ВАРВАРЫ И РИМСКАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ
ВАРВАРЫ И РИМСКАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ
На завершающем этапе своего развития римская цивилизация представила уникальный в мировой истории опыт сложного, многообразного и динамичного взаимодействия цивилизации и варварства, опыт всемирности истории. В этом взаимодействии, где Рим и Барбарикум выступали как равнозначные субъекты исторического процесса, складывался некий симбиоз, единая система, компоненты которой функционировали по своим законам, но вместе с тем оказались в существенной степени взаимообусловлены. Римский мир представлял собой экономическое, политическое, военное и культурное единство, олицетворял совершенное мировое кругоустройство, благополучие и процветание живущих в этом круге земель людей. За его пределами в представлении римлян кончались мир и порядок, верность традиции и следование закону, надежность и человечность. Там бушевала неорганизованная варварская стихия, возникало ощущение вечного движения и перемещения племен. В качестве места обитания варваров представлялись большие невозделанные пространства или сумрачные области, расположенные в труднодоступных отдаленных странах. Они, по мнению римлян, препятствовали зарождению и развитию цивилизации, способствовали сохранению у жителей Барбарикума примитивного образа жизни.
Сосуществование этих двух миров основывалось на балансе неприятия и заинтересованности, что вполне закономерно и неизбежно. Традиционно варварский мир воспринимался римлянами как место особой опасности, как олицетворение хаоса, крайне агрессивного и непредсказуемого разрушительного начала. Но одновременно из этого мира империя получала сырьевые ресурсы и людские резервы.
Иноземные формирования в римской армии и посаженные на землю в качестве колонов бывшие военнопленные варвары способствовали на определенном этапе сохранению целостности и могущества Римского государства. Рим не мог обойтись без враждебного ему варварского мира, не мог его ликвидировать, а поэтому вынужден был с ним считаться. Рим имел среди различных племен свою сферу интересов и влияний, нередко управлял процессом объединения и разделения племен, принуждал их к миру или подстегивал конфронтацию среди варваров.
Барбарикум также не был однозначен в своем отношении к Риму. В ходе разнообразных контактов с империей он проходил через ее систему патроната, обогащался экономическим, политическим и военным опытом. Племенная знать приобщалась к римским правовым нормам, римскому образу жизни, осваивала латинский язык. Многие племена рассматривали империю не только как источник удовлетворения своих жизненных потребностей или обогащения, но и как место, где можно было укрыться от врага, найти защиту и спасение. Рим и Барбарикум были тесно связаны между собой, как звенья единой панойкуменической системы, в которой взаимодействуют народы находящиеся на разных уровнях исторического развития. Это взаимодействие включало военные, политические, дипломатические, торговые, религиозные и иные контакты и влияния, отражающие сложный, случайный, спонтанный, как правило, опосредованный характер реальных отношений, которые порождали эти контакты и влияния.
Для римлян племенной мир Барбарикума не был безликим и однородным. В его этническом пространстве они выделяли кельтские, иллирийские, фракийские, скифские, сарматские, славянские и другие племена. Со II в. до н. э. в лидеры Барбарикума постепенно выходят германцы. Их первое крупное столкновение с Римом связано с нашествием кимвров и тевтонов в 113–101 гг. до н. э. В 113 г. до н. э. перейдя Альпы кимвры и тевтоны впервые столкнулись с римскими легионами, нанеся им тяжелейшее поражение. Спустя 12 лет римскому полководцу Гаю Марию удалось остановить экспансию тевтонов, наголову разбив их в сражении при Аквах Секстиевых (совр. Экс в Провансе). Та же участь постигла в 101 г. до н. э. кимвров в битве при Верцеллах. Большая часть кимвров и тевтонов погибла, но некоторые, унося захваченные трофеи, ушли в Подунавье или вернулись в Данию. Следующее столкновение Рима с германским племенем свевов произошло в 60-е годы I в. до н. э., когда свевы, находясь в союзных отношениях с рядом галльских племен, вторглись в Галлию, заняв треть ее земель. Под предводительством «друга римского народа» Ариовиста свевы пытались закрепиться в Восточной Галлии, но в 58 г. до н. э. были разбиты Юлием Цезарем. Ариовист бежал за Рейн, оставив двух погибших жен и дочь.
Цезарь был первым, кто осознал, что судьба Рима решается не только в Средиземноморье, но и на просторах континентального Барбарикума. Желание продвинуть границы Рима за Рейн вплоть до Эльбы, включить в римский мир отдаленные районы Барбарикума побуждало римлян продолжить наступление на земли свободных германцев. Натиск римлян нарушал хрупкое равновесие в варварском мире, усиливал борьбу за возделанные земли, которых не хватало на просторах, покрытых густыми лесными массивами. Римское вторжение, с одной стороны, провоцировало брожение и перемещение племен, с другой — вызывало подъем антиримских настроений, сплочение враждебных Риму сил. Растущее противодействие римлянам, стремление защититься и сохранить независимость выливалось в образование различных племенных союзов. В ходе вторжения римских армий все большее число племен попадало в зону военных конфликтов. При этом повседневная жизнь германцев, даже без потери ими независимости, лишалась внутренней стабильности.
