили правительственные награды[800]. До прихода Красной армии они оперировали без контакта с Центром.
Руководство НКВД УССР 15 августа 1942 г., в момент начала битвы за Кавказ и Сталинград, в качестве основных задач на территории Украины видело ряд пунктов: «1. Поддержание и дальнейшее восстановление связи с оставленной в тылу противника агентурой. 2. Подготовка и выброска в тыл противника диверсионных и разведывательных групп и резидентур из числа вывезенной из Ворошиловграда агентуры, в первую очередь в важные пункты и районы. 3. Изыскание новой базы для работы, вербовки новой агентуры и дальнейшей выброски ее на территорию Украины. 4. Внедрение агентуры в административные, карательные органы противника, украинские националистические и прочие антисоветские круги и формирования, а также в инженерно-технические круги. 5. Организация и поддержание радиосвязи с выброшенной и выбрасываемой в тыл противника агентурой. 6. Организация радиокурсов для подготовки радистов. 7. Сбор разведывательных сведений.»[801] в основном военно-политического, а не сугубо военного характера.
Однако эти задачи были выполнены далеко не идеально. Как отмечалось в сообщении Савченко Судоплатову, за полтора года войны НКВД УССР выбросил на оккупированную территорию 2027 разведчиков-одиночек с разовыми заданиями разведывательного характера и курьеров для связи с агентурой. Из них возвратилось 408, т. е. 20 %, остальные пропали. Было заслано также 595 групп общей численностью 1892 человека, возвратилось 34 группы общей численностью 174 человека, т. е. менее 10 %. В начале 1943 г. от всей этой агентурной армии «в строю» находились жалкие остатки: «Поддерживается связь с разведывательными группами “Луч” численностью 5 человек, выброшенной в район г. Сумы, и “Майский” численностью 4 человека, выброшенной в район г. Сталино. Живая связь поддерживается только с несколькими агентами-одиночками, от которых недавно возвратились курьеры. Поддержание курьерской связи с оставленной и выведенной в тыл противника агентурой на протяжении всего этого периода являлось наиболее узким местом в нашей работе. Имели многочисленные факты, когда возвращавшаяся из тыла врага наша агентура перехватывалась в разведывательных и особых отделах Юго-Западного и Южного фронтов и использовалась последними без нашего разрешения для разведывательной и другой работы в тылу противника»[802].
К засылке же оперативно-чекистских групп НКГБ УССР вновь приступил только осенью 1943 г.
Судя по тому, что в итоговый отчет НКГБ УССР не попало ни одного теракта, совершенного на советской территории, в Украине уничтожались низшие чины оккупационной администрации. По сведениям самих чекистов, наиболее громкие покушения республиканские органы госбезопасности провели на территории Польши.
28 ноября 1944 г. спецгруппа «Авангард» под командованием Василия Тихонина («Лукич», «Василь»[803]) обстреляла автомобиль, проходивший по шоссе Пинчев — Дзялошице в 50 км к северо-востоку от Кракова, около местечка Санцигнев (Sancygniow), убив пассажира: «Из захваченных и доставленных нам документов видно, что Рост Эрнст Германн Пауль, 1891 года рождения, уроженец и житель гор. Берлина, член национал-социалистической партии с 1933 года. Занимал ряд ответственных должностей в партии, в частности, в 19401943 гг. был руководителем главной Берлинской окружной инстанции национал-социалистской партии. В Польше Рост занимал должность руководителя областной инстанции национал-социалистской партии Генерал-Губернаторства и совершал служебные поездки в район Краковского воеводства по специальным заданиям»[804].
При ближайшем рассмотрении Эрнест Рост оказывается инженером[805]. А сколько-нибудь значимого нацистского функционера с таким именем в германских справочниках найти не удалось.
По данным польского историка времен ПНР, 11 декабря 1944 г. около деревни Липовка боевики Тихонина, использовав сведения агентурной сети Армии Людовой, уничтожили бывшего коменданта лагеря Треблинка Тео фон Ойпена (Theo von Eupen)[806]. По другой версии, это сделали непосредственно польские партизаны около Ед-жерова (J^drzejow)[807].
Согласно итоговому отчету НКГБ УССР, 20 января 1945 г. спец-группой НКГБ УССР «Валька» был задержан «видный немецкий ставленник Кшептовский Вацлав, (руководитель сепаратистского Горского комитета. — А. Г.) и после допроса, признав свою предательскую деятельность и связь с фашистами, был повешен на перекрестке шоссейных дорог возле гор. Закопане, неподалеку от леса, полученного им в подарок от немцев.
В тот же день в ресторане в гор. Закопане группа задержала брата Вацлава — Кшептовского Болеслава (совсем не важная личность в иерархии “гураленфолька”. — А. Г.), являвшегося ближайшим помощником в фашистской деятельности Вацлава, и в лесу на окраине г. Закопане расстреляла его.
О факте ликвидации братьев Кшептовских, особенно Вацлава, население гор. Закопане и окружающих горных сел, знающих о фашистской деятельности Кшептовских, высказывалось с одобрением»[808].
В. Кшептовский был коллаборационистом районного масштаба, и его «ликвидация» могла бы быть расценена как некоторый успех. Но даже с точки зрения интересов Системы достижение это было бессмысленным, а то и контрпродуктивным — через 9 дней в Закопаны вошла Красная армия. К тому же описание спецоперации вызывает некоторые сомнения. Во-первых, замалчивается факт, что Кшептов-ский в тот момент находился в подполье[809], и его азартно разыскивали разнообразные польские партизаны, советские тергруппы, а также немецкие спецслужбы. Во-вторых, существует версия о том, что Кшептовского повесили боевики отряда АК «Курнява»[810]. Вероятно, при контакте с командиром этого подразделения Тадеушем Студзинским командир «Вальки» Николай Казин убедил польского коллегу при случае убить Кшептовского, что и было сделано.
В тылу Вермахта в 1943–1945 гг. действовало 53 оперативночекистские группы НКГБ УССР. За четыре года войны украинская «четверка» произвела, согласно ее же сведениям, 25 терактов, а также множество разнообразных операций по разведке, контрразведке и диверсиям. Уровень и масштаб мероприятий вызывали похвалу, но не восхищение Судоплатова, Берии, Меркулова и Хрущева. В частности, не была реализована «сверхзадача», поставленная перед посланцами НКГБ УССР — взорвать коричневого сатрапа Польши Ганса Франка. Да и близко к нему подобраться не удалось.
Никто из рядовых и командиров спецподразделений украинского филиала тайной полиции СССР за мероприятия, устроенные с лета 1942 по май 1945 г., непосредственно в годы войны и сразу после нее не получил звания Героя Советского Союза.
* * *
После создания УШПД его сотрудники не забыли о проведении «ликвидаций» в тылу врага.
В ноябре 1942 г. курс занятий в партизанской школе включал в себя организацию разведки в тылу противника, боевую подготовку, организацию работы штаба партизанского отряда, административный режим. Общая продолжительность курса составляла 60 часов, среди перечня информационных блоков 5-м пунктом значилось: «Методы, приемы проведения террористическо-диверсионной деятельности — 2 часа»[811].