Но далеко не все племена после силовых контактов с Римом теряли желание сохранить автономию и самостоятельность. Гарантировать же независимость племени и обеспечить рядовому германцу и членам его семьи мирную и спокойную жизнь могла только сильная поддержка соседей-сородичей. Племя имело больше шансов сохранить стабильность и надежную защиту от внешней угрозы, находясь в составе крупного племенного объединения. Первые военные союзы херусков Арминия, свевов-маркоманов Маробода отличались непрочностью и недолговечностью. Они формировались на исконно германских территориях, в интересах военной организации, с целью противостояния Риму и не представляли абсолютного этнополитического единства. Объединительные процессы проходили не бесконфликтно. Потребность в консолидации подпитывалась, вероятно, не только наличием сильного соседа, Римской империи, или других соперничавших окрестных народов, но и внутренней эволюцией общественных традиций германских племен. Продвижение Рима в глубь Барбарикума привело к его расколу, к образованию практически в рамках каждого крупного племени двух враждующих группировок — анти- и проримской ориентации. На рубеже эр в варварском мире противники Рима снискали славу возмутителей и освободителей Германии (например, вождь херусков Арминий), а его сторонники — приспешников и предателей интересов родины (вождь маркоманов Маробод). С этого времени римский фактор всегда будет разделять и объединять племена вплоть до их гибели или создания своей государственности.
После крупного поражения легионов Квинтилия Вара в Тевтобургском лесу (2 августа 9 г. н. э.) великий замысел завоевания значительной части Барбарикума потерпел неудачу. Разгром римлян вождем херусков Арминием и гибель в четырехдневной битве трех легионов с легатами и всех вспомогательных войск вызвали в Риме шок и панические ожидания вторжения германцев в Италию. С мечтой о покорении Германии римлянам пришлось расстаться навсегда, поэтому от экспансии Рим окончательно перешел к обороне. Для обеспечения безопасности завоеванных Декуматских полей в конце I в. н. э. основаны провинции Нижняя и Верхняя Германии, которые образовали буферные пограничные зоны. Заслон с башнями и фортификационными сооружениями тянулся от низовьев Рейна до среднего течения Дуная. Римляне укрепились также в Реции, Норике и Паннонии, установили контроль над всем пространством Дунайской долины. Около 150 лет сохранялось равновесие между Барбарикумом и империей, но Рим в это время более всего нуждался в защитных мерах, которые могли бы хоть сколько- нибудь замедлить нарастающий натиск варварских племен. Шел процесс отгораживания от хаоса Барбарикума. Географические (русла крупных рек) и рукотворные (валы, стены, засечные полосы) барьеры от варваров обеспечивали римлянам сохранение и культивацию цивилизационной среды обитания.
В конце I в. окончательно определилась одна из первых в истории человечества технически оснащенных границ. Она отделяла римлян от этнически разноликого Барбарикума и проходила от устья Рейна, вдоль Дуная до Понта Эвксинского. Лимес представлял собой укрепленную полосу с фортификационными сооружениями, вдоль которой были расквартированы войска. Эта военная граница включала нижнерейнский, верхнегерманский, рецийский, подунайский, паннонский и нижнедунайский участки. На протяжении многих сотен лет лимес разделял два сильно различающихся и противостоящих друг другу мира — мир римской цивилизации, вступившей в завершающий этап своего развития, и мир только еще пробуждающихся к активной исторической жизни постоянно передвигавшихся варварских племен.
Но политику сдерживания неспокойного варварского мира Рим осуществлял также развитием торговли с племенами, жившими по другую сторону лимеса. Торговые потоки шли с римской стороны и из варварской глубинки. Расширялась сеть дорог, возрождалась традиция крупных ярмарок и периодически устраиваемых рынков. Некоторые племена, например гермундуры, получали право на проведение посреднических операций. Для римлян торговля с германцами приносила не только экономические, но и политические выгоды. Торговые контакты позволяли ближе познакомиться и изучить мир за лимесом, о котором римляне почти ничего не знали, присмотреться к потенциальному противнику. Римский торговец, как и варвар-купец, благодаря географической осведомленности и контактам с людьми, находились в авангарде походов римской армии и варварских дружин. Римские купцы предлагали германцам не только товары, но и представление о римском образе жизни, античном менталитете, что постепенно подрывало стабильность германского мировосприятия, в основе которого лежала иная по своей природе, направленности и функциональному предназначению традиция. Однако такая политика империи приводила к противоположным результатам.
Чем больше Рим втягивал племена в сферу своего влияния, тем более опасного соперника он себе создавал. Начиная с Юлия Цезаря римляне стремились романизировать племенную элиту, способствуя ее политической, правовой и культурной интеграции в римский мир. Рим способствовал романизации приграничных районов Барбарикума. Некоторые племена за лимесом получали клиентский статус. Варварские контингенты привлекались на военную службу. Росло влияние родовой знати, представители которой служили во вспомогательных войсках, получали права римского гражданства. По языку, культуре и образу жизни эти союзные Риму племена уже вряд ли можно было называть варварами. Победив в Тевтобургском лесу, германцы остались свободными, но независимость их оказалась условной. Совершенствовалось земледелие и ремесло, становилась более устойчивой организация и структура власти германских конунгов. В определенный момент германцы стали достаточно многочисленны, в отличие от римлян, переживавших демографический спад.
Германские воины. Реконструкция с рельефа колонны Марка Аврелия в Риме
Маркоманские войны. Опустошительные Маркоманские войны (166–180 гг.) открыли новый этап конфликтов и столкновений Римской империи с Барбарикумом. Большинство племен, принявших участие в этих войнах, обитало поблизости от Реции, Норика и Паннонии. Западнее Рейна и в долине р. Везер располагались хавки. Хатты обитали в области Нижнего Майна. Земли к северу от Норика и Паннонии занимали маркоманы и квады. Севернее Реции у истоков Эльбы находились гермундуры и наристы. В горах Словакии и по течению ее рек проживали котины, озы и буры. У восточных границ Дакии размещались роксоланы, на северо-востоке Дакии — костобоки. Устье Дуная занимали бастарны и певкины. Виктуалы, асдинги, лакринги, лангобарды, убии вели наступление на империю из нижнего течения Эльбы, Одера, Вислы и районов Скандинавии. Аланы надвинулись из северокавказских областей. Как видно, этнический состав вторгавшихся отличался разнообразием. Здесь встречаются сарматские, иллирийские, а возможно, и славянские племена. Однако по количеству этносов, вовлеченных в военные действия, выделялись прежде всего германцы. Главную опасность среди них представлял мощный племенной союз маркоманов и квадов, особенно упорную борьбу с которыми вел император Марк Аврелий (161–180).
Основные военные действия развернулись на дунайской границе в районе Паннонии. Маркоманы и квады проникли в Паннонию, пройдя Рецию и Норик, прорвались в Северную Италию, сожгли Опитергий и осадили Аквилею (166 г.). Хатты напали на границу Верхней Германии (169 г.). Лимес на Нижнем Дунае прорвали костобоки (170 г.). Отряды лангобардов, убиев, сарматов и квадов обрушились на Паннонию (166/167 гг., 177 г.). Серии вторжений подверглись Дакия, Верхняя Мёзия, Норик и Реция. Одновременное выступление большого числа различных племен расценивалось современниками как подобие заговора. Маркоманские войны заняли несколько лет, периоды военных действий сменялись затишьем. Мирные передышки империя использовала для строительства военных укреплений в различных районах от предгорий Альп и до Понта, а также для проведения мобилизационных мероприятий. Ценой величайшего напряжения Риму удалось отразить нападение и замирить зачинщиков вторжения маркоманов и квадов.
После маркоманского «взрыва» II в. контакты Барбарикума с Римом значительно расширились и интенсифицировались практически по всем наметившимся ранее направлениям. Письменная традиция подтверждает, что основной формой взаимоотношений оставались войны и военные столкновения. Война как демонстрация силы накладывала отпечаток на характер всех связей. Взаимоотношения с германцами определялись и регулировались условиями мирных договоров, выполнение которых жестко контролировалось военными властями Рима. Еще большая роль отводилась границе, отделявшей римлян от варваров. Всем племенам запрещалось селиться в приграничной полосе вдоль левого берега Дуная. Торговля с германскими племенами также перешла под контроль военных. Она проходила на границе в определенные дни, в специально отведенных для торговых операций местах, не на римской территории, а только в пределах Барбарикума. Двигаясь от племени к племени, римские купцы проникали в глубь варварской земли. Немалая часть доходов от торговли концентрировалась в руках племенной знати, что в одних случаях сдерживало стремление к грабежам и вторжениям, а в других — стимулировало новые рейды в империю в поисках добычи.
После Маркоманских войн Рим впервые стал в широких масштабах селить варваров на своих опустевших от войн и эпидемий землях (например, на северо-западе Дакии вандалов, в Паннонии наристов). Начинаются необратимые процессы как в самой империи, так и в варварском мире в целом, в том числе у германцев. Государственный механизм империи уже не мог полноценно функционировать без варваров-германцев. Также и в Барбарикуме именно благодаря империи все более рельефно выступало то общее, что объединяло и разграничивало племена — отношение к Риму.
В результате Маркоманских войн большинство варваров-германцев окончательно потеряло свою независимость. Столь мучительный для них процесс длился несколько столетий и у различных племен имел свои специфические особенности. Разрушительным воздействиям в наибольшей степени подверглись германские племена, жившие в зоне активных контактов с империей, непосредственно возле ее границ. Но и на самые отдаленные племена римлянам удавалось распространять свое влияние, хотя и более гибкими методами. Одним давалось римское гражданство, другим — предоставлялось освобождение от натуральных поставок в пользу Рима, третьим римляне сами обязывались поставлять продовольствие и субсидии, очевидно, за предоставляемые воинские контингенты. Все это затрудняло процесс консолидации варваров, стимулировало соперничество между племенами и в конечном итоге явилось источником многих взрывоопасных ситуаций. Маркоманские войны справедливо считают рубежом в истории Римской империи, после чего отмечается ее постепенный закат, который длился около трехсот лет. Для Барбарикума эти войны также стали рубежным событием. Они явились толчком к массовым передвижениям европейских варварских племен, началом Великого переселения народов.
В III в. отношения Римской империи и Барбарикума были тесно обусловлены друг другом и вышли на новый уровень, который определялся нарастающей тенденцией к разделению империи и консолидацией племен варварского мира. Римская империя переживала общий кризис государственного устройства, сопровождавшийся политической анархией, запустением сельского хозяйства, городов, упадком ремесла и торговли, расстройством денежного обращения, ростом налогов, сокращением населения. Единственно надежной опорой власти оставалась армия. Контроль над империей фактически был передан в руки военных. С этого времени армия стала связующим звеном между империей и варварским миром. Среди варваров осуществлялась вербовка во вспомогательные войска, служба в которых значительно уменьшала различия между ними и римлянами. Постепенное проникновение варваров в армию открывало им доступ к гражданству и карьере, которая становится объектом ожесточенного соперничества. Давление племенного мира на римские рубежи в III в. усилилось. Римская империя представлялась варварам уже не только объектом грабежа, но некой перспективой, надеждой на безбедное существование, идеалом для подражания.
Два мира пристально следили друг за другом, военные конфликты следовали один за другим, оборонительно-наступательные операции растянулись на тысячи километров. Рейнско-дунайский участок лимеса стал зоной натиска племенных объединений аламаннов (гермундуров, семнонов, ютунгов, брисигавов, буцинобантов) и франков (ампсивариев, бруктеров, хамавов, хаттуариев, усипетов, тенктеров, тубантов). Балканские и малоазийские провинции подверглись опустошительным морским и сухопутным походам коалиции племен (остроготы, тервинги, грейтунги, визиготы, гепиды, карпы, герулы) во главе с готами. Центральноевропейский регион, особенно междуречье Дуная и Тисы, служил зоной активных военных действий многочисленных сарматских племен, переместившихся сюда из степей Поволжья и Северного Причерноморья.
На фоне стареющей Римской империи становится особенно очевидно, как стремительно нарастали силы варварского мира, сопровождаясь непрерывной передислокацией племен. В междуречье Дуная и Рейна и в прилегающих к нему районах обитали аламанны (алеманы), к северу от Майна сосредоточились разнородные племена франков, в районе Реции усилилась позиция ютунгов, на Верхнем Дунае появились бургунды. Области Моравии являлись местом расселения маркоманов и квадов; верховья Тисы заняли вандалы и гепиды. У северных пределов Дакии сосредоточились бастарны, на северо-западе — свободные даки, у восточных рубежей этой провинции находились карпы, аланы, готы, сюда же подтягивались славянские племена. Демографический подъем и укрепление межплеменных связей способствовали началу процессов консолидации Барбарикума, в частности у германцев, приведшей к образованию «больших» племен. Племена разрастались, насильственно присоединяя и поглощая более мелкие (бургунды, лангобарды, вандалы), или шла добровольная интеграция отдельных разнородных племен (франки, аламанны, готы).
На протяжении III в. на западе Римской империи ее приграничные рейнско-дунайские провинции оказались в активной зоне варварских вторжений. Основной участок прорыва обозначился на Декуматских полях, граничащих с Рецией (вторжения 233–234, 256, 260, 292 гг.). Дружины аламаннов и франков, не встречая здесь реального отпора римлян и не находя крупных объектов для грабежа, устремлялись в Галлию, на Пиренейский п-ов и в Италию (военные экспедиции 250, 257–264, 268, 270, 271, 275, 276, 286–288, 291 гг.). Они достигали Реймса, Парижа, Клермон-Феррана, разрушали окрестности Тарраконы, Барселоны и Равенны, неоднократно угрожали Риму (походы 261, 271 гг.). Франки совершали морские экспедиции к берегам Северной Африки (250 г.), а в конце III в. их пиратские набеги испытало население побережья Галлии и Британии (282–295 гг.).
Восточные германцы позже других вступили в активный контакт с империей. Однако в силу того, что она была уже измотана предшествующими конфликтами, а свежие силы восточных германцев наносили ей удары на весьма отдаленных от Италии рубежах, этот натиск оказался более эффективным, чем вторжения их западных сородичей. В III в. активизировалось передвижение племен в районе нижнедунайского лимеса, связанное с появлением здесь восточногерманского племени готов. Еще в начале н. э. готы обитали в бассейне Балтийского моря: предположительно на юге Скандинавского п-ова или на Готланде, не исключено, что вдоль Нижней Вислы в Мазовии. Во II в. начинаются их миграции в южном и юго-восточном направлении. У границ Римской империи готские племена появились в начале III в., Северного Причерноморья и Приазовья достигли в первой половине того же столетия. Маршрут их переселения до конца не ясен, но шел через какую-то область Скифии, которую готы называли «Ойум». Более века понадобилось различным готским племенам, чтобы проделать путь от южного побережья Балтийского моря до северных окраин Римской империи. Еще столько же времени они потратили на то, чтобы, включаясь в различные коалиции племен, объединяясь и разделяясь, окончательно сплотиться вокруг родовых кланов Амалов (остро-, или остготы) и Балтов (везе-, или вестготы). Определились и географические ареалы этой консолидации: центром объединения вестготов стала Готия нижнедунайских земель, ставшие под знамена остроготов обитали в Северном Причерноморье и Приазовье, где в дальнейшем (IV в.) создали союз племен, получивший в исторической литературе название «государство Эрманариха».
Отношения готов с Римской империей развивались стремительно. В союзе с другими племенами они вели перманентные так называемые «скифские войны», осуществляя походы в придунайские и малоазийские провинции. От готов страдали Нижняя Мёзия и Фракия, опустошенные воинством конунга Остроготы (218–250 гг.) в 248 г. В 251 г. под Абриттом (совр. Разград) погибла римская армия вместе с императором Децием (249–251 гг.) и его старшим сыном Гереннием Этруском. Морские экспедиции (255/256, 257, 258, 263, 264 гг.) готов и их союзников сопровождались грабежами городов Питиунта (совр. Пицунда), Фасиса (Рион), Трапезунта (Трабзон), Никомедии (Измир), Никеи (Изник), Халекедона, Трои, Анхиала, опустошением областей Вифинии, Каппадокии и Галатии. В Эфесе был разрушен храм Дианы Эфесской. Грандиозный морской и сухопутный поход с участием готов состоялся в 267–268 гг., когда флот северопонтийских племен в составе 500 судов прошел через Боспор Фракийский, Пропонтиду и достиг о-вов Скирос и Лемнос.
В борьбе с варварами империя вела оборонительные и наступательные операции, одерживала блистательные победы и несла потери. Решающее сражение произошло в 269 г. у Наисса (совр. Ниш), где император Клавдий II (268–270 гг.) нанес готам сокрушительный удар. И хотя 270 г. вошел в историю Римского государства как время триумфа над варварами и римские писатели славили победу своего оружия, империя вынуждена была окончательно оставить Дакию, опорные базы которой прикрывали балканские провинции. В 270 г. император Аврелиан «вывел римлян из городов и полей Дакии», что сделало беспрепятственными дальнейшие вторжения варваров в правобережные дунайские провинции. Заселив Молдову и Мунтению, готы получили большой простор для маневра у границ империи, на западе их соседями были вандалы, на севере — гепиды, на востоке — анты, сарматы, остготы, а на юге — привлекательная для варваров и все еще могущественная Римская империя.
Ощутимой потерей для империи в III в. был стратегически важный район Декуматских полей, который захватили и постепенно заселили аламанны. В течение 20 лет римляне безуспешно пытались восстановить здесь свои позиции. Но в конце III в. начали сооружение новой оборонительной линии, которая подтвердила отказ империи от Декуматских полей в пользу германцев. Уход римлян из Дакии и Декуматских полей стал значительной победой всех варваров, в том числе и германцев, открывая им новые территории для поселений. Римские опорные базы отодвинулись от жизненно важных областей обитания основной массы варварского племенного мира. Дакия и Декуматские поля в дальнейшем стали стратегически важным плацдармом различных вторжений, походов и грабительских экспедиций в империю. Кроме того, дакийские ресурсы поступали в распоряжение Барбарикума, и борьба за обладание землями в данном регионе неоднократно втягивала племена в соперничество и межплеменные конфликты.
В конце III в. племена Барбарикума, располагавшиеся за Дунаем и Рейном, переживали ожесточенные войны, которые нанесли им большой урон. Подробности этого межплеменного взрыва не известны, но если судить по вовлеченности в него таких активных участников военных экспедиций в империю, как готы, аламанны, вандалы, гепиды и тайфалы, которые вплотную подступили к северным рубежам Римского государства, то можно предположить развернувшееся соперничество за землю, ибо в зоне плотного заселения получить ее другим способом было невозможно. Эти племена, прежде пересекавшие границы только ради добычи, теперь стали поселенцами пограничной буферной полосы, где земельный голод чувствовался особенно остро. Высокий уровень концентрации германцев у северных границ империи усиливал конфронтацию племен, и высший накал этой борьбы приходится на рубеж III–IV вв. В это же время окончательно оформились основные принципы отношений империи с германскими племенами.
Война, как физическое и психологическое давление, оставалась традиционной нормой сосуществования римского и варварского миров. Но после гото-сарматского конфликта 332 г. римляне более настойчиво вторгаются в межплеменные отношения по ту сторону лимеса. Они лишают одних варваров их территорий и сеют страх, чтобы держать в повиновении других. Империя не оставалась безучастной, вмешиваясь в межплеменные разногласия и споры, прибегая к тактике нейтрализации одного племени другим. Некоторые племена отказывались от агрессивных устремлений и, опираясь на федератский статус, связывали свою карьеру с судьбой Римской империи, другие продолжали военные вторжения в римские пределы, грабежи и разбой. На Нижнем Дунае римляне вели войны с карпами и бастарнами (295 г.), на Среднем, — с сарматами и готами (289–293, 332 г.). Будучи федератами, некоторые племена стремительно втягивались в политические интриги римлян, в борьбу вокруг власти и за власть. В 324 г. в конфликте между Лицинием и Константином готы выступили на стороне Лициния, оказав ему помощь в битве у Хризополя.
Рим бдительно следил за ситуацией в Барбарикуме. С усилением межплеменных противоречий число племен, попавших в зависимость от империи, росло. Напряжение в варварском мире стимулировало переход племен на римскую территорию. Высокий уровень концентрации германцев у границ империи неизбежно порождал конфронтацию среди них. Конфронтация подпитывалась растущей потребностью в земле, а также наличием соперников, с которыми одновременно могли быть тесные родственные, дружеские и религиозные связи. Конечно, рядовые германцы продолжали обрабатывать землю, пасти скот, изготовлять посуду и орудия труда. Они продолжали поклоняться своим богам и исполнять необходимые обряды. Но общество было организовано теперь на иной основе. И миграционные волны несли племена к неминуемой катастрофе переселения на римские земли. К этому надо добавить, что по мере нарастания римских успехов у германцев усиливалась проримски настроенная часть знати. И римляне всячески поощряли эту тенденцию. Измена в пользу империи хорошо вознаграждалась. Так, один из герульских вождей, перешедший в 267 г. на ее сторону, удостоился консульских отличий.
После расселения готов в Дакии «готский вопрос» стал для Римской империи центральным. В IV в. римляне продолжали отгораживаться от бушующего хаоса варварского мира, поскольку по-прежнему ему не доверяли. Император Константин (306–337) предпринял самые энергичные меры по укреплению лимеса на Нижнем и Среднем Дунае, так как готские племена стремились к экспансии в Трансильванскую Дакию, пытались распространять свое влияние на области Иллирика, теснили сарматов, создавая взрывоопасную ситуацию в Паннонии и Мёзии. Развернулось строительство лагерей, земляных валов и других укреплений, были построены мост между Эском (совр. Гиген) и Суцидавой (Челей), переправа возле Трансмориска (Тутракан), крепость Константина Дафна (Олтеница). Охрану «готского берега» (так назывался левый берег Дуная в районе бывшей провинции Дакии) Константин поручил своему племяннику Далмацию, что подтверждает предельное напряжение отношений с готами.
Уже в IV в. в Барбарикуме завершилось образование «больших племен» — аламаннов к югу от Майна, франков на Нижнем Рейне, саксов на Нижней Эльбе, вандалов в Паннонии и готов к северу от устья Дуная. Варварский мир впервые стал терять присущую ему дезорганизованность и обозначил два центра противостояния Римской цивилизации — Готию на Нижнем Дунае и «середину варварской земли» на Среднем Дунае. Первая была открытой территориальной общностью, которую населяли многие племена (готы, сарматы, тайфалы, даки, карпы и др.), желающие быть похожими на готов, ибо они задавали тон в этой стране. Пока одни готы воевали, другие обрабатывали землю, выращивали скот, занимались изготовлением орудий труда, посуды, украшений, вели торговлю с римлянами. Готы являлись одним из самых богатых племен Барбарикума, поскольку они как федераты Римской империи получали от нее денежные выплаты серебром или золотом. Они обустраивали свою страну, где царил дух солидарности и взаимопомощи. Однако в Готии не было прочного единства и общего управления, отсутствовала королевская власть монархического типа. Страной управляли «народный король» (тиуданс), «предводитель войска» (киндинс) и «судья». В готском обществе различались рядовые свободные и знать, которая опиралась на дружины и играла важную роль в жизни Готии, ибо состоятельность определяла социальный вес свободного человека. В IV в. Готия имела собственную письменность и, хотя была в основном языческой страной, часть готов раньше других германских племен приняла христианство в форме арианства.
Большая фибула «Золотая наседка с цыплятами» из готского клада у с. Пьетроаса. Румыния. IV в.
В IV в. еще одним центром варварского мира, «серединой варварской земли» стала Среднедунайская низменность, где, начиная со II в., одни племена сменяли других — квады, маркоманы, бургунды, аламанны, языги, роксоланы, гепиды, готы. В середине IV в. сюда переселились сарматы-аргараганты и сарматы-лимиганты, в 374–375 гг. племена квадов вторгались и доставляли серьезное беспокойство жителям Паннонии, прорывая лимес в районе Норика и следуя к северным областям Адриатики. Как для римлян, так и для европейского варварского мира новую ситуацию и более острые проблемы породило появление в этом центре Барбарикума в IV в. многочисленных кочевых племен Приволжских и Прикаспийских степей — гуннов. Массы кочевников, нахлынувших с востока, установили свою гегемонию не только в степном коридоре Северного Причерноморья, но и на Нижнем и Среднем Дунае. Племена гуннов стали новыми хозяевами этих стратегически важных районов.
Первый натиск гуннов испытали южноуральские племена и позднесарматское население Нижнего Поволжья. Подошедшие к Каспийскому морю, а вскоре и к Нижней Волге, гунны в значительной степени восприняли местную сарматскую культуру. Ко второй половине IV в. гунны представляли уже смешанные преимущественно тюрко-угорские и ираноязычные племена. Гунны переходят Волгу и обрушиваются на Предкавказье, стремительно проходят путь от Танаиса на Балканы и дальше к югу от Дуная до стен Константинополя, затем следуют на запад в Потисье, и к концу IV в. равнина между Тисой и Дунаем превращается преимущественно в гуннские владения. Гунны создали обширный военно-племенной союз, куда вошли и другие варварские народы: примеотийские готы, гепиды, герулы, аланы, славянские племена. Степень зависимости этих племен от гуннов определить довольно сложно. Возможно, они, находясь под управлением своих предводителей, сопровождали гуннов в качестве военного подкрепления, выделяя в случае необходимости военные отряды. Как часть этого союза и под его именем многие из упомянутых выше этнических групп уже с конца IV в. в качестве вспомогательных войск оказывали услуги как Западной, так и Восточной империи. Другая, значительно большая часть племен, также вступала в более тесные контакты с обеими частями империи, спасаясь от угрозы поглощения гуннским союзом. Гуннское присутствие в европейском Барбарикуме активизировало германское этническое пространство, стимулируя германские племена к переселению на более отдаленные и безопасные территории — в пределы Римской империи. Появление в Европе кочевников, вошедших в азиатскую историю под именем «сюнну», а в европейскую — «гуннов», вновь напомнило римлянам о том, что нельзя оставлять без внимания происходящее даже в самых отдаленных районах. Вновь стало очевидным, что события, связанные с процессом взаимодействия варварства и цивилизации, в различных географических регионах тесно обусловлены друг другом и носят всемирный характер.
Около 370 г. гунны двинулись с Приуралья, перейдя Волгу и подчинив аланов, обрушились на «государство Эрманариха». В 375 г. оно было разгромлено, а престарелый конунг остготов покончил жизнь самоубийством. Часть готских племен (остготов) покорилась гуннам, другие отошли к Днестру и вскоре очутились у границ империи. Появление на горизонте гуннов привело также к расколу и придунайских готов (вестготов). Разногласия между ними касались вопроса, который в конечном итоге определил их историческую судьбу — переселение в империю и вероятность сохранения племени внутри Римского государства. Одни, во главе с Фритигерном, надеялись укрыться за его лимесом, чтобы под покровом его авторитета обрести новые земли для поселения. Другие, сторонники Атанариха, видели путь своего народа вне Рима и в самостоятельной борьбе с гуннами. События в Северном Причерноморье подтолкнули «ищущих помощи» готов Фритигерна к переселению. В 376 г. с разрешения императора Валента (328–378) они поселились на правах федератов во Фракии. Притеснения римских чиновников, трудности с продовольствием, размещение в перенаселенных районах, где нет свободной земли, вызвали в 377 г. восстание варваров-переселенцев. Накопившийся страх за свою жизнь вылился в поток насилия, и готы двинулись по Фракии, сжигая все на своем пути. Валент и его окружение недооценили величину готской опасности. Сражение с готами у Адрианополя (9 августа 378 г.) завершилось разгромом римлян (см. также с. 688). Погибло две трети римской армии, в том числе большинство командиров высшего ранга, а сам император пропал без вести.
Та часть готов, которая осталась за Дунаем, пыталась сопротивляться продвижению в свои земли гунно-аланских отрядов. Однако даже построенный в 375–376 гг. земляной вал не мог остановить эту миграционную волну с востока. Среди готов вспыхнули раздоры, и Атанарих вынужден был переселиться в 381 г. в Константинополь. Император Феодосий одной рукой дирижировал разгромом готских отрядов Фритигерна и Фарнобия, пытавшихся скрыться от преследований в лесах и болотах Македонии, Фессалии, в Нижней Мёзии и за Дунаем, другой — устраивал пышный прием конунгу Атанариху, к которому готы в основной своей массе испытывали чувство уважения и страха. Последовавшее за этим заключение договора 382 г. и его последствия открыли готам ту простую истину, что получить разрешение императора на поселение в империи вовсе не значит обрести здесь землю. Но в то же время, чтобы иметь реальную власть, вовсе не обязательно владеть землей.
Факт нарастающего напора Барбарикума на империю не подлежит сомнению и на первый взгляд может показаться, что событийный ряд германских вторжений подтверждает лишь развитие горизонтальной динамики миграционных процессов, их своего рода экстенсивный характер. Растет число племен, охваченных «вирусом переселения», причем распространяется этот процесс с запада на восток. Все больше регионов превращается в зону постоянных конфликтов. Однако совершенно ясно и то, что в ходе двухсотлетнего взаимодействия с римской цивилизацией жизнь Барбарикума во многом изменилась. Рим сыграл роль своеобразного генератора социальной эрозии, имущественного неравенства, этно-потестарной (несмотря на высокий уровень мобильности) консолидации племен. Приток награбленной добычи усилил процесс социальной дифференциации и обогащения военной верхушки племен.
Послеадрианопольские события показали изменение баланса сил в противостоянии империи с германцами, изменение характера этого противостояния. Для рядовых германцев стала привычной мысль о захвате земель империи с целью поселения на них. На смену доминирующему мотиву вторжений и походов как средству обогащения путем грабежа и захвата добычи постепенно утверждается мнение, что какие-то территории империи более выгодно использовать в качестве постоянных мест проживания племени. По всей видимости, подобные настроения германцев пробивались не без труда. Конечно, нельзя сбрасывать со счета и факторы, видимо, действовавшие в противоположном направлении и тормозившие переселенческие настроения германских племен.
Со второй половины III в. идеи переселения варваров стали прочно входить в сознание не только германцев, но и римлян. Прежняя традиционная политика по отношению к варварским племенам основывалась на двух принципах: истребить или использовать. После Маркоманских войн и особенно к середине III в. Рим все более отчетливо осознавал, что военным путем ликвидировать угрозу со стороны Барбарикума не удается. Для римской правящей элиты становилось все более очевидным, что переселение в пределы империи варваров — явление неизбежное. И следовательно, этот процесс нужно сделать подконтрольным, использовав его в интересах самих римлян.
Заселение римских земель германскими племенами осуществлялось в различных формах, масштабах и с различной степенью интенсивности. Обращение к людским ресурсам германских племен стимулировалось как нехваткой рабочей силы в сельском хозяйстве Римского государства, так и недостаточным количеством рекрутов для римской армии. Один из первых шагов в этом направлении — использование германских военнопленных, которые появились в римских провинциях еще во ІІ-ІІІ вв. Это были небольшие группы германцев, представлявшие собой незначительную часть того или иного племени. Затем к ним стали присоединяться селившиеся на провинциальных землях «леты», «федераты» и «гентилы». Пленных германцев начали селить в качестве летов уже в конце III в. Они представляли собой этнически обособленную группу социально-зависимых земледельцев варварского происхождения, которых размещали на заброшенных или опустевших после вторжений землях. Им вменялось в обязанность возделывание зерновых и разведение скота для снабжения продовольствием городов и армии. Из летов шел набор в рекруты. Также множество пленных сажали на землю во Фракии, Мёзии и Паннонии, где они несли военную службу на границе или были обращены в рабов и колонов. Традиционно Рим размещал варваров на пустовавших городских землях — как правило, только в провинциях, и лишь в отдельных случаях в самой Италии. Во II в. Марк Аврелий поселил германцев в Равенне, в III в. Аврелиан также сделал попытку разместить варваров в Этрурии на заброшенных плодородных землях, но от этого пришлось отказаться, вероятно, из-за опасения мятежей, которые они могли поднять в Италии, подобно тому как это сделали племена, поселенные в Равенне. В IV в. варваров поселяли в балканских и малоазийских провинциях империи.
Трудно сказать, какими критериями руководствовались римляне, осуществляя отбор племен для переселения. На первом этапе в империю принимались преимущественно мелкие и не очень сильные племена (например, гепиды, бастарны) или части больших племен (например, грейтунги). Переселение всего племени было в то время явлением довольно редким. Отступая под страшным натиском гуннов, часть готов предпочла покориться завоевателям, но не сдаться на милость исконному врагу варварского мира — римлянам. И для империи принятие целых племен было делом далеко не безопасным. Так, к примеру, Проб стремился к рассредоточению варварских вспомогательных отрядов, говоря, что помощь их римлянам должна быть ощутимой, но не видимой. Такую же политику проводили императоры Валент и Феодосий.
Имеются весьма скудные сведения о местонахождении переселенцев на римской территории, а также об условиях, на которых германские племена переселялись в империю. Известные с III в. «гентилы» были добровольно пришедшими на службу наемниками, селившимися на границе. Из них набиралась императорская гвардия. Условия переселения германцев скорее всего основывались на статусе, полученном тем или иным племенем в результате мира, заключенного с Римом. Окончательно оформившийся в IV в. институт федератов давал возможность переселенцам получать землю и аннону (содержание) на основании заключенного договора и вменял им в обязанность осуществлять защиту границ. В привилегированном положении внутренних федератов, вероятно, находились выходцы из среды «друзей Рима». Германских переселенцев использовали для укрепления безопасности границ империи. Вдоль римских пределов создается целая система «буферных государств», которые должны были стать своего рода барьером между основным ядром варваров и Римской империей. Племена, покоренные Римом, поставляли главным образом колонов или летов. В самом трудном положении оказывались, вероятно, пленные германцы.
Вторжения варваров и падение Западной Римской империи
От массового переселения готов в 376 г. до прекращения существования Западной Римской империи в 476 г. римлянам и варварам предстояло прожить еще один век. Он станет веком германцев, которые завершали миграции, и гуннов, только начинавших свои кочевые походы по Европе, временем таких полярных лидеров, как вандал Стилихон и гот Аларих, римлянин Аэций и гунн Аттила. Уже с конца IV в. отношения с варварами начали усложняться. Варвары разрушали империю и одновременно служили ей предано и верно, получая награды, признание и знаки внимания. Римляне все чаще прибегали к использованию их в качестве союзников и наемников для решения проблем переселенцев. Усилилась мобильность германцев внутри самой империи. Как внутренние федераты, защищая интересы империи, они активно передвигались из одного региона в другой, как правило, возвращаясь в места, выделенные для постоя. На римской территории германцы обычно селились компактной массой, под управлением своих предводителей, которые, находясь на римской военной службе, стремились прежде всего к обогащению. После Адрианопольского сражения в конце IV в. компактные группы вестготов расселились в Нижней Мёзии и Фракии не как труженики, а как особое военное сословие федератов, освобожденное от налогов и получавшее жалованье от империи за предоставленные вспомогательные войска. Выполняя в этом регионе роль городских гарнизонов, готы вызывали настороженность и враждебное отношение местного населения.
Размещение вооруженных варваров в глубине провинций сопровождалось частыми мятежами. В 395 г. вестготы во главе с недавно избранным конунгом Аларихом (370–410 гг.) разграбили Грецию и Эпир, разрушили Афины и Коринф. В 399 г. временщик императора Аркадия вождь вестготов Гайна (7-400 г.) даже поднял восстание федератов в самом Константинополе, правда неудачное. По мере превращения переселения варваров в массовое явление Римская империя стала терять над этим процессом контроль. Массовые переселения заканчивались для нее внутриполитическими кризисами и острыми конфликтами с переселенцами. И хотя большинство племен могло длительное время занимать римскую территорию, только будучи в статусе федератов, по существу варвары-переселенцы создавали здесь свои полунезависимые образования.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.